* * *
Вновь послышались шаги; вновь загремели ключи; отчаянные вопли разорвали тишину, и вскоре всё было кончено. Хиргол вздрогнул и покосился направо - туда, где находился его сосед по плену. Возможно, некогда он выглядел лучше. Сейчас это был едва живой старик, кожа да кости. Взгляд его был совершенно безумным, но за жизнь он держался с поразительной силой.
Хиргол начал разговор, чтобы как–то отвлечься от мысли о неизбежной смерти; когда он смог привыкнуть к исходящему от старика зловонию (поняв, что сам скоро придёт в подобное же состояние), то смог найти какой–то смысл в продолжении существования - даже в этом месте.
Потому что желание сбежать отсюда из мечты, бессмысленной и недостижимой, превратилось в манию. В особенности, когда старик (наотрез отказавшийся сообщать своё имя) заключил, выслушав короткий рассказ юноши:
- Твои родственники, несомненно, мертвы с того момента, как ты сел на корабль.
- На корабль? - тупо переспросил Хиргол. Он не говорил ни о чём подобном.
- На корабль, на корабль. В этом подземелье иногда узнаёшь совершенно невероятные вещи. Например, не все узники прямым ходом отправляются на алтарь Повелителей Разрушения…
От страха Хиргол мгновенно вспотел.
- … и некоторые взамен становятся важными людьми, слугами самой Семёрки.
- Почему вы думаете, что мои родственники… - последнее слово никак не давалось юноше.
- Так было всегда, - пожал плечами старик. - Так было со мной. Сколько мне лет, как ты думаешь? Сто? Девяносто? Мне нет ещё и сорока. Я тоже был молод и глуп и поверил, что мою семью наградят, если я помогу Семёрке… нет, в то время ещё Девятке. И вот я здесь, - старик сплюнул, - дожидаюсь правосудия наших Повелителей. Если ты мечтаешь убежать отсюда, откажись от этого. Нами правит только случай.
- Я не откажусь, - угрюмо возразил Хиргол, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не чесаться. - Я сбегу.
- Как знаешь, - старик пожал плечами. - Если сбежишь, в этом зверинце появится хоть одна стоящая новость.
Отчего–то в этот момент Хиргол вспомнил о горностае. Зверёк провёл его к воде (только теперь Хиргол это понял) и бесследно испарился, едва юноша решил попытать счастья в поселении. Где он теперь? Что делает?
Удивительно, но стоило ему вспомнить о маленьком проводнике, как все тревоги моментально улетучились и Хиргол, впервые за последние сутки, уснул. Подложив под голову тот самый мешок - оказавшийся самым чистым предметом в его клетке.
* * *
- …именем их я приказываю тебе… - звучно продолжал маг. Голос его был исполнен торжества; он осознавал, что его имя, возможно, войдёт в историю. Сейчас, как только последние слова формулы будут произнесены и демон, посланный Владыками Хаоса, станет - на один меньший месяц - послушен воле Семёрки…
Тут, к его изумлению, сияющая фигура, сотканная из языков пламени, что недвижно стояла в центре, посреди множества сдерживающих начертаний, неожиданно сгустилась и превратилась в высокого худого человека. В чёрном камзоле, со светлыми волосами и бездонными глазами.
Пришелец шагнул за пределы защитной Печати, что могла бы сдержать с десяток элементарных духов. Шагнул свободно и легко и маг подавился незаконченной формулой. Впрочем, силы для одного возгласа у него всё же нашлись:
- Поднимайте тревогу!..
Больше он не успел ничего сказать. Человек - или демон? - протянул к нему руку и маг моментально окаменел. Вот и весь след в истории. Человек легонько стукнул по статуе ладонью и окаменевший маг рассыпался грудой мусора. Пришелец встал перед пюпитром, не обращая внимания на перепуганных ассистентов, и поднял злополучный лист.
- Что же это, - проговорил он на чистейшем языке Империи, - я же выполнил все свои обещания! Почему ты снова взялась за меня?
Ассистенты были слишком перепуганы, чтобы попытаться ударить демона в спину и стали потихоньку отползать в сторону. Там находился сигнальный кристалл, с помощью которого можно поднять тревогу… ибо если демон скроется, а они не докажут, что пытались этому помешать… одним словом, Семёрка была куда страшнее этого неведомо откуда взявшегося светловолосого незнакомца, разодетого во всё чёрное.
- Ясно, - услышали они глухой голос. - Ну что же, тогда продолжим.
И человек безошибочно направился к панели, за которой находился тайный ход. Завершался он порталом, ведущим почти в самую штаб–квартиру Семёрки.
Один из ассистентов протянул руку к кристаллу.
Человек, не оборачиваясь, щёлкнул пальцами, и ассистент обратился в горстку пыли. Второй решил не искушать судьбу и просто упал ничком, закрыв голову руками.
Когда он поднял голову, то был уже один. Демон исчез. Чудесным образом забыв уничтожить последнего из тех, кто призвал его. Что ж, надо поторопиться, пока эту ошибку не исправили его временные повелители. Что–то подсказывало ассистенту, что в ближайшее время Семёрке будет не до него, случайно выжившего помощника, использованного инструмента, какие Семёрка порой выкидывала, не раздумывая.
Как ассистент смог понять это, никто никогда и не узнает.
* * *
Была ночь.
Хотя, конечно, никто не смог бы сказать этого. В подземелье всегда была ночь. Просто порой за узниками приходили несколько реже, чем обычно. И ночью - как говорил старик - никогда не приносили ни скудной еды, ни воды.
Хиргол проснулся от странного ощущения. Что–то царапало его щёку. Ощущение было не из приятных, и поначалу ему показалось, что это какой–то камушек. Несколько раз он поворачивался с боку на бок, но что–то продолжало терзать его.
Наконец, Хиргол проснулся и, поняв, что нечто небольшое склонилось к его лицу, едва не отпрыгнул в сторону с жутким криком. Но вовремя удержался, заметив метнувшуюся в сторону чёрно–белую тень.
Слабо светившуюся в темноте.
Проводник!
Хиргол хотел было что–то сказать, но зверёк встал на задние лапы и совершенно человеческим жестом прижал к губам правую переднюю лапку.
Юноша кивнул и, вскочив на ноги (бесшумно сделать это, увы, не удалось), протянул проводнику руку. Зверёк проворно взобрался к нему на плечо и там застыл, вцепившись в Хиргола мёртвой хваткой.
Хирголу вновь казалось, что он спит. Впрочем, подобное ему казалось уже неоднократно, и если он, проснувшись, не обнаружит вокруг зловонного подземелья, будет только рад.
- Что теперь? - спросил Хиргол тихо. Зверёк никак не отреагировал. Странный вопрос, понял Хиргол. Не явился же он сюда, чтобы попрощаться! Следовательно… следовательно…
На негнущихся ногах Хиргол добрёл до дверцы. Увы, чуда не случилось, и замок оказался надёжно запертым. Огонёк надежды, только зажёгшийся в душе юноши, начал блекнуть. Он занёс было ногу, чтобы в бессильном гневе ударить по замку, как вдруг его больно укусили за ухо.
Хиргол тихонько охнул, отшатнувшись прочь. Горностай стёк по руке и, легко протиснувшись сквозь прутья, оседлал замок. Хиргол наклонился поближе, чтобы понять, что тот собирается делать. Не перекусывать же дужку в палец толщиной!
Зверёк неуловимо изменился и вместо изящной умной мордочки его туловище теперь завершалось огромной уродливой мордой, напоминающей крокодилью. Пасть приоткрылась, и три капли тяжёлой прозрачной жидкости упали на замок.
Послышалось громкое шипение, и едкий дым окутал Хиргола. Огромного труда ему стоило не закашляться. Он не успел ещё справиться с позывами к кашлю, как зверёк - уже в прежнем облике - взбирался вверх по штанине.
Немного осталось от замка. Так, вязкая масса, похожая больше всего на ком ржавчины. Хиргол несильно толкнул дверцу, и она открылась, оповещая всех о побеге отвратительным визгом. Чтоб тебе провалиться, посулил юноша шёпотом.
- Эй!
Шёпот доносился из клетки, где находился старик. Хиргол повернулся, несмотря на то, что зверёк встревоженно попискивал и прищёлкивал.
- Счастливого пути, - прошептал знакомый голос. - Если встретишь кого–нибудь из Семёрки, скажи, что я пожелал им лопнуть.
Кивнув, Хиргол кинулся было вправо. Но зверёк поднял негодующий шум, и пришлось повернуть в противоположную сторону. Создавалось ощущение, что горностай в совершенстве знает дорогу отсюда.
Что ж, тем лучше.
Первые три поворота они миновали без всякого труда.
А затем Хиргол едва не сшиб с ног стражника. Того самого, кто не так давно плюнул ему в лицо.
Стражник схватил беглеца за горло, и по лицу его пробежало выражение восхищения.
- Шустрый, - просипел он. - Очень хорошо. Шустрых у нас тут любят. Сейчас…
Он не успел закончить фразы, потому что чёрно–белое чешуйчатое тело обвило его шею, и в горло вонзились изогнутые клыки, сочащиеся ядом.
* * *
Норруан вышел на улицу. Был вечер; город жил неторопливой сонной жизнью. Даже не верилось, что где–то здесь, совсем рядом, находятся люди, решившие добиться мирового господства.
Что ж, очень похоже на все предыдущие… попытки. Норруан скривился и вновь взглянул на лист. Где же остальная часть?
Помнится, я просил дать мне возможность узнавать, где находится книга.
- Покажи мне, где ты находишься! - потребовал он, и короткое видение предстало его глазам. Небольшая комната, стеллажи у стен, Книга, открытая и лежащая на столе.
И невысокая фигура, склонившаяся над Книгой.
Норруан хотел было избавиться от видения, как человечек повернул голову и бывший Владыка Моррон узнал его. И остолбенел. Это был тот самый монах… с которым он некогда соревновался, если можно так сказать, в том, кто из них удачнее "подправит" судьбу другого при помощи Книги.
Вот оно, значит, как.
Норруан прислушался к самому себе. Нет, он пока ещё свободен. Нет чувства, что твоя жизнь уже взята на заметку и некто уже просчитал всё, чего ты должен достигнуть и заранее решил за тебя, когда и как всё должно оборваться.
Пока ещё свободен. Что общего с тем, как это происходило раньше?
Мировое господство.
Что ж… Норруан ощутил, как план созревает у него в голове. Ради этого безвестного монаха, который, как и он сам некогда, прикован к Книге (это отчего–то казалось очевидным), надо попытаться убить двух зайцев одним выстрелом.
Избавиться от очередной карусели и помочь всем тем, кто ступил ногой в ту же самую ловушку. Это тот случай, когда человек протягивает руку смертельному врагу, попавшему в трясину. Есть участь, которой не пожелаешь никому.
Кроме тех, конечно, кто стремится к ней намеренно.
Норруан расхохотался и несколько прохожих поспешно перешли на другую сторону улицы.
Ну что же… чтобы обмануть неведомого распорядителя чужими судьбами, надо действовать как можно скорее.
Он свернул из листа журавлика и, примерно определив нужное направление, с силой запустил его. Журавлик стремительно понёсся вверх и вскоре пропал из виду.
Норруан призвал свою силу… и она пришла. Теперь он знал, куда надо идти.
И стоит поторопиться: внимательный взгляд Того, Кто Пишет Книгу, уже совсем близко.
* * *
Минуты тянулись и тянулись.
- Ну что же, - начал Шестой, поднимаясь со своего места. - Время истекло. Что теперь?
- Для начала нужно, чтобы мы признали провал основного плана, - заметил Четвёртый. - Если наше сообщество и дальше будет уменьшаться, вскоре мы перестанем значить что бы то ни было. Итак, Первый, вы должны объяснить, как получилось так, что ваш великолепный план провалился.
Первый поднялся, ощущая на себе взгляды всех присутствующих. На всех лицах было сочувствующее выражение, но Первый прекрасно знал их подлинные эмоции. Сейчас его свергнут и самое большее, на что он сможет рассчитывать - на должность курьера в новой Семёрке. Пока не докажет, что в состоянии претворять свои замыслы в жизнь.
- Я, - начал он, мучительно думая, как выразить свою мысль так, чтобы сохранить максимум собственного достоинства, - считаю, что этот план…
В этот момент (который не мог быть выбран лучше), входные двери сорвались с петель и, превратившись на лету в дымящийся песок, украсили пол штаб–квартиры причудливым символом. Внутрь вступил высокий человек в чёрном и бесстрашно обвёл взглядом всю Семёрку. Казалось, что многочисленные недобрые взгляды, и нацеленные в грудь острия самого разнообразного оружия ничуть не пугают его. Он хлопнул в ладоши и Семёрка оказалась разоружённой. Все их посохи, мечи, амулеты и всё прочее оказалось в руках у пришельца. Тот очаровательно улыбнулся собравшейся компании и швырнул всё это добро себе под ноги.
- Я Норруан, - заявил он. - Кто вызывал меня и зачем?
Первый понял, что предчувствия его всё–таки не обманули.
* * *
Хиргол с ужасом наблюдал, как стражник, схватившись за горло, медленно сползает вдоль стены; кожа его постепенно приобретала чёрно–зелёный оттенок. От ступора юношу пробудило знакомое ощущение острых зубов, впивающихся в ухо.
Вперёд.
Он послушно кинулся вперёд, не в силах отогнать жуткое видение распухающего лица и разинутого рта, из которого вырывалось только слабое шипение.
XXIX
Утро началось, как обычно. Монастырь жил своей жизнью; день начинается с восходом солнца (а иногда и раньше) и завершается только после заката (а для некоторых не завершается вовсе).
Сам Унэн, после того, как всё утро провёл в обсуждении, как и когда справляться с необычайным урожаем, обрушившимся на них, пребывал в благодушном настроении. Все семь сортов винограда уродились на славу; и изготовление вина–то он уж точно не отдаст никому на сторону. Есть вещи, которыми не поступаются.
От размышлений его оторвал небольшой предмет, мягко приземлившийся у ног. Монах поднял бумажного журавлика, явно сложенного из вырванной страницы, и лицо его приобрело сходство с помидором.
Не надо было обладать особым чутьём, чтобы догадаться, откуда он вылетел. Вон, окно его кабинета распахнуто настежь. И будь он неладен, если не знает, чьих это рук дело.
Пока Унэн мчался наверх, перепрыгивая через три ступеньки, он дошёл до состояния готового взорваться вулкана.
* * *
По требованию Семёрки Норруан перенёс их всех на безвестную горную вершину - достаточно низкую, впрочем, чтобы гарантировать скрытность. Встал там, сжимая в руке чёрный посох - похожий на тот, что был в руке у вызвавшего его мага.
Сосредоточился.
И едва заметно кивнул головой.
После этого на него обрушились все разрушительные заклинания, какие только могли быть известны Ралиону. Включая несколько проклятий, накладывать которые Повелители Хаоса позволяли лишь некоторым самым преданным из своих слуг.
Всё это обрушилось на Норруана… и ничего не произошло. Для него это было не более опасно, нежели лёгкий утренний дождик. Молнии и вихри, стаи элементарных духов и прочие изобретения магии разрушения нахлынули на него… и отступили. Всё, что не прошло мимо, было поглощено, отражено, рассеяно его жезлом.
Один он стоял на дымящейся, почерневшей вершине и молча смотрел на поражённую Семёрку.
* * *
- Дядя Унэн, - жалобно пискнула Энхора (или Ильвена? никогда не научусь их отличать), заметив, что настроение их наставника далеко от самого благожелательного. - Достопочтенная Айзала просила тебя…
- Кто… из вас… сделал это… - прохрипел монах, протягивая им журавлика.
Обе настолько энергично затрясли головами, что Унэн, к своему величайшему изумлению, понял - не они. Ну что же… Гнев его мог проходить столь же стремительно, как и приходить.
- Что вам велела передать Достопочтенная? - спросил он более миролюбиво.
- Чтобы ты… чтобы вы… подошли к ней… - продолжила Ильвена, глядя с испугом на рычащего тигра, в которого неожиданно превратился добрый дядюшка.
- Сейчас буду, - ответил тот совсем миролюбиво. - А теперь оставьте меня.
Дважды повторять не пришлось.
Унэн развернул журавлика… и пожалел, что накричал на девочек. Это была потерянная страница Книги. Та, первая, с которой он начал её чтение.
Она была немного подправлена. Почерком, стремительным и чётким, там было написано:
"Монах! Готовься к неприятностям. Откажись от книги, пока не поздно. До встречи".
Унэн подбежал к Книге. Поднёс к ней лист… и тот, скользнув между соседних страниц, с лёгким шорохом встал на место.
А из списка посвящённых в тайну Книги исчезло имя Норруана.
Всего секунду Унэн колебался, прежде чем опрометью кинуться в проход, соединявший два монастыря. Не забыв, однако, запереть за собой дверь.
* * *
- Итак, - Норруан повысил голос и понял, что перед ним - преданные слуги. Грозные, завистливые, но… преданные. Странное сочетание. Ну что же. Он даст им то, что они хотят… и надо надеяться, что придуманный им план сработает. Главное - время. Времени нет.
- Я дам вам то, что вы хотите. Что вы дадите взамен?
- Право повелевать этим миром, - немедленно ответил Первый. - А мы приложим все усилия, чтобы вы оставались здесь как можно дольше.
Норруану не составляло труда прочесть его подлинные мысли. "Через месяц твоё время кончится, демон, а власть останется нам". Глупцы, они думают, что боги в состоянии защитить их. Что ж, пусть думают свободно. Это даже лучше.
- Хорошо, - Норруан развёл руки в стороны, и семь одинаковых чёрных посохов появились в руках у Семёрки. - Я выполнил свою часть соглашения. Идите и завоюйте этот мир для меня.
Посохи, насколько успели убедиться члены Семёрки, давали безусловную и абсолютную защиту против каких бы то ни было воздействий, известных Ралиону. Попутно позволяя обрушить на противников Семёрки силы, которым, возможно, позавидовали бы сами Повелители Разрушения.
- Идите и завоюйте мир, - повторил Норруан и скрылся в маленькой комнатке - комнатке, которую до настоящего момента занимал сам Первый.