– На медведя с лайкой ходят. И не простой лайкой, а с медвежатницей. Притравленная лайка медведя не кусает, только поднимает его и не дает уйти далеко. И близко к зверю не подходит. Их же учить надо специально. Покажите поближе своего кавказца, – Берендей поднялся.
– Пошли, – с азартом согласился вожатый.
Они вышли на улицу, освещенную прожектором с крыши дома.
– Как тебя зовут? – Берендей чувствовал себя неловко, если не мог обратиться к человеку по имени.
– Сергей.
– Я – Егор. Ну, показывай.
Сергей свистнул. Берендей увидел, как нехотя и с достоинством поднялся пес. Хороший пес, сильный и гордый. Но не охотничий.
– Намордник сними, – попросил он.
– А не боишься? – усмехнулся Сергей.
Берендей покачал головой.
– Казбич, морду! – скомандовал хозяин.
Пес неторопливо сел и с готовностью ткнулся носом Сергею в руку.
– Хороший пес, – одобрил Берендей, – можно, я попробую?
– Ну, попробуй. Но он, вообще-то только меня признает.
Берендей махнул согнутой рукой вверх и тихо сказал:
– Стоять.
Пес лениво поднял зад, и стоял так, как будто немедленно собирался опустить его, как только Берендей отвернется.
– Молодец, – Берендей похлопал его по боку. Пес, наконец, выпрямил задние ноги до конца.
– Смотри-ка! Послушал! – в полном восторге воскликнул Сергей.
Берендей отошел на несколько шагов.
– Лежать! – он махнул рукой вниз.
Пес медленно начал опускаться на снег, долго устраивался и, наконец, обратил свой взор на Берендея. Как будто спрашивая: "Ну, лег. И что дальше?"
– Гуляй. Отличный пес. Для кавказца – просто потрясающая дрессировка. Но только он уже убит. Когда я даю команду "Лежать", собака должна упасть в снег. Сразу. Потому что иначе она попадает под выстрел. Так что ты его держи на поводке. Это смелый пес, он может не испугаться медведя. И медведь его убьет. Отпускай, если медведь напал на кого-то из людей. Тогда он жизнь чью-нибудь спасет. И вот тут ему равных не будет. Он ЗКС сдавал или только караулку?
– ЗКС.
– И что он сделает, если услышит выстрел, как думаешь?
– Н-да, – Сергей потупился.
– Так что держи его на поводке. Иначе он нас всех вместо медведя пожрет. Но намордник не одевай.
– Да это понятно.
Из дома вышел Семен.
– А моих собачек посмотришь? – он потер плечи, а потом ладони, – холодина-то какая!
Берендей пожал плечами. Все равно придется обходиться теми собаками, какие есть. Это лучше, чем вообще без собак.
– Давай с самой худшей, – улыбнулся он.
– У меня нету худших, они у меня все лучшие. Аякс!
Аякс был лохмат, невысок и имел очаровательную мордашку, более подходящую дамской собачке, чем медвежатнику.
– Я сам, можно? – попросил Берендей.
– Попробуй, – крякнул Семен.
– Сидеть.
Пес плюхнулся на задницу в одно мгновение.
– Ко мне!
Аякс немедленно вскочил и кинулся на зов.
– Лежать!
Он упал в снег там, где застала его команда.
– Здорово! – с искренним восхищением сообщил Берендей, – все такие?
– Как один, – заверил Семен.
– Ну, это что-то. Не притравлены, конечно. Но, может, не испугаются? Их задача – не дать медведю уйти. Ну, и в случае опасности, защитить вас.
– Защитят. Это я не сомневаюсь.
– А защите обучены? – спросил Берендей.
– Обижаешь!
Берендей замахнулся на Семена, и Аякс тотчас же обнажил клыки и приготовился к прыжку.
– Здорово, – подтвердил Берендей, – а Казбич их не пожрет?
– Не, – ответил Сергей, – Они уже выяснили, кто главный. Больше драться не должны.
– Посмотри еще! – Семена окрылил успех, – Барклая, или вот Черныша!
Берендей отшатнулся, как будто Семен его ударил.
– Что? Не хочешь? Чего ты так?
Берендей не был готов к такому удару, но взял себя в руки:
– У меня был пес, Черныш. Его убил медведь. Третьего дня.
Семен обнял его за плечо и потряс.
– Ничего. Ничего, парень. Мы убьем его. Завтра.
– Нельзя говорить про медведя "Убьем". Примета такая. Завалим. Возьмем. Только не убьем, – поправил Берендей. Впрочем, сам он не боялся таких слов. Может быть, напрасно.
Семен понимающе кивнул.
Берендей осмотрел их оружие. Ножи они купили накануне, все одинаковые. Впрочем, как и карабины. Не самые дорогие, без наворотов, но вполне добротные. Только, похоже, стрелять из карабинов им еще не приходилось. Он терпеливо показал каждому, как их перезаряжать, и даже устроил что-то вроде тренировки.
– Вы непременно завтра хотите пойти? – спросил он у Семена.
– А че тянуть? – не понял тот.
– Да, потренироваться бы, пристреляться. Ребята вообще-то стрелять умеют?
– Еще как! Да семь человек нас, кто-нибудь да попадет!
Берендей вздохнул. Если бы все было так просто! Если медведь на них поднимется, двое из них, как положено неопытным охотникам, испугаются и побегут. Еще двое начнут палить куда попало. Хорошо бы не друг в друга. А сам он выстрелить не сможет. В этом он уже не сомневался.
– А лыжи у вас есть? – на всякий случай спросил он.
– Не… Про лыжи мы что-то не сообразили…
Берендей сплюнул.
– Там снегу по колено. Охотничьи нужны лыжи. Толстые такие, широкие. С петлей вместо крепления.
– Да? – озадачился Семен, – и че делать?
– Есть здесь лыжи. Четыре пары есть. И у меня еще две возьмем. Так вы ж на них ходить не умеете!
– Ничего! Как-нибудь, – Семен почесал в затылке, видимо вспомнив, как шел по лесу, когда они нашли Ивана.
Они снова собрались в общей комнате за столом.
– А не погреться ли нам чем-нибудь покрепче чая? – Семен потер руки.
"Бойцы" радостно зашумели.
– Будешь, Егор?
Берендей покачал головой:
– И вам не советую. Серьезно не советую. Это не ручной медведь для царской охоты. Надо выспаться и затемно выйти. Придется долго идти по лесу. А главное, если медведя поднимем, реакция нужна хорошая. Не простой это медведь, говорю вам.
– Да какая же охота без водки? – разговорчивого истукана звали Антоном, – все нормальные охотники водку пьют.
– Ну, пусть нормальные и пьют. Если бы я вас на лося вел, сам бы выпил с удовольствием. А на медведя – не стоит. На этого медведя.
Берендей задумался. Завтра эти люди будут всерьез рисковать жизнью. Очень всерьез. Он не имеет права не предупредить их об опасности. И он не может говорить с ними о Тайне. Он тряхнул головой. Будь что будет. Человеческая жизнь дороже всего остального.
– Я должен вам всем сказать. Вы мне можете не верить, я и сам не верю. Но запомните. На всякий случай. Старый охотник мне сказал, что этот медведь человеком может оборачиваться. Это, конечно, байки охотничьи. Но во всякой охотничьей байке есть доля правды.
Кто-то рассмеялся, кто-то насупился. И никто не поверил. Разумеется.
– Просто если встретите в лесу человека, незнакомого человека… Даже человека с ружьем – будьте осторожны. Кто его знает. Старики больше нас в этой жизни понимают.
Он старался быть убедительным. Он хотел напугать их. Но они не испугались. Может быть, зернышко сомнения он в них заложил? Берендей очень хотел на это надеяться.
– И еще. Я видел этого медведя. Если мы его поднимем, вы не должны удивляться и тем более пугаться. От вашего холоднокровия зависит ваша жизнь. Когда он встает на задние лапы, роста в нем больше трех метров. Это выше, чем потолок в этой комнате. Представили?
– Ну ни фига себе! – Антон запрокинул голову и поглядел туда, где стена смыкается с потолком.
– Он весит примерно семьсот килограмм. Когти длиной в два пальца. Представили?
– Да это монстр какой-то, а не медведь! – присвистнул Сергей.
– Да, это монстр. Голова примерно вот такого размера, – Берендей развел руки, – клыки примерно с мой большой палец.
– Эй, чего ты пацанов пугаешь? – занервничал Семен.
– Я не пугаю. Я хочу, чтобы они сегодня знали, что это такое. Потому что, когда он поднимется, пугаться будет нельзя. Надо будет стрелять. Поэтому сегодня ночью постарайтесь представить его как можно страшней, чтобы завтра он вам таким не показался.
– Так ты что, преувеличил? – не понял Антон.
– Нисколько.
– А куда стрелять?
– Чтобы подранить – в тело. Куда попадешь. А чтобы завалить – лучше в голову. Можно в сердце.
– А где у него сердце?
– О, есть байка такая. Проверенная байка. Медведь, когда поднимается, лапой сердце прикрывает, если видит, что в него целятся. И вот как только он лапу убирает, надо туда и попасть. Лучше в голову стреляйте. Надежней. Но бывали случаи, когда с большого расстояния пуля медведю череп не пробивала. Только с близкого.
Леонида как магнитом тянуло к дому берендея. Он охотился в Белицах, но старался долго там не задерживаться. Он ненавидел этот дом, и хотел его. Его раздражало в нем все – и собака с кошкой, от которых он быстро избавился, и крыльцо, и старый сарай, и изгородь, совершенно не похожая на приличный забор. И баня, в которой совмещались мыльная и парная. Его бесило все это, но он желал этого, как чужую жену, любящую своего мужа. Он хотел победы, завоевания и обладания. А там – можно будет посмотреть, пригодиться оно ему или нет.
Мальчишка оказался не прост. Он не только быстро бегал, но и отлично стрелял. Егерь! Когда берендей в первый раз направил на него ружье, через форточку, Леонид испугался. Он первый раз испугался в медвежьем облике. Даже шабашники с бензопилами не напугали его, он просто поступил осторожно и осмотрительно, не связываясь с ними.
Но мальчишка не выстрелил! Тогда Леонид еще не понял, почему. Он почувствовал, что двустволка нацелена ему в глаз. И с двадцати метров берендей не мог промахнуться. Но он не выстрелил! Он его напугал и прогнал. Но Леонида это лишь задело и раззадорило. И желание убить берендея только усилилось.
Когда мальчишка поднял его с дневки, он уже не испугался. Он понял, что выстрелить пацан не сможет. Так же как он видел в нем медведя, так и берендей видел в нем человека. И мальчишке просто не хватало духу этого человека застрелить. Конечно, была вероятность, что рано или поздно он перешагнет через себя. Но Леониду показалось, что мальчишке это не удастся. Или он совсем не разбирался в людях.
Но Леонид все равно опасался напасть на берендея в открытую, хотя такая возможность у него была. Он нашел хорошее, тихое место, откуда просматривался его двор и где ни почуять, ни тем более увидеть, мальчишка его не мог. И иногда приходил туда, глядя на предмет своего вожделения и ненависти.
Оттуда-то он и увидел берендея с девчонкой. Девчонка была влюблена, как кошка. Для того, чтобы понять это не надо было иметь аналитического человеческого ума – он и глазами зверя видел: каждые ее жест, каждое движение кричали о ее влюбленности громче, чем сирена пожарной тревоги.
Леонид никогда не связывался с молоденькими девицами, ему нравились ровесницы – опытные и циничные. Завоевать такую было трудно и приятно, да и дальнейшее общение сулило массу удовольствий. Но он уже не был таким, как раньше, когда шел от победе к победе. И эта девочка сразу стала для него частью имущества берендея – дома, двора и леса. И он захотел ее тоже. Получить в собственность, насладиться и потом сожрать. И сожрать в данном случае явилось высшим проявлением обладания.
Раньше он был так утончен в отношении женщин! Теперь ему это казалось смешным. Зачем он изворачивался, стремясь понравится? Зачем выдумывал красивые позы, отрабатывал мужественные жесты, рассматривал свое лицо в зеркале, выбирая то или иное выражение? Зачем? Женщину можно просто взять силой. Весом. И сейчас он был уверен, что только это и будет по-настоящему мужественно.
На следующее утро Берендей поднял их в семь часов. Поставил на лыжи и заставил пройти несколько кругов вокруг дома. Проверил, как они одеты. Двоим пришлось принести вязаные носки – они не догадались тепло одеть ноги. Одному выдал шапку. Показал, как правильно носить карабин и как быстро срывать его с плеча. Но пристрелять не позволил – Заклятый мог быть рядом и услышать выстрелы.
Берендею было тоскливо. Его не оставляло чувство вины. Как будто он мог их отговорить от этой затеи, и не отговорил. Впрочем, семь человек с карабинами… Берендею это уже не казалось расстрелом.
– Семен. Послушай что скажу, – он отозвал его в сторону.
– Ну? – Семен тетешкал своих "ищеек-медвежатников".
– У меня такое чувство, что я веду вас на смерть.
– Да ерунда все это. Семь человек! Куда он денется, твой монстр? Завалим!
Семен хлопнул его по плечу и хохотнул.
– Я предупредил, – Берендей скрипнул зубами. Не то было у них настроение, не то!
Берендей заглянул в сарай с инвентарем. Он долго думал, прежде чем взять рогатину. Она валялась там давно, сколько он себя помнил. Отец говорил, что когда-то с ней охотился Михалыч. Рогатина служила чем-то вроде музейного экспоната, многие охотники хотели на нее взглянуть и подержать в руках. И Егор не предполагал, что когда-нибудь захочет ею воспользоваться.
Конечно, таскать ее с собой неудобно. И семьсот килограммов ему все равно не удержать. Да и выдержит ли она семьсот килограммов? Но это был единственный его шанс. Он не сможет стрелять, никаких иллюзий по этому поводу строить не надо. Иногда не хватает всего нескольких секунд, и рогатина может их обеспечить.
– Это что у тебя? – спросил Семен, увидев, как Берендей выходит из сарая.
– Рогатина. У меня двустволка, могу не успеть перезарядить. Это лучше, чем нож.
– Крут!
– Да нет, наоборот. Кстати, если до нее дойдет, учтите, я долго его держать не смогу. Либо рогатина сломается, либо я. Так что стреляйте.
Берендей посмотрел на каждого. Сергей. Вован. Антон. Игорь. Боря. И усатый Семен. Они даже думать не хотят об опасности. Берендей попытался представить, кто из них как поведет себя при встрече с медведем. Он еще не успел достаточно изучить их, у него не было времени. Но кое-что уже мог сказать. Игорь побежит. Антон будет палить куда попало. Сергей не успеет среагировать, хотя и не испугается – кавказец очень закаляет нервы. А Боря? Боря может и спрячется за кого-нибудь. Надежда только на Вована и на Семена. Впрочем, Семена могут отвлечь собаки.
Вышли в лес до света. На свежий след вышли только часам к двенадцати. Но след был совсем свежий. Берендей думал, что через пару часов они его догонят. Шли молча, Берендей запретил переговариваться.
Антон нисколько не боялся медведя. Даже если он был именно таким, как его описывал этот странный, испуганный егерь. Охота на медведя – дело настоящих мужчин. И Антон нисколько не сомневался в том, что он мужчина. Ему очень хотелось проверить себя в этом новом для него деле. Времена "братков" безвозвратно ушли в прошлое, но Антон как никто жалел об этом! Вот это было время! Когда вопросы решались серьезно и просто: кто сильней, кто отважней – тот и прав. И теперь, наконец, ему представился шанс. Шанс доказать, что он не пацан и не хлюпик.
Сергей вел Казбича на поводке и жалел, что не может его отпустить. А с другой стороны, кто его знал, этого злобного зверя? Без намордника же был. А если хватанет кого? Мало, между прочим, не покажется. Сергей не раз видел, как Казбич переламывал зубами коровьи бедренные кости. Вот охота на медведя – это дело специально для его зверя. Сергей заводил собаку, чтобы чувствовать себя сильным. А получилось, что сила нужна для того, чтобы подчинить его себе. И наоборот, ни разу он еще не попадал в ситуацию, где бы Казбичу пришлось его защищать. Все время было наоборот – ему приходилось защищать кого-то от Казбича. А пару раз и защищаться самому. И вот теперь такой случай представился. Бесстрашный пес покажет себя! И после этого можно сколько угодно выслушивать сказки о том, что кавказцы тупые и злобные твари.
Вован был простым парнем и очень уважал Семена. Семен вообще стал ему как отец, после того, как взял в службу охраны Скоробогатова. Тогда Вовану было всего семнадцать, и никто не желал принимать его всерьез. Несмотря на комплекцию, в нем сразу угадывался мальчишка. А Семен научил его, как выглядеть старше и солидней. Семен научил его стрелять и драться. Не так, как его учили в секции по вольной борьбе, а по-настоящему. Как спецназовцы. И Вован верил каждому его слову. Если Семен считает, что они завалят медведя, значит, в этом можно не сомневаться. Наверное, он единственный знал, что собаки Семена действительно крутые. Все посмеивались над Семеном, и только Вован был уверен, что Семен нисколько не преувеличивает их заслуги. Вован не думал про медведя. Он просто шел туда, куда его вел Семен, и ничего не боялся.
Игорь пребывал в эйфории. Опасность щекотала ему нервы. Не говоря уже о том, что он сможет рассказывать об этой охоте всем своим знакомым. Жаль, не взяли фотоаппарат. Весь вчерашний день он лазил по Интернету, читая про охоту на медведей, и теперь понимал в ней не меньше, чем егерь. А может даже больше. Ну конечно, егерь, небось, никогда в жизни не видел Интернета, откуда ему знать подробности, которыми делятся опытные охотники на форумах? И вообще, задача егеря – срубить как можно больше бабок. Семен отвалил ему штуку. За что, спрашивается? У него и оружия-то нормального нет. Пальнет пару раз из своей двустволки и пиши пропало. А с рогатиной только крутые охотники ходят, вот он и выпендривается. Посмотрим еще, чей выстрел окажется смертельным!
Борису не нравилась эта затея с охотой. Он не любил деревню. Его раздражало все – глубокий снег, мороз, тяжелые лыжи, тяжелый карабин. Неужели нельзя было заплатить егерю еще и за то, чтобы он выследил зверя и обложил его? Или как это называется? Нет, обязательно надо таскаться по лесу всей толпой! Они уже третий круг проходят. Зачем, спрашивается? Встреча с медведем не пугала Бориса. Семеро вооруженных людей не могут не справится со зверем. Он вообще не понимал, зачем столько всего придумывают вокруг этого процесса. Увидел зверя – бей. Все зависит от того, насколько метко ты выстрелишь. Конечно, если ты не можешь попасть медведю в голову с пятидесяти метров, тогда бери оптику. Борис стрелял отлично. Единственное, что его смущало – не пристрелянный карабин, но он надеялся с этим разобраться на месте.
Он слегка подотстал, но не стал торопиться – пусть бегут. Все равно, пока будут медведя поднимать, он успеет подойти ближе. А не успеет – не очень-то и хотелось.
– Здорово, браток, – услышал он сзади и оглянулся. В снегу стоял мужчина лет сорока, с двустволкой за плечом. В фуфайке и теплых шароварах, – вы куда это такой компанией? Не на медведя, случайно?
Борис остановился.
– А что? Здесь и вправду есть медведь?
– Есть, – усмехнулся человек.
– А вы его видели?
– Да видал. Здоровый зверь. И егерь с вами?
– Да. Куда ж без егеря, – Борис скроил презрительную мину.
– И много вас?
– Семеро, – не задумываясь ответил он. И вдруг почувствовал смутное беспокойство. Как будто должен был вспомнить о чем-то важном. И последний вопрос человека показался ему странным. "Если встретите в лесу человека с ружьем – будьте осторожны". Да, Борис еще смеялся тогда. Любят охотники всякую ерунду выдумывать, лишь бы романтики побольше было. Но почему-то сейчас ему не захотелось смеяться. И за деревьями уже не было видно ни одного из своих.