* * *
Бес явился через неделю и изрядно меня напугал, возникнув среди ночи без всякого предупреждения. Я уже почти успела отойти ко сну, когда сквозь неясную призму первых сновидений до меня донёсся хриплый низкий голос:
- Госпожа! Хозяйка! Я здесь! Пайки пришёл. Пайки выполнил задание.
Я в недоумении уставилась на мохнатое желтоглазое рогатое создание, часто моргая со сна.
- Пайки?.. Какой Пайки? Ах, Пайки! Доброй ночи, Пайки. Что там у тебя?
- Вот.
Мне на колени легли вполне материальные листы бумаги, на которых изображалось с полдесятка симпатичных женских лиц. На обороте были записаны имена, адреса, краткая характеристика дамы и её отношений с моим предметом.
Пока я неторопливо перебирала листы, просматривая их, бес терпеливо сидел на тумбочке, мотая ножками с козлиными копытцами. Забавно! Он был совсем таким, каким описывали бесов неграмотные серые крестьяне и совсем не похожим на то, как рисовали их академические книги.
- Госпожа довольна? - вкрадчиво спросил бес. - Пайки угодил госпоже?
- Как мне с тобой расплатиться?
Бес сверлили меня жёлтыми, тигриными, светящимися во мраке глазами.
- Скажи, Пайки, чего ты хочешь взамен за услугу? - повторила я вопрос.
- Пайки хочет служить госпоже.
Я почувствовала досаду. Эти бестии хитрожопые до невозможности, с ними держи ухо востро.
- Посмеешь играть со мной, нечисть, и я, в лучшем случае, закрою тебе доступ в наш мир, а в худшем - сожгу нафиг. Ты меня понял?
Бес кивнул, по-прежнему не сводя с меня жёлтых круглых глаз. Взгляд у него был пронзительный, будто кислота в лицо плеснулась.
- Пайки только хочет служить госпоже всегда. До конца её жизни.
- Зачем?
- Когда госпожа сбросит с себя это тело и снова станет собой, она не забудет Пайки. А в этом мире, пока госпожа жива, Пайки сможет питаться её силой.
Я брезгливо поморщилась. Вспомнились книги о том, как ведьмы сношаются с бесами, словно с мужчинами, чтобы расплатиться сексуальной энергией, а иногда и сами получали энергию таким образом. Но это не мой вариант.
- Госпоже ничего не нужно будет делать, - поспешил заверить меня бес, словно прочитал мои мысли, а может быть, действительно их прочитав. - Госпоже достаточно будет знать, что Пайки принадлежит ей и иногда думать о нём.
Я взяла нож и чиркнула им по руке, отворяя себе кровь:
- Бери в качестве оплаты и уходи. Никаких договоров с вашей братией я заключать не стану. Моя сила, какой бы она не была, принадлежит только мне.
- Госпожа…
- Это прямой приказ, Пайки.
Бес принял предложенный пузырёк с кровью и растворился в воздухе.
Я взяла свечу и кутаясь в шаль, переваливаясь, точно неуклюжая утка, вновь подошла к окну, поглядев во тьму, в которой кружился снег. И пока я смотрела в эту подвижную темноту грусть и спокойствие заполнило мою душу.
В этом мире так много людей и нелюдей, так много бессильных и всемогущих, но отчего-то же так мало счастливых? Да и что такое это пресловутое счастье? Краткий миг, похожий на сверкнувшую снежинку, поймавшую отблеск света? А остальной путь проходит во тьме и в надежде повторить это, на мгновение пригрезившееся, чудо?
Каждый ищет в этом мире точку опоры. Я думаю, что нашла её в Эллоиссенте. И пока не готова была отказываться от своей веры.
Отвернувшись от окна, я потянулась за зарисовками, оставленными бесом. Нужно найти моего идеального носителя, желательно с первого раза и без осечек.
Жертву для путешествия на этот раз придётся искать здесь, во Франкпосте. И действовать быстро. До того, как прибудет Ланджой и его команда. Этот парень нужен мне в союзниках, а не в преследователях. Если только Ланджой своим чутким носом почует кровавый след, ведущий к моему порогу, будь я хоть трижды королева, он сядет мне на хвост и вместо верного друга я получу непримиримого врага, возможно действующего в паре с Пресвятейшим. Оно мне надо?
- Найди новую жертву, Танита, - велела я моей темной наперснице. - Нужно закрепить полученный навык.
- Вы уверены, ваше величество?
Я невесело усмехнулась:
- Пришла пора кому-то вновь стать одержимым.
Обычно невозмутимая Танита выглядела встревоженной:
- Это слишком рискованно сейчас, когда Пресвятейший готовится вновь начать свою охоту за ведьмами.
- Хочешь, мы принесём в жертву его самого?
- Посягнуть на члена ордена всё равно что посягнуть на весь орден. Не думаю, что ваш муж, узнай он об этом, посмотрит на такое деяние сквозь пальцы. Нет, госпожа, это плохая идея. Лучше возьмём какого-нибудь бродяжку. Не нужно привлекать к себе внимания. Вы можете оказаться между молотом и наковальней.
Ладно, убью эту зануду в другой раз.
- Хорошо, Танита, выбери жертву сама, по своему усмотрению. Но пусть это будет не женщина и не ребёнок. Найти какую-нибудь никчёмную особь, алкогольного зомби.
Вскоре в нашем любимом подземелье мы вновь провели необходимый ритуал.
На жертву я старалась не смотреть. Сердце против воли сжималось от жалости. Вот же Ткач! Это был обыкновенный городской пьяница, какой отыщется в любом городке и даже самой маленькой деревне: болтливый, никчемный, безобидный выпивоха. Кто его знает, какие жизненные невзгоды приучили его к бутылке? Скорее всего, он не заслужил той участи, которую я ему уготовила.
Никто такого не заслуживал. То, что мы творили, было ужасно. Я не обманывалась и не искала себе оправданий. Это было преступление и, если завтра Двуликие вернут мне боль этого несчастного, роптать придётся только на себя.
Наша жертва глядела на нас круглыми со страхами глазами. В них читался совершеннейший ужас и надежда, как у маленького ребёнка - надежда на то, что всё закончится хорошо, а монстры сами собой как-нибудь рассосутся под кроватью.
Всё это было тошно. Мерзко. Гадко. И страшно.
Я понимала, что отступать поздно, мы не могли теперь отпустить жертву, даже если бы захотели. Он видел наши лица и понимал, что мы хотим с ним сделать. Моё сострадание не имело смысла. Да и на кону стояла если не жизнь, так благополучие моего ребёнка и ещё утром это казалось веской причиной действовать и убивать.
Но сейчас, стоя над трясущимся от ужаса пьяницей, я понимала, что шаг за шагом перехожу невидимую грань, из-за которой нет возврата и мне становилось по-настоящему страшно.
- Вы не убьёте меня. Не убьёте? - всё повторял и повторял он плаксивым голосом. - Вы слишком молодые и красивые, чтобы убивать. Вы же королева? Наша королева? Я знаю вас! Я видел. И вас я знаю, - обернулся он к Марайе. - Вы жена нашего доброго мэра. Вы такие молодые, такие красивые дамы. Вы же меня не убьёте? Правда?!
Не в силах больше слышать его голос, Марайя прикрикнула на него:
- Заткнись!!!
- Я ничего не сделал, - скулил он. - Я же ничего плохого не сделал!
При жертвоприношении жертва должна находиться в полном сознании до самого конца. При этом чем больше боли и страха она испытает, тем больше энергии и силы получит колдун.
По сравнению с ужасной участью этого бедняги участь Саитэ была чистейшим удовольствием. Целый час мучительного ада. Взмах за взмахом лезвия мы отрезали от него его плоть по кусочкам, купаясь в его крови. Это была настоящая кровавая баня. Пиршество тьмы.
Его крики, мучительные и долгие, останутся в моей памяти до конца жизни. Может быть, даже в жизни другой я буду слышать их отголоски и, очнувшись от кошмаров, не смогу вспомнить, откуда это пришло ко мне.
Кровь… Алые потеки на стенах. Поблескивающие густые лужицы на полу. Мерцающие рваными ранами тело жертвы.
Я медленно подняла руки и послушно метнувшееся вдоль коридора синее пламя очистило нас от следов нашего преступления.
Сила боли и сила жизни поглощенной жертвы давали мне возможность действовать без моих ведьм-посредниц. Но мне нужно было, чтобы кто-то присматривал за оставленным душой телом, не допуская непредвиденных случайностей.
Танита окружила меня вязью символов и я, закрыв глаза, начала медленное восхождение в сером клубящемся туманом туннеле. Небо казалось алым и словно расколотым и, как и в прошлый раз, у меня было такое чувство, что я задохнусь до того, как успею сделать вдох в чужом теле.
Но, как и в прошлый раз, я все-таки вздохнула.
В чужом теле.
* * *
Как я и рассчитала, в шесть часов утра дамочка оказалась в постели, но, этого я не рассчитала, она была в постели не одна.
Эллоиссент?.. Ревность и радость одновременно шевельнулись в душе. Это всё предельно упрощало, но всё равно не радовало.
Я не смогла удержаться и несколько секунд полюбовалась им. Вьющие черные волосы мягкими волнами темнели на подушке, чёрное кружево ресниц отбрасывали тени на щеки, губы полуоткрыты. Лицо расслабленное, тонкое, нервное.
Очень осторожно я выскользнула из-под обнимающей меня руки. Тело черноволосой незнакомки оказалось выше и тяжелее моего и чувствовала я себя в нём непривычно некомфортно. Судя по головной боли и легкой тошноте, вина накануне моей носительницей было выпито не мало. Фу! Противно.
Осторожно, на цыпочках, я пересекла комнату, то и дело оборачиваясь - не проснулся ли мой спящий принц? Схватив лист бумаги и чернильницу, поспешила в туалетную комнату и, закрыв дверь на задвижку, огляделась в поисках того, что можно было бы использовать как столик. Ничего лучше унитазной крышки не нашла и, примостив на ней чернильницу и бумагу, усевшись перед импровизированным бюро на колени, обмакнула перо в чернила:
"Эллоисент!
Я поклялась тебя забыть, но вынуждена отступить от данного слова. Наша прощальная ночь имела последствия, которые я не могу назвать печальными, ибо наш будущий ребёнок слишком дорог мне.
Я не пыталась лгать моему мужу и королю, по людским законам дважды моему повелителю. Во-первых, он этого не заслужил. Во-вторых, последствия моей лжи могли быть опасней чистосердечного признания.
Обнародовать мой позор государь великодушно не стал, объявив ожидаемого младенца своим, но лишь до его рождения.
Твоё дитя должно родиться в конце марта. Я не могу смириться с тем, что мне придётся отдать его чужим людям. Ты должен о нём позаботиться. Я осознаю риск, на который нам придётся пойти и всё равно прошу тебя о помощи.
Если примешь решение приехать к нам и разделить со мной груз ответственности за последствия нашей любви, найди в городе Франкпоне, что на севере Фиара, Таниту Лестрид.
Будь осторожен.
Одиффэ…
Я на мгновение замешкалась, а потом подписалась:
Сирэнно".
Вложив письмо в конверт, я осторожно выглянула в спальню. Эллоисент ещё спал. Вложив конверт ему в руки, я скользнула под одеяло и, вытянувшись на подушках, с чувством тайного облегчения покинула чужое тело, настоящая владелица которого должна будет проснуться позже.
Серая мгла закружилась вокруг меня. Я возвращалась во Франкпон.
Глава 31
День обещал быть ясным. Небо выглядело на редкость чистым, лишь кое где плыли легкие перистые облачка, напоминавшие песочные пляжи южных стран. Снега успело навалить прилично, и он отражал солнечные лучи, добавляя света. Со всех сторон от озера возвышались большие сугробы, однако лёд на нём был ещё не крепок, а наш отрезанный от мира замок надоел мне до смерти.
Стоило заикнуться о поездке в город, капитан Чатмар ответил категорическим отказом:
- Нет, ваше величество, - сказал он, - это неразумно. Особенно теперь, когда в деревне происходят эти странные убийства.
- Разве ещё кто-то пострадал?
- Две семьи. И пропал местный пьяница.
- Почему же мне не доложили об этом?
Капитан флегматично пожал плечами:
- Пусть проблему решают те, кто должен, а вам надо отдыхать.
- Что могут противопоставить ночным демонам и нечисти сельские миряне? А у меня высшее академическое магическое образование, между прочим! В таких вещах я разбираюсь лучше мэра или Пресвятейшего.
- Они всё равно не станут вас слушать, - флегматично пожал плечами мой невозмутимый капитан.
И был прав.
Я тяжело вздохнула. В последнее время мне всё время не хватало воздуха:
- Но хоть какие-то шаги по поимке чудовища вы предприняли?
- Написал охотнику, как вы и просили.
- Получили ответ?
- Да.
- И что?..
- Он обещал приехать и разобраться.
- Хорошо, - удовлетворенно откинулась я на спинку кресла.
В тот вечер мы собрались за столом, как обычно. Я устала и охотней всего отправилась бы в постель с какой-нибудь интересной книгой, но к ужину явились господа Фатаи и Рикли с супругами и Пресвятейший, решившие нанести мне визит вежливости. Не спуститься к ужину было всё равно, что оказать неуважение.
Когда я вошла, судья Риксли разговаривал с Пресвятейшим и последний, как всегда, меня критиковал:
- Думайте, как угодно, друг мой, но я считаю, что пускать на дрова клён сущее расточительство. Топить лучше углём. Конечно, вокруг нас сейчас почти девственный лес, но не стоит забывать о том, что деревья в лесу вовсе не бесконечны.
- Ну, полно, друг мой, полно, - успокаивающе похлопал его по плечу мэр Фатаи. - Продолжая разговор в таком тоне ты вскоре расскажешь нам о том, как вода в реке обмелеет, и рыба в ней переведётся.
- Вы считаете это невозможным? - саркастично протянул Пресвятейший.
- Не говори ерунды, - пожал мэр жирными плечами.
- Добрый вечер, господа, - приветливо улыбаясь, сказала я. - Пора садиться за стол. Маэра Фатая, окажите любезность, разрежьте эту утку в яблоках. А вы, Пресвятейший, прочтите молитвы, благословляя трапезу.
Кушанья на столе дымились, заставляя наши желудки радостно предвкушать сытный ужин.
Было в начале этого вечера что-то умиротворяющее и простое. То, как обнажённые до локтя, утопающие в кружевах руки Марайи ловко управлялись со столовыми приборами, раздавая кусочки аппетитного мяса по тарелкам. Спокойные голоса мужчин, рассуждающих о простых, далеких от магии и чудес, вещах. Не это ли и есть настоящая жизнь, в своей мирской простоте, которая раньше вызывала у меня такое отторжение?
- Божественно! - смакую кусочек утки, проговорил мэр. - Замечательная подливка к мясу.
Мой капитан как всегда внёс дисгармоничную нотку, разбивая царившую за столом благостную атмосферу:
- Что там с нашим чудовищем, мэр? Есть ещё нападения?
У господина Фатаи сделалось печальное лицо:
- Увы! Ещё один случай. Семья лесника в позавчерашнюю ночь.
- Те, на кого он нападал, не поднимались? - поинтересовалась я.
На меня смотрели в полном недоумении все. Включая Марайю.
- Не поднимались?.. В каком смысле, ваша милость? Что вы имеете ввиду? - спросил судья Рикли.
- Волкодлаки и верфольфы, как и упыри, передают заразу через укус, - пояснил за меня Пресвятейший. - Поэтому трупы жертв следует сжигать, иначе проблема будет нарастать, как снежный ком.
- Так нечему там перерождаться, - махнул рукой мэр Фатайя, и отправил в рот внушающий уважения своими размерами кусок пудинга. - Там одни кровавые ошметки остались, - заявил он, с аппетитом жуя.
И тут это случилось. Совсем неподалёку раздалось грозное рычание.
Мы с Марайей невольно вздрогнули. Мэр засмеялся с легким оттенком пренебрежения:
- Ох уж эти женщины! Такие чувствительные, такие пугливые. Спокойно, дамы. Это же собаки.
Однако, кроме толстяка мэра никому не было смешно.
Капитан Чатмар медленно потянулся за оружием:
- В замке нет собак, - тихим напряженным голосом сообщил он.
Рычание повторилось. А то, что произошло дальше, не вписывалось ни в какие рамки, ведь все мы полагали себя в безопасности.
Стекло в окне разлетелось фонтаном, вдребезги разбивая иллюзию неуязвимости и в комнату ворвалось отвратительное нечто - уродливая помесь длинного червяка с мордой ящерицы. Тело по-змеиному изгибалось во все стороны, пасть широко распахнулась, выпустив длинный, как у ящерицы-хамелеона, язык.
Все резко сорвались с мест. Застучали падающие стулья, добавляя суматохи и страха. Капитан Чатмар закрыл меня собой, а мэр Фатая, вместо того, чтобы позаботиться о своей красавице-жене, попытался спрятаться под столом, ловко нырнув под скатерть круглым задом.
Чудовище завертело головой, яростно щёлкая крокодильей пастью, потом одним сильным движением прыгнуло на потолок, издавая всё тоже непонятное стрекотание.
- Бегите! - рявкнул на нас с Марайей капитан.
Мы попытались ускользнуть из комнаты через дверь, но у нас ничего не вышло. Чудовище, прыгнув с потолка, упало между нами, разъединив меня с Мараей. Одним мощным ударом хвоста с шипами, как у скорпиона, тварь отбросила попытавшегося прийти к нам на помощь Пресвятейшего. Тот упал да так и остался лежать у противоположной стены.
Двигалось это нечто, чем бы оно там не было, стремительно, ловко перебирая перепончатыми лапами.
На шум в комнату ворвалась стража и с ходу оценив обстановку, бросились в атаку на чудовище. Но лезвия их шпаг и алебарды не причинило монстру ни малейшего вреда, лишь скользили по толстым пластинам его шкуры, твёрдой, как железо. Зато зубы и когти чудовища легко рвали человеческую плоть, превращая её в кровавую кашу из костей.
- Глаза! - крикнула я капитану, рванувшему на помощь к своим людям. - Цельтесь в глаза! Шкуру вы не пробьёте!
Шум, гам и крики вспугнули тварь больше применённого нами оружия. Она так же проворно выскочила в окно, как и влетела в него.
Следует ли говорить, что ужин был неисправимо испорчен?
- Ваше величество, вы не пострадали? - у капитана Чартмана через всё лицо багровела кровоточащая царапина.
- Я в порядке. Позаботьтесь о раненых. И сделайте всё возможное, чтобы по городу не распространялись слухи.