– А мёртвый – почему? – не понял Саша.
– Да потому, что работать со схемой приходится совсем в другом режиме… скажем так, жизнедеятельности. Не совсем физическом. Если бы ты вошёл в схему таким, какой ты сейчас – не протянул бы и минуты. Помер бы от разрыва сердца от перегрузки. После рейса мы… как будто собираемся заново. Схема уходит в пассив, мы восстанавливаем внешние каналы, подлечиваемся, если это нужно. Рейс длится пять лет, за это время устаёшь в любом режиме. А этот рейс… – Лина аж передёрнуло. – Это не рейс, а сумасшедший дом был.
– М-да… – протянул Дзеди. – Куда там жонглёру, который жонглирует младенцами! У него бы руки отсохли.
– А… что это все означает? – спросил Саша. – Я не понимаю половины того, что вы говорите, но мне интересно. Спрашивать можно?
– У меня главный вопрос – где ужин?! – спросил Дзеди. – Лин, может, я схожу, помогу ей донести?…
– Идёт, куда денется… Айкис, а что, подносы ещё не изобрели? – спросил Лин. – Помочь надо?
– Смотайся в Аким, там ещё одна наша… корзиночка стоит, – Айкис выдвинула прямо из стены стол и сгрузила на него свою ношу. – На всех хватит.
– Какая красота!… Сидишь, филонишь, тебя кормят… Как хорошо!… Айк, дай чего-нибудь вкусненького. Что у тебя там есть?
– Перебьёшься, – отрезала Айкис. – Саша, вы не поможете? А то от этого разве может быть какой-то толк… Ему лишь бы сожрать.
– Ты её больше слушай, – огрызнулся Дзеди, вставая. – Айк, вы кого с кем на этот раз скрестили? Надеюсь, не бананы с яблоками?
– Ага, точно, – заметил вернувшийся Лин. – Выглядят как бананы, а по башке бьют, как яблоки… Нет, Айк, что это за извращение такое? – он запустил руку в корзинку с фруктами и вытащил что-то, действительно отдалённо напоминающее помесь банана и яблока.
– Попробуешь – поймёшь, – отрезала Айкис.
* * *
Еда оказалась вкусной, но совершенно незнакомой. Хрустящие снаружи и совершенно воздушные внутри булочки, сдобренные каким-то родственником красного перца, как показалось Саше. Овальные, сужающиеся к верху и расширяющиеся к основанию, глубокие тарелки, в которых лежала слоями горячая смесь из неизвестных овощей (Саша ни за что не догадался бы, что это – овощи, Айкис подсказала), которую полагалось есть двумя деревянными лопаточками с закруглёнными краями. Сыр был очень похож на помесь "рокфора" и "дамталлера" – с громадными дырками и с зелёными прожилками. Нет, это не плесень. Это травы. Свежих овощей тоже было полно – и совершенно обычных, и тех, что Айкис назвала "изменёнными". Дзеди практично поинтересовался, что их этих новых "измененных" годится под водку. Лин намёк понял и через минуту у всех было налито. Саша обратил внимание, что тут были в обиходе предметы "наоборот". Если у нас больше распространены чашечки с узким дном и широким верхом, то тут нормой была посуда с узкой горловиной. И смотрелась она, кстати, весьма недурно. "Интересно, а мыть её трудно?" – подумал Саша.
– Легко, – ответил Лин. – Кто же её руками-то моет, скажи на милость? Айк, дай мне вон ту штучку, пожалуйста…
– Какую штучку? – не поняла Айкис. – Тут много разных штучек…
– Айк, я имею в виду вон ту горячую хрень… просто не помню, как она называется.
– А что, есть какая-то разница? – Айкис пододвинула Лину тарелку. – Что-то Саша мало ест, вы не находите?
– Нахожу, – ответил Дзеди за всех. Он налил всем водки, приподнял рюмку и предложил: – Давайте за то, что мы все встретились. И, как принято говорить у вас дома, Саша, за знакомство. Ты не стесняйся, поздно уже…
– Я рад, – несмело начал Саша, – что я встретил… как бы это так сказать… представителей некой положительной стороны… или формации. Я не знаю, как правильно следует вас называть, но… – он замялся.
– Саша, – нежно начал Дзеди, – дорогой, кто тебе сказал, что – положительной? Что вообще такое – положительное, отрицательное?… Может, мы всё же выпьем за знакомство, а потом вы хотя бы немного узнаете о тех, кто сидит с вами за одним столом?
Пока ещё никто не был пьян, так, лёгкое подпитие, не более. Картина более чем тривиальная, даже по земным меркам – мало ли кто как и где пьёт? Стол, закуски, еда, беседа, неяркий рассеянный свет, ночь за окном… Всё вроде бы правильно. Вот только как-то странно заблестели глаза у Дзеди, когда Саша упомянул о добре и зле. Пьяно и лихо. Отчаянно.
– Да, Саша… Разреши тебе представить – Айкис, ведущий генетик Дома… серийная убийца. Полторы тысячи жизней… я точно сказал, Айк?
– Тысяча семьсот, – ответила та. С лица её вдруг разом исчезли все краски. – Без тех восемнадцати, Дзеди… без последней группы.
– Теперь – мы. Сефес Энриас, Саша. Экипаж номер 785, стаж сто пять лет. В зоне контроля – на данный момент около трёхсот тысяч объектов. Спроси у Лина – скольких он убил… ну, хотя бы за этот год. Для общего блага. Для той великой силы, которой на самом деле нет. Спроси, сколько жизней на моей совести. Спроси, я разрешаю… вот только ответить не смогу. Потому, что я не считал. Делал то, что умею – и всё. Потому, что так надо.
– Но для чего? – спросил Саша онемевшими губами. – Зачем?
– Знаешь, есть такое понятие – оптимум. Ни прибавить, ни убавить. Аналогий огромное количество… поскольку на этом принципе держится мироздание. Мы – не хорошие, Саша. Ни плохие, ни хорошие. Мы никакие. Плохой на самом деле тот, кто решил, что действует во благо. Нельзя этого делать, – Дзеди вытащил из пачки сигарету, щёлкнул по ней, сигарета затлела. Он глубоко затянулся, Саша видел, что руки у него дрожат. – Это больно… но нельзя. Понимаешь?
– Нет, – честно сказал Саша. – Не понимаю. Я читал об этом, но посмею не согласится. Тут тоже много примеров и аналогий, бесспорно. Может быть, из ребёнка, которого шлёпают на улице, вырастет вор и убийца, если этого не сделать. Но это всё – демагогия и трёп. Конечно, любой взрослый не позволит издеваться…
– Саша, ты знаешь, кто такие Сефес? Это хуже, чем ваши прогнозы погоды… потому, что предсказывают со стопроцентной гарантией. Это – наша работа, понимаешь? – Дзеди прищурился, снова затянулся. – Тот самый оптимум. Я тебе объясню на схеме, только ты не стесняйся спрашивать, если что-то будет непонятно. Для меня решить эту схему – доля секунды, даже меньше. Но я пьян.
– Хорошо, если что-то не пойму – спрошу, – ответил Саша.
– Отлично. Представь себе такой аккуратненький шестигранник… представил? Или нет?
– Представил. И что дальше?
– Этот шестигранник… скажем так, плавает в воде. Так вот. На каждом углу у него привязано либо грузило, либо воздушный шарик. Просто?
– Просто.
– Ну вот… просто, сказал тоже… условия задачи такие – у тебя три этих шестигранника, но они… не все должны плавать, понимаешь? Даже не три, ты тоже датый, давай хоть два…
– Да ладно, три так три… А грузил и шариков поровну? – спросил Саша.
– Не обязательно. Допустим, на одном шестиграннике ты видишь два грузила и четыре шарика. На другом – наоборот. Твои действия?
– Ну… отвязать от одного шарики, привязать грузила… тогда один потонет, а второй…
– Ага, верно, – вмешался Лин. – Ты ещё скажи, что на третьем – поровну, три на три. И дай определение принципу шести пловцов…
– Иди в этот… как его?… Не важно. Ещё чего, принципы всякие… Это правильно. Если три на три, идёт разделение… А ты понял, Саша, о чём мы сейчас говорили? – спросил Дзеди.
– Кажется, о шестигранниках, – ответил Саша.
– Верно, о них. Вот только каждый шестигранник – это модель эгрегора планетарной системы. Ты своим решением утопить один шестигранников обрёк на очень незавидную судьбу около шестидесяти миллиардов человек. Ну как? Приятно? Или не по себе?
– Но я не знал, что… Это невозможно! Ни один человек не может управлять таким количеством людей…
– А мы и не управляем. Мы направляем. Некоторые дураки думают, что мы ещё и защищаем… но это бывает очень редко. Кстати, людей гораздо больше. Мы говорили про низший цикл, а есть ещё и высшие… и средние… и промежуточные… и… Лин, ты льёшь водку мимо моего стакана. Нет, опять мимо… Айк, отбери у него бутылку!
– Дзеди, что такое высший цикл? – спросил Саша. Он не понимал – всё казалось слишком уж просто… вот только разум, привыкший к логическим построениям, к анализу, эту кажущуюся простоту отвергал. – И вообще… вам же приходилось… топить шестигранники… или нет?
– Приходилось, Саша, – ответил Лин. – Даже слишком часто… увы.
– Но почему? Ведь можно, наверное, как-то помочь, если есть такая возможность?
– Нельзя, – ответил Дзеди. – Пойми… это, конечно, звучит жестоко, но мы вынуждены так поступать, чтобы потом иметь возможность дать кому-то взлететь. Сефес всегда работают парой. Если Лин, к примеру, позволит себе кого-то пожалеть… то я буду вынужден кого-то… м-мм… ты меня понял. Должно соблюдаться равновесие в воздействиях, и воздействия должны разбиваться на действия пары.
– Но для чего?…
– Если делать это в одиночку, можно сойти с ума. Всё-таки добро и зло есть, и пускать их в себя одновременно – опасно. Да там и так можно свихнуться, если честно.
– А сколько этих шестигранников контролируете вы? – спросил Саша. – Десять, двадцать… или меньше?
– На данный момент – около трёхсот тысяч. Я же сказал. Не надо делать такие глаза, Саша, тебе что, в школе не говорили, что вселенная бесконечна?…
– Я не думал, что кто-то на подобное способен… А для чего это надо?
– О, зыбкая почва попалась! – обрадовался Лин. – Ща поплывём! Ну, некоторые считают, что мы вообще не нужны. А? Какого! Спать-то спокойно любят все, а вот как дело доходит до того, что Орин просит для новых кораблик другой… катерок…
– Скажи – десяток, другой, – усмехнулась Айкис. – У нас деньги брали…
– Вот, как до денег – так шиш. Сразу начинается полемика – а на кой эти Сефес нам вообще нужны. Потом кто-нибудь вспоминает какой-нибудь прецедент с нашим участием – и сразу появляются кораблики, денежки, отпуска… Хорошо! А потом – опять по новой.
– Лин, не утрируй. Человек и половины не знает, а ты пугаешь сразу – деньги, отпуска… Да, Саша, у меня маленькая просьба. Называй меня Пятым, это привычнее… и не так официально.
– Ладно, – пожал плечами Саша. – Как скажешь.
– Лин, налей ещё водки всем, – попросила Айкис. – Бутылка у тебя.
– Хорошо… У меня? А как она тут оказалась?… Ладно, сейчас. Нет, всё-таки как здорово! Посидеть, отдохнуть, забыть про всё…
– А как вы вообще стали этими… как их? Сефес? – Саша расслабился. Он и сам не понял, что послужило тому причиной – водка ли, откровенность тех, с кем он сейчас эту водку пил… – Это же незнамо кем надо быть, наверное. Так?
– Нет, не так, – ответил Дзеди. – Отнюдь. А стали… это долгая история, довольно скучная, к тому же…
– Ну уж и скучная, – усмехнулась Айкис. – Страшная, если поточнее.
– Это кому как, – покачал головой Лин. – Да и сложно сейчас сказать, что страшнее на самом деле – жить так, как мы жили раньше, или жить так, как мы живём сейчас. Сефес, Сашенька, это такая… организация жизни. Понимаешь? Мы – промежуточное звено между вами всеми и… можно назвать это Богом, если угодно. Бог, он не вмешивается напрямую в твою жизнь, правда? Он не отвечает на твою молитву, в которой ты просишь, чтобы тебе повысили зарплату, ведь так? Но учитывай, что любое воздействие на ментальном уровне – а это именно воздействие, не что иное – всегда входит в структуру эгрегора твоей зоны. И если вас таких, о зарплате молящихся ежедневно, станет много – эгрегор изменится. Зарплаты вам это, конечно, не прибавит, но… ваша зона либо обзаведётся со временем или своим воздушным шариком или грузилом. Так что мы не на сто процентов решаем что-то за кого-то… нет, мы лишь поддерживаем ваши решения. Помогаем им осуществиться.
– Но… погоди, Лин, это же… что же это получается?! У нас может быть какой-то шанс, пусть и маленький, а такие как вы имеете право нас всех этого шанса лишить?!
– Вы сами себя его лишаете, – ответил Пятый. Он залпом выпил водку, закурил. – Сами. А мы… да, нас довольно часто выставляют в таком свете – добровольные палачи, сорао кории… Это переводится как – осквернители чистых помыслов. Часто. Это до смешного дошло… пару тысяч лет назад Сефес перестали появляться на Рауф, представляешь? Орин – и работа. Орин – база, там мы живём, когда возвращаемся… Тихая планетка, там и учатся, кстати. Мы и сами… давненько это было, а, рыжий?
– Да, порядочно, – согласился Лин.
– Вас много? – спросил Саша.
– Нет, мало, – ответил Лин. Пятому, по все видимости, разговор надоел. – Работают сейчас, кажется, девяносто экипажей, учат… Пятый, сколько стариков работают? Не помнишь?
– У них спроси, – посоветовал Пятый. – Пятьдесят пар, по-моему… или нет, меньше уже.
– Кстати, иногда случаются попытки идеализировать Сефес, сделать из них некое подобие героев… такое случается после того, например, как несколько пар, объединившись, дают в морду нехорошим соседям. И это бывает. Кто-то молодой и ретивый не в меру, может захотеть отъесть у нас планетку-другую под базу. Такую, как Окист, например. Хорошая планета?
– Я её пока не видел, – ответил Саша. – На первый взгляд – да. Хорошая.
– Хорошая, хорошая, – заверил Лин. – Не сомневайся. С такими ретивыми разобраться – час времени. А то и меньше. Зато потом появляются шедевры типа той же "Осени в холмах". Трогательные сказочки для чувствительных дам, которым хочется думать, что мы чувствуем так же, как они.
– Это не так? – ехидно спросил Саша. Он уже начал что-то понимать, но с выводами не спешил.
– Так. Только дамам об этом знать не обязательно. Мало ли, что я такое чувствую, – Пятый зевнул.
– Ты сейчас чувствуешь алкогольное опьянение, – заметил Лин. – Да… видел бы тебя сейчас кто…
– Саша вон видит. И Айк тоже. И что? Сижу, пью, ем. Хорошо мне.
– Хорошо – что хорошо, – рассудительно сказал Лин. – Мне тоже… Саша, вы, кстати, попросите, чтобы вас отпустили погулять… тут интересно.
– Поначалу, – тихо сказал Пятый. Веселья у него в голосе уже не было. – Как и везде. А потом становится так же нестерпимо скучно… тоже как везде.
– Сам говорил лет пять назад, что можно часами созерцать одну травинку, и это не надоест, – сказала Айкис.
– Можно, – ответил Пятый. – Вот я, когда мы из того рейса вернулись, упал мордой в траву, когда из катера вышел, и три часа провалялся, созерцая. И ничего, знаете ли. Не надоело.
– А мы его созерцали три часа, – закончил Лин. – И в конце концов он нам надоел. Ну, сами понимаете…
– А почему ты упал? – спросил Саша.
– На спор, – ответил Пятый. – Рыжий проиграл. Он сказал, что они меня тронут, чтобы сдвинуть с места. А я сказал, что им воспитание не позволит.
– И что?
– И не тронули. Я оказался прав.
Саша оглядел украдкой всю компанию. Да… зрелище… Айкис – ещё ничего, но эти всё-таки странные. Даже после того, как их немного узнаешь. Начинаешь видеть те странности, которые пропускает беглый взгляд. Слишком высокая линия скулы. Лица точёные, тонкие, молодые, но в то же время – виден возраст, причём очень немаленький. Седые до белизны волосы, то ли нарочито нестриженые, то ли…
– Да просто лень, – пожал плечами Лин. – Я сколько их не стриг – они всё равно отрастают. А в рейсе стричься – не смешите. Я что – должен подойти вот этому… – он ткнул в Пятого пальцем, – дать ему ножницы в руки и сказать – стриги? Да он же меня в лучшем случае без ушей оставит, а в худшем – без головы.
– Лин у нас мастер находить… как у вас говорят – оправдание? – спросила Айкис.
– У нас говорили – отмазки, – заметил Пятый. – Как сейчас говорят – не знаю.
– Врёшь, – жестко сказал Лин. – Всё ты знаешь. Я тут кое-что понял, пока имел время подумать. Ты сколько отпусков просидел возле третьего предприятия? Пять? Шесть?
– Все девять, Лин, – Пятый посмотрел Лину прямо в глаза. На секунду их взгляды пересеклись, а у Саши потемнело в глазах и в ушах появился слабый звон.
– А ну прекратите! – выкрикнула Айкис. Саша увидел, что губы её задрожали, лицо осунулось. – Всё видел, да? Я спрашиваю – всё?!
– Всё, – Пятый опустил голову. – Прости, Айк… я не хотел про это рассказывать. Она… это не ты. Совсем не ты. Ты несоизмеримо…
– Умнее? – закончила за него Айкис с жалкой, вымученной улыбкой. – Ну и что?… Ум и душа – разные вещи, согласись. Душа не знает, что такое…
– Айк, не надо, – попросил Лин.
– Нет, надо! У меня никогда не было этого дара – любить по-настоящему, самозабвенно, до боли. Никогда! А у неё он есть, этот дар…
– Она называет его своим проклятьем, – тихо ответил Пятый. – Страшненькая девочка, вечно сутулая, плохо одетая, мягко говоря, не умная… Вас роднит только одно, Айк. У неё – твои глаза. И всё. Ничего более.
– Ты скажи ещё, что ты с ней говорил, – убито сказала Айкис. Смотреть на неё было жалко, казалось, что она вот-вот заплачет.
– Один раз, – ответил Пятый. Лин покрутил пальцем у виска. Айкис уронила голову на руки, закрыла лицо ладонями. Саша переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая. – Я позже объясню тебе, Саша, – пообещал Пятый. – А пока доскажу Айк то, что знаю. Её ещё раз прокляли, Айк. Почти все те из двадцати шести, кого она сумела отыскать. Её несколько раз пытались убить… но пока никто не сумел. И то ладно. А она… эта дурочка бродит по миру и ищет… ищет тех, кого ещё не нашла. Старается вспомнить имена, рассказать им о том, что было с ними. Для чего – не знает сама. Своих она чувствует, как – понять не может. Пожалуй, это всё. Прости, Айк. Я не думал, что это всплывёт так быстро.
– Да… сказал бы хоть, чем это всё закончится?… И когда?…
– Я часто спрашивал об этом. Спрашивал в никуда – когда это всё кончится. Знаешь, когда тащишь ящик через зал, а тебя в это время стегают по ногам, по-хитрому – под коленку, чтобы нога подогнулась, чтобы ты упал… поневоле начнёшь задавать глупые вопросы. Я не знаю, Айк. Я не Сихес. Прости. Вернее, я и сам до сих пор их задаю. Мне по сей день хочется узнать – чем и когда все это кончится…
– Хорошо, – тихо откликнулась Айкис. – Я не стану спрашивать… тебя, Дзеди. Но если встречу Сихес, то – не обессудь. Спрошу.
– Тебе никто не ответит.
– Если бы ты знал, какая это мука… – прошептала Айкис. – Если бы ты только знал…
– Я-то как раз знаю, – ещё тише ответил Дзеди. – Уж поверь мне, Айк, я-то знаю. Как это – не ведать, что с тобой будет через минуту, ждать только боли, ни на что не надеется. И, поверь, я не хотел, чтобы тебя наказали… так.
– Всё, Дзеди, хватит! – Лин резко поднялся, вслед за ним встала и Айкис. – Вы пока что посидите тут, Саша, а мы пойдём встретим… Только что пришёл вызов, они скоро будут, а комнаты ещё не готовы. Вернее, пойду я, а Лин пойдёт спать.
– Спать так спать, – покладисто согласился Лин. Кивнул Пятому и вышел через стену.
– Саша, позвольте вас на секунду, – попросила Айкис. Саша поднялся и последовал за ней. Вышли в коридор, отошли на порядочное расстояние от квартиры Дзеди. Несколько секунд она стояла молча, потом заговорила.
– Саша, я хотела вас попросить, побудьте с ним, пока я помогу вашим друзьям разобраться с комнатами, – сказала она. – Ладно? – в её голосе послышались умоляющие нотки.
– Если вы просите… но зачем? – удивился Саша.
– Так положено. А у меня все люди заняты, – ответила Айкис, а Саша вдруг сообразил, что она врёт.