В комнате стояла громадная кровать, а в ногах ее застыла угловатая худая девушка. С ошейником на шее, от которого к изголовью тянулась толстая цепь.
Девица всхлипывала и умоляла. Рут, не обращая на нее внимания, повернулся к Аар Калане, сказал, возвысив голос:
– Хоть я и не просил красавицы, но эта уж больно худа. Нет ли у вас чего покрепче?
Спускаясь сюда, они прошли мимо трех дверей, и там тоже могли быть пленницы.
– Это все, что есть, так что берите, благородный Даур, не побрезгуйте, – со значением ответила хозяйка. – И не подумайте чего, эта быстро не сомлеет. Со вчерашнего дня у меня тут сидит и все вопит без умолку. Вы со своим инструментом или вам дать?
Слегка опешивший Рут помедлил, а Калана тем временем понимающе кивнула и исчезла за дверью.
– Господин, – умоляюще зашептала угловатая девица, – господин, спасите меня, я честная девушка! Я не должна быть здесь, просто принесла записку, а старуха не отпускает…
Рут глянул без всякого выражения, равнодушно отвернулся к двери. Выходить из образа не следовало, так что девчонке придется еще немного побояться.
Калана вернулась с деревянным ящичком вроде тех, в которых плотники носят свои инструменты. Сунула Руту в руки, и он машинально его открыл.
Поблескивали лезвия, у стенки лежал сверток узловатых веревок, торчали ручки небольших щипцов. Дивненько…
Во всем происходящем была какая-то несуразность. Руту припомнилась пирамида из клеток на Вратной площади. Как при такой жесткой прополке всех злодеев в нескольких сотнях шагов от площади с их клетками творится такое?
Но додумать мысль он не успел, потому что хозяйка протянула к нему ладонь:
– Вы уж простите, благородный Даур, но денежки вперед.
– Разумеется. – Рут выдохнул.
Он все узнал, тянуть не было смысла. Пора.
Ящик полетел в угол комнаты, его содержимое блестящим стальным ливнем посыпалось на пол. Девица испуганно вскрикнула, а он шагнул вперед, оттолкнув протянутую хозяйкой руку. Сграбастал темный шелк у самого выреза, дернул к себе – и с некоторым удивлением обнаружил, что хозяйка не так уж и слаба. Рост и вес давали могучей женщине возможность сопротивляться.
– Я кое в чем соврал, – холодно бросил Рут. – О вас я узнал не от Даура с перебитым носом. А от девицы, которую ему отдали.
– Не может быть, она мертва… – прохрипела женщина.
И попыталась оттолкнуть его, но Рут отбил подрагивающие руки.
– Точно замечено. Однако когда вставали мертвецы, эта девица встала тоже. Я здесь по ее просьбе, она пожелала, чтобы я отомстил.
Аар Калана содрогнулась всем телом.
Тяну время, понял вдруг Рут. Убивать женщин оказалось тяжелее, чем мужчин, – что-то тормозило руку, готовую лечь на пояс.
Прикованная девица, умолкшая, когда Рут взял Калану за грудки, неожиданно взвыла. Он на мгновенье скосил глаза, и тут хозяйка борделя, оскалив крупные зубы, схватила его за горло обеими руками.
Тело отреагировало само. Рут не стал отбиваться от захвата, просто напряг шею и повел рукой. Далт скользнул в ладонь, вошел с неприятным хрустом под левое ребро.
Хватка на шее тут же ослабла, шелк платья, который он все еще держал в кулаке, выскользнул из пальцев. Хозяйка завалилась назад. Лежала, пытаясь зажать рану ладонью, а сквозь пальцы вяло пульсировала кровь.
– Господин! – вновь завопила девица и рванулась к нему, загремев цепью. – Не оставляйте меня тут!
Даже эта девчонка и та понимает, что мне нужно уходить, мелькнула у Рута мысль. Вперед, пошел…
Он шагнул к девице, приложил палец к губам. Та тут же смолкла, и Рут смог ощупать ошейник на ее шее в относительной тишине – хозяйка сзади непрерывно булькала, никак не утихала.
Обруч оказался не из кожи, а из железных пластин, и запирался на замок размером с крупную монету. Рут скользнул в тот угол комнаты, где рассыпалось хозяйство из ящичка, нашел мелкий, чуть не с булавку, ножичек. В три движения освободил девицу.
А потом цепко взял за локти и осторожно тряхнул. Приказал, глядя в угловатое лицо серыми, цвета старого пепла, глазами:
– Иди за мной молча, рот не открывай, что бы ни случилось, вид прими несчастный… Поняла?
Девица кивнула, и Рут вернулся к лежавшей хозяйке.
Та еще была жива. Он чуть сморщился. Крупное тело, далт вряд ли достал до сердца, а если и достал, то только оцарапал. Значит, оставшись одна, Калана может исцелиться; содержательницы борделей побогаче всегда выкупают у магов-лекарей несколько врачебных заклинаний. С их работой без этого нельзя. Не зря же на платье у бабищи пуговицы с кристаллами.
Рут снова потянулся к поясу. Рубанул кинжалом по шее – так, чтобы уже никакими заклинаниями не спасти. Обыскал могучее тело и в потайном кармане нашел ключ.
– За мной! – через плечо Рут глянул на девицу. Та стояла бледная, испуганная, но не порывалась бежать. Хозяйка борделя права, такая действительно верещала бы долго.
Он вышел, зашагал к лестнице, останавливаясь у каждой двери на несколько мгновений и принюхиваясь. Живым человеком не пахло нигде. Зато попахивало мертвечиной из-за двух дверей.
По лестнице Рут взлетел, благо худая девица с круглыми испуганными глазами не отставала. Открыл низкую дверь, приник к расписной панели, прислушался, – нет ли там кого?
У подножия лестницы все было тихо. И живыми не пахло. Они вышли, Рут запер дверцу, пристроил на место панель и направился в комнату у входа. Девица молчаливым хвостиком следовала сзади.
Привратник был все тот же, а вот девица сменилась – теперь у входа ожидала клиентов высокая рыжеволосая красотка в корсаже на голое тело, который не прикрывал, а только подпирал грудь. И в тонкой полотняной юбке, ниже бедер разрезанной на ленточки.
На Рута они оглянулись одновременно, рыжеволосая с выражением скучающим, привратник – с любезным, как и положено слуге в хорошем заведении.
Но как только он узрел шедшую за Рутом девицу, любезность тут же исчезла.
– А где хозяйка, благородный господин? – поинтересовался привратник с нехорошим прищуром глаз.
И как бы невзначай положил руку на гнутую рукоять крупного кинжала, подвешенного к поясу.
Но у Рута сегодня не было настроения миндальничать, а взгляд немолодого мужчины, брошенный на угловатую девицу, яснее ясного говорил, что он ее знал и помнил. Рут склонил голову. Потянул воздух, позволил себе почуять…
Все верно. Привратник был в курсе того, что творилось в борделе, и сейчас, глядя на девицу, ощущал недоумение, злобу и легкую тень вины. Смутная тень легла перед глазами, словно морок, и Рут узрел другую картину. Лицо девицы с разинутым в крике ртом, темно-красная стена – наверное, интерьер одной из комнат, в которых обслуживают простых клиентов. И привратник, который заламывал девице руки за спину. Виновен, вне всякого сомнения.
– Госпожа Калана отдыхает, – сообщил Рут.
И двинул рукой, посылая далт в полет. Серебряная стрелка мелькнула, вошла привратнику глубоко в глаз. Рыжеволосая охнула, опрометью кинулась к двери напротив той, что вела на лестницу. Захлопнула за собой дверь и только потом завизжала.
Рут перешагнул через привратника, на ходу выдрал далт, обтер о край одежды мужчины. Мельком глянул на девицу за спиной. Та дрожала, глаза напоминали колодцы, зубы постукивали, но стояла прямо и в истерику не впадала.
– Пошли. – Он протянул ей руку, стоя по ту сторону тела привратника.
Девица, прикусив губу, с плаксивым выражением на лице перешагнула через труп.
На улице их встретила темень и тишина. Бордель за спиной быстро наполнялся криком и визгом. Он скомандовал:
– Бегом!
И припустил по направлению к портовым районам, держа девицу за руку. Бегать она не умела, большую часть пути Рут просто волочил ее как на буксире. Отбежав три квартала к морю, он свернул налево, пробежал еще два квартала и только тогда остановился в тени одной из террас.
Девица задыхалась и хрипела. Рут шепотом посоветовал:
– Нагнись, упрись руками в коленки, станет легче.
Та послушно согнулась.
Он стоял, прислушиваясь к звукам города. Крики из борделя Рут перестал различать уже через первую сотню шагов, а здесь, в отдалении, стояла звенящая тишина. Аретц безмолвствовал в южной ночи, приправленной запахом близкого моря.
Девица дышала все тише, даже выпрямилась, опершись о каменный столбик ближайшей террасы. Рут с презрением подумал о здешней страже. Совсем распустились – может, из-за того, что вместо них со злодеями теперь борется Лига борцов с котами. Этой ночью он отмахал по городу не одну сотню шагов, но никого из городской стражи не встретил, ни одного человека.
Дыхание девицы постепенно успокаивалось, и он повернулся к ней.
– Как ты попала в бордель?
Девица ответила прерывающимся шепотом:
– Хозяева послали, отнести записку. А тамошняя госпожа позвала наверх, ответ забрать, как напишет. А потом…
Рут переждал короткий всхлип. Что случилось "потом", и так было ясно.
– Кто-нибудь в городе у тебя есть?
Девица мотнула головой:
– Никого, я сирота. Хозяева только.
Что-то в этом роде он и ожидал. И спокойно заметил:
– К ним лучше не возвращаться.
Угловатая девчонка сделал глубокий вдох:
– И куда я пойду? Они даже за первый месяц еще не заплатили, у меня нет ни гроша, чтобы хоть угол снять на первых порах.
Рут глянул на небо. Рассветный край прятался за домами, но он без него знал, что до рассвета далеко. Начатую месть надо заканчивать, а злодея убивать вместе с пособниками – так говорил Берд.
А хозяева девицы именно пособниками и были. Кто из приличных горожан станет писать записочки в бордель? Всякому понятно, что это просто повод, чтобы послать туда глупую девчонку.
– Давай сходим и получим с них деньги, – предложил он.
Девица ойкнула:
– Но они… вдруг они…
– Вдруг – это не они. Вдруг – это я, – почти ласково сказал Рут. И пробежался руками по поясу, проверяя, не выронил ли чего во время бега.
Все было в порядке; далты, кинжалы и кошелек лежали в тугих складках ткани, даже ключ от подвала был там, потому что Рут сунул и его в пояс.
– Дорогу знаешь? Веди! – распорядился он.
И шагнул из тени на мостовую.
Девчонка по улице почти бежала. Рут шел быстрым шагом, и этого хватало, чтобы не отставать.
Одинаковые дома темными силуэтами нависали над мостовой. На ходу он узнал имя девушки – ее звали Нианна. Она его имя спрашивать не стала, а он с представлениями не спешил. Ни к чему. Если все сложится удачно, они расстанутся раньше, чем закончится ночь.
Рут собирался вытрясти из хозяев девицы не только положенное жалованье, но и определенную компенсацию – на его взгляд, они кое-что задолжали. Потом девицу придется отвести в трактир поприличнее, где она устроится, пока не найдет новую работу. В крайнем случае девушку можно отправить через Врата в Вагран.
Что же касается хозяев, то одними деньгами они не обойдутся. Воспоминание о ящике с инструментами не давало Руту покоя. Месть должна быть завершена.
Немного поплутав по темному городу, девица вывела его на относительно ровную улицу, лентой уходившую вдаль. Отсюда они пошли уже прямо, никуда не сворачивая.
И через двести шагов Рут расслышал отдаленный топот. По улице кто-то бежал, как раз в их сторону. В конце мостовой, залитой светом звезд, появились три темных силуэта, подчеркнутых тенями. Судя по более низкому силуэту, один из бегущих был ребенком.
Не тратя времени на слова, Рут рывком увлек Нианну в тень соседней террасы. Прошипел на ухо два слова, приказывая стоять тихо.
А потом прислушался. Бегущие быстро приближались.
Он нажал девушке на плечи, принуждая ее опуститься на корточки во тьме террасы. Сам развернулся, шагнул вперед и прижался к каменному столбику, державшему навес. Выглянул из темноты.
По улице бежали мужчина, женщина и ребенок лет десяти-двенадцати. Мужчина что-то нес на руках. Похоже, еще одного ребенка.
Эрни отступил назад, не желая, чтобы его заметили. Семейство уже миновало террасу, где они прятались, как вдруг Нианна за его спиной вдруг воскликнула:
– Так это же Чивелица, господская дочка! Хозяева!
И она выскочила на мостовую, кинувшись через террасу наискосок. Суматошно вскрикнула:
– Госпожа Каела! Господин Миршен!
Мужчина от крика служанки пригнулся, припустил еще быстрее. Девочка, бежавшая рядом с женщиной, сбилась с ноги, засеменила, пытаясь обернуться. Но мать тут же дернула ее за руку, и все семейство прибавило ходу.
Решимость Рута отомстить, как это и полагается в таких случаях, до конца и всем, вдруг испарилась. Нет, он мог отомстить, он даже хотел… но при детях?
При детях это было бы немыслимо. К тому же хозяева опрометью бежали, бросив, судя по их виду, и дом, и пожитки. Похоже, кто-то еще помимо Рута озаботился возмездием. Что ж, Нианна могла быть не первой жертвой, а он – не единственным мстителем в Аретце.
Рут скользнул к девице, ухватил ее за руку, чтобы не бросилась догонять хозяев.
– Как же, почему же… – бормотала та.
– Что ты знаешь о служанках, которые работали у этих господ раньше? – мягко спросил Рут.
Нианна ответила, глядя вслед бывшим хозяевам:
– Ну… ничего. Соседи говорили, что никто у них не задерживался. Все уходили одна за другой. Правду сказать, госпожа Каела любила покапризничать, то одно потребует, то другое.
– Возможно, их тоже посылали с записочкой в известный тебе дом, – вполголоса предположил Рут. – И они исчезали, как могла исчезнуть и ты.
Нианна содрогнулась. Вздохнула горестно:
– Пропало мое жалованье!
– Зато сама цела, – напомнил Рут. И потянул девушку в тень террасы. – Давай-ка постоим тут. Думаю, что те, от кого бегут твои хозяева, сейчас появятся.
Это была не единственная мысль, его посетившая, но вторую Рут высказывать не стал. Отловом злодеев в Аретце занималась Лига борцов с котами-вредителями, так что неизвестными мстителями могли оказаться и котоборцы.
А мозолить глаза людям, вокруг которых в воздухе разливается сияющая безвинность, он не хотел.
Нианна послушно переступила низкий каменный бортик. Они застыли под навесом, настороженно прислушиваясь. Но никто не бежал, никто не появлялся.
В конце концов он, оставив Нианну, снова шагнул на мостовую, залитую светом звезд. Глянул в тот конец улицы, откуда прибежали хозяева, склонил голову.
Инстинкты эрни кричали, что идти надо за хозяевами. Чтобы завершить месть. А голос разума нашептывал, что идти следует туда, откуда они появились. Чтобы узнать, от кого или от чего они сбежали.
Победил разум. Рут вернулся к Нианне, тихо сказал:
– Я пройдусь и вернусь. Жди здесь. На всякий случай…
Он сунул пальцы в складки многослойного пояса, вытащил кошелек.
– Возьми. На первое время хватит, если что.
Девица испуганно всхлипнула, и он чуть было не предложил ей отправиться прямиком в Керсу. И там разыскать Лирта, главу управы немощных и оставленных без попечения. Но вовремя прикусил язык.
Лучше пока никому не знать, из какой страны пришел тот, кто убил содержательницу борделя. Мало ли что…
– Сиди тихо, – распорядился Рут, чувствуя легкий приступ вины – нехорошо оставлять девицу одну посреди ночного города. – Затаись и не выходи, кого бы ни увидела.
Он повернулся и торопливо зашагал по мостовой.
Время от времени Рут останавливался и прислушивался. Вскоре он услышал шум шагов и скользнул под навес, замерев там молчаливой тенью – сгусток тьмы на коричневой бархатной мгле вокруг дома.
Семь мужчин, определил он на слух. Не бегут, но дышат часто – значит, или испуганы, или чем-то возбуждены. Если они преследуют хозяев Нианны, то не торопятся. И это означает одно из двух: либо поставщики девичьего мяса для подвала Аар Каланы изначально не были целью для этих семерых и спугнули они их случайно… либо цели поменялись.
Он выглянул из-за столба. Стесанный каменный край приятно холодил щеку.
Это и впрямь оказались котоборцы Аретца. Рут видел, как развеваются по ветру длинные плащи из некрашеного грубого полотна, которые в этом городе носили только люди Лиги и служители храма.
Однако служители ночью по улицам не шатаются, да еще и всемером.
Четверо из борцов несли странные носилки. То ли дверь, то ли рама от кровати. На ней лежала женщина – Рут мог бы поклясться в этом. Запыхавшаяся семерка была уже рядом, так что он различал фигуру, распростертую на носилках. Нос эрни уловил запах недорогого мыла – цветочный с оттенком щелочи, смешанный с ним слабый привкус женского пота. Еще почему-то пахнуло засохшей кровью и сырым яйцом…
Секунду он решал, что делать, а потом увидел свесившийся с носилок край платья, который подметал брусчатку. И струился по ветру так, как может струиться только шелк. Итак, непомерно длинная юбка, шелковый подол…
Благородная дама или девица? Какое совпадение… Та, из-за которой Рут прибыл в Аретц, тоже носила длинные юбки. Во всяком случае, когда он ее видел.
Ему на ум вдруг пришла фраза из старой книги: "Случай тоже божество".
И Рут двинулся вперед.
Первой его жертвой стал крупный мужчина с жестким квадратным лицом, который шел во главе отряда котоборцев. Он успел лишь моргнуть, когда Рут возник у него на дороге и ударил в висок рукоятью кинжала.
Все было закончено в двадцать семь шагов и одиннадцать ударов рукоятью. Скоро. Быстро. Под вопли противников. Бить лезвием Рут избегал. В конце концов, о людях Лиги он до сих пор не слышал ничего порочащего, и убивать просто так, беспричинно, не хотелось.
Вопли метались между громадами домов, застывших по обе стороны улицы. Что Рута удивляло, так это то, что никто не показывался из домов на крики. Один раз он уловил чье-то присутствие на террасе неподалеку, но потом ощущение живого человека исчезло.
Словно мышка выглянула и спряталась. Или крыса.
Носилки, на которых лежала женщина, оказались решетчатым настилом. Котоборцы бросили его наземь в самом начале схватки, которая больше походила на избиение, и Руту оставалось только надеяться, что особа в шелковом платье не отшибла себе чего-нибудь при ударе о мостовую.
Последний из семерки попытался удрать, и пришлось его догонять. Покончив с ним, Рут вернулся, склонился над женщиной, безвольно скатившейся с решетки.
Она лежала, уткнувшись носом в камни мостовой. В глаза Руту бросились грубо скрученные за спиной руки. Он в первый раз за всю схватку обнажил лезвие кинжала, освободил тонкие женские запястья.
Потом перевернул почти бездыханное тело и на мгновенье застыл. И впрямь княжна Татьяна Тарланьская. Здесь, на краю Анадеи…
Рут спешно провел пальцем по шее, ощутил биение пульса – и заодно гладкость кожи, не похожей ни на шелк, ни на бархат. Иную гладкость. Рывком перекатил княжну на спину, вскинул вверх.
И побежал по улице, пригибаясь, неся княжну, грубо перекинутую через плечо как куль. Он бежал и надеялся, что Нианна все еще там, где он ее оставил.
Ему нужен был кто-то, кто выведет его кружным путем к переулку, где стоит дом Увира. Следовало спешить, борцы из Лиги могли вот-вот очнуться. И поднять тревогу.