– Неужели из-за этой штуковины всё и произошло? – шёпотом спросил Габриэль, верча в руках шкатулку с Зеркалом.
– Будь осторожен с этой штукой, – предупредил его Джеймс, – стоит тебе хоть на мгновение увидеть Зеркало, и твоё пребывание в этом мире закончится навсегда, по крайней мере, в качестве Габриэля Мак-Роза. Нет, если хочешь, ты можешь открыть его и сейчас.
– Пожалуй, я отложу эту процедуру до более поздних времен, – решил Габриэль. – Один раз, если верить легенде, я уже бросил всё ради этой штуковины. И что? Ничего хорошего из этого не вышло. На этот раз я хочу пожить. Дома меня ждёт красавица-невеста, которую я безумно люблю, к тому же я ещё слишком молод, чтобы… – он не договорил.
– В таком случае давай выбираться отсюда.
"Лучше помни о том, что Зеркало принесет тебе решающую встречу!" – вспомнил Габриэль слова Тайны.
Осторожно, стараясь двигаться как можно тише, он двинулся в сторону выхода. Стоило Габриэлю высунуть голову из склепа, как буквально в миллиметре пролетела арбалетная стрела.
– Как тебе привет от твоего друга Оскара? – шёпотом спросил Джеймс, когда Габриэль вернулся в склеп под защиту железных дверей.
– Откуда ты знаешь, что это он?
– Я постарался сделать так, чтобы он наверняка узнал о кладе.
– Но почему ты ничего не сказал мне?
– По твоему поведению он бы понял, что его предстоящее появление для тебя не секрет и либо не появился бы совсем, либо учёл твою осведомлённость.
– Что будем делать?
– Не знаю. Скоро утро, а ни он, ни мы не заинтересованы в том, чтобы оно нас застало здесь. И если у нас есть хоть какое-то объяснение, с ним, как с убийцей, никто не станет разговаривать. Подождём.
Начались бесконечно долгие часы ожидания. Когда небо на востоке начало светлеть, герцог Оскар не выдержал.
– Господин Мак-Роз, может быть вы соизволите выйти, чтобы мы могли решить один вопрос, как мужчина с мужчиной? – громко спросил он.
– Зная вашу репутацию, я не удивлюсь, что вы привели с собой целую свору таких же бандитов, как и вы сами, – ответил ему Габриэль.
– Не глупите, граф. Вы же прекрасно понимаете, что в этом случае мне пришлось бы делить деньги на всех, и это не говоря уже о Зеркале.
– Он прав. Пусть бросит арбалет и станет так, чтобы его можно было увидеть, – предложил Джеймс.
Габриэль повторил его требования.
– Чтобы вы уложили меня из пистолета? Или вы хотите, чтобы я умер от смеха? – ответил на это Оскар.
– Я не буду стрелять по той же причине, по которой не стреляете вы.
– Ладно, раз иного выхода у нас нет, – сказав это, Оскар стал напротив входа в склеп шагах в десяти от него. Из оружия у него была только шпага.
Габриэль с Джеймсом вышли из склепа.
– Двое на одного? – оскалился Оскар.
– Джеймс сыграет роль секунданта.
Противники приблизились на расстояние атаки. Они посмотрели друг другу в глаза, – было уже достаточно хорошо для этого видно. Ни один, ни другой не начинал атаку. Их битва шла в другой плоскости, в плоскости духа. Наконец, Оскар кинулся на Габриэля. Битва продолжалась не более секунды. Габриэль сильно ранил Оскара в живот. Тот выронил шпагу и упал на траву.
– Ты откажешь себе в удовольствии прикончить меня? – из последних сил спросил он.
– Знаете, сударь, долгие годы я мечтал о нашей встрече, представлял, как повешу вас на первом же суку, как разбойника. Иной участи вы всё равно не заслужили, но сейчас сами небеса подсказали мне идею получше. Я оставлю вас умирать в склепе, в обществе тех, кто лишился жизни по вашей вине.
– Жаль, что я не прирезал тебя вместе с папочкой.
– У вас будет время для сожаления. Помоги мне, Джеймс.
Вдвоём с Джеймсом они затащили Оскара в склеп, предварительно изъяв у него всё, что можно было использовать для того, чтобы облегчить себе путь на тот свет. Затем Габриэль запер дверь склепа.
История четвёртая
"Уважаемые господа Мак-Розы.
Как бы я хотел написать: "Мои милые друзья!", но, увы… Я понимаю, что очень много сделал для вас плохого, и поверьте, искренне в этом раскаиваюсь. Моё раскаяние искреннее и глубокое. У меня было достаточно времени, чтобы понять, каким глупцом и негодяем я был.
Вы были и остаётесь моими самыми близкими друзьями, но могу ли я называть себя другом?!
Больше всего на свете я мечтаю о вашем прощении, которого смиренно у вас прошу.
Позвольте сказать в своё оправдание несколько слов. Тогда я отнёсся к вашей помолвке, как к вероломному предательству. Конечно, со временем я понял, что этот брак сделал бы несчастными и меня, и Катрин. Вы действительно созданы друг для друга, и ваш брак заключен на небесах. Я это понял. Признаюсь, мне потребовалось время, чтобы понять, что не проклинать я вас должен, а благодарить.
Как вы, наверно, уже знаете, после той злополучной дуэли я уехал во Францию. Там я вскоре женился. У нас родился сын Ричард. Я обожаю свою семью. Похоже, я нашёл своё счастье.
Несколько дней назад мы приехали в родовое имение. Вы даже не представляете, как я хочу вас видеть! И если я не приехал с визитом в первый день возвращения, то лишь потому, что не уверен в том, что вы захотели бы меня видеть.
Поэтому я прошу вас приехать к нам в Корнуэльский замок. Принятие вами моего приглашения будет символом того, что вы милостиво согласились выслушать мои извинения, но если вы решите, что я недостоин того, чтобы иметь со мной дело, я покорно приму это наказание, ибо для меня это будет чуть ли не самым страшным наказанием из всех возможных.
Смиренно жду вашего приговора.
Ваш покорный слуга Артур."
Элиза проснулась в хорошем настроении. Ночью ей приснился удивительно яркий сон. Она была предводительницей лесных разбойников. После многочисленных приключений, во время которых она показала себя не хуже героя приключенческого романа, Элиза вышла замуж за настоящего красавца, принца далёкой восточной страны.
Служанка принесла чашку горячего шоколада и открыла окно. Было тёплое, солнечное утро. Ветра практически не было. Идеальная погода для утренней прогулки, – решила Элиза. Она взяла себе за правило каждое утро в любую погоду кататься верхом. Это не только укрепляло здоровье, но и воспитывало дух.
Свою дочь Габриэль воспитывал как настоящего воина. Она была сильной и выносливой, по-мужски сидела в седле, была прекрасной фехтовальщицей и стреляла с обеих рук. Несмотря на это, она не была ни грубой, ни недостаточно женственной. От матери она унаследовала врождённую грацию и красоту. У Элизы было красивое, хотя немного неправильное лицо, большие, выразительные голубые глаза и светлые волосы. Её сильное тело было изящным и стройным. Рост – средним. В общем, мало кто, обладая хорошим вкусом, не назвал бы её красавицей. Дух амазонки-воительницы уравновешивало прекрасное воспитание и образование, благодаря которым она знала и умела все, что должна была знать и уметь девятнадцатилетняя девушка в начале XIX века.
Одевшись, Элиза выбежала из дома. Она несколько раз вдохнула полной грудью тёплый летний воздух и поспешила в конюшню. Услышав её шаги, Ланцелот приветливо заржал. Он всегда узнавал Элизу и был рад, когда она к нему приходила. Ланцелота отец подарил ей на день рождения крошечным жеребёнком, и с тех пор они были неразлучными друзьями. Элиза сама ухаживала за конём, никому не давая к нему подходить.
– Ну, здравствуй, мой милый, – ласково сказала она коню, – держи.
Девушка протянула ему кусок хлеба, посыпанный солью. Ланцелот аккуратно взял угощение.
– Ну что, покатаемся?
Конь радостно фыркнул.
– Я знаю, ты тоже любишь эти прогулки, – Элиза ласково погладила друга.
Оседлав коня, она вывела его из конюшни, затем ловко села в седло.
– Вперёд, мой доблестный рыцарь! – приказала Элиза, выхватывая воображаемый меч.
Радостно заржав, конь помчался вскачь по привычному маршруту.
Они промчались по дорожкам сада, по аллее, мимо домов фермеров, арендовавших графские земли, затем свернули с дороги на лесную тропу. Там Элиза пустила коня шагом. В лесу она начала рассказывать Ланцелоту свой сон, не забывая даже мельчайших подробностей. Она всегда рассказывала ему сны или новости, а он внимательно слушал, иногда ржал или фыркал, всегда соглашаясь с мнением Элизы. Если бы ей кто-нибудь сказал, что конь не понимает её слов, она бы засмеялась тому в лицо. Подобные мысли могут прийти в голову только совершенно бездушному идиоту, – в этом она была уверена на все сто.
Вдруг из кустов выскочил какой-то зверь (Элиза не успела его рассмотреть) и со злобным рычанием бросился под ноги коню. Испуганный Ланцелот встал на дыбы, громко заржал и понёсся в лес, не разбирая дороги.
Она медленно приходила в себя. Кто-то брызгал ей в лицо водой и бил по щекам. В голове был настоящий фейерверк, а в ушах играл сводный оркестр. Элиза открыла глаза. Сначала перед глазами всё было расплывчато, но вскоре она увидела, что рядом с ней на коленях стоит молодой, сильный юноша с красивым, немного детским лицом, покрытым веснушками. На голове у него была копна непокорных густых огненно-рыжих волос. Это он пытался привести её в чувство.
Чуть поодаль с ноги на ногу переминался Ланцелот. Всем своим видом он просил у хозяйки прощения.
Элиза попыталась сесть, но сильная боль и головокружение заставили её отказаться от этой затеи.
– Не так резко, – услышала она приятный мужской голос.
– Где я? – спросила Элиза, до конца не осознавая, что произошло.
– В лесу. Вы очень удачно упали с лошади. Обычно подобные трюки обходятся значительно дороже.
– Вы врач?
– Нет, но я кое-что смыслю в лошадях.
– А в падающих с коней барышнях?
– Должен признаться, что мой опыт ограничивается вами.
– Печальная новость.
– Чего не скажешь о вашей способности шутить в подобных обстоятельствах.
Незнакомец аккуратно помог ей подняться на ноги. Стихнувший, было, салют возобновился вновь. У Элизы подкосились ноги, и она схватилась за незнакомца, который обнял её, чтобы не дать упасть. Она положила голову ему на плечо.
– Может, вам лучше прилечь? – поинтересовался он.
– Чтобы потом снова вставать? Подождите, пожалуй, я смогу стоять сама.
Элиза освободилась от объятий.
– Дайте мне руку, – попросила она.
– С удовольствием, юная леди.
Она оперлась на его руку. Колени дрожали, но стоять уже было можно.
– По крайней мере, вы ничего не сломали. Это радует, – сказал незнакомец, – рискнёте сесть в седло?
– Даже не знаю.
– Вы крепко обхватите коня за шею, а я поведу его под уздцы. Чем быстрее вы окажетесь дома в постели, тем будет лучше.
– На это раз правы вы.
– Рад, что вы это заметили.
– Кстати, вы не назвали ещё своего имени, а разговаривать в лесу с незнакомым мужчиной, пусть даже он спас тебе жизнь… – спросила Элиза, будучи уже в седле.
– Джек.
– Джек и…?
– Джек. Просто Джек.
– Его имя было покрыто тайной… А я – Элиза.
– Элиза…?
– Вы – Джек, я – Элиза, – сказала она, не желая в отместку называть фамилию.
– Что вы делаете одна в лесу в столь ранний час?
– Прогуливаюсь.
– А вам не кажется, что одинокие прогулки в лесу – не совсем подходящее занятие для столь юной леди?
– Лично мне это занятие кажется более чем подходящим. К тому же я здесь живу.
– Прямо в лесу?
– Прямо за лесом. Это мои земли. Вернее, моих родителей. А вот что здесь делаете вы?
– Охочусь.
– Отец страшно не любит, когда кто-то охотится в его лесу, так что никому больше не говорите об этом.
– Я охочусь на своего врага.
– А он что, живёт в лесу?
– Нет, но путь к нему лежит через лес.
Они выехали из леса. Вдалеке показалась графская усадьба.
– Не желаете зайти в гости?
– Не имею чести быть представленным вашим родителям.
– Я это исправлю. К тому же они будут рады знакомству с тем, кто спас их единственную дочь.
– Как-нибудь в другой раз. Говорите, вы – единственная дочь Мак-Розов?
– Когда-то у меня был старший брат. Сейчас бы ему был двадцать один год.
– Был?
– Его похитили. Очень давно. Родители так и не смогли выйти на след похитителей.
– Мне очень жаль. Не смею вас больше задерживать, Элиза. Был счастлив с вами познакомиться.
– Я тоже.
– Вы часто прогуливаетесь в лесу?
– Практически каждый день.
– Тогда до встречи!
Он развернулся и быстро пошёл прочь.
Во дворе, как назло, не было ни души. Голова кружилась так, что, только собрав в кулак всю свою волю, Элизе удалось слезть с коня. Несколько раз она была на грани того, чтобы просто свалиться из седла на землю. К головокружению и боли прибавилась тошнота.
– Хорошо ж меня чертыхнуло, – прошептала она.
Надо было добраться до двери, а там уже по стеночке, по стеночке… Превозмогая боль и головокружение, Элиза, шатаясь, вошла в дом.
– Что с вами, барышня? – услышала она испуганный голос служанки.
– Удачный полёт с лошади на землю, – пробормотала Элиза.
Кто-то подхватил её на руки и понёс в комнату. Девушку уложили на диван в гостиной. Кто-то (она не видела, кто) расстегнул на ней платье, вытер мокрым полотенцем лицо, положил на голову мокрую тряпку.
Нюхательная соль привела Элизу в чувства. Она открыла глаза и увидела испуганное лицо матери.
– Слава богу, очнулась! Как ты, милая?
– Ничего, мама.
– Что случилось?
– Упала с лошади. Ничего страшного.
– Ничего страшного?! Ты могла убиться!
– Похоже, я убила костюм для верховой езды.
– Ты сама чудом осталась живой! О, господи!
– Ничего страшного, мама.
– Ничего страшного? Да на тебе лица нет!
– Значит, оно осталось в лесу.
– Приготовьте ванну и пошлите за доктором.
– Не надо доктора. Наш уважаемый эскулап страшнее любой болезни. Ты сама это говорила.
– Тебе нужен врач.
– Мне нужно немного полежать, и если уж тебе так не терпится позвать врача, пригласи лучше дядю Джеймса.
– Его не так просто найти, а ты ужасно выглядишь.
– Не слышала, чтобы падение с лошади кого-либо украшало.
Вбежал Габриэль.
– Элиза, милая, ты в порядке?
– Лучше не бывает, папа.
– Ты уже послала за врачом? – спросил он Кэт.
– Он закончит то, что не удалось тому гаду, который бросился под ноги Ланцелоту, – ответила за неё Элиза.
– На вас кто-то напал?
– Какой-то зверь испугал коня.
– Ванна готова, – сообщила служанка.
– Напиши, что мы никуда не едем, – сказала Кэт.
– Вы куда-то собирались? – поинтересовалась Элиза.
– Приехал герцог Артур – папин друг.
– Это тот, который чуть не отправил тебя к богу? – спросила она отца.
– Он самый.
– Не зря говорят, что иные друзья опасней любых врагов.
Элиза провалялась в постели чуть больше недели. Как это обычно и бывает, настоящая боль пришла только на следующий день и долго не хотела выпускать девушку из своих лап. К счастью, сонливости, которая в случае травмы головы является весьма тревожным симптомом, у девушки не было, а лучшим лекарством от сотрясения мозга всегда был покой.
Наконец, она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы отправиться в путь.
– Мне надоело уже созерцать потолок собственной спальни, – ответила она сомневающимся в её готовности к путешествию родителям.
Когда впереди показался Корнуэльский замок (Мак-Розы ехали в открытом экипаже с откинутым верхом), у Габриэля защемило в груди. Слишком многое его связывало с этим местом, слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих, будил в его душе этот вид. Габриэль смотрел на замок, чувствуя, как в его душе просыпаются призраки былых времен.
Издалека замок выглядел таким же, как раньше, но вблизи от него веяло запустением. Нельзя сказать, чтобы его состояние стало значительно хуже за эти годы. Внешне он выглядел практически таким же, но душа этого места уже начала стариться. Не только люди, но и замки, города, государства и даже звёзды рождаются, взрослеют, стареют и умирают. Корнуэльский замок был стар.
Артур заметно постарел и раздался вширь. Живя размеренной семейной жизнью в солнечной Франции, он обзавелся солидным брюшком. Его седеющие волосы значительно поредели, а на лице стали заметны морщины.
Габриэль тоже был далеко не молод. Страдания и приключения, которыми изобиловала его жизнь, давали о себе знать. Его волосы стали практически совершенно седыми. На похудевшем лице царствовали морщины и шрамы, а былые раны позволяли с высокой точностью предсказывать погоду. С годами он всё больше становился похожим на матёрого, видавшего виды волка.
С Кэт время поступило более милостиво. Она немного раздалась вширь, но это не мешало ей оставаться, бесспорно, красивой женщиной, правда, красота с каждым годом требовала всё больше и больше внимания.
Артур встретил Мак-Розов как родных. Он действительно был счастлив видеть их у себя дома. Радость, оживившая блеском глаза герцога, сделала его похожим на мальчишку.
Он тепло поздоровался с друзьями.
– Рад вас видеть, юная леди, – сказал герцог Элизе, – мы так волновались, узнав о вашем падении.
– Пустяки, не стоило волноваться, – ответила Элиза, которой уже надоело повышенное внимание, – а если верить сэру Исааку Ньютону, вообще не случилось ничего противоестественного.
– Вы очень интересная барышня.
– Вы тоже, правда, барышней, я вас назвать не могу.
– Она такая же острая на язык, как и ты, – сказал Артур Габриэлю.
– Я провожу вас в ваши комнаты и распоряжусь, чтобы накрывали на стол.
– А где твоя семья? – спросил Габриэль.
– Где-то бродят. Для них здесь всё интересно. К обеду обещали быть. Надеюсь, вы не откажетесь пообедать?
– С удовольствием примем ваше приглашение, – ответила за всех Кэт.
Внутри замок требовал ремонта. То и дело взгляд гостей натыкался на облупившуюся краску, на отставшую или испорченную обивку стен, на следы сырости на потолке…
– Немного улажу дела и займусь домом. Двадцать лет – это все-таки огромный срок, – оправдывался Артур.
– Для обоев практически вечность, – согласилась Кэт.
– Слишком долго я не наведывался в родные края.
Как и обещал Артур, за обеденным столом собрались все.
Герцогиня Жозефина была миниатюрной очаровательной брюнеткой. Она выглядела значительно моложе своих лет, была весёлой и жизнерадостной. Говорила с лёгким французским акцентом, что придавало её приятному голосу особое очарование.
Сыну Артура Ричарду исполнился двадцать один год. Он был красивым юношей. Высокий рост, превосходное телосложение, благородные черты лица. Его лицо было немного грустным, немного задумчивым. Он получил прекрасное образование и был хорошо воспитан.
За столом вспоминали былые времена, рассказывали, как прошли эти двадцать с небольшим лет.