- Я знаю, - кивнула та. - Но ему нравится болтать. Он такой одинокий. А мне ведь не трудно его слушать. Вот когда он приходит ко мне ночью - трудно, а так нетрудно.
Лукас неотрывно смотрел на неё. И, Единый, если бы не эта её расхристанная сорочка, если бы не растрёпанная коса, если бы не безумие в её глазах - можно было бы в самом деле поверить, что эта несчастная женщина играет сумасшедшую для своего не менее несчастного брата, чтобы им обоим не было так одиноко. А может, так всё и начиналось. Может, когда они были детьми и остались вдвоем против всего мира, ей пришлось играть эту роль. А трудно не сойти с ума, если всё время притворяешься безумным. Лукас знал это по себе.
- Можно, я полежу тут у тебя? - спросила Клэнси. - Я ничего делать не буду. Просто Хирт сегодня зол, опять меня запер, а я не хочу оставаться одна.
- Конечно, - согласился Лукас - и согласился почти с радостью. Ему тоже не хотелось сегодня быть одному. Он подумал даже, а что уж такого страшного в оспинах, в лицо-то можно и не смотреть, да, в конце концов, на четвереньки её поставить и… Но тут же оборвал эту мысль. Полоумная Клэнси была тёплой. Она не заслужила такого.
И он тоже не заслужил.
"Да, Марвин, ты прав, есть вещи, которых не сделал бы даже я, - подумал Лукас. - Но мне хочется верить, что ты сильнее меня. Я вижу, что ты сильнее. И это хорошо, поверь мне на слово, мальчик - вот теперь я чувствую, как это… было бы хорошо".
Клэнси тихонько запела рядом, и Лукас подумал: "Если бы мой враг посадил передо мной Ив и сказал: выбирай, твоя жизнь или её, и если бы она встала и пошла к окну, что сделал бы я?"
"Вы никогда так не поступали", - сказал Марвин и был прав - поэтому у Лукаса не нашлось ответа на этот вопрос.
Глава 6. Таймена
Марвин подозревал, что встреча с королевой Ольвен будет неприятной, но и помыслить не мог, что настолько.
Во-первых, она была не одна, о чём его никто не предупредил. Мало того, что не одна, - в личных покоях её величества, куда его провели потайным ходом, шикая всякий раз, когда он ступал слишком шумно, оказался не кто-нибудь, а его высочество граф Алектио. Он валялся на диване, время от времени поднося к носу стиснутый кулак. Марвин готов был поклясться, что в кулаке у него зажат тряпичный шарик с золотушницей: слабый, но узнаваемый запах дурмана витал в спальне королевы и слегка кружил голову. Марвин хорошо знал этот запах: гнёздышко Ольвен в Старой Таймене, где они провели несколько приятных ночей, было пропитано им насквозь.
Сама королева восседала в кресле посреди комнаты с таким видом, будто это был трон в зале для аудиенций. Её взгляд, а ещё больше - нежданное присутствие свидетеля сразу дали Марвину понять, что немилость, в которую он впал, окончательна и бесповоротна. Почему-то сейчас его это почти не беспокоило.
Когда дверь за сопровождающим закрылась, Марвин медленно и глубоко поклонился. Королева молча приняла приветствие, не ответив на него, а граф слегка кивнул, не отрывая мешочка с золотушницей от ноздрей. Не будь его здесь и не будь Ольвен столь надменна, Марвин заговорил бы первым. Но сейчас он не смел нарушить этикет. Почему-то он сомневался, что его дерзость понравилась бы Ольвен так же, как прежде.
Она оценила его смирение и, помучив неуютной паузой, наконец изрекла:
- Рада вашему возвращению, сэйр Марвин. Как ваше самочувствие? Чем вы меня порадуете?
- Я теперь не склонен радовать кого бы то ни было, моя королева, - сказал Марвин. - Прошу меня великодушно простить.
- Снова простить, сколько можно? - фыркнула Ольвен и, негромко засмеявшись, повернулась к бездельничающему графу. - Вы помните этого молодого человека, Фредрик? Это Марвин из Фостейна. Я дала ему поручение, а он, похоже, собирается сказать, что не выполнил его.
- Я бы на его месте поостерёгся, - хмыкнул королевский кузен. Он всё так же тёр ноздри кулаком, но взгляд его тёмных глаз обратился на Марвина, и того снова охватила глухая тревога. - Да, я припоминаю. Марвин из Фостейна, неоднократно отличившийся во множестве славных сражений… И турниров.
- А также кулачных боёв, - добавила Ольвен. - Я велела ему жениться, не видя другого способа утихомирить этого безумца. И вот теперь он, кажется, снова меня ослушался!
- Правда? - полюбопытствовал граф Алектио, не сводя с Марвина пытливого, неприятного взгляда. Марвин много бы дал, чтобы знать, что он, бесы его забери, здесь делает.
Но отмалчиваться дальше стало невозможно.
- Это так, ваше высочество… и ваше величество. Я не смог выполнить приказ моей королевы по причине гибели моей невесты, Гвеннет из Стойнби.
"Она знала, - мгновенно понял Марвин, увидев, как блеснули её глаза. - Проклятая сука, она знала!" Ну конечно, у неё ведь наверняка полно шпиков. От этой простой, но запоздалой мысли Марвина захлестнула ярость. Ну что ж, тогда она и о Лукасе из Джейдри, без сомнения, осведомлена. Тем лучше… наверное.
- Какой ужас! - воскликнула королева. - Бедняжка, такая молоденькая! Как же это произошло?! Она болела?
- Она… - Марвин вдруг понял, что не знает, как объяснить, что случилось в Хиртоне. И главное - не имеет ни малейшего желания объяснять это ни Ольвен, ни тем более королевскому кузену. Но отвечать было надо, и он ответил:
- Она была убита, ваше величество.
- Чудовищно! Как, кем? Смею верить, вы отомстили за неё?
"Она же смеётся надо мной, - в бессильной злобе думал Марвин, глядя на её картинно заломленные бровки. - Хочет, чтобы я рыдал у её ног, убиваясь горем, а заодно молил о милости и утешении". Но Марвин не стал бы ломать комедию, даже не будь здесь лишнего свидетеля. На это у него просто не осталось сил.
- Ещё нет, - ровно ответил он. - Но я непременно сделаю это.
- Непременно сделайте, - сказал граф. - Убийцы молодых красивых женщин должны отправляться к Ледорубу. А вы, мессер, примите мои искренние соболезнования.
- И мои, - поспешно кивнула Ольвен. - Надо же, какое несчастье! Как это пережили её бедные родители?
Сука… ты же знаешь, как они это пережили. Наверняка знаешь, что Клифорда Стойнби при известии о гибели дочери разбил паралич. Он лишился речи и, когда Марвин зашёл к нему попрощаться, только смотрел на него с такой ненавистью, что у Марвина ноги в землю вросли… Сэйр Клифорд так и не узнал, как это случилось, Марвин не стал ему рассказывать - он вообще не задержался в Стойнби, только отдал тело Гвеннет и уехал в тот же день, даже не поев с дороги. Ему бы под этой крышей кусок в горло не полез. Да, правильно, всё правильно, он виноват в её гибели. Хотя это и не он открыл окно… Но в этой мысли было что-то тревожащее - неуверенность, растерянность и невысказанный вопрос. Если бы, убив Лукаса из Джейдри, Марвин мог избавиться от этого чувства, он бы умер сам, но сделал это. Однако он знал - теперь уже знал - что это ничего не решит. Поэтому Лукас был жив до сих пор, как и Марвин, а Гвеннет - мертва.
- Её отца хватил удар, - сухо ответил Марвин. - Лекарь сказал, он проживёт не больше месяца.
- Ужасно, ужасно, - всплеснула руками Ольвен. - Но что же это выходит, сэйр Марвин? Я ведь обещала, что казню вас, если вы не привезёте мне молодую жену. А обещания свои королеве должно держать. Какая незадача!
Серьёзность, с которой она говорила всё это, встревожила Марвина куда меньше, чем по-прежнему пристальный взгляд графа Алектио. Тот бросил нюхать золотушницу, видимо, введя себя именно в то состояние, в какое хотел. Его зрачки были расширены, а движения стали резкими, но Марвин видел, что он сосредоточен и деловит. А ведь его высочество - конченый наркоман… Начинающего золотушника травка обычно сперва будоражит, а потом валит с ног - этот же, похоже, нюхает её просто по привычке. И дурман не мешает ему ни размышлять, ни принимать решения.
"Какое же решение он принимает сейчас? И, главное, - подумал Марвин, - при чём тут я…"
Отчего-то у него появилась уверенность, что топор палача, которым грозится Ольвен, куда предпочтительнее.
- Фредрик, что мне делать? - прямо спросила королева. - У сэйра Марвина такое горе! И на сей раз он в самом деле неповинен. Но я ведь пообещала!
- Ваше величество, как и любая женщина, имеет право иногда быть непоследовательной, - заметил граф.
Ольвен оскорблённо выпрямилась.
- Следите за своими словами, граф. Королева тем и отличается от любой женщины, что она сперва королева, а женщина уж потом.
"Да что ты говоришь? - подумал Марвин, вспоминая её закрытое полумаской лицо и жадно распахнутый рот. - Стало быть, извивалась ты подо мной первым делом как королева, а уж потом - как шлюха".
Зря он это подумал, потому что эти мысли, видимо, немедленно отразились в его лице. Ольвен не дрогнула, но её напускное сочувствие стало ещё более фальшивым и натянутым, чем до того.
- Вот именно потому-то, дорогой мой Фредрик, что многие мужчины до сих пор полагают, будто королева - это прежде всего женщина, я и обязана доказать обратное. Нет, мои милостивые мессеры, я дала слово, и я буду его держать. Как ни горько это мне… как женщине.
Взгляд Ольвен при последних словах метнулся к Марвину и полыхнул так жарко, что он едва не поверил в её искренность. Но дела это не меняло, и Марвину оставалось только поклониться.
- Как будет угодно моей королеве, - равнодушно сказал он. Брови графа Алектио слегка приподнялись, будто он не понимал такого спокойствия. Эй, парень, ты-то хоть понял, что тебя только что решили отправить под нож? "Я понял, - мысленно ответил ему Марвин. - Но с чего вы решили, что я хочу жить?"
- Постойте, Ольвен… погодите, у меня есть идея получше!
- О чём вы?
- То, что мы обсуждали намедни с его величеством… Вам не кажется, что сэйр Марвин - лучшая кандидатура? Ведь вы брали Уоттерино? - спросил он Марвина - голос графа изменился, окреп, стал резок и требователен - так он, должно быть, говорил, выступая на королевских советах.
- Да, я принимал участие в сражении…
- А также в десятке других, верно? Вроде бы были в плену? И сумели бежать?
- Верно, но…
- Вы видели когда-нибудь Мессеру? Артенью, герцогиню Пальмеронскую?
- Не вблизи, ваше высочество.
- Но узнать бы смогли?
- Погодите, Фредрик, не хотите ли вы послать за ней сэйра Марвина? - изумлённо перебила королева, и Марвин будто услышал, как в крышку его гроба с торжественным грохотом вбивается последний гвоздь.
Граф Алектио посмотрел на Ольвен с упрёком.
- Ну вот, моя королева, теперь у нас нет выбора. Если мы не отрядим с этой миссией сэйра Марвина, нам непременно придётся его убить, причём прямо сейчас.
Королева с нервным смешком прикрыла ладонью маленький, ярко накрашенный рот.
- Ох, простите меня… Порой королева действительно - женщина, - сказала она и снова засмеялась. Граф улыбнулся ей в ответ - улыбкой, которую, как они оба, вероятно, полагали, Марвину было не понять - и снова поднёс к носу мешочек с золотушницей. "Так вот на кого она меня променяла, - подумал Марвин, разглядывая покрасневшие ноздри королевского кузена. - Не то чтобы я ревновал, но… но мне жаль короля". Марвин задумался, не объясняется ли довольно неожиданный приезд графа Алектио ко двору и его на глазах растущее влияние особой милостью королевы, но тут же отогнал эту мысль. Это в любом случае не его дело.
А его дело теперь, кажется, - убить Мессеру.
Странно, но эта мысль отозвалась в нём не потрясением, а восторгом.
- Вы хотите, чтобы я убил Мессеру, так?
Он сказал это вслух, просто чтобы попробовать слова на вкус. Граф удивлённо вскинулся, а Ольвен обернулась, будто оба они забыли, что он умеет говорить.
- Во-первых, мы этого, разумеется, не хотим, - убрав руку от лица, начал Алектио. - Никто не может желать смерти члену королевской фамилии. Но герцогиня Пальмеронская подняла мятеж. А коль скоро мы вынуждены защищать нашего короля, на то все средства хороши. Во-вторых, я не настаиваю, чтобы это сделали именно вы. Но, с одной стороны, это помогло бы нам отсрочить выполнение фатального для вас обещания её величества. К тому же, я уверен, если вы справитесь с данной миссией, она пересмотрит своё справедливое, но уж слишком суровое решение… простите, моя королева. С другой стороны, вы действительно подходите на эту роль не хуже кого бы то ни было. Вы отважны, преданны короне, и в бою вы превосходно показали себя. К тому же ваша личная драма… - граф поспешно опустил голову, быстро и шумно вдохнул дурман (Марвину казалось, что он пытался спрятать улыбку - или, может, сделать вид, будто хочет её спрятать) и как ни в чём не бывало продолжил: - без сомнения, придаст вашей руке необходимую твёрдость. Я прав?
- Да уж не сомневайтесь, - сказал Марвин. Ольвен взглянула на него с лёгким удивлением. Марвин ответил ей взглядом столь хмурым, что она даже слегка отпрянула. - Вы сказали истинную правду, ваше высочество. Я почту за великую честь выпустить кишки Мессере, если только мне скажут, где её искать.
- Не увлекайтесь, - с упрёком сказала Ольвен. - Что за выражения? Кишки он Мессере выпустит. Эта Мессера - сестра короля!
- Во вторую очередь, - возразил граф. - И уже в третью - женщина. А в первую - она мятежница, и пока она жива, корона в опасности. Нет, Ольвен, мне определённо нравится настрой этого молодого человека. Другой на его месте мог бы и дрогнуть в последний миг, ведь надо поднять руку на принцессу крови… А он не дрогнет.
- Ещё бы я дрогнул, - сказал Марвин. - Её величество лучше других знает, что слабость плоти в число моих недостатков не входит.
Он совсем обезумел, если ляпнул такое, но удержаться не было никаких сил. Зато наконец-то он сумел внести лёгкое смятение в эту тошнотворно просчитанную сцену: Ольвен подскочила, а граф Алектио нахмурился так сильно, что меж бровей пролегла складка. Но оба они были не дураками и мгновенно поняли, что лучший выход - оставить сальный намёк без внимания. Ольвен выдавила улыбку, а граф благосклонно кивнул. Оба они быстро справились с собой.
- Это так, - сказала королева. - Что ж, вы меня убедили, мессеры.
- Рад слышать это, - сказал граф. - Завтра же на совете я предложу его величеству кандидатуру сэйра Марвина. Мессер, будьте любезны не покидать замок. Если его величество поддержит мои предложения, завтра вы будете осведомлены о деталях вашей миссии. Верю, что мы не ошиблись в вас.
- С радостью разделяю эту веру, - сказала Ольвен и протянула Марвину руку для поцелуя. Ему, видимо, полагалось обомлеть от подобной милости, но он не доставил Ольвен такого удовольствия и поцеловал её ручку сухо и коротко, не глядя королеве в глаза. Ледоруб с ней, всё, что она могла сделать, она уже сделала. Хуже не будет, потому что некуда.
Подчёркнутая официальность прощания окончательно прояснила положение вещей. Марвин поклонился графу и покинул покои королевы, чувствуя себя полным идиотом, и в то же время не в силах отделаться от радостного возбуждения, разгоревшегося в его груди. Он успел отвыкнуть от этого чувства, и теперь радовался ему, как радуются первым лучам весеннего солнца после затянувшейся зимы. Что бы ни задумали Ольвен с её новым любовником, это не его дело - ему нравилось, чем это обернулось. Король утвердит его кандидатуру, Марвин в этом не сомневался - из того, что он видел и слышал, он успел заключить, что король был последним человеком, принимающим решения что в этом замке, что в этой стране. А стало быть, будет драка. Неважно, с кем и почему. Просто хорошая драка. "О Единый, это же именно то, чего мне так не хватает, - подумал Марвин. - Чего мне всегда не хватает, сколько бы я ни дрался".
За время его отсутствия большинство рыцарей, собравшихся в Таймене после разгрома герцогини, разъехались, а из оставшихся Марвин никого не знал. Его это полностью устраивало - как и приказ не оставлять замка до завтра. Он прибыл только утром и страшно вымотался, ему хотелось завалиться спать часиков на пятнадцать и, главное, ни о чём не думать. Но это как раз оказалось легко: оказывается, пустота и неизвестность в будущем давила на него куда сильнее, чем мучительный груз недавнего прошлого. Что бы ни означали кулуарные заговоры королевской родни, не подлежит сомнению одно: король понимает и признаёт, что война только началась. И, Единый, как же это хорошо!
Марвин сладко мечтал об этом, стягивая с себя ненавистную придворную одежду - бесы бы побрали эти жилеты, под доспехи они ещё нужны, чтоб железо не натирало, но здесь-то зачем? Марвину давило грудь, от возбуждения и уже глухой, но всё ещё ощутимой ярости ему было трудно дышать, и, оставшись в одной рубахе и нижних штанах, он подошёл к окну.
Но распахивать его не стал.
- Марвин! Ты вернулся!
"Твою мать", - раздражённо подумал Марвин, круто оборачиваясь и не желая признавать, что почувствовал облегчение. Потому что не вломись Петер Локрид в его комнату в этот миг, он непременно снова стал бы думать о вещах, думать о которых не стоило.
Петер остановился у порога, сделал шаг назад.
- Ты спать собирался? Прости, я узнал, что ты в замке и…
- Да ладно, - махнул рукой Марвин. Он был раздосадован - но ещё больше удивлён настырностью этого мальчишки, то и дело оказывающегося рядом с ним. К тому же он заметил в руке Петера бутылку - это сразу вынудило его сменить гнев на милость.
- Давно ты вернулся?
- Сегодня.
- Ну и где молодая жена? - подмигнул Петер.
- В могиле, - коротко ответил Марвин.
Улыбка Петера погасла. А потом он выругался - так громко, витиевато и, главное, так от души, что Марвин усомнился, не слишком ли к нему несправедлив. Уж по крайней мере, ругань Петера прозвучала намного искреннее, чем возгласы ужаса, испускаемые её ублюдочным величеством королевой Ольвен.
Марвин отошёл от окна (и сразу почувствовал неясное облегчение), завалился на постель с ногами.
- Надо выпить, - сказал он.
- Точно надо, - согласился Петер, что они и сделали. Петер ни о чём не расспрашивал, как всегда, и это Марвина тоже вполне устраивало. Опрокидывая в горло вино, он подумал, что всё равно сейчас не смог бы уснуть.
- А что королева?.. - поинтересовался Петер наконец.
- Королева хотела отрубить мне башку. Но потом они с графом Алектио предпочли отправить меня убивать герцогиню.
Петер поперхнулся вином и уставился на него, как на сумасшедшего.
- Ну-ка, отсюда поподробнее!
- Да я и сам в догадках теряюсь, - пожал плечами Марвин. - Понял только, что задумали они это ещё до моего приезда. И почти наверняка до того, как Ольвен узнала, что Гвеннет мертва. Вообще, всё это походило на хорошо отрепетированный спектакль. Как они говорили и что… Только вот не возьму в толк, с чего мне такая честь.
Петер задумчиво смотрел на него, барабаня пальцами по бутылке. Потом покачал головой.
- Это очень странно, Марвин. Убийство герцогини - дело слишком ответственное, чтобы посылать на него кого попало. Я имею в виду, - поспешно добавил он, - для таких вещей существуют специально тренированные и многократно проверенные агенты… Это не дело для обычного, пусть и верного рыцаря, прославившегося в боях.
- Это я сообразил, - сухо сказал Марвин. - Но, видимо, зачем-то им понадобилось меня уверить, что я - их последняя надежда. Я не стал их разубеждать.