4500 год 12 юты по летоисчислению Высших
Зал для официальных приемов сиял традиционной мраморной белизной, которую нарушали лишь два, расположившихся в центре, ободка тьмы. Они напоминали свернувшихся клубками змей - обманчиво спокойных, но до краев наполненных ядом и готовых при первом же удобном случае вцепиться друг в друга.
Внутри очерченных тьмой колец стояли двое: величавый человек с гиацинтовыми глазами и широкоплечий приземистый мужчина с безволосой увенчанной серебристыми рогами головой.
– Ты просил аудиенции, Великий Хран. Ты хотел говорить со мной наедине. - Голос человека с гиацинтовыми глазами оказался ему подстать: глубокий рокочущий бас, в котором явственно чувствовались сдерживаемые грозовые раскаты.
– Да, Всевластный. - Поклон рогатого дейва сочетал в себе неподдельное почтение и царское достоинство. - Ты оказал мне великую честь, согласившись на эту встречу. Я благодарю тебя и хочу заверить, что разговор окажется важным для нас обоих.
– Я слушаю тебя, Великий Хран.
– Прежде всего, Всевластный, прими мои искренние заверения в том, что дейвы по-прежнему чтят Договор, с достоинством неся свое Проклятие, и не собираются нарушать его даже в самой малости…
Обладатель гиацинтовых глаз жестом прервал собеседника. Воцарилось молчание. Амечи и дейв застыли друг против друга, а обстановка вокруг них начала меняться. Белый мрамор поблек, подернулся дымкой, затрепетал. Сквозь него постепенно проступало убранство другого зала - поменьше, - с увешанными гобеленами стенами, обитыми синим бархатом позолоченными креслами и маленьким хрустальным столиком у камина.
Пока шла смена обстановки, собеседники не проронили ни слова. Амечи с гиацинтовыми глазами на правах хозяина внимательно следил за обновлением интерьера, а дейв задумчиво наблюдал, как рассеивается темная дымка охранных колец.
Наконец, амечи сделал приглашающий жест к стоящим у камина креслам.
– Сколько тысячелетий мы знакомы с тобой, Хран?
– Тридцать, а может и больше, - усмехнулся дейв.
– Сколько раз мы сражались с тобой на полях Великих Битв, Хран?
– Не сосчитать, - улыбнулся дейв.
– Таким закадычным врагам, как мы с тобой, не к лицу церемонии, Хран.
– Ты прав, Ювис. Но ты - Верховный Бог, а я - Правитель Проклятых, и я обязан воздать тебе необходимые почести, как это делал ты многие тысячелетия тому назад, когда Верховным Богом был я, а ты являлся Правителем Проклятых.
– Что ж, ты проявил должное почтение к Богу. Теперь поговорим прямо. Как очень давние и очень верные враги.
– Поговорим, - кивнул дейв. - Тем более что проблема, к сожалению, нешуточная.
Они устроились в креслах. В камине уютно затрещал огонь. На хрустальном столике возникли широкие золоченые кубки с тягучим янтарным напитком.
Хран с удовольствием сделал глоток, покатал во рту жгучий хмельной шарик, проглотил, дотронулся кончиком языка до нёба, наслаждаясь дивным послевкусием, и с улыбкой взглянул на амечи.
– Где ты берешь это чудо, Ювис? За одну бутылочку твоей амброзии я готов отдать тебе целую дюжину подвластных мне миров!
– Это предложение? - иронично вскинул бровь амечи.
– Это зависть, - вздохнул Хран.
– Так и быть, мой досточтимый враг, я подарю тебе одну бутылку, - хмыкнул Ювис. Затем он стал серьезным. - Может, перейдем к цели твоего визита, Хран? О чем ты хотел поговорить со мной?
– О Ксантине.
– О Богине Весны? - удивился Ювис.
– Не совсем. Скорее о посвященном ей мире.
– Мире Кстантины? А что с ним не так?
* * *
Оставшись один, Ювис некоторое время сидел неподвижно, задумчиво глядя на мечущийся огонь. Затем он послал вызов-мысль.
– Ты звал меня, Верховный? - в поклоне застыла женщина.
– Да, Ксантина. Сядь. Расскажи мне о Черном Чародее.
Женщина с легким смешком опустилась в кресло.
– Неужели, Всевластный, тебя и впрямь интересует простой смертный колдун?
– Расскажи, кто он такой, - настойчиво повторил Ювис.
– Обычное пугало, придуманное жителями мира Ксантины, чтобы было кого обвинять в своих бедах и горестях, - пожала плечами женщина. - Но почему он интересует тебя? В каждом мире есть такой Темный Властелин или Злобный Упырь, или Разрушитель, или еще кто-нибудь со столь же зловещим титулом, чудовищной репутацией и захватническими амбициями. Смертные не могут без этого. Им необходимо реальное воплощение зла, с которым нужно бороться. Раньше мы никогда не вмешивались и позволяли смертным играть в их жалкие игры. Так почему же теперь это стало волновать тебя, Великий?
Ювис не ответил. Он смотрел на пламя и катал в ладонях золоченый кубок с амброзией. Ксантина сидела тихо, как мышка, не решаясь потревожить раздумья Верховного Бога, но ее безупречный лоб прорезала тревожная морщинка.
Наконец, Ювис заговорил.
– Отправь туда кого-нибудь из амечи помоложе… лучше всего из Учеников. Пусть посмотрит что там и как… Изнутри посмотрит, глазами смертного… Придумай ему легенду и скажи, чтоб без нужды себя не раскрывал…
– Мне самой выбрать Ученика, Великий? - покорно спросила Ксантина.
– Да… Хотя нет, постой! Отправь… - Ювис назвал имя.
– Ты хочешь послать его? - удивилась Ксантина. - Но он уже не Ученик. Он - идущий по Дороге Миров.
– Тем лучше. Пусть на его пути окажется и мир Ксантины.
– Но он дерзок, строптив. Он не считается с мнением старших и во всем ищет зерно сомнения. Может, лучше послать другого?
– Его!
– Хорошо, я сделаю, как ты велишь, - вздохнула Ксантина, - но скажи, почему именно он?
– Потому что он - лучший! - отрезал Ювис.
Часть 1 РАЗБОЙНИК
Благородство и подлость, отвага и страх -
Все с рожденья заложено в наших телах.
Омар Хайям
1
– Эй, тупой увалень! Хватит бока отлеживать! Быстро за водой!
Темьян получил довольно чувствительный удар по голове огромным бурдюком из толстых воловьих шкур, к счастью, пустым. Раздался громкий хлопок. Вокруг засмеялись:
– Пустая голова, пустой звук!
Разбуженный таким грубым способом Темьян, загорелый молодой парень, сел, прислонясь широченной, обнаженной, иссеченной шрамами спиной к клену, и почесал ушибленную голову с коротким жестким ежиком белобрысых волос. По-детски потер пудовыми кулаками никак не желавшие открываться небольшие, глубоко посаженные, карие глаза и беззлобно огляделся, позевывая.
Стояло раннее летнее утро. Молочное небо только начинало наливаться дневной синевой, а тоненький белесый серп молодой луны еще не успел спрятаться за горизонт. Воздух сохранял ночную свежесть и приятную прохладу, а на листьях деревьев, окружающих небольшую полянку, дрожали крошечные капельки росы.
– Ты долго еще намерен рассиживаться?!!
Темьян вновь получил довольно чувствительный удар, на этот раз по ребрам, обутой в кожаные сапоги ногой. Пинал его чернявый сухощавый высокий мужчина средних лет с красивым, но злым лицом с двухдневной щетиной. Темьян быстро вскочил на ноги, сразу оказавшись на полголовы выше пинавшего. Впрочем, Темьян был выше и сильнее любого из находившихся на полянке разбойников.
– Прости, Келвин, - пробормотал Темьян, виновато глядя сверху вниз на чернявого.
– Марш за водой, - повторил Келвин и протянул бурдюк.
Темьян неловко подхватил бурдюк широкой лопатообразной ладонью, бормоча:
– Я сейчас, я быстро, - и торопливо засеменил вниз с косогора к реке, шумно проламываясь сквозь кусты своим массивным телом.
– Вы, урмаки, не умеете "быстро", - скривился Келвин, глядя ему в след.
– И тихо, - поддержал главаря разбойник по имени Хмарь, кряжистый усатый мужчина, который в это время пристраивал над костром вертел с огромной тушей дикого кабана.
Темьян скатился по крутому склону, спотыкаясь о корни деревьев босыми ногами. Широкая быстрая река ударила в глаза веселыми золотистыми бликами отраженного солнца, и Темьян радостно улыбнулся, подставляя темное от загара лицо утренним лучам. Он любил лес и реку, привык к вечным пинкам и насмешкам в банде, и хорошее настроение покидало его очень редко.
Наполнив бурдюк, Темьян оглянулся по сторонам и быстро скинул свой единственный предмет одежды - холщовые штаны из небеленого полотна. Затем медленно и со вкусом вошел в теплую воду и поплыл, несколькими мощными гребками достигнув почти середины реки.
Окунувшись с головой, он повернулся, собираясь возвращаться, как вдруг остолбенел, вытаращив глаза: рядом с его бурдюком пил воду черный пречерный конь, переступая по кромке реки стройными копытами. Его хозяин, припав на колени, утолял жажду рядом. Напившись, всадник поднялся на ноги, отряхнул со штанов землю и внезапно встретился взглядом с Темьяном. Разбойник похолодел - на берегу стоял всадник джигли! Черная кожа, темные глаза и черные курчавые волосы. Темная плотная, не смотря на жару, одежда, высокие кожаные сапоги со шпорами. И ярким сверкающим пятном резко выделялся притороченный к поясу… Темьян не сразу понял, что это за штука… бич! Судя по легендам, единственное, но смертельно опасное оружие этих порождений Проклятых! Оружие страшное и беспощадное, от которого нет спасения!
Темьян в ужасе помотал белобрысой головой: не может быть, чтобы джигли - всадник из легенды, которым матери Ксантины пугали своих детей, - стоял перед ним воплоти!!!
Подтверждая страшную догадку, смоляной конь переступил копытами и вступил в реку. Вот только копыта не погрузились в воду, а встали на ней, словно на твердой земле! (Легенды гласили, что лошади всадников джигли способны летать и ходить по воде как по земле).
Всадник ухмыльнулся и поманил Темьяна рукой. Словно под действием чар колдуна парень послушно поплыл к берегу, даже не пытаясь сбежать. Совершенно позабыв о своей наготе, он выбрался на твердую землю и остановился в растерянности. Черный человек указал на штаны, и Темьян поспешно оделся. Вода теплыми струйками сбегала по его дрожащему как в лихорадке телу, и это придавало происходящему ощущение реальности. Иначе Темьян решил бы, что еще спит.
Всадник указал рукой вверх по холму. Молодой разбойник подхватил бурдюк с водой и стал поспешно подниматься, чувствуя за спиной чужое дыхание.
Когда Темьян под конвоем вышел к костру, то увидел обалдевших разбойников в окружении десятка всадников джигли. Черные люди деловито обыскивали пожитки банды, выгребая золото и самоцветы, а один упаковывал истекающую ароматным соком недожаренную тушу кабана в промасленную бумагу. И хотя разбойников было больше сотни, и все люди очень отчаянные, ни один из них даже пальцем не пошевелил, чтобы отстоять свое, кровно награбленное имущество.
Приведший Темьяна всадник сразу потерял к нему всякий интерес. Потоптавшись немного на месте, урмак осторожно подошел к сумрачному Келвину. Главарь сидел у костра и кривился так, словно у него болели все зубы разом.
– А чего это они, а? - громким шепотом спросил Темьян.
Главарь бросил в ответ злобный взгляд, но промолчал.
– Что им надо? - не отставал Темьян и даже потеребил Келвина за рукав зеленой щегольской рубахи. Главарь отпихнул Темьяна в сторону, прошипев сквозь зубы: - Ты заткнешься или нет, придурок?
Упаковывавший тушу кабана джигли поднял голову и с усмешкой уставился на Темьяна.
– Ты урмак, да? - Голос всадника звучал вполне по-человечески, только выговор был странноват, словно саарский язык давался ему с трудом.
Темьян кивнул.
– Понятно. - Черный человек вновь вернулся к прерванной работе. - У вас, на Ксантине, говорят: "Тупой как урмак". Это правда.
Темьян насупился. Может, урмаки и уступают в уме людям, но он не собирается молча выслушивать оскорбления в адрес своей расы от всяких черных тварей, будь они хоть трижды порождениями Проклятых! Темьян нахмурил густые темные брови и с вызовом спросил:
– А знаешь, как на Ксантине называют вас?
– Знаю, - усмехнулся джигли. - Вот только меня не интересует мнение жалких людишек вашего задрипанного мирка. Мы из другого мира, и там нас называют героями.
– А зачем же вы пришли в наш мир, герои?! Вам что, в своем грабить некого?! - начал яриться Темьян. И тут же получил чувствительный пинок по ноге от Келвина.
Черный человек бросил насмешливый взгляд на главаря местных разбойников и пристально вгляделся в Темьяна.
– Ты глупый, но смелый парень. И ты мне нравишься. А вот зачем мы прибыли в ваш мир, тебе лучше не знать. Если хочешь жить, конечно!
Взвалив тушу на плечо, всадник отошел к своему коню и больше ни разу не взглянул в сторону Темьяна.
Закончив обыск и упаковав понравившиеся им вещи, всадники джигли вскочили в седла и быстро растворились в зарослях.
2
Деревня была небольшая - домов тридцать. Обычная рыбацкая деревушка, приткнувшаяся возле излучины широкой реки, которая давала пищу и скудный, но верный заработок ее жителям.
Откровенная нищета деревушки не смущала разбойников. Сегодня их интересовали молоденькие девушки, которых можно выгодно продать. Банда Келвина, потерявшая большую часть своего имущества после встречи с джигли, захватом наложниц надеялась хоть отчасти поправить свои дела.
Разбойники, сидя на лошадях, вглядывались с заросшего березняком холма в лежащую перед ними деревню и негромко переговаривались, обсуждая выгодность мероприятия. Наконец, Келвин принял решение и подал знак к нападению. С гиканьем и свистом пришпоривая лошадей, шайка понеслась к беззащитной деревне, на ходу обнажая мечи.
Первой опасность заметила какая-то девка, достающая воду из старого, но ухоженного колодца. Уронив ведра и схватившись за голову, она истошно закричала и, подобрав длинные юбки, бросилась со всех ног в деревню. Там начался переполох. Забрехали собаки, заплакали дети, заорали женщины. Большинство мужчин находились в лодках далеко от берега, остальные взялись за вилы и топоры. Впрочем, дружного отпора не получилось: деревенские защищались больше для вида. В Саарии разбойников боялись и знали, что лучше отдать им то, что они хотят, но остаться в живых, чем потерять и голову и имущество.
Зарубив несколько собак и одного не в меру ретивого мужика, банда воцарилась в деревне. Разбойники выгребали небогатые сбережения рыбаков, приторачивали к седлам кур и свиней и сгоняли молодых девок в дом деревенского подеста (*высшее административное лицо в деревнях и маленьких сельскохозяйственных городках Саарии и Беотии), где Келвин и несколько особо приближенных проводили осмотр добычи. Отобрали всего шесть девушек (остальные либо уже рожали, либо внешность оказалась с изъяном), и разбойники досадливо морщились: добыча получалась гораздо меньшей, чем ожидалось.
– Да-а… Перевелись красивые девки в Саарии. Вырождается наша страна. Ох, вырождается, - тяжко вздохнул усатый Хмарь.
– Все красавицы на юге, - уверенно заявил Томвуд, разбойник с черной повязкой на правом глазу. Уцелевший левый жадно ощупывал пленниц, и девушки под его диковатым взглядом испуганно всхлипывали и пытались спрятаться за спины друг дружки. - Точно вам говорю, самые сладкие крали остались в Кротасе.
– Ну, чего ты мелешь, Томвуд, - поморщился Хмарь. - Откуда тебе знать-то? Что там, в Кротасе, доподлинно никому неизвестно. Слухи одни. Домыслы… Может, там баб и вовсе не осталось, всех Черный Чародей извел. Говорят, он до женского тела жаден.
– Жрет, что ли?
– А Проклятый его разберет. Может и жрет. Или на магические ритуалы… тьфу, тьфу, тьфу… употребляет. Говорю же, толком никто ничего не знает. Одно слово - Завеса!
– И слава Богам, что Завеса, - вступил в разговор Келвин. - Не хватает, чтобы кротасская пакость до нас добралась. Нам и своей предостаточно. Вон сколько ее из Спящего Леса повылазило. Да еще с севера прутся Ожившие Льды. И так уже от Саарии половина осталась - все земли выше Лакруста погибли. А маги и не чешутся.
– А магам что. Они в Беотию переберутся. Или восточнее - в Кабию. Льды туда не дойдут - растают. Живые они там или нет, а с солнцем не поспоришь.
– Эй, Клиф, ты чего кривую такую притащил?!! - завопил Келвин на приведшего новую девушку разбойника. - Кто ее купит, страхолюдину?!! Ты глаза-то разуй, раздолбай! Вали с ней отсюда, недоумок, помет саранчи!
Разбойник вместе с девицей вылетел вон.
– Ну, каково, а? - Келвин с возмущением глянул на приближенных. - Всех уродин тащит, дурища!
– Небось, под себя выбирал, - заржал Хмарь. - Клиф и сам страшила и баб таких же любит!
Разбойники поухмылялись и поплевали прямо на чисто вымытые струганные доски пола.
Темьян как обычно в разговоре не участвовал. Ему доли в добыче не полагалось, он состоял в банде за кормежку и немудреную одежонку. Впрочем, у него не было ни дома, ни семьи, а о будущем он никогда не задумывался всерьез, так для чего ему были богатства? Келвин подобрал его несколько лет назад в глухих болотах Белковской пущи, куда банда забрела случайно, уходя от стражи. Молодой урмак, сильно порванный медведем и неизвестно как оказавшийся в одиночестве в дремучем лесу, помирал от голода, потери крови и болотной лихорадки. Не отличающийся особой добротой Келвин почему-то подобрал его, выходил, приютил и с тех пор обрел в нем послушного, надежного и очень преданного слугу, телохранителя и воина. В силу особенностей своей расы Темьян в одиночку и безоружным мог запросто раскидать десяток-другой вооруженных людей и даже маги и волшебники не представляли для него особой угрозы.
Пока Келвин и остальные придирчиво оглядывали дрожащих от страха девушек, Темьян сидел возле печки на полатях, позевывал и скучающе поглядывал в забранное бычьим пузырем мутное оконце. Потом он встал и рассеянно подошел к Небесному Уголку - своеобразному миниатюрному пантеону, без которого не обходилось на Ксантине ни одно жилище. Небесный Уголок в доме подеста представлял собой деревянную, в три полки, этажерку, уставленную вырезанными из крашеной кости фигурками Всемилостивейших Богов. Не всех, конечно, а только особо почитаемых хозяевами этого дома. Сам Темьян "отдавал свою душу" величайшему из Всевластных - Богу Молний, которого обычно изображали с длинными, падающими на плечи волосами, короткой курчавой бородой, гиацинтовыми глазами и молниями в руках. Темьян поискал глазами знакомый силуэт. Да, разумеется, статуэтка была - стояла в самом центре, на почетном месте. Темьян удовлетворенно кивнул: все правильно, Верховный Бог - почетное место.
Внезапно, с улицы раздался шум и крики. Кто-то с воплями и причитаниями приближался к дому.
– Эй, выясни, что там, - приказал Келвин одному из разбойников.
Через некоторое время в дом ввалилась толстая пожилая рыбачка и с плачем кинулась на колени перед разбойниками.
– Кто ее пустил? - нахмурился Келвин. - Убрать отсюда немедленно!
Женщина вцепилась ему в ноги.
– Смилуйтесь!.. Пощадите!.. - закричала она. - Оставьте мою! Не трогайте! Пропаду без нее! Вдова я, без кормильца! Как есть пропаду!
– За дочку, что ли, просишь? - поморщился Келвин. - Которая твоя?
– При чем здесь дочка? - удивилась рыбачка. - Я о свинье.
– Ну, ты, тетка, даешь, - покрутил головой Хмарь. - Дочку не жалко, а о свинье убиваешься!
– Так дочку кормить надо, а свинья, наоборот, меня прокормит, - рассудительно объяснила та.
– Слышь, тетка, - буркнул Келвин, - не морочь нам голову. Проваливай, пока цела!