– Смилуйтесь! - еще громче завопила баба. - Отдайте! А взамен моей заберите ту, приблудную.
– Свинью, что ли?
– Не свинью - девку!
– Чего ты несешь? - рассердился Келвин. - Какую приблудную девку?
– А вон ту! - женщина ткнула рукой в оконце на стоящего среди прочих деревенских молоденького чумазого паренька в драном картузе и донельзя замызганной бесформенной одежде.
– Какую "ту"? - вконец обозлился Келвин.
– Не парень это! Девка! Пусть меня Боги покарают, девка! Ряженая она!
Заинтересованные разбойники выскочили из дома. Темьян неохотно оторвался от созерцания Небесного Уголка и поплелся следом за Келвином. Темьян не выспался и очень хотел есть.
Завидев приближающихся разбойников, парнишка бросился бежать, но его быстро догнали, скрутили и потащили к Келвину.
– Отпустите его, - скомандовал главарь. - Сейчас разберемся, кто тут ряженый.
Разбойники окружили их кольцом, но руки парня выпустили.
Лицо пленника покрывал такой толстый слой грязи, что разглядеть черты оказалось невозможно. Келвин брезгливо поморщился и сорвал изгвазданный засаленный картуз с головы грязнули. Тотчас изумительные кудри пшеничным водопадом хлынули вниз, окутывая бесформенную фигуру мальчика, вернее девушки, драгоценным мягким плащом.
– Так, так! - Келвин резким движением разорвал темную грязную рубаху, скрывающую силуэт пленника, и замер, уставившись на обнажившееся совершенство: нежная, чуть тронутая золотистым загаром кожа, соблазнительные полукружья грудей с небольшими розовыми сосками, тонкая талия и крутой изгиб бедер, теряющийся где-то за драными бесформенными штанами ее маскарадного костюма.
Разбойники восхищенно присвистнули.
– Вот это да! - сказал Томвуд.
– И вправду, девка. Да какая! - добавил Хмарь.
Пленница пришла в себя. Злобно зашипев, она оттолкнула Келвина и, опустив голову, быстро запахнулась в свои лохмотья.
Келвин мельком глянул на стоящую ближе всех бабу:
– Воды! Живо!
Затем он осторожно приподнял подбородок девушки, пытаясь рассмотреть ее глаза.
– Волосы и фигурка у тебя что надо, сейчас посмотрим на твою рожицу.
Пленница отшатнулась. Ее ресницы яростно взметнулись, открывая ярко-синие огромные глазищи, горевшие на чумазом лице подобно драгоценным сапфирам.
– Только посмей меня еще раз тронуть! - злобно прошипела она.
– И что будет? - усмехнулся Келвин.
– Я убью тебя! - отрезала пленница.
– Ты говоришь как мужчина, - поморщился Келвин. - Смирись со своей участью - она не так уж и плоха. Ты, вероятно, очень хороша собой, тебя купит какой-нибудь богатей и будет всю жизнь холить и нежить. Рядить в шелка и самоцветы. Кормить устрицами и пирожными. А здесь чего хорошего? Нищета да тяжкий труд. Нарожаешь кучу сопливых детей какому-нибудь деревенскому увальню. Будешь вставать ни свет ни заря. Работать, не разгибая спины. А так… - Он повысил голос, обращаясь ко всей деревне: - Ваши дочери получат куда лучшую жизнь, чем они имели бы здесь. Они будут жить в богатстве и довольствии…
– Так вы не разбойники, а благодетели, - злобно сощурилась пленница. - Может, вам еще и приплатить за разбой, а?
Келвин не удержался от усмешки, а Хмарь удивленно вскинул брови:
– Ох, и дерзка ты, девка! Ты не похожа на деревенскую.
Баба, ходившая за водой, подобострастно приблизилась к ним и зашептала:
– Ненашенская она. Пришлая. Беглая, видать.
– Умой ее, - приказал Келвин.
Баба сунулась к пленнице с ведром, но та царственным движением отстранила ее и сама тщательно умылась колодезной водой. Затем вскинула голову и, вызывающе прищурив глаза, в упор уставилась на Келвина:
– Ну как, "благодетель", не разочарован?
– М-да, - протянул Келвин.
– Берем ее, - пихнул его кулаком в плечо Хмарь. - За нее можно получить целое состояние!
Келвин молчал, уставив задумчивый взгляд поверх голов, на свивающиеся в причудливые фигуры быстрые облака. Одно из них приняло явственное очертание приготовившейся к прыжку кошки. Келвин содрогнулся и машинально покосился на стоящего рядом зевающего Темьяна.
– Ты чего, а? - снова пихнул главаря Хмарь.
– Предчувствие… Эта девчонка принесет беду, - нехотя процедил Келвин.
– Так отпусти меня, - встрепенулась пленница.
– Келвин! Да ты в своем уме! - ахнул Хмарь. - Какие предчувствия? Хочешь, заплатим магу за амулет или наговор, но ее надо брать!
– Ладно, не дави на меня, - поморщился Келвин, прогоняя наваждение. - Я просто сказал о предчувствиях, а ее мы, конечно, заберем, ты прав, за нее много заплатят, это точно.
Пленница демонстративно вздернула точеный носик и отвернулась.
– Темьян, - позвал Келвин. Тот дернулся, застигнутый окриком посреди зевка, и вопросительно посмотрел на главаря. - Сторожи ее, Темьян, глаз с нее не спускай.
– Может, пусть лучше кто другой? - испугался урмак. Он только теперь по-настоящему взглянул на пленницу. Она показалась ему такой маленькой и хрупкой, что он побоялся неосторожным движением ей что-нибудь сломать. - Почему именно я?
– Потому что я так сказал! - отрезал Келвин.
Темьян тяжело вздохнул: он как всегда не посмел ослушаться. Он перевел растерянный взгляд на пленницу. Она насмешливо улыбнулась ему:
– Не бойся, бугай. Я не кусаюсь.
3
К вечеру разбойники добрались до хутора Пола Чесмана, который был старым приятелем Келвина. Одно время они вместе служили в армии барона Ливаги, но обоим быстро наскучило подчиняться чванливым и не слишком умным командирам, и они дружно дезертировали, занявшись каждый своим делом.
Чесман жил без семьи. Занимался охотой и выращивал на своем хуторе запрещенный во многих странах, а потому ценнейший табак, который потом контрабандой перевозил в соседнюю Беотию. По хозяйству ему помогали молчаливая полногрудая деваха и три апатичных невольника, предплечья которых украшали небольшие татуировки: красный круг с голубем внутри. Эта мета - признак раба - наносилась магами и служила своеобразным маячком и охранником, подавляя волю, эмоции и желания, так что постепенно заклейменный превращался в тупое, равнодушное животное с человеческим обличием.
После обычных приветствий разбойники стали лагерем, размещаясь в многочисленных сараюшках, а то и просто во дворе, прихватив с сеновала душистые охапки свежескошенного сена.
Келвин с особо приближенными разбойниками и семью пленницами разместились в доме. Темьян как всегда был рядом с ним.
Гостеприимный хозяин велел накрыть стол с крепким домашним вином, и пиршество началось. Деревенские девушки поначалу испуганно жались друг к дружке и отказывались от угощений, и только златокудрая красавица вела себя непринужденно. Она сидела между Келвином и Темьяном и с аппетитом пила и ела все подряд. Да еще командовала смущавшимся от случайных прикосновений ее руки урмаком, заставляя подавать ей самые лучшие куски и подливать вина. Впрочем, не смотря на выпитое, хмель, казалось, совсем не затуманил ее разум.
Келвин все посматривал на нее и, наконец, не выдержал:
– Ты кто такая, а? Больно смелая.
– А мне терять нечего, - обаятельно улыбнулась незнакомка. - Я ведь, и правда, беглая.
– От отца да нелюбого жениха? - саркастически усмехнулся Келвин.
– От жертвоприношения! (Темьян затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово - он кое-что знал о жертвоприношениях). Продали меня. Отец и продал, - помрачнела девушка. - Так что, не получишь ты за меня денег, никто не купит, побоятся.
– А я тебя в соседней Беотии продам, - не сдавался Келвин.
– ОНИ достанут и в соседней, - вздохнула незнакомка.
– Потом, может, и достанут, но я-то уже успею получить за тебя куары.
– Там видно будет, - легкомысленно махнула рукой девушка и ударила кулачком по руке Темьяна: - Ты что рот разинул? Вина мне еще!
Вскоре мужчины опьянели, стали поглядывать на пленниц с определенным интересом. Кто-то кого-то уже сажал на колени и залезал под юбки. Девушки поумнее смирились со своей судьбой и не сопротивлялись, но некоторые плакали, пробовали отбиваться, и это еще больше раззадоривало разбойников. Послышался женский визг, мужской смех, треск рвущейся одежды.
– Эй, поосторожнее там, без вывихов и синяков! Нам их еще продавать! - прикрикнул Келвин на особо рьяных разбойников и окинул златовласую незнакомку масляным взглядом.
Девушка в ответ брезгливо поморщилась:
– Даже и не думай, понял?
– Это еще почему? Ты такая же невольница, как и они. Разве что во сто крат красивее, - игриво ответил Келвин. - Но если ты стесняешься при всех, мы с тобой найдем укромный уголок, где будем только вдвоем…
– Ты помнишь, что я сказала? Кто дотронется до меня без моего разрешения, умрет!
– Да неужели?
Келвин засмеялся, привлек девушку к себе и поцеловал, но тут же с криком выпустил, изумленно переводя взгляд со своего окровавленного плеча на нож в ее руке. Девушка сжимала обычный кухонный нож, с помощью которого только что ела мясо, так решительно, что становилось ясно: она успеет наделать дел и таким, не очень-то серьезным оружием! Но воинственная незнакомка совершила ошибку, не приняв в расчет Темьяна. Неуклюжий увалень в быту, в экстремальных условиях Темьян имел реакцию атакующей кошки. Миг и нож перекочевал к нему, а пленница только растерянно хлопала ресницами, не в силах понять, как это произошло. Все трое во время короткой стычки вскочили из-за стола, с грохотом опрокинув скамью. За столом воцарилось молчание. Разбойники пьяно таращились на них, не понимая, что произошло.
– Ах ты тварь! - прошипел Келвин и замахнулся на девушку кулаком. Темьян перехватил его руку.
– Можно я уведу ее отсюда? - взмолился он. - Запру где-нибудь в чулане до утра!
Несколько мгновений главарь разбойников буравил всегда такого послушного урмака бешеным взглядом. Затем успокоился.
– Ладно, - разрешил он, - убери ее с моих глаз долой! - И, мельком глянув на пленницу, добавил: - Можешь сам позабавиться с ней, если захочешь. Только знай, она, скорее всего… - Он притянул Темьяна к себе и что-то тихо прошептал ему на ухо.
4
Урмак и пленница вышли во двор.
Наступила теплая звездная летняя ночь. Во дворе хутора там и сям светили факелы и костры, возле которых пировали пьяные разбойники. А вдалеке чернел лес, сливаясь кронами с темнеющим небом.
– Тебе не стоило злить его, - сказал Темьян, разглядывая далекую звездную черноту.
– А ему - меня!
Темьян покачал головой.
– Келвин неплохой. - Он помялся и посмотрел на нее. - Женщины его любят, а он любит их. Ты ему очень понравилась. И если бы ты… ну… повела себя иначе, он, скорее всего, помог бы тебе спрятаться от стражников.
– Вряд ли! - фыркнула незнакомка. - Он слишком жаден и самовлюблен! - Она перевела взгляд на Темьяна. В неверных отблесках костров ее сапфировые глазищи показались ему двумя омутами, глубокими и притягивающими. - А вот ты… А ты тоже неплохой? А тебя женщины любят? А если с тобой я "поведу себя иначе", ты отпустишь меня на свободу?
Темьян растерянно глядел на нее, чувствуя, что тонет в загадочном сиянии ее глаз. Она негромко засмеялась, явно забавляясь его замешательством.
– Ну, что ты застыл? Где же твой чулан? Пойдем скорее, - поторопила она.
Они прошли по двору и вошли в небольшой сарайчик, где хозяин хранил лопаты и другие инструменты. Темьян запалил плошку и приладил ее в уголке.
Девушка по-хозяйски огляделась:
– Здесь тесновато будет.
– Для чего? - не понял урмак.
– Ну… чтобы я повела себя иначе, - вкрадчиво ответила она, как бы невзначай распахивая разорванную рубаху. Темьян машинально посмотрел на нее и уже не смог отвести взгляда. Его сердце дало странный сбой, а потом обрушилось гулкими тяжелыми ударами и погнало кровь густой волной прямо в пах.
– Принеси сена и убери отсюда весь этот хлам, - деловито распорядилась она.
Ее голос вывел Темьяна из оцепенения. Он смог кое-как восстановить дыхание и замялся у входа.
– Я не сбегу, не бойся, - разгадала его мысли девушка. - Вернее, сейчас не сбегу. Слово даю.
Это было произнесено таким тоном, что он поверил: да, она умеет держать свое слово. К тому же во дворе было полно разбойников, и ей так и так не удалось бы уйти незамеченной.
Темьян вздохнул и послушно пошел за сеном.
Когда он принес сена, она не утратила решимости, но слегка растеряла свою уверенность, сильно волновалась и прятала взгляд. Тем не менее она скинула рубашку и потянулась развязывать тесемку своих невообразимых маскарадных штанов.
– Я все равно не смогу отпустить тебя без разрешения Келвина, - честно предупредил Темьян и понял, что она не поверила. Она знала, что очень красива и считала, что может заставить мужчину сделать все, что ей угодно.
– Ты долго еще будешь стоять столбом, бугай? Или решишься, наконец, подойти ко мне?
Обострившейся звериной интуицией Темьян понял, что за нарочитой грубостью слов она пытается скрыть дикую неуверенность, и ему вдруг показалось, что наедине с мужчиной она впервые. Она напугана, но не видит другого выхода и пытается хоть как-то взять ситуацию под контроль.
Он остался стоять у входа. Мысли его путались. Горячее желание толкало к ней, но ощущение неправильности происходящего удерживало на месте.
– Послушай, я действительно не смогу отпустить тебя! - В его голосе прозвучала мольба.
– Ты так боишься своего главаря? Ты сильнее, я же видела! Ты можешь убить его и забрать власть в банде себе. А я подскажу, как лучше это сделать…
Он покачал головой, отчаявшись объяснить, что ее слова - глупость, а все происходящее - нелепость.
Она истолковала его жест по-своему:
– Понятно. Ты из тех идиотов, которым не нужна власть.
Она справилась, наконец, со штанами, оставшись полностью обнаженной. Видя его смятение, она обрела почву под ногами. Уверено подошла вплотную, касаясь твердыми сосками его обнаженного торса. Задрала голову, пытаясь поймать его взгляд своими загадочными глазищами.
– Если ты сейчас откажешься, бугай, то будешь жалеть об этом всю свою жизнь. У тебя никогда не было и не будет такой женщины как я!
Глаза Темьяна изменили цвет: потемнели, став почти черными. Ах, так! Он усмехнулся. Не было, говоришь. Пожалуй, стоит наказать ее за гонор и завышенное самомнение. Он честно предупредил, что не отпустит ее, а если она не поверила - что ж! - это ее проблема.
Он подхватил незнакомку на руки, сделал три шага, опустился на сено, разделся и стал целовать ее, чувствуя под руками и губами упругую грудь и нежное восхитительное тело. Она почти не отвечала на ласки, но и не отстранялась, и он никак не мог понять, нравится ли ей то, что он делает, и готова ли она впустить его в себя или надо еще подождать.
– Пообещай, что потом отпустишь меня, - чуть задыхаясь, пробормотала она в перерыве между поцелуями.
– Нет.
– Что?!!
– Я не отпущу тебя без разрешения Келвина.
– Ах, так!
До нее, наконец, дошли его слова. Она обозлилась и попыталась скинуть его руку со своей груди и отстраниться. Куда там! Легче отодвинуть скалу.
– Не трогай меня! Я не хочу! Убери свои грязные лапы, обманщик! Сейчас же отпусти меня! Ты мне противен, урод!
Она лупила его кулачками и извивалась всем телом, пытаясь освободиться. Не отвечая, он заломил ей руки. Он уже не мог остановиться и плохо воспринимал слова. Ему казалось, что весь мир качается в жарком сладостном тумане. Плевать, готова она или нет! Коленом он раздвинул ей ноги, собираясь войти в нее. И тут она перестала дергаться и заплакала - тихо и отчаянно.
Темьян окаменел, чувствуя на губах соленую влагу. Ему вдруг показалось, что внезапно его хлестнули по лицу мокрой тряпкой. Грязной и холодной. Наотмашь.
Несколько мгновений он смотрел ей в лицо, на трясущиеся мокрые губы и крепко зажмуренные глаза с драгоценными капельками слез, потом отодвинулся. Надел штаны. Вздохнул, слушая ее сдавленные рыдания. Буркнул:
– Хватит плакать, не бойся, не трону.
В ответ она взревела громче и внезапно уткнулась мокрым лицом ему в плечо. Он на миг опешил, а потом неуклюже погладил ее по волосам, приговаривая:
– Ну, ну, не плачь. Не плачь… Испугалась? Ты девственница, да?
Она еле заметно кивнула, не отрываясь от его плеча, и шмыгнула носом. Только сейчас Темьяну пришло в голову, что она совсем еще девчонка, ей лет пятнадцать, не больше, и по меркам урмаков она считалась бы несовершеннолетней, хотя у людей в этом возрасте девушек уже выдавали замуж. Но, судя по всему, то, что сказал Келвин ему на ухо, все-таки правда - она настоящая принцесса. Значит, и житейского опыта у нее совсем нет, а есть только гонор и спесь избалованной королевской дочки, которая впервые столкнулась с реальной жизнью и неумело пытается управлять людьми и событиями.
И еще Темьян подумал, что он полный дурак: сидит в обнимку с обнаженной красивой девушкой и целомудренно гладит ее по волосам вместо того, чтобы завалить на сено и продолжить начатое. Тем более что она сама напросилась, он не заставлял ее раздеваться. Подумаешь, заплакала! Кто же в Саарии обращает внимание на женские слезы! К тому же уже завтра она окажется собственностью какого-нибудь богатея, который не станет с ней особо церемониться. У тех, кто покупает себе женщин, правило простое: раздвигай ноги, детка, и улыбайся, а не хочешь повиноваться, получай розги. Так пусть уж лучше она лишится девственности с ним, с Темьяном, а он будет очень осторожен и нежен и постарается доставить ей удовольствие…
Словно прочитав его мысли, она заметно напряглась и тихо спросила:
– Можно я оденусь?
– Конечно! - Темьян почувствовал сильнейшее раздражение. В глубине души он надеялся на другое развитие событий: что она оценит его благородство и все же отдастся ему - просто так, безо всяких условий, потому лишь, что он понравился ей.
Как бы не так!
Испытывая болезненное разочарование, он сел к ней спиной, поджав ноги и почти упираясь носом в стену сарайчика.
Она пошуршала одеждой и забилась в противоположный угол. Но вскоре опять осмелела и устроилась поудобнее, вольготно раскинувшись на мягком сене.
– Почему ты не носишь оружия? - спросила она.
"Стерва!" - подумал парень и стиснул зубы. Неудовлетворенное желание отзывалось в паху мучительной болью, а чарующий голос незнакомки обернулся ножом, полоснувшим по обнаженным нервам.
– Ты что молчишь? - Она придвинулась к нему ближе и провела пальчиком по широкому рваному шраму - следу от удара иззубренной секирой, который в числе прочих украшал его спину.
Темьян тихо выругался сквозь зубы. Он был зол на нее, на себя и на весь мир.
– Поговори со мной! - Кажется, она опять собиралась плакать.
Он чувствовал на своей спине ее дыхание. Ему хотелось одновременно и ударить ее, и поцеловать.
– Темьян, - прошептала она и всхлипнула. Оказывается, она запомнила его имя!
– Ну, что? - сдался он.
– Почему у тебя нет ни меча, ни кинжала?
– Мне не нужно никакое оружие, - нехотя ответил он, не оборачиваясь. - Я сам оружие.
– Как это так?
Он вздохнул. Отвечать не хотелось, но ведь все равно не отстанет.
– Я - урмак.