Наконец Юлька застонала и шевельнулась.
– Я видела лося, – сказала она отчетливо и снова закрыла глаза. А потом заплакала.
Ему было жарко, он скинул свитер, надеясь, что дом уже прогрелся, но, глянув на градусник, увидел, что в комнате всего восемнадцать градусов. Это мало, очень мало.
Он снова начал тереть ее, и заметил, что кожа начинает розоветь.
– Мне холодно, – всхлипнула она.
– Сейчас, малыш, сейчас, – прошептал он, – скоро будет тепло.
Если ей холодно – значит, температура поднимается. Это обнадежило его и придало сил.
– Накрой меня одеялом, пожалуйста. Мне так холодно.
Он влил в нее стопку разбавленного спирта, Юлька закашлялась и снова начала плакать.
На кухне было гораздо теплей, чем в комнате отца, но там не было кровати, чтобы ее положить. Берендей выбежал в кухню, с грохотом отодвинул буфет к двери, оттащил в сторону стол и попробовал протиснуть отцову кровать в дверь вместе с Юлькой. Но дверь была узковата. Он вытащил Юльку из постели, посадил на стул, отчего она снова начала плакать, и рывком поставил кровать набок. Теперь она легко прошла в дверь. Он промучился еще минуту, разворачивая ее вдоль печки, а потом поднял Юльку и положил обратно. Вся операция не отняла больше трех минут.
– Здесь теплее?
– Да, – она всхлипнула, – накрой меня одеялом, пожалуйста.
– Да не поможет тебе одеяло.
Берендей открыл печную дверцу.
– Так лучше?
– Да, – она повернулась набок, лицом к огню, – только спина мерзнет.
Он не посмел. Он знал, что лучше всего при переохлаждении согревает человеческое тепло. Но он не посмел. Он испугался самого себя.
– Ложись на живот, я разотру тебе спину.
Она покорно перевернулась, и он опять начал тереть ее спиртом с уксусом. Ее кожа была мягкой, как будто бархатной. И уже порозовела.
– Больно, – пожаловалась она.
– Это хорошо, – сообщил он.
Страх и жалость ушли. Он понял, что ему приятно прикасаться к ней. Но хотелось, чтобы эти прикосновения были не такими… грубыми. Берендей снова испугался, пытаясь взять себя в руки.
– У тебя руки горячие, – Юлька перестала плакать. Она согревалась и скоро должна была окончательно придти в себя.
– Это тоже хорошо.
Чем отчетливей он понимал, что смерть ей уже не грозит, тем сильней ее тело кружило ему голову. Ее молочный запах… Нежная, прозрачная кожа… Родинка на пояснице. Очень хотелось прикоснуться к ней губами. Берендей встряхнул головой.
– Не три так сильно, пожалуйста.
– Ну уж нет.
– У тебя пальцы царапаются. Мозолями.
– Так тебе и надо.
Он отвечал ей, а голос его не слушался. Руки продолжали широко и сильно растирать согревающееся тело. Берендей чувствовал нарастающую дрожь, сжимал зубы и старался глубоко и ровно дышать.
– Все, хватит! Мне уже тепло!
Юлька перевернулась и села на кровати. Берендей отдернул руки. Ее взгляд был вполне осмысленным, только растерянным и непонимающим. Она молчала несколько секунд, а потом рывком подтянула ноги к груди, обхватила себя руками и прошептала:
– Ой, мамочка!
– Жива, – Берендей улыбнулся, выдохнул и вышел в комнату. У отца в шкафу было припрятано теплое белье, которым ни он, ни Берендей так ни разу и не воспользовались.
На этот раз он не спешил, поэтому нашел белье без труда.
– Держи, – он не стал заходить в кухню, просто протянул руку.
Юлька долго не забирала белье у него из руки, а потом резко выхватила. Как будто рассердилась.
Берендей походил по комнате, ставшей без кровати пустой и какой-то маленькой. Руки дрожали. Он стиснул кулаки и несколько раз глубоко вдохнул. Голова кружилась, а щеки горели. Ему было гадко и хорошо одновременно.
Но Юлька оделась быстро, так что он не успел до конца придти в себя.
– Заходи, – позвала она.
Он остановился в дверях, глядя на нее сверху вниз. Белье было ей велико, и она старательно подворачивала рукава.
– Нет, ты иди сюда, чтобы я тебя видела.
Она сердилась. Берендей на это только усмехнулся.
– Ну? – спросил он, присев перед ней на кровати и продолжая глупо усмехаться.
– Что "ну"?
– Говори, что ты обо мне думаешь.
– Ты!.. Как ты мог уйти так надолго, когда я приехала к тебе!
Она сама испугалась того, что сказала и ахнула.
– Теперь горячего чаю, – подвел он итог.
Юлька кивнула. Берендей поставил чайник на плиту.
– Я видела лося, – сказала она.
– А я знаю, – он поднял и опустил брови.
– Откуда?
– А ты уже говорила.
– Когда?
– Ты не помнишь. Как ты меня нашла?
– Не знаю. Просто нашла. Шла и нашла.
– Если бы я вернулся на час позже, ты бы умерла.
Берендей сам испугался своих слов. Юлька побледнела и приподняла плечи.
– А лоси здесь часто бывают, у них тут кормушка, – поспешил объяснить он, – Так что ничего удивительного.
– Я думала, это медведь. Я всю дорогу шла и боялась медведя.
Берендей не стал спрашивать, зачем она приехала. Он побоялся того, что она ответит. Ему было достаточно того, что она пришла. И даже не стал ее пугать тем, что она очень правильно боялась медведя.
А потом она выпила чаю и уснула. Берендей подложил в печку дров, потому что по его мнению Юлька была еще не вполне теплой. Только выключил газ, с газом было очень душно.
Он посидел несколько минут, глядя на нее. Она показалась ему очень красивой, маленькой и беззащитной. Но вместо того, чтобы устыдиться, Берендей снова почувствовал жар и дрожь.
Нужно было чем-нибудь заняться, чтобы ее тело перестало сводить его с ума. Берендей зашел в библиотеку и долго перерывал старинные книги, надеясь найти как можно больше о заклятых берендеях. В детстве отец насильно заставлял его читать такие книги, но Берендей совершенно не запоминал их содержания. Они не казались ему интересными тогда. Ну, а прочитать о берендеях все, что собрали отец, дед и прадед, было просто невозможно.
Он выбрал то, что показалось ему интересным, и перешел в комнату отца. В его комнате тоже стоял стол, куда как более удобный для чтения, но он хотел одним глазом приглядывать за Юлькой.
Берендей с трудом продирался сквозь тяжелый слог далеких предков. Но муторное чтение сделало свое дело. Он успокоился, перестал дрожать и почти полностью переключился на мысли о том, как победить Заклятого. Однако за пару часов нашел только одну мысль, которая чего-то стоила. И состояла она в том, что берендей по крови не должен связываться с заклятым, потому что не может его убить. Так же как бер не может убить берендея. А заклятый его может. Он надеялся найти ответ на вопрос: "Почему?", но пока не нашел. Не может убить, и все.
Зато дальше было написано, что заклятый всегда будет стремиться занять место берендея по крови. Его как магнитом притягивает его территория. Что ж, пока все было правильно.
Берендей так увлекся поиском, что не заметил, как сзади к нему подошла Юлька. Он оглянулся, когда она уже сунула нос в книгу, которую он читал.
– Ой, это что? – спросила она.
– Книга, – Берендей смутился.
– Я заметила. Это какой язык? Это же латынь!
Берендей смутился еще больше.
– А как ты догадалась?
– Ты что, читаешь по латыни? – спросила она.
– Ну, да. А ты? – он натянуто улыбнулся.
– Нет. Конечно, нет. Я просто знаю некоторые слова, названия животных или разные термины. А это что? – она ткнула пальцем в книгу попроще.
– А это на старославянском, – рассмеялся Берендей. Как хорошо, что она не поймет, что в них написано.
– Ты издеваешься?
Берендей кивнул.
– Этому учат всех егерей? – спросила она.
Он подумал, что этому учат всех берендеев. Потому что их мало, и каждый должен хранить историю рода. Ему жизни не хватит, чтобы перевести это на русский, а тем более записать. А через три поколения язык изменится настолько, что снова потребуется перевод.
– Нет, меня отец научил.
– И про что эта книга?
– Про медведей, – ответил Берендей и нисколько не соврал.
– Слушай, а ты вообще представляешь, сколько могут стоить такие книги? – она погладила кожаную обложку фолианта, лежащего на столе.
– Даже не берусь представлять.
Ему было неприятно, что она об этом подумала.
– Да если кто-нибудь узнает, тебя убьют через неделю!
Берендей облегченно вздохнул. Такой поворот понравился ему больше.
– Вот и не говори никому. Если не хочешь, чтобы меня убили.
Берендей отвез Юльку на станцию к девяти вечера. Расписания у него не было, поэтому они приехали за полчаса до ближайшей электрички.
– Тебе не холодно? – спросил он, увидев, что она зябко ежится.
– Нет, – она покачала головой, – можно я еще раз к тебе приеду?
Он пожал плечами. Берендей хотел, чтобы она приехала еще раз. Он очень этого хотел. Но вокруг его дома ходил Заклятый. А еще… Он боялся оставаться с ней вдвоем в пустом доме. Потому что и сам не знал, до чего может дойти.
– Я приеду, – сказала она, – я приеду девятого числа. У меня восьмого экзамен. А девятого я приеду.
Он подумал, что не доживет до девятого. Еще три дня. И четыре ночи. За это время он точно что-нибудь сделает с Заклятым.
– Только… это так не скоро – шепнула Юлька.
Берендей обнял ее. Он ни разу не дотронулся до нее, пока они были дома. Он показывал ей дом и двор, передвинул на место мебель, поил ее чаем, рассказал про Черныша и Дымку, но ни разу не дотронулся до нее.
Они стояли на пустой платформе, и Берендей подумал, что завтра весь поселок будет говорить о том, что он провожал девушку на электричку. Потому что их отлично видно с любой стороны. Но Юльку тут никто не знал, а ему было плевать.
– Не смей приезжать ко мне без предупреждения, – сказал он ей на ухо как можно строже.
Она кивнула.
– Я встречу тебя здесь, – снова шепнул он.
Она опять кивнула.
Берендей отчетливо понял, что она не дождется девятого. Она приедет раньше. И не сможет предупредить его. И где он будет в это время, и где в это время будет Заклятый, можно только гадать.
Он прижал ее к себе еще крепче.
– Я купил мобильник, – шепнул он.
Юлька встрепенулась в его руках и подняла голову.
– Правда? Как здорово!
– Только у меня дома все равно нет сети.
– Ну и что! Хоть иногда ты бываешь там, где сеть ловится?
– Конечно.
– Я буду писать тебе SMS-ки. И как только ты появишься в сети, я сразу об этом узнаю.
Он поднял брови и наклонил голову набок.
– Да это очень просто. Я пишу SMS и жду, когда придет сообщение о доставке. Если SMS до тебя дошла, значит, ты в сети.
– Пойдем в вокзал. Здесь ты замерзнешь. Покажешь мне, как получать твои SMS-ки.
Берендей довел ее до вокзала, не убирая руки с ее плеча, и усадил на деревянные стулья с гнутыми спинками так, чтобы не выпускать ее из рук.
– А какой экзамен ты сдаешь восьмого? – спросил он, выяснив все про получение и отправку SMS.
– Зоологию беспозвоночных.
– У… А позвоночных?
– А позвоночных – на третьем курсе, – она засмеялась.
– Слушай, а кем ты будешь, когда закончишь институт?
– Если честно, еще не знаю. Я хотела быть зоопсихологом, когда поступала.
Он опять поднял брови. Вот это была новость… Несомненно, берендей самая подходящая партия для зоопсихолога.
– Но с такой специальностью надо либо заниматься наукой, либо дрессировать собак, – продолжила она, – а какой из меня дрессировщик собак? У меня и собаки-то никогда не было.
– Я тебя научу, – он коснулся губами ее волос.
И из окошечка кассы на него с любопытством взглянула мать его одноклассницы. С любопытством и осуждением. Завтра все его знакомые будут знать, что к нему из города приезжает девчонка.
– Чему?
– Дрессировать собак.
Берендей нагнулся и поцеловал Юльку в губы. И до самой электрички не дал ей сказать ни слова. От нее пахло молоком, сладко и приятно. Как от младенца.
Берендей вернулся домой около десяти вечера и собирался почитать перед сном. Он еще не отошел от расставания с Юлькой, щеки его горели, а сердце стучало гулко и редко.
Он оглядел кухню, где чуть больше часа назад сидела Юлька, и глубоко вздохнул. Да, он хотел, чтобы она приехала еще раз.
В доме было жарко. Он топил долго и усердно, и за несколько часов тепло еще не успело уйти. Градусник в комнате отца показывал плюс двадцать восемь. Берендей сел за стол, вынул из кармана мобильник и еще раз глянул на сообщение, которое она ему послала для пробы: "Я приеду 9 января". Он снова вздохнул и хотел уже пойти в библиотеку, как вдруг он услышал шаги за окном, и тут же в его окно постучали.
Берендей напрягся и осторожно подошел к окну. От Заклятого можно было ожидать чего угодно – он мог и стрельнуть в окно. Стоя боком у стены, Берендей откинул занавеску и осторожно выглянул. И вместо Заклятого увидел за окном усатое лицо Семена.
Берендей вышел на крыльцо. Семен приехал не один, с ним было пятеро ребят, как две капли воды похожие на Вована – молчаливого истукана, сопровождавшего их в лес. Ребята были молодыми, примерно его ровесниками, а может и моложе. Просто серьезные, флегматичные маски на их лицах придавали им немного солидности.
– Охотников это… примешь, егерь? – спросил Семен.
– Приму. Только кордон подальше, метров двести отсюда. У меня все не поместитесь.
– Пошли в этот кордон твой, – согласился Семен.
– Вы что, пешком пришли?
– Да не… Джип на дороге бросили. Не видно ни черта. Может, сюда и не въехать.
– Тогда лучше уж до кордона доехать, вы же с вещами, надеюсь.
– А как же!
– Сейчас, погодите, оденусь.
Берендей не сильно обрадовался гостям. Он прекрасно понял, на какую охоту они собрались. Для него, конечно, это был шанс. Семен, или один из его истуканов, запросто застрелят Заклятого. Но нехорошее предчувствие скребло по сердцу. Берендей никогда не устраивал медвежьей охоты. Конечно, он знал про нее немало, но ему претило участвовать в охоте на медведя. Даже на Заклятого. Когда он выходил с ним один на один – это была не охота, а единоборство. А всемером – это больше похоже на расстрел. А главное, он смутно чувствовал, что Заклятый принадлежит ему, это его враг и его добыча. И Берендей ревновал.
Он надел ватник и сапоги, взял ключи от охотничьего домика и бани.
– Ну, где ваш джип? – спроси он, сбегая с крыльца.
– А там, – махнул рукой Семен.
Он снова взял в дорогу своих "ищеек", теперь троих кобелей. А в добавок к ним здорового кавказца, запакованного в намордник, которого из джипа вывел один из истуканов.
Берендей проводил их на кордон. Охотничий домик был построен еще в советские времена, без излишней роскоши, но добротно и вполне пригодно для загородного отдыха. Правда, без водопровода и канализации. И с печным отоплением. Но с привозным газом, телевизором, огромным промышленным холодильником, и прочими "удобствами". Да и баня была неплохая.
– Ну как, нравится? – спросил Берендей, когда гости осмотрелись в общей комнате.
– Нормально. Я думал будет хуже, – кивнул Семен.
– Холодно здесь, – зябко повел плечами один из истуканов.
– Сейчас затопим, – успокоил Берендей, – часа через три-четыре спать можно будет.
– Ни фига себе! Только через три часа? – возмутился второй истукан.
Семен цыкнул на него, и тот недовольно замолчал.
– Меня вообще-то заранее предупреждают обычно, – косо глянул на него Берендей, – тогда я днем топлю. А если без предупреждения приезжают, так тут уж ничего не поделаешь. У меня и глава администрации здесь сам печку топит.
– Помочь чем? – спросил Семен.
– Да не надо, – отмахнулся Берендей, – вещи пока раскладывайте. Комнаты занимайте. Тут пять спален, каждая на двоих. Только не раздевайтесь особо, быстро застынете. Минус в доме.
Он принес дров, затопил обе печки, и успел натаскать воды, пока молчаливая компания располагалась.
– Ну что? – наконец спросил у него Семен, когда все собрались за столом в общей комнате, – сколько возьмешь за охоту на медведя?
Берендей пожал плечами.
– Я никогда не устраивал охоты на медведя. Поэтому сами судите. При этом лицензии, я полагаю, у вас нет.
– Как же! Есть. У нас все есть. И документы на оружие, и лицензия. И даже охотничьи билеты. Прикинь!
– Да кто ж на этот участок лицензию выдаст? Здесь же медведей не числится.
– За такие бабки и на мою квартиру лицензию дадут, – хохотнул Семен, – да ты не бойся, Николаич подсуетился. Все настоящее, никаких претензий к тебе не будет. И это, проживание, типа, оплачено. Все честь по чести. Так скока?
– Не знаю. Сказал же, никогда не водил никого на медведя.
– А сам ходил?
– Ходил, – Берендей усмехнулся.
– Тыщи хватит?
Берендей пожал плечами. Конечно, это было несерьезно, но он не стал торговаться. Тем более что в результате был вовсе не уверен.
– Сразу отдам, – сказал Семен и полез за пазуху, – а то карман тянут.
Он вытащил пачку и начал отсчитывать сотенные зеленые бумажки.
– Эй, вы что? – остановил его Берендей, – такие бабки за камчатского медведя платят. При гарантии результата.
– А че, этот мельче камчатского? – усмехнулся Семен.
– Нет, – потупился Берендей.
– Вот и бери, пока дают. Не свои плачу, мне не жалко.
– Я не даю гарантий. Это непростой медведь. Можем неделю по лесу кружить, а на него не выйти.
– А чем же он так не прост? – прищурился Семен и царапнул Берендея взглядом.
– Он человека не боится. И на приваду может не пойти. Хитрый. Зимой медведя на берлоге берут, а у него нет берлоги.
– Ну и что ты предлагаешь? Я так думал, мы лес прочешем и выгоним его.
Берендей покачал головой:
– Для облавы мало народу. Уйдет. Частой цепью пойдем – мимо обойдет, редкой – между нами может проскочить. Из вас кто-нибудь охотился хоть раз? Ну, хоть на уток?
Гости как один потупились и промолчали. Берендей вздохнул.
– А оружие у вас какое?
– Карабины. Сайга 308-1. Десять патронов в магазине.
– Хорошие карабины. С подхода – вообще идеально. А вот в упор стрелять хорошо из гладкоствольного. А лучше всего из обычной двустволки.
– Это почему? Из гладкоствольного сколько не целься – все равно не попадешь.
– Вы ж не в тире… – Берендей покачал головой, – на такой охоте чаще всего на вскидку стреляют, целиться некогда. А на вскидку без разницы, что нарезное, что гладкоствольное. Двустволка – надежней. Безотказная. И потом никто из нее заводскими патронами не стреляет. Ладно, хорошо хоть не "Калашниковы".
– А что, с "Калашом" плохо охотиться? – спросил наиболее разговорчивый из истуканов.
– Не знаю, – Берендей рассмеялся, – не пробовал. А кавказца зачем притащили? Он же сторожевой.
– А че? Кавказ хороший зверь, злобный. И не боится ничего, – вступился за питомца его вожатый.