- А я, признаться, нахожу всё это отвратительным. На мгновение мне показалось, что я просто плохо тебя знаю, Миарон Монтерей. Что, возможно, просто не так оценивала твои поступки, чего-то недопонимала, но ты просто упиваешься своими грехами и болью, которую они причиняют другим.
- Да! Мне нравилось играть с этими магами, ослеплёнными собственной силой и амбициями! Танита обладала просто железной уверенностью в том, что солнце вращается вокруг земли, а не наоборот, и что центром земного притяжения является её особа. Почему мне было не посмеяться над её непоколебимой верой в то, что её черная магия рано или поздно позволит ей владеть короной, как минимум, а то и всем миром в придачу? А твой жалкий папаша, мечтающий стать великим магом и не гнушающийся для обретения силы ничем? Человек без зачатков мозга, характера и принципов! Ещё была парочка отмороженных вертопрахов, мечтающих о новых нарядах и большом состоянии. Всей этой смешной, совершенно нелепой компашкой почему-то не погнушался наследный фиарский принц? Впрочем, тогда у него было очень мало шансов сесть на престол, зато очень много закончить жизнь в каком-нибудь Храме Света, искупая проклятый, с точки зрения его папаши, дар.
Признаю, у Дик*Кар*Стала были причины взывать к демоническим силам. И был дар, позволяющий это сделать. Я уж не говорю о мотиве. Ради власти он был готов рискнуть миром, который ему всё равно не принадлежал.
Они называли своё импровизированное общество неудачников Тайным Кругом. Ни я, ни Заколар ни на секунду не верили в успех предприятия, представляющегося нам глупейшим, но на всякий случай мы решили проконтролировать этот процесс. Вернее, брать всё на контроль любят Чеаррэ, я-то просто составил Заку компанию. Ну, и немного развлёкся на свой манер, только и всего.
Вскоре прискучив надоевшими романами и игрой, в которой не было уже ничего нового, я покинул Тайный Круг и больше не вспоминал об этой истории, поскольку, по моему мнению, вспоминать-то было и нечего.
Прошло несколько лет, кажется, шесть или даже восемь, не помню. Заколар отыскал меня и чуть ли не с пеной у рта начал доказывать, что Дик*Кар*Сталу удалось совершить ритуал и что Мать Кошмаров воплотилась. Говорил о каких-то знамениях… всё это показалось мне тогда неинтересным, ненужным и несущественным, как моя отжившая страсть к нему самому. А ещё через восемь лет появилась ты.
Появление в моей жизни девочки с большим магическим потенциалом я никак не связывал с эпизодом, случившимся лет за шестнадцать до этого. Ты была ещё одной безымянной жертвой, средством, на котором можно было неплохо заработать. Практически никем.
В моей жизни было так много. Одни из нас живя слишком долго начинают ценить жизнь высоко, другие (к таким, грешен, отношусь и я) наоборот, слишком обесценивают. Только представь, сколько смертей приходится переживать? Видеть, как тот, с кем ты рос, сначала покрывается морщинами, потом сохнет или, наоборот, слишком добреет и под конец смерть забирает его. Неизменный процесс. В какой-то момент ты из соучастника действия превращаешься в зрителя и тебе, как любой публике, требуется всё больше и больше перчика для того, чтобы представление вызывало хоть какой-то отклик в душе.
Я внимательно вслушивалась в глубокий тихий голос, обволакивающий меня, как шелковая сеть.
- Самые изысканные женщины и интересные мужчины были моими. Я коллекционировал их, как иной собирает драгоценные камни или дегустирует лучшие вина. А тут вдруг девчонка, неотесанная, импульсивная, своенравная. Разве можно опасаться, что такая завладеет твоим слишком искушенным сердцем? Но было в тебе нечто цельное, что невольно заставляло уважать. То, как ты отказалась добивать мальчишек в той драке… как искренне поразилась самому предложению это сделать, как противилась собственной нетерпеливой жажде крови. Была в твоей душе непонятная мне чистота. Несмотря на все твои поступки, на то, что тебя окружало, чему тебя учили, ты не желала сдаваться и искала… я даже не знаю. Скажи, что ты искала, Красный Цветок?
- Того же, что и все - счастья.
- Для меня счастье - это получить то, что хочешь. Что считаешь счастьем ты?
- Быть с теми, кого любишь и заниматься делом, которое тебе по душе.
- Но меня ты не любишь. - Это не был вопрос, просто констатация факта. - Никогда не любила. Почему?
На мгновение я задумалась. Никогда не была сильна в выражении своих чувств и эмоций, но попыталась сформулировать, как могла:
- В тебе слишком много порока, Миарон. И не при чем тут ни долгие годы, ни тяжкие потери - ты просто такой, сам по себе. И тебе это нравится. Нравится убивать. Нравится мучить, ломать, насиловать, подчинять своей воле. Я хорошо тебя понимаю, потому что часть меня такая же. Может быть, я заразилась этим от тебя, может быть, тебя тянет ко мне потому, что во мне существует эта же звериная, демоническая струна, я не знаю. И, признаться, не хочу знать. В отличии от тебя я в себе это ненавижу - ненавижу убивать, причинять боль. Ненавижу необходимость держать своего внутреннего зверя на цепи. Да, мы оба - чудовище. Но между нами есть разница. Если бы у меня был выбор…
Глаза Миарона вытянулись в змеиную ленточку, узкую и опасную.
- Думаешь, я всегда жил в ладу со своим внутренним зверем? - рыкнул он. - Думаешь, я никогда не боролся с ним?! По-твоему, зачем я вмешался, не дав умереть тем, кто тебе дорог? - его руки сжались на моих плечах, причиняя боль. - Куда проще? Отойти в сторону и дать Таните прикончить их обоих, тех, кто отнимает у меня тебя - и Эла, и его сына! Ты бы ведь все равно пришла ко мне, рано или поздно. Вернее, пришло бы то, что от тебя осталось. А я, как никто другой знаю, что осталось бы очень мало. Угадай, откуда я знаю это, моя драгоценная Огненная Ведьмочка?
- История о благородном герое вдруг ставшим чудовищем слишком банальна, - попыталась я спрятаться за цинизмом. - Ты же не думаешь, что я куплюсь на это?
- Тяжелее всего в жизни пережить того, кого любишь. Начинаешь ненавидеть себя и тогда уже не страшно никакое падение. Но в Бездне скучно, и рано или поздно начинаешь искать попутчиков. Так веселей, не правда ли?
- Не знаю, Миарон, - я с удивлением осознала, что касаюсь ладонью его щеки. - Или правильнее тебя называть Грейстон?
- Не правильнее, - перехватил он мою ладонь, отстраняя.
Странный жест. Как его растолковать?
- Я для тебя попутчик в Бездну? - хмурясь, спросила я.
- Ты женщина, созданная Двуликими для меня, только наотрез отказывающаяся это понять. И самое печальное в том, что я сам виноват в этом.
Глава 37
Как там говорят в таких случаях героини романов? Всё сложно?
Какая-то часть меня всегда будет тянуться к Миарону. Отрицать это влечение, по крайней мере перед самой собой, бессмысленно и глупо. Сколько бы я не ненавидела своего учителя-оборотня, он всё равно будет оказывать влияние на мои мысли и чувства. Между нами существовала, существует и боюсь, всегда будет существовать незримая связь. Так же, как и неразрешимые противоречия.
Но дело было не только в чувствах. Я не перестала быть королевой Фиара, а главное, женой Сиобряна Дик*Кар*Стала, которого вовсе не за добрый кроткий нрав прозвали Тёмным Властелином. Расчетливый и холодный, этот человек (нужно смотреть правде в глаза) вряд ли уступит свою, пусть и нелюбимую, но жену, другому мужчине, тем более, старому врагу.
- Спокойной ночи, - сказала я перед тем, как скользнуть в спальню и плотно прикрыть за собою дверь.
Эта самая дверь давала мне возможность отсрочить момент окончательного решения.
В комнате было темно, тепло и тихо. Впервые за долгое время я чувствовала себя в безопасности. И за это мне тоже следовало благодарить оборотня.
Казалось, с момента, когда я простилась с Эллоиссентом, прошла целая вечность. И в этой самой вечности, блуждая то по ледяной, то по горящей пустыне я потеряла (или обрела?) нечто столь важное, что при мысли о том, кого я так сильно любила ещё совсем недавно, больше не чувствовала ничего. Ничто не болело, не жгло, не томило.
Никогда прежде я не понимала, как это можно - перестать любить? Как и все девчонки я верила, что любовь бессмертна, что, раз родившись на свет она умрёт только вместе с последним ударом моего сердца.
Но моё сердце продолжало биться, а любви к Эллоиссенту в нём больше не было. И я не испытывала по этому поводу ни малейшей горечи, пустоты или сожаления. В одночасье то, что было смыслом жизни, солнцем души, то нежно греющим, то жестоко палящим, стало лишь фактом из биографии. Не скажу, что Эллоиссент совсем больше ничего для меня не значил. В душе ещё дрожали свежие следы: память о том, кем он для меня был, каким пламенным счастьем одарил, какой горячей была надежда, каким жалящим, больно ранящим - предательство. В этом кипящем котле чувств всё переплавилось, сгорело и ничего нельзя вернуть, а главное - возвращать и не хочется. Я свободна от своей многолетней болезненной зависимости. Мне плевать, что там Эл обо мне думает, осуждает ли, одобряет ли? Всё равно, в чьих объятиях он сейчас кувыркается, кого любит и на ком женится. Наверное, сумей Эл не потерять моего сына, мои чувства к нему были бы иными? Но он не сумел. Смазливый слабак.
Я была безумно рада тому, что Эллоиссент выжил. Это позволяло мне расстаться с чувствами к нему совершенно безболезненно, иначе угрызения совести не позволили бы так легко отпустить любовь.
Но любовь - любовью, а делать-то что? Схватить сына на руки и, пока не расцвело, сбежать отсюда?
Куда?
Далеко ли они дадут мне уйти - Миарон с Сиобряном? К тому же я уже пыталась перед свадьбой сбежать и хорошо помню, чем это закончилось. Так тогда у меня не было такой драгоценной и тяжкой ноши. И у моей матери сбежать не получилось. Ни у одной женщины не выйдет, потому что истина жестока и проста: нет честных дорог для женщины в мире мужчин.
Выбор у меня таков: могу попытаться сбежать с сыном от Миарона к мужу или попытаться сбежать от мужа с сыном и Миароном. Третьего не дано.
Вот, казалось бы, ну, чего тут думать? Всё так прекрасно-романтично! Влюбленный учитель умыкает бывшую ученицу из-под носа царственного нелюбимого супруга, в надежде искупить вину, получить прощение, завоевать любовь? Все разногласия забыты, и вот уже звучит над миром Песнь Торжествующей Любви.
Но…
"Не доверяй ему!", - кричал разум. - "Где-то тут есть скрытый мотив и этот мотив - не любовь. Такие, как Черный Кот, не рискуют жизнью из-за глупых сантиментов. Тут что-то более весомое. Власть, либо деньги, возможно и, весьма вероятно, месть. Любовь для оборотня может быть средством, может быть вкусной приправой - но никак не основным блюдом. Не позволяй ему вслепую использовать себя. И не верь сладким речам".
* * *
Утро началось с голодного крика Лейриана. Подхватив ребёнка на руки дорогу до кухни я, хвала Двуликим, нашла самостоятельно, но оказалось, что разобраться с бутылочками, сухими порошками и водой у меня нет шансов. Вода проливалась, порошок рассыпался, и даже огонь, вот парадокс, не желал разгораться.
Я вся издёргалась и тянула время, как могла, в надежде, что Миарон рано или поздно явится на кухню и поможет.
Расчёт оказался верным. Так всё в итоге и вышло.
- Доброе утро, - насмешливо блеснул белыми зубами оборотень. - Как непривычно видеть тебя в роли неуклюжей домашней капуши, моя смертоносная куколка.
Отбросив с глаз взмокшую чёлку, я глянула на него исподлобья:
- Никогда не думала, что скажу это, но… я рада тебя видеть.
- Дорогуша, ты ведь не рассчитываешь, что я стану возиться с твоим младенцем?
- Рассчитываю. На кого же ещё мне тут рассчитывать? Я в полном отчаянии. Все эти склянки-банки-поварёшки… Я не умею готовить, Миарон. Совсем.
- Ладно. Для тебя все, что угодно, любовь моя. Ты ж из меня верёвки вьёшь.
Следуя чётким рекомендациям я приготовила первую в моей жизни бутылочку с молочной смесью и истошный голодный детский крик наконец-то смолк, сменившись довольным чмоканьем.
Присев на край стула, я глядела на полные щечки и причмокивающие губки сына, с ужасом пытаясь представить, как я с этим справлюсь - пелёнки, детский рёв, кормление через каждые два часа? Потом всё сначала, по кругу… Я привыкла решать серьёзные проблемы, но возиться с младенцами?.. Не имея возможности отвлечься ни на минуту?
Как я с таким справлюсь?!
Почувствовав прикосновение Миарона у себя на плечах, я вздрогнула.
- Мне знакомо это выражение на твоём лице, - голос его прямо-таки сочился сарказмом. - Чем ты недовольна на этот раз?
- Всем, - дёрнула я плечом, освобождаясь от его руки.
- Слишком абстрактно. Поконкретнее?
- Собой.
- Не хочешь поделиться, что именно вызывает в тебе гнев?
- Поделиться? Зачем? Чтобы ты в очередной раз надо мной посмеялся?
- Я сегодня не расположен к бурному веселью. Рискни.
Я молчала, не столько из упрямства, сколько попросту не зная, что сказать.
- Может стоит попытаться догадаться самому? - вновь заговорил он. - Тебя угнетает необходимость быть… просто женщиной? Материнство - это же венец женственности. Всё то сокровенное и сильное, что отличает вас, женщин, от нас, мужчин. Возможно, ты скучаешь по своему царскому скипетру и легиону служанок в придачу, готовых в любую минуту избавить тебя от забот насущных и взять их на свои плечи? Ведь это бесспорно удобно, родить ребёнка и сбагрить его нянькам, видеть его только по утрам и вечерам, когда он уже или ещё спит?
Мне померещилась, или в голосе Миарона прозвучал гнев?
- Желаете, чтобы я нанял няньку для вашего сына, ваше величество?
- Я бы не отказалась. Я не справлюсь с Лейрианом одна. Я не могу…
Наши взгляды встретились:
- Не можешь? - привычная вкрадчивая мягкость в голосе Миарона не предвещала ничего хорошего. - Или не хочешь? - голос его зазвучал жёстче. - Неужели управиться с одним младенцем сложнее, чем убивать? Чем приносить жертвы десятками или даже сотнями? Неужели приготовить ужин для любимых людей труднее, чем интриговать и строить козни? Неужели участь матери семейства труднее доли Чёрной Королевы, Одиффэ?
Миарон умел задать вопросы. Впрочем, у него не отнять и умения давать жестокие, уничтожающие ответы.
В самом деле, разве не этого я хотела? Не этого добивалась - иметь дом, где я могла бы сама заботиться о моем сыне?
В том то все и дело, я никогда не задумывалась о возможности иметь детей! До того самого момента, как я взяла на руки Лейриана я всей душой презирала глупых, зависимых от мужской воли домохозяек, занудливых, назойливых и слабых. А теперь вынуждена стать одной из них - руками, занятыми младенцем, не повоюешь и заклинания не сотворишь. Это чувство полной зависимости, беспомощности… оно угнетало.
- Как странно слышать эти вопросы именно от тебя, - покачала я головой. - Убивать я умею, Миарон, ты знаешь - сам меня научил. А вот готовить кашу и чай, вытирать сопли и изображать из себя влюблённую идиотку….
- Пришло время научиться и этому, - невозмутимо парировал он. - Убери это постное выражение со своего лица. Оно тебе категорически не идёт. Готовить, стирать, менять младенцу подгузники - с этим справлялись и будут справляться тысячи женщин под Тремя Лунами. Раз это получается у многих из тех, кто не блещет никакими талантами, неужели же ты не сможешь? Подумай лучше вот о чём: этот мальчик - он весь твой, без остатка. Тебе не придётся отдавать его чужим людям. Ты сможешь растить его так, как захочешь, научишь тому, чему сама решишь. Ни няньки, ни мамки, ни кормилицы между вами не встанут. Вас свяжет настоящая, подлинная любовь, истинная привязанность, не ограниченная правилами дворцового этикета. Ты можешь стать для него настоящей матерью, Одиффэ, а не далёкой лунной дамой, как принято среди королей.
- А если я не справлюсь? Если сделаю что-то не так?
- Твоя любовь к нему этого не допустит.
Я редко осмеливалась глядеть ему в глаза. Слишком пугали меня эти постоянно меняющиеся зрачки, способные в одно мгновение быть вполне человеческими, а уже в другое превращаться в острые звериные кровожадные клинки, вытянутые узкой черной змеиной лентой.
Сейчас я заглянула в них, но ничего не смогла прочесть. Миарон глядел на меня спокойно, уверенно и серьёзно. Так часто смотрят люди, говорящие правду.
Но так может глядеть и уверенный в себе лжец.
- Я хочу тебе верить, - наконец уронила я. - Очень хочу. Ведь если я ошибусь это обернётся для меня катастрофой. Теперь, когда Лейриан зависит от меня, я уязвима. Я не могу рисковать.
Его пальцы мягко скользили по моей руке.
Так гладят кошек. Ласково. По инерции.
- Этот параграф не требует объяснений, куколка. Я прекрасно осознаю, что, если бы не твой сын, ты не была бы сейчас со мной такой мягкой, такой покорной. Если бы не твой сын, ты вообще бы сейчас со мной не была.
Пальцы его ощутимо скользнули по моей щеке.
- Ты знаешь, как ты дорога мне, Одиффэ. Знаешь, как сильно я тебя хочу. Я сделаю всё, чтобы защитить вас: тебя и твоего сына - для тебя и ради тебя. Я готов положить весь мир к твоим ногам. Ради тебя я с улыбкой дам медленно разрезать себя по частям и буду смеяться в лицо врагам. Если потребуется, пройду сквозь Бездну и строй демонов, украду из-под носа у Богов живительную Нить Слепого Ткача, способную воскрешать даже мертвых. Но если ты предашь меня… ты хорошо меня знаешь, Красный Цветок. Если ты предашь меня, я найду способ заставить тебя об этом пожалеть даже мертвую.
С ласковой улыбкой, от которой меня прошиб ледяной пот, он склонился над моим ребёнком и легко коснулся его чистого, непорочного чела своими непристойно-алыми губами.
Выпрямившись, Миарон тихо, язвительно засмеялся:
- Любовь моя? У тебя такое лицо…
- Ты!.. Ты совсем не изменился! - в бессильной ярости сдавленно выдохнула я. - Наверное, я окончательно сошла с ума, решившись довериться тебе…
- Довериться мне? - с издевкой повторил Миарон. - Рискну напомнить, что ты никогда мне не доверяла. Ты пошла за мной потому, лапушка, что у тебя не было выбора. Забыла? Я шантажировал тебя твоим любимым сыночком. А если бы выбор у тебя был, ты скорее предпочла бы скормить меня охотничьим псам на псарне твоего супруга, чем протянула бы ко мне свою нежную лживую ручку. И да, я не изменился! Я всё тот же, что и был, моя смертоносная куколка. Всё тоже жестокое похотливое чудовище, жаждущее крови и плоти. Чудовище, заставляющее делать тебя ужасные, с твоей точки зрения и с точки зрения твоих лицемерных наставников, вещи. Но, положа руку на сердце, скажи мне, Цветочек Аленький, выжила бы ты в этом мире если бы не мои уроки? Где ты была бы сейчас, если бы не я, а?! Да твоя жизненная эпопея закончилась бы ещё до встречи с Чеаррэ в какой-нибудь подворотне, где тебе свернули бы шею любители малолеток прежде, чем в твоём затемнённом безумием мозгу всплыло твоё собственное имя. А если бы каким-то чудом тебе и удалось добрести до своих всемогущих покровителей, то уж там Заколар покончил бы с тобой в три счета. Этот психопат, как ты, возможно, помнишь, видел в твоём убийстве свой святой долг.