– Король Всех Людей… – Златко отчего-то прижал руку к вороту рубахи, а глаза стали мечтательными-мечтательными. Друзья давно заметили, что Синекрылому при всей его любви к истории и древним легендам как-то особо близки именно сказания о Короле Всех Людей.
– Так, Златко завис, – вынес вердикт тролль и громко пощелкал пальцами перед лицом друга.
– А! Что?! – чуть ли не подпрыгнул тот.
Грым хохотнул и, посмотрев на остальных, выдал:
– А не кажется ли вам, что чем ближе родные земли, тем более нервным становится наш золотоволосый приятель?
– И вовсе нет! – запротестовал тот, но его голос потонул в радостных воплях:
– Кажется-кажется!
– Точно!!!
– Златко, а что же дальше будет?!
Синекрылый надулся, но потом все-таки взял себя в руки и произнес:
– Ладно, хватит дурью заниматься. Что у нас еще по делу есть?
Дэй пожала плечами и ответила:
– Да, пожалуй, только эти исчезающие в никуда крысы и остались.
Крысы явно всем не давали покоя. Каждый из друзей спрашивал у своих собеседников, не слышал ли он чего необычного этой ночью, не видел ли крыс. Но никто никакие полчища грызунов не видел, слышал только всякую ерунду вроде ветки, скребущейся в окно, храпа соседа или скрипа кроватей за стенкой.
И тем не менее остаток ужина прошел за обсуждением способов что-либо узнать про этих мифических крыс. Но ни к чему дельному будущие волшебники не пришли, а вот еда закончилась.
– Все-таки подозрительным мне кажется этот фокусник, – прошептал Златко на ухо троллю. – Смотри, как ловок.
Клоун-фокусник как раз доставал из чьего-то уха монету. Трюк старый, но понять, куда артист ее девает при полном отсутствии рукавов и при том, что он показывал ладони с обеих сторон, было невозможно. Вернее, догадаться можно было, а вот уследить за шустрой денежкой – нет.
– Профессиона-ал, – согласно протянул Грым, наблюдая, как фокусник закончил с монетой и перешел к вытаскиваемым из шляпы лентам. Это при том, что шляпа была в руках у какого-то случайного зрителя.
– И ведь никакой магии, – почти осуждающе покачал головой Бэррин.
– Ну, насколько я знаю, это все ловкость рук. У меня было несколько знакомых карманников, так те еще и не такие фокусы выделывали.
– Как думаешь, мог такой умелец дверь с другой стороны закрыть?
– Да кто его знает. Тут уж кто на чем специализируется. Но вообще похоже…
Какое-то время спустя…
– Слушай, а ты была права, – Ива наклонилась к Дэй, но глаза ее, не отрываясь следили за танцовщицей, – что-то есть в ней странное.
– Ага! Я же тебе говорила! – так же шепотом обрадовалась гаргулья. – Что-то в ее танце не то, словно сила какая-то от нее исходит.
– Да? – удивилась знахарка. – А мне что-то в музыке не нравится. Ритм такой… будто сердце… и как-то в унисон с магическим фоном входит. Я бы сказала, что именно из-за этого такой эффект, что аж за душу берет.
– Не, я точно говорю, не музыка это. Движения у нее странные. Будто смазываются.
– Да ладно тебе, смазываются. У нее просто какая-то примесь в крови имеется. Какого-то другого существа. Может, даже оборотня. Вот и двигается слишком гибко и быстро. – Травница повернулась к подруге, подозрительно ее оглядела. – Ты вроде никогда на зрение не жаловалась. Чего это у тебя движения смазываются-то?
– А у тебя нет? – удивилась Дэй.
– Не, у меня тоже, но я-то человек, мне простительно.
– А давай у Калли спросим.
– Точно, он у нас эльф. Ему положено все видеть.
Девушки тут же потянулись к Светлому и подергали его за рукав. Обе.
– Калли, а Калли!!!
– Чего вам?
Эльф не отрывал взора от танцовщицы.
– У тебя движения этой девки, – гаргулья кивнула в сторону импровизированной сцены, – смазываются перед глазами?
– Какие движения? Какое смазываются? – отмахнулся тот. – Девушки, отстаньте, дайте на танец посмотреть…
И пришлось отстать. Все равно Светлый на них больше не реагировал, а бить его по голове Ива гаргулье не позволила.
– Слушайте, парни, – тролль оглянулся на дверь в их комнату так, будто девушки могли подслушивать под ней, что было, во-первых, маловероятно, а во-вторых, куда больше можно было услышать, приложив стакан к стене, – не нравится мне этот Ивин менестрель. Уж больно подозрительный.
– Ага, Гамельн и крысы. – Златко плюхнулся поверх одеяла и, положив руки под голову, уставился на деревянные балки: Дэй на них не было. – Действительно уж больно странно. Нехорошее какое-то совпадение.
– Но, кроме этого совпадения, у нас против него ничего нет, – разбил Калли все мечты.
И парни, не сговариваясь, тяжко вздохнули.
Метель с наступлением ночи вновь прекратилась. Обрадованные передышкой, на небо высыпали звезды и засияли в полную силу. А снизу им подмигивали игривые снежинки, что, складываясь в пышные пуховые одеяла, укрывали землю и все, что на ней было. Тоненький месяц с интересом оглядывал подведомственные ему просторы, а мороз обходил их дозором. И как ни крепок он был, все равно на улице казалось теплее и приятнее, чем когда юные волшебники обитали во влажном, зябком Стонхэрме. Сейчас же холод лишь щипал за щечки, а снег интригующе и как-то уютно поскрипывал под ногами.
Впрочем, никого, кто мог бы насладиться этой красотой, сейчас на улице не было. Оказавшиеся в это холодное время на постоялом дворе, на который вдруг свалилось столько несчастий, постояльцы давно уже видели десятый сон. Даже самые буйные и неугомонные сладко похрапывали, кто где упал. Спала и лучшая пятерка Земли по своим двум комнатам. Но вовсе не спокойно.
Он шел на него как несокрушимый имперский таран на хлипенькие ворота. Сейчас, когда юноша смотрел на него снизу, зажимая рукой страшную рану на животе, мужчина с двуручником казался ему великаном из страшной сказки или байки, что любили потравить по кабакам, и на которые молодой тролль вместе со всеми реагировал скептическим хмыканьем. Сейчас же, лежа в луже собственной крови, он готов был поверить во все. Только, пожалуй, было уже поздно. Мужчина надвигался с неотвратимостью божьей кары. Кары за легкомыслие, невнимательность, за то, что посчитал, будто может урвать кусок побольше, и побежал впереди остальных, но не смог правильно оценить опасность.
И самое ужасное было даже не то, что его короткая жизнь так и останется короткой. Страшно было другое: он теперь никогда не сможет похвастаться хоть одним убитым врагом перед теми, кто ждет его на том берегу. И он навеки останется слабаком, дураком и трусом.
И от этого было еще больнее. А еще он ощущал, как горяча на этом осеннем холоде его собственная кровь, как немеет рука, удерживающая внутренности, дабы не вывалились в грязь – творение бесконечных дождей промозглой поздней осени.
А мужчина все шел и шел. И хотя в реальности вряд ли прошло более трех секунд, но парню казалось, будто этот ужас длится вечность. Что бесконечное количество времени вздымается над огроменной головой тяжелый двуручник, что бездну веков блестит на клинке одинокий лучик неяркого осеннего солнца, что миллиарды секунд убежали, пока меч опускался, чтобы одним тяжелым ударом прервать юную жизнь. И так же – бессчетно долго… было страшно. Именно тогда он, молодой и дурноватый тролль, узнал, что значит сковывающий все тело ужас, страх, от которого мутится в глазах… И паника, наверное, недостойная мужчины, и отчаянное, рвущую душу нежелание умирать.
Грым закричал и проснулся. Рывком сел на постели, выставив перед собой меч, который разве что не магией оказался в его лапах. Глаза в яростной жажде сопротивления обозревали тьму, разлитую в комнате.
На соседних кроватях уже не спали Златко и Калли. У каждого из них в одной руке оказалось оружие, а на кончиках пальцев другой руки посверкивала магия.
Несколько секунд все трое провели в позах полной готовности к защите. Потом немного пришли в себя.
– Что?! – первым выдал Синекрылый.
Очевидно, вопрос получился недостаточно понятный, потому что ответом ему было молчание, за которым последовало:
– Грым, ты чего кричал?
Тролль шумно выдохнул и опустил оружие. Провел пятерней по волосам и чуть ли не смущенно глянул на друзей.
– Вы не поверите: кошмар приснился.
Парни даже опешили от такого заявления. Потом Златко покачал головой и произнес:
– Вот уж не подумал бы, что и тебе страшные сны снятся.
– Тебе бы такое приснилось, – буркнул Грым, – тоже бы испугался.
– Да я не… – начал оправдываться Бэррин, чтобы, не дай боги, тролль не подумал, будто его обвиняют в трусости, но его весьма неделикатно прервал эльф, чего за ним никогда не водилось, поэтому парни замерли, пораженные больше самим фактом, чем волнением в звонком голосе приятеля:
– Подождите! – Тонкая кисть уже без клинка и магии взмыла вверх, словно он жестом мог остановить звук. Калли понадобилось какое-то время, чтобы привести мысли в порядок. – Грым, ты хочешь сказать, что… тебе снилось что-то страшное… и реально произошедшее в твоей жизни?
– Да, – не понимая, к чему ведет Светлый, немного неуверенно ответил тролль.
Зато Златко тоже осенила та же идея. Он повернул голову к эльфу:
– Только не говори, что тебе тоже?! – Он чуть не подскочил на кровати.
– Тогда промолчу, – в своей неподражаемой манере ответил Калли.
– Так тебе снилось?! – почти заорал Синекрылый, сейчас будучи не в силах более сносить эльфийскую натуру друга.
– Да! Снилось! И не ори на меня!
– А ты не доводи меня!
– А я не довожу!
– А вот и доводишь!
– Как ты спросил, так я и…
– Так вам тоже снились всякие ужастики?! – перекрыл их перебранку Грым.
Юноши тут же повернулись к тому с такими зверскими лицами, что троллю захотелось вновь схватиться за оружие. Разумеется, он этого не сделал, да и парни быстро сникли.
– Да, – немного помолчав, произнес Златко, – мне снилось… короче, мне снилось самое ужасное воспоминание детства.
– И мне… снилось… – Калли от волнения даже затеребил мочку уха, потом спохватился и отдернул руку. – Только не детства, а… в общем-то, что меньше всего хотелось бы вспоминать.
– Вот те раз, – Тролль потер затылок. – И мне. Много лет уже не снилось. Действительно много, и вот сейчас привиделось. Странно как-то, не находите? Может, это из-за этих самоубийц клятых?
– Нет, – покачал головой Златко. – Мне был кошмар в первую нашу ночевку тут. Я тогда еще не знал про этого повесившегося. И тоже много лет ничего подобного не снилось.
– А мне – во вторую. – Отпустив ухо, эльф принялся теребить светлую прядь. – Это же не может быть совпадением? Правда же?
Друзья принялись обдумывать поданную мысль.
– Как-то не верится в совпадение, – первым выдал Грым. – А то слишком много совпадений в последнее время случается.
Златко дольше всех и так и эдак гонял идею в голове, сопоставляя известные факты.
– Да, как-то не верится, – резюмировал он эти думы.
Калли кивнул.
– Я очень редко вижу плохие сны. Практически никогда. А тут… да еще и почти одновременно с вами… Слишком странно.
– Надо у девчонок поинтересоваться, не снилась ли им какая-нибудь дрянь, – добавил Синекрылый.
– О! Идемте! – Тролль тут же свесил ноги с кровати и потянулся за верхней рубахой.
– Куда?! Ночь же!!! – возмутился Бэррин.
– А, да, – немного остыл Грым, потом вновь загорелся: – А может, разбудим? Вдруг им тоже кошмары снятся?
– А если нет? Представляете, как глупо будем выглядеть? "Девочки, вам кошмары не снятся?" Девки сначала оборжутся, а потом прибьют за то, что разбудили. Или наоборот. В любом случае их там двое, глупостей не наделают. А утром за завтраком и спросим.
– А если наделают? – Троллю явно хотелось не сидеть на месте, а бежать куда-то, сражаться, защищать. Он вообще был из тех, кто терпеть не может всяческие душевные страдания и пустопорожние рассуждения.
– Не наделают, – отрезал Синекрылый. – Давайте лучше обмозгуем все эти странности.
Эльф, очевидно, уже занимался именно тем. Он сидел, обняв согнутые ноги руками, и смотрел куда-то в окно и вверх. Вид у него при этом был самый отсутствующий. То есть типично эльфийский.
– Эй, ушастый, ты с нами?! – тут же возмутился Грым.
Светлый медленно повернул голову и уставился на нахала своими дивными синими очами.
– С вами. Жду, когда вы грызться перестанете.
– Перестали, перестали, – поспешил вставить Златко, видя, что тролль уже открывает рот, чтобы разразиться бранью. – Давайте думать.
Синекрылый все же встал с кровати. За ним водилось выхаживать туда-сюда, рассуждая. А делать это он предпочитал вслух.
– Итак, что мы имеем? А имеем мы три сна разных людей о самом страшном, что происходило в их жизни.
Эльф и тролль судорожно поежились.
– А также два таинственных самоубийства… или убийства, – продолжил Бэррин.
– Не в первом случае. В первом он сам. Точно, – прервал его Грым.
– Хорошо-хорошо, – нетерпеливо помахал лапкой Синекрылый. – Одно самоубийство с неясной причиной и одно то ли убийство, то ли самоубийство. Что еще?
– Появляющихся из ниоткуда и пропадающих в никуда крыс, – меланхолично заметил Калли.
– Точно! И что из этого следует? – Златко остановился, покачался с пятки на носок и добавил: – Есть ли связь?
– По-моему, связь напрашивается сама собой. – Грым аж светился от догадки. – Что-то подобное могло сниться и этим жмурикам, вот они и не выдержали.
– Во втором случае погибший видел вполне реальных – коль уж они оставляли следы – крыс, – возразил эльф.
– Да ну их, этих крыс, – махнул лапой тролль. – Может, крысы и вовсе не имеют к тому мужику никакого отношения. Появились, когда тот спал или когда уже умер. Или ты ошибся, и это вообще были не крысы, а может… просто следы давние.
– Я не ошибаюсь, – голосом, не допускающим возражений, отрезал Калли.
Грым только хмыкнул. А Златко, прислонившись бедром к спинке кровати, размышлял. С одной стороны, крысы ну никак не вписывались в создаваемую картину, с другой стороны, как ни хотелось бы этого признавать, эльфы действительно редко ошибаются, тем более в таких вещах, как следы.
– В принципе Грым может быть прав в том, что эти крысы и вправду не имеют никакого отношения к произошедшему.
Тут уж хмыкнул эльф.
– Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – язвительно спросил он.
– Не знаю, но надо продумать и вариант без этих грызунов, а там глядишь, и они куда-нибудь приткнутся.
Калли пожал плечами: мол, делайте, как считаете нужным. Златко до поры до времени решил не обращать на это внимания.
– В связи со всем этим, – он провел рукой по кругу, – можно предположить, что кто-то насылает эти… дурные сны. И если мы оказались более крепкими, то те двое не выдержали.
– То есть ты думаешь, что кто-то за всем этим стоит? Что наши кошмары снятся не просто так, а кто-то это устроил? – на всякий случай переспросил Грым.
– Ага.
– Это может быть не только чья-то злая воля, – подал голос Калли.
– А что еще? – удивились Бэррин и тролль.
– Проклятое место, – тихо, но так, что услышали все, произнес эльф.
Парни снова помолчали, обдумывая эту мысль.
– Но я тут каждый год по нескольку раз останавливаюсь, – наконец нашел что возразить Синекрылый. – И никаких кошмаров никогда не было. И никаких самоубийц тоже.
– Да и кто проклинает таверну и постоялый двор? – хмыкнул Грым.
– Ну это-то как раз и понятно, – хмыкнул Златко. – Может, тут его плохо обслужили, или обворовали-ограбили, или служанка не дала… в особо грубой форме.
Тролль хохотнул, Светлый скривился.
– Место могли проклясть уже после твоего последнего визита, – тем не менее отозвался Калли. – К тому же бывают проклятия, которым требуется какое-то время, чтобы войти в силу. Порой очень большое. К тому же, Грым, проклятыми места становятся не только из-за насланных злых чар. Порой это случается… само собой. Например, если тут кто-то погиб… как-то нехорошо, или маг сильный был при жизни. Или еще какая трагедия случилось. Или богов чем-то прогневили. По-разному бывает. Есть, правда, два "но", сам их вижу. Первое, я бы скорее всего почувствовал подобное место. По крайней мере, никогда еще не бывало такого, чтобы не почувствовал.
– Ой, да ладно, а как же с тем храмом, где нас демон поджидал? – поддел Грым. – Ну поздней осенью.
– Это не проклятое место, – эльф вновь скривился. – Там обитало зло, но зло спящее, а не проклятие. Чувствуешь разницу?
– Нет.
– Неважно, – нетерпеливо оборвал Златко. Сегодня что-то эльф с троллем излишне много пререкались, а спать, между прочим, хотелось. – Одно "но" есть. А какое второе?
Калли немного смущенно подергал себя за прядь светлых волос.
– Ну… второе "но" очень совпадает с мыслью Грыма… Как-то не тянет все это на проклятое место. Я вот представляю его так: руины какие-нибудь, кладбище, тот же заброшенный храм, каменная площадка с полустершимися письменами где-нибудь в глухом лесу или на неизведанных холмах. – Эльфа, похоже, понесло. – М-да, а тут что – гуси да куры в курятнике или как это называется, конюшня с хорошим овсом, чадящий камин, разбавленное пиво…
– Да-да, разбавленное, – поддержал Грым, но Светлый не дал себя сбить с мысли:
– Пышногрудая подавальщица, толстый хозяин, более-менее приличная еда, пьяный смех по вечерам. Ой, да много всего, – махнул эльф рукой. – Разве так выглядит проклятое место? Где печать забвения, горечь безысходности, налет отчаяния? Где ужас, который охватывает совершенно на первый взгляд без причины? Где многовековая, но мертвая паутина, в конце концов?
– Ну уж, чего-чего, а паутины тут полно! – вновь влез тролль, но Калли опять не обратил на него внимания.
– Не-эт, никакое это не проклятое место. Обычное человеческое жилье. Тут даже сейчас, после двух трупов продолжают петь и веселиться, а ведь косвенный признак проклятого места – это то, что радость жизни в нем пропадает даже у самых беззаботных существ. Так что… скорее всего никакое это не проклятое место… пока. После двух самоубийц уже не знаю… В любом случае им магов направления Жизнь придется приглашать, чтобы какая зараза не прицепилась… В общем, вряд ли это проклятое место… Или же проклятие какое-то хитрое…
– А что, – заинтересовался Грым, – ушастый, а ты возьмешься за подобный заказ? Ну, очистить это место?
Калли уже открыл рот, чтобы сказать "нет", но потом передумал, прикинул свои возможности. У него удачно накладывалось выбранное магическое направление на его эльфийскую сущность.
– Только если хорошо заплатят, – выдал он.
Тролль загоготал.
– А вот это по-нашему! Ушастый, а ты еще не совсем безнадежен!
– Благодарю, – с непередаваемой иронией ответил тот, потом снова повернулся к Синекрылому. – Но во всем этом есть одна закавыка. – Эльф сделал паузу. – Если кто-то действительно повлиял на сны, то это должна быть ментальная магия. А она – твоя прерогатива, Златко.
Грым тоже смотрел на друга.
– Да, Синекрылый, ты не мог ее не почувствовать, – поддержал он.
Златко наконец отлепился от спинки кровати, сделал нервный круг по комнате, потом с ногами забрался на постель.