Содержание:
Часть 1 1
Часть 2 14
Часть 3 33
Notes 73
Леонида Ивановна Подвойская
Предтечи Зверя. Книга вторая: Алёна
Часть 1
Глава 1
– Я же тебе сказал. Русским языком сказал, да? Я же тебе поручил! И что слышу? - толстая морда с удивлённо вытаращенными глазами подалась через стол вперёд, словно прислушиваясь. - А я слышу… Да ничего я не слышу!
Рявкнув и грязно выругавшись, обладатель морды огромной ручищей хватанул компьютерное кресло и через стол запустил его в собеседника.
– Вот так! - вновь перешёл он на вкрадчивый тон, но уже обращаясь ко второму, стоящему на вытяжку подручному. Первый лежал на полу, толи оглушённый, толи претворившийся таковым.
– Может и ты мне скажешь, что хана, пора о вечном думать? Ну так я вас всех вперёд себя пущу! Ну!
– Есть, шеф, один эээ чудотворец, - начал второй.
– Уже теплее, - откинулся назад шеф, рассматривая подчинённого. "Битый". Крутой, а здесь - навытяжку. "Даа, скольких я сломал в этом кабинете… Да и не только в этом. И эта… зараза меня не сломает!".
– Смелее. Садись. И усади этого недоноска.
Битый поднял и кинул в кресло напротив стола "недоноска" - очень похожего на самого шефа мужика, только помельче и не так и грубо сколоченного. Сейчас было видно, что он не притворялся, - в области левого виска разливался здоровенный синяк.
– Живой он хоть? - поинтересовался шеф и на утвердительный кивок Битого нажал кнопку на пульте.
– Откачать - и опять ко мне сюда, - бросил он двум появившимся охранникам. - А ты давай, про этого святого.
– Он… шеф… не совсем святой. Он чудотворец, шеф, - испуганно поправил его Битый.
– Какая разница! К делу давай!
– Да, конечно. И эти чудеса, за которые его так назвали именно эти самые
… исцеления и есть.
– И такие вот хвори?
– Говорят, и такие.
– И в такой стадии?
– Говорят, и в такой.
– Говорят, говорят…, - начал опять яриться шеф. - Ты что мне лапшу… я тебе за что плачу? Разговорчики слушать? Базарчики? - он потянулся своей лапищей через стол, норовясь сгрести Битого за ворот рубахи.
– Но шеф! - вскочил и отпрыгнул в сторону Битый. Это была неслыханная наглость - уворачиваться от шефа. И от предметов, запускаемых шефом, тоже.
– Да ты что? - взревел тот, вставая. Стало видно, насколько велик его рост. Говорят, раньше, то есть, намного раньше, он даже занимался баскетболом. - Ты… Ты… - остановился, не находя слов хозяин кабинета.
– Ради тебя шеф! - жался в дальнем углу подчинённый. - убьёшь- не узнаешь. Не просто "говорят"! Говорят те, кого он излечил!
– Это другое дело - плюхнулся назад в кресло шеф. - Ладно… живи. - А в штаны-то наложил, - громко захохотал шеф.
– С вами станется, - угодливо улыбнулся Битый.
" Как шестёрка на зоне", - мелькнула злорадная мысль. Но сейчас было не до долгого злорадства.
– Коротко. Ясно. Быстро. Ну?
– Опросили троих. На серьёзе. Не туфта. Сейчас здоровы. А по историям болезней - были… ну в общем, уже.
– Кто с историями?
– Сам смотрел.
– Знаток, твою!
– Вот фотокопии. Тоже сам сделал.
– Ладно. Вижу, подсуетился. Ну? В чём фишка? Почему он ещё не здесь? Почему я его не вижу? И он меня? - вновь вкрадчиво поинтересовался шеф.
– Есть, есть фишка, - затараторил Битый. - Типа только там какая- то целебная вода есть…
– Так набери цистерну и сюда, с этим…
– Она в течении четверти часа действует. А надо несколько сеансов.
– Да, даже на ракете… И что ещё?
– Ну… не всех он лечит.
– Это не про меня.
– Помните Жанночку? Отказал. Этому… силовику… не к ночи будет помянут. Тоже отказал.
– Ему - то за что?
– Не знаю. Он - то не рассказал. Не успел.
– Если он мне попробует отказать, если только заикнётся, то уже сам не успеет объяснить, почему. Едем!
– Шеф, это… эээ… за Уралом!
– Тогда летим! Немедленно! С собой группу. Побазарим, если пойдёт в отказ. - А ты, - обратился он к вошедшей жертве кресла - молись, чтобы я вернулся в хорошем настроении. Пока остаёшься за Битого.
– Вот так, вот так и вот так. А теперь беги. Ну, не бойся, уже не больно! - девушка отпустила белку и та рыжей струйкой брызнула по стволу дерева. А девушка, проводив её рассеянным взглядом, перевела свои васильковые глаза на небо, на высокие облака, затем откинулась на мягкую траву и, улыбаясь, задремала. Но очень скоро она резко вскочила на ноги и опять долгим взглядом уставилась в небо, - туда, где озабоченно губя прорезал инверсионный след самолёт. Что - то напоминал этот гул, чем - то тревожил. Но что? Но чем? Она не смогла вспомнить и тихонько заплакала. Гулявший на полянке ветерок казалось, сочувствовал ей и ласково поглаживал чёлочку со странной седой прядкой.
Почему? Почему? Почему? Почему? - повторяла она без остановки. Выбившись из сил, девушка вновь легла на траву и теперь спокойно стала рассматривать теряющий резкость след самолёта. Солнце уже цеплялось за верхушки деревьев и на поляну выползли тени, когда она, всхлипнув, поднялась, взяла корзину с какими-то травами и пошла едва приметной тропинкой. Вскоре тропинка превратилась в довольно утоптанную дорожку, и девушка надела на свою русую голову серый капюшон монашеской рясы. Она прибавила шагу - надо было торопиться.
Из скита отшельника раздавался неразборчивый разговор. Сегодня с утра к нему приехал какой-то важный монах. И не только он. Вон там, у пещеры уже толкутся какие-то люди. Много их стало в последнее время. А ведь зимой было так тихо и спокойно! Зимой? Девушка остановилась, пытаясь поймать мелькнувшую мысль. Зима. Не здесь зима. Какие-то санки, горка, лошадь выдыхает пар… Горячая печь… Киса - Анфиса. Она улыбнулась этому словосочетанию и пошла дальше - в свою маленькую пещерку. Откинула капюшон, разложила сушиться травы, села на койку. Опять задумалась, наморщив светлый юный лобик. Скоро луна. И опять придут люди. И они с отцом Георгием снова будут их лечить. Почему люди всё время болеют?
В это время отшельник Георгий, закончив беседу, предложил гостю пойти с ним. Проходя мимо девичьей обители ласково позвал:
– Дитя моё, пора.
Девушка вздохнув, оторвалась от своих обрывочных мыслей и, вновь накинув капюшон, закутавшись в тёмный плащ, вышла.
У пещеры их уже ждали. Их было человек пятнадцать. С детьми на руках, с подростками, со скрюченными или искалеченными родственниками.
– Сегодня вы, вы, вы… и вы. Как договаривались, - обратился к ним отшельник.
– А… святой отец, а мы?
– Ночь коротка, а случаи тяжёлые. Долгой молитвы требуют.
– Но мы приехали аж…
– Все здесь не местные. Вот они - кивнул Георгий на отобранных - уже ждут неделю, подождёте и вы.
– Но вы не отказываете?
– Я никому не отказываю. Езжайте, устраивайтесь и молитесь, чтобы вам не отказал Господь в милости своей.
– Святой отец, но мой ребёнок… Я боюсь, что…
– Оставайтесь. И уже заходите. Прямо сейчас. Остальные можете подождать вон там, на полянке. Там и скамьи, и костёр скоро разведут. А лучше - вон, в часовенке молитесь.
– Дитя моё, сегодня с нами побудет отец Арсений. Он приехал очень издалека подивиться чудесам, которые Господь являет в этой пещере. Фигура в капюшоне молча поклонилась.
– Теперь пора. Что у него, сестра моя? - обратился отшельник к матери уже лежащего на сколоченной деревянной кровати ребёнка лет восьми.
– Врачи говорят… врачи говорят… - разрыдалась мать, из суеверного страха не решаясь назвать болезнь её именем.
– Хорошо, сестра моя. Не надо. Становись вот здесь на колени и молись! Умеешь хоть?
– Выучила. Специально выучила.
– Это похвально. Только молись с душой и Бог услышит.
Отшельник подошёл к кровати, наклонился к ребёнку. Подозвал закутанную в плащ девушку. Чудотворец покропил ребёнка водой из большого серебряного сосуда, воздел над ребёнком руки, а ассистентка отвела по сторонам обшлага широких рукавов его сутаны. Вскоре над ребёнком появилось сияние, лучи которого исходили от рук целителя. Закрыв глаза, он молился. Видимо, молилась и закутанная фигура - был слышен тоненький шёпот. Сияние разгоралось всё ярче, молитвы всё истовее. Прошло не меньше часа, а целитель и девушка продолжали. Мать больного ребёнка прервала молитву и со страхом посмотрела на эту странную пару. И в этот же момент ассистентка начала медленно оседать. Погасли и удивительные лучи.
– Ты зря перестала молиться, - сурово обратился отшельник к всё ещё стоявшей на коленях женщине. - Но Господь милостив. Твоему сыну теперь ничего не угрожает. А завтра он будет совершенно здоровенький. Бога благодари, не меня! - оторвал он руку от губ разрыдавшейся женщины. - Иди с миром! А следующий пусть заходит через четверть часа.
Когда женщина унесла ребёнка, брат Георгий отвёл полубесчувственную девушку к стене пещеры, уложил на низенькую кроватку и завозился с чем-то в темноте. Затем скрипнули петли, и откуда-то сверху полился лунный свет.
– Ну вот, видел? - обратился отшельник к отцу Арсению. Но тот молчал, разглядывая открывшееся личико.
– Совсем молодая, - закончил он свои наблюдения. - И ты уверен, что этот ребёнок…
– Да, она его исцелила. Она сейчас придёт в себя.
И дёйствительно, очень скоро девушка открыла глаза. Арсений увидел вдруг, как холодным голубым льдом блеснул её взгляд и почему-то вздрогнул. Но лёд сразу растаял. А может, он вообще почудился священнику.
– Ой, Вы извините, что я… Но у меня всегда так, когда им больно. И когда надо всё делать быстро. Но я сейчас, я уже.. Она всё ещё пошатываясь, села и повернула к лунному свету лицо с широко раскрытыми глазами.
А затем… Затем всё повторилось. И ещё раз. И ещё. И ещё. Когда же в пещеру начала просачиваться предрассветная прохлада, Георгий и его ассистентка закончили удивительное исцеление ожогов обварившейся кипятком женщины.
– Иди и молись Господу нашему! - устало напутствовал чудотворец последнюю на сегодня исцелённую.
– Всё на сегодня, братья и сёстры! - зашёл в часовню отшельник. - С остальными, как условились и как Бог даст.
Исцелённые не спешили ночью пробираться через лес - были тут же, молились. И дожидавшиеся своего часа больные, видевшие их преображение, встретили слова Григория почтительным молчанием.
Дождавшись ухода паломников, отшельник отнёс спящую девушку в её обитель, затем вместе с отцом Арсением пристроился на двух пеньках у уже догорающего костра.
– Ты всё видел, - начал он.
– Да, всё видел и понял, - жёстко ответил священник. - Эти фокусы с рукавами…
– Я ничего перед тобой и не собирался скрывать. Конечно, это она, бедное дитя. И эта сила, и это сияние, и эти исцеления - всё от неё.
– Тогда зачем - же?!!!
– Во славу Господа нашего и Церкви нашей. Ибо чудеса сии узрев, укрепятся их видевшие в вере…
– Не надо, брат. Ты скажи лучше, откуда она такая и не диавольское ли это искушение?
– Откуда - не знаю. Зимой это было. Если помнишь, лютые морозы стояли в январе. А у меня, как на грех, зуб прихватило. Стою в часовне молитву отправляю. Не отпускает. Вдруг чувствую - коснулся меня кто-то. Смотрю - дева младая, обнажённая. Да что там - голая совсем. Хотел было вскочить, искушение крестным знамением отогнать. Только чувствую - боли зубной уж и нет. А она так по - доброму: "Всё-всё-всё уже не болит и болеть не будет". Ну, встал я, накинул ей от искушения диавольского одежу кое - какую.
– Кто такова, -говорю, -откуда и куда путь держишь?
– Не знаю, - говорит. - Не помню. - Отвёл я её к себе в пещеру. Поесть дал. Чуть поклевала. Потом прямо за столом и уснула. Уложил её на свою кровать, сам в часовне, ночь в молитве коротал. Потом как-то попробовал языком дупло в зубе - а его то нет! Дупла то есть. Задумался я крепко, потом решил проверить, она это или святость места, или икона чудотворная появилась. Не знаю, ведомо тебе или нет, чем я, грешный, в миру занимался? Но остался у меня плохо сросшийся перелом. И охромел я, и на холод боль приходила мучительная.
– Да, знаю, но теперь ты не хромаешь.
– Она, птаха Божья. За одну ночь. Она всегда ночью. Сначала руки начинают светиться, потом, когда очень трудно, вся светится. Когда силёнки кончаются, идёт к лунному свету. Наберётся от него сил - и опять.
– Ох, чую, не от Бога это, - вздохнул Арсений. - И свет этот лунный…
– Она и от солнечного, - поторопился развеять эти сомнения отшельник. - Встанет и смотрит открытыми глазами, не отрываясь. Посты держит. Даже великий. Ну вот, - продолжил он свой рассказ. - Потом богомолка пришла. Откуда-то издали. Вымаливала здоровья своему сыну. У того - падучая страшная. При мне и забился. Я к нему. И она к нему. В общем, изгнала из него всех бесов. Или усмирила- не знаю… Но так, аккуратно, по- доброму, без всех этих…
– Брат Георгий, не увлекайся. Излечила эпилептика - да и весь сказ.
– Если "весь сказ", отец Арсений, - обиделся отшельник, - то излечила она с того времени не меньше сотни и больных, и искалеченных. И среди них - знаешь кого?
– Знаю. Ты мне прямо скажи, - весь этот балаган непотребный для чего развёл? Зачем себе чудеса исцеления присвоил?
– Она исцеляет тела, я - души. После чудес, здесь явленных, паства укрепляется в вере.
– Некрепка вера, если её чудесами укреплять надобно. Но не об этом. Деньги почто собираешь?
– Деньги? Я? Деньги?
– Потому и прислан. На станции большой стеклянный ящик стоит. Пожертвования на постройку здесь храма Господня собирают. И такой разговор идёт - тебе здесь платить - грех. А вот обязан каждый, к тебе попасть желающий, по приезду пожертвовать, и после исцеления - деньги немалые туда же, в ящик. А коль скоро никакого храма не строится…
– Это… это… - вскочил, побледнев, отшельник.
– Не ты, значит?
– Снимите обет! Вернусь в мир, всех поубиваю. Лично! Мой грех будет, но с такой хулой жить!
– Гордыня ещё сильна в тебе! Ох, и сильна! И вижу, лукавишь ты несколько. Нравится тебе поклонение.
– Богу же поклоняются. Я…
– Всё. Твои пояснения принял и удовлетворён. Помыслы твои чисты. А с этими…пожертвованиями власти мирские разберутся. Сегодня же сообщу о мошенниках. А знаешь, брат мой, храм здесь был бы очень и очень кстати… Но кто она? Не дознавался? Может, приметы какие?
– Не местная, точно. И видно - не помнит, кто она. А из примет…
– Говори.
– Браслетик у неё странный. Змейка такая золотая вокруг руки.
– Не знаю… Знак, вроде, не бесовский. Но доложу… Что же, пора мне и в обратный путь, брат мой. Только…- замялся инспектор. Только… ты говорил, она и днём может…?
– Что у тебя, отец Арсений? - понял Георгий.
– Радикулит. Кельи в юности - радикулит в старости.
– Пойдём, попросим.
– Но удобно ли? Приехал проверить и воспользовался?
– Ну что же такого неудобного? Проверил, правду ли говорю. Особенно о том, что не только в ночное время она свои способности являет.
Проверкой Арсений остался доволен.
– И об этом доложу, - уже возле машины прощался он с пошедшим провожать его до опушки отшельником. Проезд к самой пещере отшельника был категорически воспрещён.
– И ты знаешь, - осенённый новой мыслью Арсений даже выбрался назад из привезшего его такси. - Ведь наш горлом мается. Последнее время даже службы… с трудом.
– Буду несказанно рад, если соблаговолит сюда…- начал Георгий.
– Н-е-ет, не о том. Её надо туда, к нам. Может, с тобой. Новую чудотворницу ещё надо эээ раскручивать, как говорят в мире, а ты уже известен. Ну, с Богом.
– Бедная, бедная птаха, - думал, возвращаясь, отшельник. - Если тебя в центр… Они думают, что всё так просто. Я тоже хорош. Не сказал, что больно ей каждый раз. А там - толпы. Миллионы страждущих. Что же с тобой будет - то, а? И им уже не откажешь, будто бы вода целебная свою силу быстро теряет. Но что же придумать - то?
Глава 2
Размышления прервали два здоровенных джипа, с рёвом продирающиеся по лесной дорожке. Поравнявшись с отшельником, первый остановился.
– Он? - спросил огромный, под стать автомобилю, мужчина, кого - то в салоне. Получив положительный ответ, кивнул на открывшуюся заднюю дверку. - Садись, святой отец, быстрее приедем.
– Здесь ездить запрещено, - хмуро возразил отшельник.
– Кем? - поинтересовался великан. - Если не Господом Богом, то садись и поехали.
– Нельзя на автомобиле к скиту. Какая с него потом святость?
– Садись - садись. Помогите святому отцу.
Два угрюмых качка " помогли" и усадили Георгия между собой на заднее сидение.
– Ты, святой отец, не обижайся. На меня вообще обижаться не следует. А в этом конкретном случае, согласишься, когда узнаешь срочность моей проблемы. О! Уже и приехали! А так бы тянулся и тянулся. Ладно, приглашай в свой скит. Потолкуем.
– В скит нельзя. Вот это как раз, Богом и запрещено.
– Прямо вот так сам взял и запретил? Ну, лады. Где тут у тебя потолковать с глазу на глаз можно? Там? Ну, лады. Битый! Ждать вон там! А кое-кому и помолиться не помешает!
Великан, брезгливо поморщившись, сел таки на пенёк напротив также устроившегося отшельника.
– Долго базарить не буду. У меня онкология. С третьей на четвёртую. Это у меня-то! - гигант сжал огромные, с пудовые гири кулаки. - Ну ладно. Предлагают все эти химиопроцедуры. Дерьмо! Простите, святой отец. Выехал к этим светилам американским. Бабок убухал не меряно. И что? Они мне дают десять процентов. Хороши ставки - один к десяти. А тут говорят, вы одного моего, скажем, коллегу на ноги поставили.
– Это кого же? - всё также хмуро уточнил Георгий.
– Ну, Алекса Борзого.
– В рванину оделся. "Шестеро детей. Вдовец. Сиротками останутся". Уже потом я дознался, кого он кормилец и какие от него сиротки остаются.
– Да, по всяким прикидам он мастер. Но я попроще. Ты говоришь, сколько, я отстёгиваю и делаем дело. Так сколько?
– Чудеса за деньги не купишь.
– Понимаю. Поэтому и спрашиваю, сколько? Ты бессребреник, это и козе понятно. Сколько? Вон, на храм жертвуют. Хочешь, такой, как Христа Спасителя отгрохаем? Ну, может чуть поменьше. Совсем чуть - чуть. А если поднапрячься…
– С ваших денег только храмы Спаса на крови строить.
– Отец, нет времени на препирательства. Мне сейчас каждая минута дорога. Говори сколько и приступим. А потом, - пожалуйста, побазарим о спасении душ и всё такое прочее.
– Нет.
– Ну, не хочешь базарить, так и тоже верно. Сколько? У меня с собой. На аванс хватит. А если нет, вон - указал он на одного из попутчиков, через местного авторитета братву напряжём, сколько надо притаранят. Да и вообще…
– Это он на храм собирает? Жулик. Ничего святого.
– Отец, я не для разборок приехал. Хочешь, потом их накажем? Но потом. А сейчас…
– Нет.
– Та-а-а-к, - подался вперёд коллега Алекса Борзого. - А чего же ты хочешь, святой отец? - вкрадчиво спросил он. - Вот этого? - он одним ударом кулака отбросил отшельника далеко в сторону.