Ламия осталась, а мы с Гирканом прошли в его "каморку", на деле – огромный светлый кабинет, где были собраны самые ценные книги дворцовой библиотеки. В принципе ценные только для хранителей, ибо наиболее редкие экземпляры давно уже украдены и проданы.
Осмотр рукописей много времени не занял, не более получаса. Это были дневники имперских путешественников – для меня ничего интересного. И, сказав Гиркану, что за копиями приедет Теттау, я вернулся к девушке, которая на этот раз была не одна, а в компании трёх молодых дворян, крепких подтянутых лейтенантов в мундирах линейных войск. Все при оружии, на боку стандартные ируты и кинжалы. Не придворные пудели, а настоящие волкодавы. Мне такие люди симпатичны. Именно они опора нашего государства. Рьяные и активные, такие всегда впереди, и на войне, и в мирной жизни. Вот только вели себя офицеры развязно. Они громко смеялись и отпускали шутки на грани приличия.
Конечно, ламия могла за пару секунд уложить наглецов мордой в пол. А ещё могла залезть им в головы и развернуть на сто восемьдесят градусов, к выходу. Однако она держала образ – ни к чему привлекать к себе внимание. Тем более во дворце императора. О ней и так уже много слухов ходит, и не надо новых плодить. Значит, придётся вмешаться мне. Я всё-таки советник императора, личность приметная, и слава у меня грозная. Пару слов скажу – и молодёжь, поджав хвосты, скроется.
Русый, брюнет и шатен – определил я для себя офицеров и приблизился к ним со спины.
– Девушка, дорогая, милая, очаровательная, – брюнет улыбался, – не бойтесь нас. Мы добрые и пушистые. Раскройте нам тайну. Как вас зовут?
Ламия промолчала, а шатен пробасил:
– Прекрасную девушку не зовут, она сама приходит.
– Да-да, – поддержал его русый, – по вызову.
Это хамство. Я расценил слова офицеров именно так и сказал:
– Молодые люди, потрудитесь извиниться перед девушкой. Немедленно.
Дворяне обернулись, и шатен, смерив меня дерзким оценивающим взглядом, произнёс:
– А вы кто такой, чтобы нам указывать? Мы пока никого не трогаем и не обижаем, шутим и пытаемся познакомиться с девушкой. Ступайте, милейший, и не мешайте нам отдыхать, мы недавно с фронта.
Они меня не узнали. Бывает. Новички при дворе. Видимо, будущие бойцы цветных гвардейских рот, которые посещали канцелярию, а потом решили побродить по дворцу и заблудились. Это часто случается. Так они оказались в библиотеке и решили познакомиться с очаровательной жрицей. Мне это знакомо. Сам таким был, во дворце несколько раз терялся и встречался с разными людьми, в том числе и с девушками. Только вёл себя вежливо.
Я попытался дать потеряшкам ещё один шанс:
– Господа, я вижу, вы настоящие воины, которые защищают нашу родину. Честь вам и хвала. Но это не оправдывает вашу грубость, и я повторяю: извинитесь перед девушкой.
– А если не извинимся? – в разговор вступил брюнет, из всех троих, на мой взгляд, наиболее опасный, слишком мягко двигался.
– В таком случае я вызову стражу и вас выведут.
– А самому слабо?
– Когда вы узнаете, кто перед вами, мы встретимся снова, и я отвечу на ваш вопрос.
– Сударь, – брюнет презрительно скривился, – вы болван.
Меня оскорбили, и я собирался бросить в лицо наглеца перчатку. Убивать его пока не за что, а вот проучить следовало. Но принял посыл Отири:
"Не надо, Уркварт. Не горячись. Что-то здесь не чисто".
"Думаешь, они подставные?"
"Вряд ли. Не похожи. Если они вступают в гвардию, значит, проверены людьми канцлера, а он рисковать и трогать тебя не станет".
"Проверить их можешь?"
"Один чист. А у двоих хорошие мыслеблоки. Мне не сломать. Потому и прошу – подожди".
"Хорошо. Сдержусь".
– Пойдёмте, госпожа Дегарьен. – Я протянул девушке руку. – Прогуляемся, а заодно вызовем стражу. Пусть разбираются.
– Благодарю, граф Ройхо, – встала ламия.
Услышав мою фамилию, шатен и русый слегка побледнели и переглянулись. Они поняли, кто перед ними. А вот брюнет, наверное, не знал или не понимал, кто такой граф Ройхо и какое положение он занимает в обществе. И когда мы с Отири направились к выходу, в спину прилетело:
– Трус.
Разумеется, он имел в виду меня, и тут уже я не стерпел. Развернулся и бросил в него перчатку:
– Вызываю вас на поединок чести, сударь. Я граф Уркварт Ройхо Ваирский, владелец Данце и Аста-Готта, протектор Севера и советник императора. Назовите себя.
Парень совсем потерял голову. С чего бы вдруг? Разве только покрасоваться перед девушкой и друзьями. Или захотел сразу покорить столицу и заработать себе репутацию грозного бойца? Это возможно, хотя крайне рискованно и неосмотрительно.
Брюнет кивнул, посмотрел на мою перчатку и, отшвырнув её носком мягкого сапога, представился:
– Барон Арман Дакенхорн, лейтенант армии его величества, Первый пехотный полк линейной пехоты.
– Назначьте время поединка и выберете оружие.
– Через час на ристалище Красной свиты. Рукопашный бой. До увечья.
Это было неожиданно, особенно для боевых офицеров и гвардейцев. По таким правилам бились только в одном учебном заведении, в военном лицее "Вагенрой", самом малочисленном из всех. В год он выпускал не более десяти бойцов, и эти ребята всегда держались в стороне от столицы, не влезали в придворные интриги и вели себя несколько надменно. Одно время ходил слух, что лицеисты состоят в каком-то закрытом клубе с непонятными целями, и "Вагенрой" хотели закрыть. Но по настоянию правителей провинции Зорайна князей Херварх военный лицей оставили в покое.
"Он тебя специально спровоцировал", – услышал я ламию.
"Понимаю. Однако неясно, зачем ему это".
"Потяни время, попробуем разобраться. Смущает, что он назначил поединок во дворце, а не на храмовом ристалище. Странно".
"Не волнуйся. Этот наглый Дакенхорн мне не соперник".
"Возможно. Но я всё равно тебя прикрою".
"Не возражаю".
– Итак, вы принимаете мои условия? – ухмыльнулся Дакенхорн.
– Да.
– Отлично. Посмотрим, каков знаменитый Ройхо в бою.
Выходит, барон понимал, с кем ему придётся сразиться. Чем дальше, тем больше всё происходящее казалось странным, но слова сказаны, и теперь за них придётся отвечать.
Глава 18
Империя Оствер. Грасс-Анхо. 3.08.1407
Весть о моём поединке с лейтенантом Арманом Дакенхорном разлетелась по Старому дворцу моментально, и спустя час, когда мы с Отири прибыли на ристалище Красной свиты (мои оппоненты были кандидатами на вступление в эту роту), вокруг него уже собрались зрители. Свитские дармоеды, чиновники дворцовой канцелярии, гвардейцы, свободные от караула оборотни и офицеры особой группы, случайно оказавшиеся во дворце благородные зеваки, жрецы, маги и послы из теократии Шаир-Каш, которых Марк сегодня не принял. Собралось больше трёхсот человек. А самое главное, присутствовали император и канцлер. Ради такого случая один позабыл про хандру, а второй на время оставил государственные дела. Интересно же посмотреть на бесплатное зрелище, не каждый день во дворце случаются поединки, особенно сейчас, когда самые буйные дворяне на фронте.
В общем, ажиотаж был серьёзный. Всё внимание публики, которая заняла места на помостах вдоль ристалища, было обращено на меня и моего соперника. Причём он, что опять-таки странно, выглядел невозмутимым и улыбался. Почему? Со мной все просто и понятно – не первый поединок на публичном ристалище. А молодой лейтенант, лишь недавно вернувшийся с войны, почему не смущается? Откуда в нём уверенность?
Вопросы остались без ответов, и я решил, что личностью Дакенхорна, о котором раньше ничего не слышал, необходимо заняться всерьёз. Не откладывая дела в долгий ящик. Сразу после боя, который я, разумеется, выиграю. Ведь кто я, а кто он? Мы в разных весовых категориях по той простой причине, что мой учитель полубог и скорость реакции у меня гораздо выше, чем у какого-то там барона. Такие мысли были в моей голове перед поединком, и ничто, как говорится, не предвещало беды.
Наконец к мордобитию всё было готово, и мы, скинув камзолы, подошли к судьям – жрецу, чиновнику и воину. Стандартный состав. Служитель богов, в нашем случае жрец Самура Пахаря, проверил нас на наличие магических допингов и запрещённых амулетов, после чего подтвердил, что барон Дакенхорн и граф Ройхо чисты. Воин, капитан Красной свиты Эдмон Арайгло, спросил о примирении, и мы ответили отказом. Затем чиновник зачитал простые правила, которые известны каждому имперскому дворянину с самого раннего детства, и мы выдвинулись на середину посыпанного свежим речным песком ристалища.
Дакенхорн продолжал улыбаться, и мне показалось, что зрачки у него сузились, словно он под воздействием какого-то бодрящего зелья. Но жрец сказал, что барон ничего не принимал. Значит, так и есть. И, прогнав лёгкое беспокойство, я собрался и приготовился к схватке. За тылы можно не беспокоиться, ведьма присмотрит, чтобы всё было честно. Только он и я. Два оствера в белых шёлковых рубашках и заправленных в сапоги чёрных свободных брюках. Человек против человека. Никакого оружия и никакой защиты, лишь руки и ноги, а также голова, зубы и ногти. Чётких правил нет, и допустимы любые приёмы, так как целители рядом и они нас починят.
– Сходитесь! – прозвучала команда Арайгло, и зрители, большинство которых считали меня наглым выскочкой, притихли.
Лейтенант стал переминаться с ноги на ногу, будто находился на танцах. Ладони вперёд, а корпус плавно заходил из стороны в сторону. Чем-то это напомнило земное ушу или что-то наподобие азиатско-восточного единоборства. Очередная странность: в мире Кама-Нио, где сильна магия и немало зачарованных предметов, рукопашный бой всерьёз не развивался. Конечно, были школы любителей, которые набирали учеников, и кое-что преподавали в армии, в основном в разведке, да в военных лицеях. Но массового увлечения рукомашеством не было. А тут – нате вам! Передо мной готовый Джеки Чан или Брюс Ли, хотя, правильнее сказать, Дольф Лундгрен в свои лучшие годы, потому что здоровый и лицо светлое.
Кинув взгляд на противника, я тоже встал в боевую стойку. Классическую боксерскую. И начал медленное сближение.
Шаг. Другой. Ещё один. И ещё. Пора.
Скользнув вперёд, к барону, я нанёс ему удар в челюсть. Двигался быстро, но не в полную силу, и противник отреагировал чётко. Мой удар был встречен блоком, и тут же противник попытался провести подсечку. Однако я убрал ногу назад, и мы снова разошлись. Закружили по ристалищу, и невольно на ум пришло сравнение, что в этот момент мы словно два зверя. Барон – змея, а я – волк. Мне хотелось его куснуть и проверить на прочность, а затем дождаться удобного момента и нанести один выверенный удар, а он намеревался меня ужалить, и тоже один раз, чтобы наверняка.
Мы не торопились и не спешили. Присматривались друг к другу и выжидали. Возможно, это не зрелищно, но уж как есть, ибо жизнь не кинофильм, который посмотрел и забыл. Нет, здесь всё серьёзно, по-настоящему, и проигрыш означал потерю престижа. Ведь тому, кто в итоге окажется на земле, придётся публично извиниться и признать свою неправоту.
– Кай! – Не выдержав напряжения, барон внезапно издал боевой клич военного лицея "Вагенрой" и начал атаку.
Короткий разбег. Прыжок. И его левая пятка полетела мне в лицо. На автомате, перекатом, я ушёл вправо, и он пролетел мимо. Причём моё падение и красивый приём барона вызвали среди зрителей заметное оживление. Раздались хлопки, и кто-то выкрикнул:
– Дакенхорн! Задай ему!
"Сволочь! – подумал я о крикуне. – Попомни моё слово: когда всё закончится, найду тебя!"
Подъём. Я встал и обнаружил, что барон уже рядом и снова наступает.
Рывок на меня. Удар кулаком в переносицу. Я нагнул голову и уклонился.
Резкий поворот. Удар ногой. Я отступил.
Присест. Круговая подсечка. Я отпрыгнул.
Сальто вперёд. Двумя ногами в грудь. Я ушёл с линии атаки.
На меня обрушился каскад ударов, многие из которых могли быть смертельными. И что поразительно, барон двигался всё быстрее и быстрее. Мне тоже пришлось ускоряться, и, не принимая прямого боя, я ждал момента, когда он достигнет пика своих возможностей. Однако Дакенхорн выкладывался даже не на сто, а на все двести процентов. Он показывал величайший класс и был красив. Публика таких людей любит – резких, быстрых, эффектных и агрессивных. Они умеют устроить зрелище и всегда в центре внимания. Вот и наши зрители не остались равнодушными. Придворные и гвардейцы стали дружнее подбадривать барона. И хотя я не обращал на толпу внимания, что-то всё-таки улавливал.
– Дакенхорн!
– Давай!
– Добивай!
– Ещё немного, барон, и он свалится!
– Бей!
– Ломай его!
– Так! Ногами!
"Пора с этим балаганом заканчивать, – промелькнула мысль. – А то совсем популярность при дворе потеряю".
Нога противника в очередной раз просвистела над головой. Дакенхорн по инерции приблизился, а я не отступил. Наоборот, пригнулся и шагнул ему навстречу. Выпрямился и снизу вверх нанёс ему мощный удар кулаком в челюсть. Этим ударом я мог выиграть всю схватку. Вот только барон и тут успел отреагировать. Он прикрылся рукой, и я смазал. Кулак прошёлся по подбородку вскользь, и противник не вырубился, а лишь слегка поплыл.
Дакенхорн отступил и закачался. Отмахнулся от меня рубящими ударами ладоней, но я уже был сбоку и в прыжке ударил его ногой по рёбрам.
Вскрикнув от боли, барон отлетел. Под тяжестью его тела взметнулось облачко серого песка, и, не теряя времени, я обрушился на него.
Задумка была простая: отпинать подлеца ногами до полусмерти, чтобы помнил всю жизнь и другим неповадно было спорить с советником императора. Но опять барон меня удивил.
Падение будто прибавило ему сил. Противник вскочил, на миг замер, и в его глазах я заметил безумие. Теперь уже не показалось. Зрачки барона превратились в еле заметные точки, его движения стали ещё резче и быстрее, а в уголках рта появились белые капельки пены.
– Кай! – смахнув с лица прилипшие песчинки, воскликнул он, и снова завертелась карусель схватки.
Обманные выпады. Блоки. Удары. Дакенхорн бился, словно берсерк, и спасало его только одно – скорость. Я всё ещё был быстрее. Правда, ненамного.
Подпрыгнув, барон нанёс очередной удар ногой. Мерзавец целился в висок, чтобы убить. Тут уже не до шуток, и, полностью отдавшись схватке, я собрал все силы и ускорился до максимума.
Дакенхорн меня не достал, и, когда он опускался, я подловил его и, не глядя, доверившись интуиции, прыгнул на противника. Прыжок вышел неловкий, боком. Но у меня всё получилось, и моё тело, подобно пушечному ядру, сбило барона наземь.
Я свалился на него сверху, вцепился в рубашку барона, рывком развернул и впечатал кулак ему в лицо. Снова не промазал. Раздался хруст. И я нанёс ещё один удар, чтобы наверняка, добивающий.
Барон замер, и шум вокруг ристалища стих. Толпа замолчала, а в моих ушах появился звон.
Тряхнув головой, я поднялся и отступил от Дакенхорна. Судя по всему, сломал ему переносицу, и он вырубился. Наверное, от боли.
Только я так подумал, как он пошевелился и начал вставать.
"Ёлки-моталки! – пронеслось в голове. – Это что?! Как такое возможно?! Не иначе, сволочь, наглотался каких-то микстур, а жрец ничего не заметил. Или он в сговоре с бароном?! Нет. Вряд ли. Просто плохо сделал свою работу".
– Всё равно… – сплёвывая кровь и не обращая внимания на травму, прошипел Дакенхорн. – Всё равно… Я сделаю тебя… Во имя павшего рода… Который ты уничтожил и опозорил…
"Какой род? О чём он вообще?" От покалеченного барона я опасности уже не ожидал, а зря.
Он стоял пригнувшись и смотрел на меня исподлобья. Кровь ручейком стекала по его лицу, через рот и подбородок, и падала на песок. Жутковато даже как-то.
Дакенхорн воспринимал меня как врага. Заклятого недруга. И хотя военный судья ударил в бронзовый гонг, тем самым подавая сигнал, что бой окончен, это было не так. Барон опустил руку, слегка нагнулся и выхватил из сапога тонкий узкий клинок без рукоятки, но с тёмной буроватой жидкостью по всему лезвию. Неслыханно. Давно уже такого не было, чтобы на официальном поединке применялось не заявленное заранее оружие. Кто бы мог подумать, что он на такое пойдёт?! Никто, ибо на поединках чести бьются только дворяне, то есть люди благородные. И на виду, для общества, все мы кристально честны. Значит, хитрости и уловки недопустимы.
– Смерть тебе! – выдохнул Дакенхорн и метнул лезвие.
Как увернулся, сам не понимаю. На миг время замедлилось, и я качнулся в сторону. Даже забавно. Моё тело уходило с траектории полёта клинка, а он медленно проплывал мимо, и я даже смог разглядеть застывшую смолку яда, которым была смазана сталь.
Чирк! Лезвие срезало клок рубашки, прошлось по предплечью, сорвало кусок кожи и, вертясь, продолжило полёт. Время вновь пошло привычным ходом, и я бросился к барону.
Добить гадёныша! Превратить в фарш! Топтать его ногами и молотить кулаками по смазливому лицу! Вот чего я хотел. А потом конечно же, когда маги его склеят и соберут, будет допрос с пристрастием, и он расскажет, почему спровоцировал меня на поединок и хотел убить.
Однако я опоздал. Дакенхорн резко дёрнул головой и крепко сцепил челюсти. Он сделал это сразу, как только метнул клинок, видимо, был уверен, что не промахнётся. И когда я подскочил к нему, схватил его за рубаху, он уже бился в предсмертной судороге. Барон ушёл. Покончил жизнь самоубийством, и я остался с мёртвым телом в руках.
Неожиданно я почувствовал слабость и отпустил Дакенхорна.
Яд. Сильный и быстродействующий. Сомнений не было – это он так на меня воздействовал. И я не задумываясь применил целебный кмит.
Заклятие сработало превосходно. Как всегда. Правда, это обозначило меня как чародея, ведь среди зрителей немало магов и жрецов, но по сравнению с тем, что я едва не погиб, сие сущая мелочь. Плевать! Сейчас не время думать о конспирации, и я – советник императора, так что вряд ли кто-то осмелится задавать мне вопросы. Разве только канцлер. Хотя и он промолчит, но то, что случилось, граф Руге наверняка запомнит.
Дакенхорн упал, и у меня снова промелькнула мысль, что он уже ничего не расскажет. Однако следом пришла другая. Стоп! Смерть не освобождает от ответственности, когда есть такой друг, как Алай Грач. Поэтому разговор с моим несостоявшимся убийцей всё-таки состоится, если жрец в столице.
Я улыбнулся и осмотрел помосты. Зрители молчали. Многие не понимали, что произошло, и это хорошо. Значит, публика примет официальную версию. Какую? Этого я пока не знал. Наверняка канцлер придумает что-то, что устроит всех. Почему он? Да потому, что именно граф Руге как глава "Имперского союза" отвечал за отбор кандидатов в отдельные дворянские роты гвардии. Следовательно, кто прошляпил сумасшедшего или, того хуже, диверсанта, тот пусть и суетится.
Тем временем ко мне поспешила помощь. Сначала с места сорвалась ламия, а за ней судейский чародей и капитан Арайгло.