2
Краснобалтск, Калининградская область, 200… год.
Вера шагнула с вагонной подножки на растрескавшийся асфальт перрона и остановилась, озираясь.
- Ты бы отошла, милая, от вагона, - сварливо посоветовала краснолицая неприветливая женщина-проводник, ожесточенно протирая поручень, словно мимолетно коснувшаяся его девушка как минимум была убийцей и оставила на нем роковые отпечатки пальцев или страдала какой-нибудь опаснейшей болезнью, передающейся через прикосновение. - Поезд отправляется, не ровен час зацепит тебя чем-нибудь да за собой потащит… Вот в прошлом годе был случай…
- Спасибо… - пробормотала девушка, испуганно отодвигаясь от вагона, и в самом деле уже плавно тронувшегося с места.
Постепенно ускоряя ход, поезд, простучав по стрелкам, ушел дальше, и перед Верой открылся вокзал с вывеской "Краснобалтск" над аккуратным старинным зданием из красного кирпича.
- Ну, здравствуй, город моей мечты… - саркастически пропела себе под нос девушка, пересекая загаженные и залитые мазутом железнодорожные пути по дощатым мосткам, норовившим схватить высокие и тонкие каблучки туфель зияющими щелями.
Бог ты мой! Ну что стоило этому жлобу Маркелову отправить ее в командировку самолетом? Юная женщина передернула острым плечиком под ремешком сумочки при одном воспоминании о сутках, проведенных в тесном душном купе с тремя мужиками, беспрестанно дувшими пиво и галантно, с их точки зрения, волочившимися за попутчицей! Правда, один из них - флотский офицер лет тридцати с небольшим (кто только придумал эти невразумительные звездочки на погонах!) - был вполне комильфо, но остальные…
А проклятые литовские пограничники с их неумеренной дотошностью?
- Прос-с-ститэ, - передразнила она акцент долговязого рыжего "мытаря", скрупулезно перебиравшего все вещи, высыпанные из сумочки на столик. - Што это у вас-с-с… Корвалол? Невозможно к провозу. Пс-с-сихотропное с-с-средс-с-ство…
А мама тоже хороша: насовала всяких медикаментов, будто провожала дочку куда-нибудь в тропическую Африку! Еще немного, и приняли бы за контрабандистку!
Раздраженно стуча каблучками и волоча за собой неподъемный чемодан на колесиках, девушка прошла через прохладный, ничем в архитектурном плане не примечательный зал ожидания с парочкой мучеников, дремлющих, коротая время до поезда (вероятно, следующего в обратном направлении), и оказалась на залитой клонящимся к западу солнцем привокзальной площади.
"Ну и куда дальше?"
Вера решительно не представляла, куда ей двигаться теперь, как добраться до гостиницы, и вообще - есть ли здесь гостиница? План города, конечно, имелся: выуженный из Интернета и красиво распечатанный на цветном принтере редакционным программистом Максимом, тайным Вериным воздыхателем. Но дело в том, что самая свежая из доступных карт города относилась к 1932 году. Что делать: реалии российской действительности - приграничная зона, до предела к тому же напичканная всякими военными прибамбасами. Но и это еще не проблема. Веда в том, что все надписи на детальнейшей топографической карте оказались сделаны на немецком языке, к тому же неудобочитаемым готическим шрифтом, а сам город там именовался Тейфелькирхеном.
С этой самой цветной, засунутой в прозрачный файл, бумажкой в руках и замерла девушка, в отчаянии пытаясь отыскать что-нибудь вразумительное в мешанине коричневых и зеленых прямоугольничков. Как теперь называется, к примеру, эта Вильгельмштрассе? Или Кронпринцфридрихплатц? Пушкина? Космонавтов? Ленина?..
- Что ищем, красавица? - раздалось совсем рядом, и Вера подскочила от неожиданности.
Из окна зеленой "шестерки", обшарпанной, но с практически бесшумно работающим двигателем, что и позволило ей подкрасться незаметно, выглядывал мужчина лет пятидесяти и широко улыбался, сверкая сплошным рядом металлических зубов. Внешность водитель имел вполне располагающую, но девушка все же приняла независимый вид.
- А вам какое дело?
- Прямое, - еще шире улыбнулся водитель. - Таксист я. Ты с московского?
- Ну да… - постаралась не заметить "тыканья" незнакомого мужчины журналистка.
"Он ведь пожилой уже… Мне в отцы годится…"
- Тогда садись - домчу с ветерком куда нужно.
- Да, но…
- По-божески возьму, не боись! Или ты с этими хочешь?
Таксист кивнул на троих чернявых смуглолицых индивидуумов в кожаных куртках, неодобрительно посматривающих в их сторону от сверкающих лаком красивых автомобилей.
- Н-нет…
- Тогда садись. Я только твой чемоданчик в багажник закину…
Минуту спустя драндулет уже колесил по узеньким, мощенным брусчаткой улочкам старинного города.
- У-у-у! - только покрутил головой Петрович, как он представился девушке, на ее просьбу отвезти к гостинице. - Скажешь тоже - гостиница! Была у нас одна, так давно уже фью-ють, и нету! Прихватизировали приезжие всякие крутые, москвичи… Я не слишком?
- Ничего-ничего, я сама не в Москве родилась.
- А где, коли не секрет?
- Почему секрет? - вздохнула Вера. - Никакого секрета. Я из Челябинска, в Москве восьмой год. Университет и… - она вовремя спохватилась и прикусила язычок - не хватало еще всякому встречному докладывать о редакционном задании. - И все такое.
- Восьмо-ой? - присвистнул таксист. - А лет-то тебе сколько?
- Двадцать пять, - почему-то смутившись, ответила девушка.
- Двадцать пять? - изумился Петрович. - А я-то думал - студенточка, если не школьница… И по каким делам к нам? Или в гости к кому?
- Нет, по делам. Работу собираюсь писать по немецкой архитектуре девятнадцатого века, - соврала Вера, решив, что для таксиста такая причина вполне сойдет.
- Да, архитектуры тут - хоть отбавляй… Удобств мало, а архитектуры - навалом. И девятнадцатого, и прочих веков… Вон, видала? - мужичок, пригнувшись, ткнул корявым пальцем в ветровое стекло.
Взглянув туда, журналистка различила под крышей одного из темно-коричневых зданий рельефное изображение злобного орла с широко раскинутыми крыльями. В лапах пернатый хищник сжимал дубовый венок с частично сколотой, но все равно хорошо различимой свастикой.
- Одно время филиал рейхскомиссариата тут размещался, - со значением в голосе пояснил таксист. - Остланд - слыхала про такой? Чины тут берлинские заседали, бывало…
- А чего же не сбили? - спросила Вера, с трудом обретя дар речи. - Это же…
- Свастика? А кого у нас это интересует?
- Как это "кого"? А власти?
- Э-эх… Поживешь - увидишь… Куда прешь, ворона старая?! - Петрович резко вывернул руль, чтобы объехать выскочившего из еще более узкого переулка-щели велосипедиста, на вид вряд ли намного старше его самого.
- Я тут пару-тройку недель назад одного парня к своей куме на постой устроил… Она вдовая, а квартира большая - вот и сдает комнаты… Так он тоже, говорит, работу пишет… Только не по архитектуре, а по памятникам разным. Тут их у нас до… ну много, в общем, памятников всяких.
Такси как раз пересекало маленькую площадь, в центре которой расположился сумрачный всадник на могучем коне.
- Скульптор тут какой-то знаменитый жил раньше… До войны еще. Причем, не до этой а до той - Первой мировой… Виллен… Виттен… Язык сломаешь, одним словом. Фон-барон какой-то. А памятников всяких наделал - куда там вашему Церетели! Вот и изучай - не хочу…
Петрович рулил минут пять молча, неодобрительно крутя головой, осуждая за неумеренное трудолюбие не то неведомого местного скульптора, не то чересчур известного московского, а потом вдруг оживился:
- Кстати! А может, и тебя к Михайловне моей свезти? Квартира у нее большая, комнатка и для тебя найдется… С оплатой договоримся - свои люди, а?
Конечно, соглашаться на предложение первого встречного не стоило, но чужой город уже сдавил нового пришельца в могучем кулаке брусчатых улиц, навевая тоску, дело шло к вечеру, да еще давала о себе знать почти бессонная ночь…
- Ладно, - кивнула Вера, насколько могла мужественнее. - Везите к своей Михайловне…
* * *
Комната оказалась совсем даже ничего - обжитая, уютная… Если бы еще не умопомрачительной высоты потолки, навевавшие на девушку, выросшую в стандартной "хрущобе", необъяснимую тоску…
- Паутину заметили? Вот, никак не соберусь побелить, - доверительно сообщила Вере хозяйка, не совсем верно истолковав ее взгляды вверх. - Высоко очень, а у меня давление… Боюсь со стремянки сверзиться, если голова закружится. Раньше-то у меня всеми ремонтными делами Валера заправлял…
Татьяна Михайловна пригорюнилась и вытащила из кармана цветастого домашнего халата скомканный платочек, чтобы промокнуть повлажневшие глаза.
- Нет, ничего, - поспешила успокоить непритворно расстроенную женщину журналистка. - Никакой паутины не вижу… А Валера - это кто?
- Муж ейный, Шандорин Валерий Степанович, - пояснил Петрович, все еще топчущийся, словно конь, в коридоре, хотя в его присутствии надобности уже вроде бы не было. - Крестный моего Витьки, а мне, соответственно, кум. А она, Михайловна то есть, значит, кума мне будет…
- Ой, извините, пожалуйста, Татьяна Михайловна! - смущенно перебила генеалогические изыскания таксиста Вера, запоздало сообразив, что сморозила глупость: ясно же было сказано - вдова!
- Ничего-ничего, дочка… Я уже привыкла. Шестой год пошел, как схоронила…
Девушка хотела было по-житейски поинтересоваться причиной смерти, но воздержалась: чего зря бередить душу человеку?
- Инфаркт у него был, - сама пояснила хозяйка, видимо, радуясь новому слушателю. - Первый-то ничего, легко перенес. Забывать уж стали, а тут - бац… И все, нет моего Валерочки…
Женщина порывисто вздохнула, промокнула глаза еще раз и сменила тему:
- Да что это я все про свое, да про плохое… Ну как, подходит вам жилье? Тут Лариска наша жила, пока замуж не выскочила. Упорхнула, егоза, в Калининград и только раз в полгода нос кажет. А я и не меняла ничего. Вам-то вроде как и удобнее в девичьей будет…
Вера сама не знала, рада она или нет.
С одной стороны, она вообще-то ожидала увидеть какую-нибудь комнатенку с облезлыми стенами, лампочкой под потолком и, в лучшем случае, металлической койкой. А тут такая роскошь: раскладной диван, накрытый пестрым покрывалом, чистенькие обои на стенах, шторы, письменный стол со старинной лампой… Но правду говорят: в обжитой комнате витает часть души предыдущего жильца… Девушка всегда тонко чувствовала это и с трудом устраивалась на новых местах: в студенческом общежитии, например, на съемных квартирах… В обезличенном быте гостиницы ей было бы проще, даже при сомнительном отечественном уюте и радушии сферы обслуживания.
- Я ведь недорого прошу, - забеспокоилась вдова. - По-божески, так сказать. Хотя, если много…
- Нет-нет, все в порядке! - успокоила ее Вера, доставая из сумочки деньги: чего грешить - в Москве за такую сумму не снимешь комнату и на ночь, даже на окраине, не то что на две недели. - Вот, возьмите, пожалуйста.
- Ой! Вы мне, кажется, лишнего дали! - испугалась Татьяна Михайловна, подрагивающими пальцами пересчитывающая купюры. - А у меня сдачи не будет с тысячи… Петрович, ты не разменяешь?..
- Ничего-ничего! Не надо сдачи. Когда съезжать буду - тогда и рассчитаемся.
Женщина была откровенно симпатична Вере и чем-то напоминала мамину сестру тетю Галю…
- Тогда я чайку вам заварю с дороги! - засуетилась хозяйка. - Вы пока обустраивайтесь…
- А может, этого… - Петрович выразительно щелкнул себя по шее. - Отметим новоселье? У тебя есть, Михайловна? А то я и сбегать могу. Я вроде как смену свою закончил…
- Знаешь, - решительно подтолкнула таксиста к выходу Татьяна Михайловна, - иди себе! Девушка с дороги, устала, а тебе все неймется… Ступай домой, к жене, отмечала!
- Ну, как знаете… - с обидой в голосе пробубнил не встретивший понимания Петрович из прихожей. - Я ведь от чистого сердца предложил… Прощевайте! - крикнул он специально для Веры. - Если нужно будет чего - звоните…
- Позвоним, позвоним! Ступай…
Щелкнул дверной замок, и через несколько секунд в дверь комнаты деликатно постучали.
- Ну, так я ставлю чай, Верочка?
- Может быть, чуть позже, Татьяна Михайловна, - умоляющим голосом попросила девушка, чувствуя, что смертельно устала. - Можно, я душ приму?
- Конечно-конечно, милая! Ванная справа по коридору. Даже ванну прими, если хочешь… Там у меня чисто, все прибрано. Полотенчико нужно?
- Спасибо, у меня все есть.
- Ну и ладушки…
Мягкое шлепанье домашних тапочек куда-то удалилось.
Удивляясь, как это она еще не рухнула без сил на сверкающий паркет, Вера распаковала чемодан, достала сложенное махровое полотенце, свежее белье, зубную щетку с пастой, еще кое-какие мелочи…
А как же с постелью?! Она-то, дуреха, надеялась на гостиницу…
Девушка погладила ладонью пушистое покрывало и решила, что одну ночь можно будет вполне обойтись тем, что под рукой. В комнате тепло - спать можно в халате, не укрываясь… А завтра она купит пару комплектов постельного белья в ближайшем магазине. Денег, слава богу, хватает…
Через полчаса она, разнеженная и умиротворенная, выходила из ванной комнаты, облаченная в длинный халат и с накрученным на голове высоким тюрбаном из полотенца. Старинная ванна действительно оказалась чем-то потрясающим: большая, глубокая, не то что современные "маломерки", в которых мыться можно только скрючившись… А чуть пожелтевший от времени кафель с умилительными розовыми купидончиками и сказочными принцессами? Да такую плитку можно поштучно на аукционе продавать!..
- Добрый вечер…
Вера, вздрогнув от испуга, резко обернулась: голос был ей совершенно незнаком.
У двери в комнату напротив Вериной, держась за бронзовую ручку в виде львиной головы, стоял высокий широкоплечий молодой человек в темной куртке и таких же джинсах. Девушке сразу же бросились в глаза светлые пышные волосы, намного длиннее, чем этого требует современная мода, и "профессорские" очки в тоненькой металлической оправе. Короткую бородку, твердые скулы и прямой нос она разглядела чуть позже.
- Ой… Здравствуйте…
Парень в упор глядел на Веру своими серыми глазами и, кажется, совсем не собирался продолжать беседу, поэтому она быстренько юркнула мимо него и заперлась у себя в комнате. Мгновение спустя щелкнул замок противоположной.
- Тоже мне…
Журналистка уже поняла, что неразговорчивый сосед - тот самый молодой ученый, интересующийся старинными статуями. Не общежитие же, в конце концов, здесь у Татьяны Михайловны!..
Стоя у окна, Вера долго глядела на освещенный лучом уличного фонаря пятачок брусчатки. В горле почему-то стоял комок.
Ох, как похож этот историк скульптуры на Владика… До неприличия похож. Если бы снять с него очки, сбрить бородку, коротко постричь "львиную гриву"…
- Все! - вслух одернула себя девушка, с треском задергивая шторы на кольцах. - Размечталась, дурочка! В Москве твой Владька! И давно уже не твой, кстати… Поэтому - живо спать!
Подойдя к дивану, она с изумлением увидела стопочку чистого и еще теплого после глаженья постельного белья, аккуратно пристроенную на журнальный столик…