Ну, это уже было что-то. Готтинген лежал в пяти, может шести днях пути от Хеза и был достаточно большим торговым городом. Имел свою крепость и, если я правильно помнил, в нём также находилось местное отделение Инквизиториума. Собрав все, что мне известно, а именно название села на букву "С", а также тот факт, что родители Швиммера владели мельницей, я уже мог попробовать отыскать место его рождения. Вопрос был только в том, не заведёт ли этот путь меня в тупик? Ведь Швиммер не должен был искать укрытия в родных краях. Тем более интересно, как справился бы он с перевозкой девушки по дорогам, патрулируемым и людьми епископа, и стражей местных феодалов, и юстициариями. Для этого он должен был иметь телегу, а Илону укрыть среди нагруженных товаров. Но откуда бедняк его покроя взял бы деньги на осуществление такого сложного и дорогого мероприятия? Нет, нет, это должно было оказаться тупиком. Если бы село Швиммера было в дне пути от Хеза, ну, край - два дня, он, вероятно, попробовал бы провезти девушку. Но на протяжении шести дней путешествия их неизбежно бы поймали. Разве что Илона обо всём знала и на всё соглашалась, и этой весьма неправдоподобной возможности я не мог, однако, до конца исключать.
Выходило, следовательно, так, что я совершенно зря запугивал Риттера и Пимке, а ответ следовало искать в Хезе. Разве что только братья Швиммера помогли ему в похищении, а потом вернулись домой. А сам Швиммер укрылся вместе с Илоной в известном только ему месте. Но кто, в таком случае, приносил бы ему еду, ведь не был же он настолько глуп, чтобы красоваться на улицах? Даже если он сделал соответствующие запасы, насколько могло ему их хватить? Кроме того, Хез - город любопытных людей. Разве не покидающая целыми днями свою квартиру молодая пара не заинтересовала бы соседей? Особенно при том, что Лёбе распространил в городе известия о похищении? Я почесал голову, ибо дело, о котором я думал, что его объяснение находится в шаге от меня, чрезвычайно усложнилось. А это означало, что отдалялся также и мой гонорар.
– Как выглядят братья Швиммера?
– А то я их разглядывал? Разве только взглянул на них, когда они втроём мимо шли. Такие же, как он…
– Светловолосые? Высокие? Плечистые?
– Вы их знаете, господин? - В его глазах отразилось удивление.
– Ну, Алоис, - сказал я, не собираясь отвечать на его вопрос. - Ты послужил доброму делу. Убегай!
Я потянулся к кошельку и бросил ему тригрошик. В самый раз хватит на пиво, которым он подлечит переживания вчерашней ночи и сегодняшнего дня. Он рассыпался в благодарностях и, щурясь и непрерывно кланяясь, влез на лестницу, после чего я услышал только быстрый топот его башмаков. Для него дело Иоганна Швиммера закончилось. Правда, за свои знания о похитителе он заплатил разбитым носом и поломанными костями руки, но можно сказать, что отделался дёшево. К сожалению, так уж бывает, что
горе малым сим, когда попадают они меж клинками могучих фехтовальщиков,
как написал в одной из драм мой приятель Риттер.
Выйдя из погреба, я натолкнулся на Корфиса, который стоял с понурой миной на пороге гостиницы.
– Приветствую. - Кивнул я ему головой.
– Мордимер. - Корфис понизил голос. - Я видел, как ты обрабатывал там того типа. Я не хочу, чтобы заговорили, что в моём дворе такие вещи творятся. Что у вас, других подвалов нет?
– Ты должен взвесить выгоды и потери. - Безразлично пожал я плечами, ибо действительно голова моя была занята проблемами более серьёзными, чем мнение клиентов о гостинице Корфиса. - Ты знаешь, что мне, целуя руки, предоставят квартиру в любом другом заведении. - Я посмотрел ему прямо в глаза. - Мне съехать, Корфис?
Он отвёл глаза и сплёл пальцы так, что хрустнули суставы.
– Нет, что ты, Мордимер, ни в коем разе…
– Ну, тогда пришли мне наверх бутылку лучшего вина за счёт заведения, и мы забудем об этом разговоре, - сказал я, улыбаясь.
Я повернул на лестницу, ведущую на второй этаж, слыша, как Корфис бормочет себе под нос что-то не слишком сердечное. Однако бутылку он фактически даже не прислал, а сам позаботился доставить её в мою скромную комнату, чтобы мы могли поговорить за кубком-другим неплохого напитка (хоть слово "неплохой" означает в данном случае определённое преуменьшение).
– Трудные времена, Мордимер, – вздохнул он, когда мы чокнулись уже кубками. - Налоги дерут, клиентов всё меньше, скоро побираться придётся…
– Да уж вижу. - Буркнул я и опорожнил сосуд до дна.
Я достал с полки копчёную колбасу и сыр, которые остались от ужина. Мы закусили и выпили следующую порцию. Вино стало словно немного вкуснее, чем в прошлый раз.
– Да-да. – Он вытер усы. - Епископу плати, императору плати, цеховые взносы плати… – Он на секунду прервался. - Людям в городе плати. - Махнул рукой. – И так всю жизнь...
– И снова ничего не посоветую. - Мы снова чокнулись.
Мы допили бутылку, и Корфис крикнул вниз, чтобы принесли ещё две. Слуга принёс нам не только вино, но ещё и винограда и апельсинов.
– Всё дорожает - вздохнул Корфис, глядя на блюдо с фруктами. - А епископ хочет ещё ввести налог на двери. Ты представляешь себе?
– Как это на двери? - Спросил я удивлённо, потому что человеку даже с такими мизерными доходами, как мои, высота и разнообразие налогов не давали спокойно спать.
– А вот так. Если ты держишь магазин, или трактир, или мастерскую, то тебе посчитают за каждые двери. Больше, если стоит на главной улице, меньше, если на обычной, и меньше всего, если ты в каком-нибудь закоулке запрятался.
Я рассмеялся, хотя моему хозяину, похоже, было не до смеха.
– У тебя ведь есть вход из переулка, - сказал я.
– Нет, он не в помещение, а только на склад и к погребу.
– Замуруй главные двери, вместо них нарисуй большую вывеску с указанием, где вход, а вход сделай из переулка. - Я пожал плечами. – В чём проблема?
Он посмотрел на меня с удивлением.
– А голова у тебя варит, Мордимер. – Он покрутил головой, словно с недоверием. – Конечно, сделаю, как ты советуешь.
– И не ты один, насколько я разбираюсь в жизни. А епископ тогда введёт налог на вывески. - Я засмеялся, потому что подобная суета показалась мне забавной. - Так дальше и пойдёт. Власть будет стараться слупить с нас денег, а мы от этого грабежа будем защищаться. – Я снова пожал плечами. - Честные люди никогда не будут править, а знаешь почему? – На меня накатило философское настроение, и я решился ему поддаться.
– Ну? Почему?
– Потому что честные люди хотят заработать на хлеб своим трудом, а те, что правят, хотят заработать на роскошь, используя тех, что работают. Потому что ничего другого делать не умеют, кроме как выдумывать глупые законы и вводить новые налоги, чтобы могли побольше украсть. А чем больше крадут, тем больше у них и аппетит.
– Ш-ш-ш, - шикнул Корфис. - О епископе говоришь! - прошептал он беспокойно и осмотрелся, словно кто-то мог бы нас здесь подслушать.
– Обо всех. – Махнул я рукой. – Давай лучше напьёмся, а то чёрт меня дёрнул...
– Что-то не так пошло? – поинтересовался он, когда кубки в очередной раз опустели.
– Чувствую, что у меня из-под носа уйдёт солидная награда, - буркнул я.
– Так бывает. Человек сегодня весел, а завтра его в могиле черви жрут.
– Если б ещё иметь кого из близких, чтоб мне эту могилу выкопал, - вздохнул я.
– Я тебе выкопаю, - предложил Корфис с пьяным умилением. - Хоть я и не богат, да, в конце концов, и немного среди нас таких… Но для друга что угодно сделаю!
– Очень благородно с твоей стороны, но не торопись пока, пожалуйста, с этим рытьём. - Сказал я, а потом что-то зацепило меня в словах Корфиса. - Что ты сказал минуту назад?
– Я? –переспросил он глуповато. - А! Ну, что для друга всё… – На миг он заколебался. – Что угодно.
– Нет, нет, раньше, что не у многих среди нас водятся деньги, так?
– Не у многих. - Покивал грустно головой. - Налоги, Мордимер, налоги. Выпьем!
Я поднёс кубок ко рту, но всего лишь машинально, поскольку уже был поглощён появившейся мыслью. Разве Риттер не употребил эти же самые слова, касающихся денег, рассказывая об Андреасе Куфельберге - актёре, играющем роль рыжебородого варвара, Танкреда? Разве он не говорил, что это единственное лицо в их обществе, которому посчастливилось? А до этого упомянул, что Куфельберг происходит из честной купеческой семьи. Может ли отсюда следовать, что именно Андреас мог помочь с деньгами Иоганну Швиммеру? Ха, трудно, наверное, было его на это уговорить, или он сам захотел? Я знал, что проще всего будет мои новые подозрения проверить на месте. Возможно, я был как тот тонущий, что хватается за бритву, но я понимал и то, что без денег в Хезе ничего не делается. Если я выясню, откуда Швиммер получил деньги, я быстро узнаю, где он скрывается, независимо от того, вернулся ли он в родное село или же спрятался где-то в городе.
– Наливай, Корфис – Сказал я весело. – За погибель сборщиков налогов!
– Чтоб они все передохли, – буркнул он.
– Точно. А как предстанут пред небесным алтарём Господним, то пусть Он в свете мудрости своей сочтёт им налог от всех людских горестей, которым явились они причиной.
Корфис посмотрел на меня с удивлением в мутных уже глазах.
– Ты как что скажешь… - Покрутил он головой. – Да и пусть их чума сожрёт!
* * *
Я опасался, что мастер Риттер окажется в обществе одной из многочисленных почитательниц его таланта, но, к счастью, этой ночью он спал один. Громко храпел и выпускал воздух с протяжным свистом, а у кровати стояла почти пустая бутылка вина, к моему удивлению, накрытая шапкой цвета фикуса с цветным пёрышком. Сбоку лежала полусъеденная сочная груша. Конечно, я мог присесть на лавку и подождать, пока драматург проснётся, но я решил, что не имею времени на такие церемонии. Поэтому я легонько похлопал его по щеке.
– Ммммм, – промычал он недовольно. – Не сейчас, Офка.
Офка. Ха, вполне приятное имя. Я похлопал его ещё раз.
– Ну, говорю же, нет. Мало тебе? – Он хотел повернуться в другую сторону, но в этот раз я уже дёрнул его за редкую бородку.
– Ох ты, холера! – Вскочил он, открывая красные от перепоя и недосыпания глаза.
Увидел меня, и по выражению его лица я понял, что не такого пробуждения он ожидал.
– Ох ты ж, Боже мой. - Прохрипел он только и зашарил рукой по полу.
Я вежливо подал ему грушу, но он только выругался, следовательно, искал он бутылку. Как только он её нащупал, то немедленно приблизил горлышко ко рту и допил вино до конца. Глубоко выдохнул, и я сморщил нос, ибо единственным способом заботы о здоровье зубов для Риттера было полоскание рта выпивкой.
– Вы не ошиблись комнатой? – Спросил он язвительно. - Я гляжу, пора начинать запирать двери на засов.
– Что ж, – парировал я. - Научены мы и тому, чтобы не тревожить людей стуком.
– Очень великодушно, – констатировал он, глядя в окно. – Ещё только светает. У вас совсем Бога в сердце нет?
– Со всем моим уважением, я хотел бы вам задать ещё несколько вопросов, - объяснил я мягким тоном.
– Ага, видал уже сегодня, как Пимке выглядит после беседы с вами. – Он внимательно ко мне присмотрелся. - Могли хоть какого-нибудь винца принести, – прибавил он.
– Простите. - Я развёл руками. - Поглощённый собственными заботами, я не подумал о ваших. Позвольте, однако, я быстро расскажу вам, с чем пришёл, а после вы пойдёте досыпать.
Он покивал головой в знак согласия.
– Удалось мне немного разузнать о вашем коллеге Швиммере. Родился он в окрестностях Готтингена, в нескольких днях пути от Хеза, имеет по меньшей мере двух братьев, которые, видимо, и помогли ему с похищением.
– Очень увлекательно, – буркнул он.
– Подумалось мне, что, верно, увёз он Илону в родные края.
– Тогда интересно, чего вы ищете у меня?
– Но до Готтингена самое малое пять дней дороги, - продолжал я, не обращая внимания на его язвительные слова. - Каким способом можно перевезти туда девушку, которая, как я считаю, упирается и не упустит ни одного случая, чтобы выдать похитителя и спастись? Вы у нас драматург, вот и ответьте.
– Меч Господень, – простонал он. - Сейчас я просто дьявольски сонный человек. И голова раскалывается. – Пожаловался он. – Ну ладно, будь по-вашему. Я связал бы девку, засунул кляп ей в рот, положил бы на телегу, прикрыл какими-нибудь товарами, кормил бы по ночам... – Он пожал плечами и снова застонал.
– Да вы прирождённый похититель. - Улыбнулся я. – Дело, однако, не в том. Откуда бы вы взяли деньги на телегу и коней?
– Занял бы?
– А у кого? Если бы вы были всего лишь помощником актёра? Человеком без имущества и перспектив?
– Коли у него есть братья, может, они и приехали на телеге?
– Вы говорили, что отец лишил Швиммера наследства, значит, я делаю вывод, что он держит семью твёрдой рукой. Дал бы такой сыновьям телегу и коней, не зная доподлинно, на что они им нужны? Они не должны ездить в Хез, поскольку в Готтингене есть большой торг. Следовательно?
– Меч Господень, я увековечу вас в любой из моих драм, и ручаюсь, что вы не пожалеете! Чего вы от меня хотите?
– Думайте!
– Не хочу думать, – простонал он. – Хочу спать!
– А если вам не удалось отправиться домой в Готтинген, то вам, безусловно, нужно убежище здесь, в Хезе, а также некоторая сумма денег. Кто из ваших знакомых может предложить ему гостеприимство? Кто не имеет проблем с деньгами?
– O-o-o… – Протянул он, приподнимаясь на кровати и глядя на меня мгновенно протрезвевшим взглядом. – Теперь я вижу, куда вы клоните...
– Может ли такое быть, Хайнц?
– Голова Вельзевула, – проворчал он. - Попалось слепой курице зерно. Это возможно, мастер Маддердин, чертовски возможно, – он прервался на миг, а потом погладил бороду и закусил губы, словно думая, может ли осмелиться на признание. - Андреаса соединяли особенные узы с Иоганном, - вымолвил он наконец. – Во всяком случае, Андреас старался, чтобы эти узы их соединили. Вы понимаете, о чём я говорю?
– Разве что о вызывающей отвращение страсти, за которую справедливый Господь покарал жителей Содома? - Спросил я, и не скрою: был удивлён, хотя я и знал, что в актёрском мирке совершаются порой такие вещи, какие только вы сможете себе вообразить.
–Именно, – ответил он.
– И Куфельберг помог Швиммеру в похищении и укрытии девушки в обмен на то, что Швиммер подарит ему свою благосклонность?
– Быть может.
– Это бред, Хайнц.
– Любовь, - вздохнул он, как будто это слово всё объяснило.
– А откуда у вас такое желание помочь, а?
– Поскольку вы встали на этот след, рано или поздно сами бы узнали всё, что вам нужно, – ответил он. - А я сэкономил вам время и усилия, и наверняка вы выразите свою благодарность соответствующим способом. - Улыбнулся он с трудом.
– Я выражу, - пообещал я ему. - Хоть и считаю, что вы могли и раньше поделиться со мной этими откровениями.
– Я не доношу на коллег, – ответил он гордо.
– И никто бы не посмел вас к этому склонять, – парировал я.
* * *
Риттер объяснил мне, где проживает Андреас Куффельберг. Это была менее состоятельная часть торгового района, расположенная частично у одного из речных ответвлений, а частично на острове, на который пассажиров через мелкое болотце перевозил канатный паром. Дом Куффельберга находился недалеко от берега. Это было здание, расположенное на узкой улочке и прижатое к другим строениям так, что их жители могли бы подавать друг другу руку через окно, если б только посильнее высунулись. Хайнц несколько раз бывал у Куффельберга, и объяснил мне, что дом состоял из расположенных на первом этаже кухни и столовой и двух небольших комнат на втором этаже. К дому примыкал погреб, в котором Риттер, правда, не был, но знал о его существовании, поскольку хозяин держал там между прочим напитки.
Я долго стоял, укрывшись в тени одного из закоулков, и наблюдал за входом. Однако ничего не происходило. Никто не входил и не выходил, я видел только, что кто-то открыл ставни на первом этаже, но в комнатах на втором этаже они оставались всё время закрытыми наглухо. Возможно, в одной из них скрывался сейчас Швиммер вместе со своей жертвой? Ну что ж, я не имел другого выхода, кроме как это проверить. Я подошёл к дверям и постучал ржавым молотком в виде львиной головы (а скорее половины львиной головы, поскольку остальная часть выкрошились). Через минуту я услышал шлёпаные шагов и голос старой женщины.
– Кто там?
– К мастеру Куфельбергу с поручением от мастера Риттера, - объяснил я, стараясь говорить тоном одновременно униженным и слегка раздосадованным.
– Уже, уже. - Фамилия Риттера, видимо, была знакома женщине, потому что я услышал скрип отодвигаемого засова.
Дверь отворилась, и на пороге я увидел старую морщинистую женщину, лицо которой напоминало помятую и грязную простыню, усеянную козьими какашками. В данном случае роль козьих какашек играли огромные бородавки, растущие на её лице с удивляющей равномерностью. Я шагнул за порог, отпихивая старуху в сторону.
– Где Куфельберг? - Спросил я, теперь уже резким тоном.
Из комнаты появилась какая-то плечистая фигура и встала в тени. Трудно, однако, было не узнать в ней Куфельберга, за исключением того, что в этот раз у него были гладко выбритые щеки вместо приклеенной рыжей растрёпанной бороды.
– Мастер Маддердин? - В его голосе обеспокоенность боролась за лучшее с удивлением. Он подошёл на несколько шагов в мою сторону. - Входите, прошу вас.
– На пару слов, наедине, – сказал я.
Мне показалось, что он побледнел, но молча указал на столовую, где около огромного ложа возвышалось большая гора актёрского реквизита. Я закрыл за нами двери.
– Чем могу вам служить? – Спросил он.
– Где Швиммер? - Я решил не тянуть кота за хвост.
– Ха, так вот зачем вы здесь! – Он хлопнул ладонями по бёдрам. – Люди Лёбе меня уже об этом спрашивали. Я даже позволил им осмотреть дом.
– Я и не утверждаю, что он здесь, - сказал я, - но поверь мне, Андреас, что лучше для тебя будет, если ты расскажешь мне всю правду. Помощь преступнику наказуема со всей строгостью закона, хотя мне и известно, что Лёбе намеревается его в этом заменить.
– Да ничего я не знаю, – буркнул он. - И вообще, я тороплюсь на репетицию, и если вы ничего не имеете против…
Я не намеревался выслушивать его дальше, поскольку его наглость обижала мои чувства. Я сделал быстрый шаг и схватил его левой рукой за промежность, а правую сомкнул ему на горле, чтобы не закричал. Я сжал его причиндалы пальцами, словно клещами тисков. Он хрипел, не в силах крикнуть, а глаза его чуть не вылезли от боли. Я немного ослабил хватку, ибо хотел, чтобы он сосредоточился на выслушивании моих слов, а не на созерцании собственного страдания.
– Досадно будет, если больше никогда не испытаешь удовольствия засунуть его в задницу молодого паренька, правда? - Спросил я и снова сжал покрепче.