Пока Скафлок боролся со своим унынием, лодка прошла немалый путь - Мананнан обшаривал каждый фьорд, рассчитывая добраться наконец до цели. Повелитель морей, почувствовав, что они приближаются к Утгарду, забеспокоился.
- Больверк, я слышал, живет в горах, - сказал Скафлок, - должно быть, в пещере.
- В этой проклятой стране полно пещер.
- Но эта, сдается мне, очень велика, и, кроме того, вокруг должны быть приметы кузницы.
Мананнан согласно кивнул и направил лодку в следующий залив. Только теперь, когда они вплотную подошли к береговым утесам, Скафлок понял, насколько они высоки. У него закружилась голова, когда он попробовал увидеть их вершины. Над ними плыло несколько туч, и тут ему вдруг показалось, что скалы падают на него, точно мир начал рушиться в море.
Лодка тем временем, проскользнув между утесами, устремилась во фьорд Она пробиралась лабиринтом шхер, между скал, заслонивших звезды. Тут Скафлок учуял, что ветер донес слабый запах дыма и горячего железа, и услышал далекие удары молота.
Все было ясно без слов. Мананнан вошел во фьорд. Вскоре утесы полностью закрыли дорогу ветру, так что дальше им пришлось идти на веслах. И хотя они шли довольно быстро, фьорд был таким длинным, что казалось, они не сдвинулись с места.
Тишина стала еще глубже, точно звук замерз насмерть, и теперь северное сияние пляшет над его могилой. С высокого, многозвездного купола небес, кружась, упало несколько сухих снежинок. Мороз крепчал. Скафлоку начало казаться, что тишина притаилась как хищник, который вот-вот бросится на тебя с горящими глазами, хлеща себя хвостом по бокам. Он каким-то образом почувствовал, что за ними наблюдают.
Лодка медленно пробиралась по извилистому фьорду в глубь промерзшей страны. Один раз Скафлоку послышалось, что кто-то крадется за ними вдоль берега. Ветер выл над вершинами скал, которые были так высоки, что казалось, он дует меж звезд.
Странно был видеть, как светлый образ Фанд на носу лодки, танцуя, пробирается в Ётунхейм.
В конце концов лодка подошла к широкому откосу горы, чью вершину венчала Полярная звезда. По склону до самой воды спускался зловеще мерцающий ледник.
- Здесь мы, пожалуй, причалим, - сказал Мананнан.
Из-за груды льда раздался свист.
- Сдается мне, надо быть настороже, - сказал Скафлок.
Он и его спутник начали торопливо вооружаться, надели шлемы и кольчуги, а поверх них меховую одежду, потому что холод был немилосердный. Каждый взял с собой щит и препоясался мечом. Кроме того, в руках Скафлока был еще один меч, а Мананнан взял с собой свое большое копье, чей широкий наконечник мерцал как лунная дорожка на море.
Лодка причалила к берегу, состоящему из битого сланца вперемешку со льдом. Скафлок, не замочив ног в ледяной воде, спрыгнул на камни. Он вытащил лодку на берег и привязал ее, пока Мананнан напряженно вглядывался в окружающую тьму. Неожиданно они услышали скрежет, будто кто-то тащил по камням тяжелый груз.
- Наш путь - во мраке и среди великого зла, - заметил повелитель морей, - однако мы вряд ли останемся целы, если будем медлить.
Они пустились в путь, пробираясь между скал и осколков льда величиной с добрый дом. Тьма сгустилась, и неровный свет нескольких звезд уже не помогал - двигались больше на ощупь. Скверный запах вокруг них все сгущался, сильней становился холод, громче свист и скрежет.
Перебираясь через трещину в леднике, Скафлок увидел перед собой длинную бледную тварь. Он сжал рукоятку меча.
Тварь скользнула навстречу воинам. Боевой клич Мананнана зазвенел между гор. С криком:
- С дороги, белый червь! - он бросил копье в колеблющиеся очертания.
Тварь зашипела и бросилась на него. Она, довольно неуклюжая, тем не менее двигалась быстро, скрежеща членами по камням. Вот метнулась плоская голова, и Скафлок рубанул по ней мечом. Удар отдался у него в плече, и червь, разинув пасть, повернулся к нему. Тварь была едва различима в кромешной тьме, но все же Скафлок понял, что она может проглотить его целиком.
Мананнан ударил копьем в бледную шею, Скафлок снова рубанул по рылу. Могильный запах не давал ему вздохнуть, он начал задыхаться, но все равно обрушил град ударов на врага. Капля не то крови, не то яда брызнула на него, разъела одежду, обожгла руку.
С проклятиями он еще яростней бросился на извивающегося гада. Тут Скафлок заметил, что меч его весь изъеден кровью червя. Он услышал как при очередном ударе сломалось древко копья у Мананнана.
Они с новыми силами напали на червя, а когда тот начал отползать, погнали его по леднику.
Это было даже забавно. Издыхая, это кольчатое тело, белесое как от проказы и толстое как лошадь, начало извиваться. Голова червя раскачивалась из стороны в сторону, разбрызгивая кровь и яд. Из одного глаза торчало сломанное древко копья Мананнана, другой горел зловещим огнем. Червь то втягивал, то выпускал жало и шипел при этом как осенний ветер.
Скафлок поскользнулся на льду. Червь бросился на него. Но Мананнан оказался проворней; прикрыв упавшего друга щитом, он нанес червю глубокую рану в раздувающуюся шею. Скафлок вскочил на ноги и тоже нанес удар.
Червь свернулся кольцом и забился в конвульсиях. Скафлока отбросило в сугроб. Мананнан попался в петлю, но прежде чем червь успел его раздавить, он всадил ему меч между ребер.
Червь, обратившись в бегство, скользнул по льду в море. Задыхаясь и дрожа, путешественники еще долго сидели и никак не могли отдышаться, потом снова при свете сполохов пустились в путь.
- Наши запасные клинки разъело, - сказал Скафлок. - Лучше бы нам вернуться за новым оружием.
- Нет, червь может подстерегать нас на берегу, а если даже и не подстерегает, то, завидев нас, он может снова разъяриться, - ответил Мананнан. - А того оружия, что у нас есть, должно хватить до тех пор, пока мы не получим меч, подаренный Асами.
Они стали медленно карабкаться по гладкому, таинственно поблескивающему леднику. Гора, чернея перед ними, закрывала полнеба. Ветер издалека донес звуки ударов молота.
Они подымались до тех пор, пока сердце не начало слишком часто биться, а легкие - задыхаться. Им часто приходилось отдыхать, иногда даже вздремнуть немного, прямо тут, на леднике, и хорошо еще, что они захватили с собой еду.
Ничто не шелохнулось вокруг, никаких признаков жизни не было в этой обители холода, но удары молота становились все громче и громче.
В конце концов Скафлок и Мананнан поднялись к началу ледника, примерно на полдороге к вершине той самой горы, что была увенчана Полярной звездой. Влево по склону уходила едва заметная во мраке тропинка, разбитая и заваленная камнями. С одной стороны тропки был бездонный обрыв. Путешественники поползли по ней в связке.
Они не раз срывались в пропасть, но тот, кто оставался на тропе, вцеплялся в скалу изо всех сил и спасал друга. Так шли они, пока не добрались до утеса, в котором виднелся вход в пещеру. Из глубины доносился лязг железа.
Перед входом на цепи сидел огромный рыжий пес. Он с воем бросился на пришельцев. Скафлок начал вытаскивать меч, чтобы зарубить пса.
- Нет, - сказал Мананнан. - Чую я, что, убив этого зверя, мы накличем на себя несчастье. Лучше попробуем проскользнуть мимо.
Прикрывшись щитами, они начали протискиваться в пещеру, правым боком прижавшись к стене. Пес обрушился на них всей тяжестью тела, зубами вцепился в щиты. От его воя заложило уши.
Проскользнув мимо пса, они очутились во мраке. Двигаясь на ощупь, Скафлок и Мананнан начали спускаться по уходящему вниз туннелю, едва не проваливаясь в ямы и натыкаясь на сталактиты. В пещере было почти так же холодно, как снаружи, но из-за темноты казалось, что здесь еще холодней. Послышался шум могучего потока, должно быть, это была одна из тех рек, что текут в преисподней. Грохот молота становился все ближе.
Дважды гулким эхом по пещере пронесся жуткий вой, и они застывали, готовые к бою. Один раз на них, сокрушая щиты, набросилось нечто огромное и тяжелое. Они сумели убить эту тварь, но так и не узнали, как она выглядела.
Вскоре они увидели вдали красную искру, разгоравшуюся как звезда в созвездии Стрельца. Они бросились вперед, и не так скоро, как ожидали, но все-таки попали наконец в обширную покрытую инеем залу.
Зала была тускло освещена огромным горном. В этом неверном багровом свете смутно виднелись гигантские кузнечные инструменты. Около наковальни стоял Ётун.
Он был так велик, что в дымном сумраке едва можно было разглядеть его голову, и так широк, что, несмотря на свой огромный рост, казался коренастым. Его волосатое туловище, узловатое как ствол старого дерева, было едва прикрыто драконьей шкурой, а мышцы под кожей сплетались как клубки змей. Нечесаные волосы и борода свисали до пояса. Ноги у него были короткие и кривые, к тому же правая - хромая, на спине - горб, а длинные руки свешивались чуть не до земли.
Едва Скафлок и Мананнан вошли в пещеру, великан обернулся к ним, и они увидели жуткую рожу: нос плоский, рот широкий, - вся она была исчерчена страшными шрамами. Под густыми бровями зияла пустота - глаза были вырваны из глазниц.
Ётун заговорил, и его голос был полон того грохота и шипения, с каким текут адские реки.
- Ого-го-го! Триста лет Больверк трудился в одиночестве. Теперь должно быть клинок готов.
Он схватил то, над чем работал, и швырнул в угол. Металл зазвенел, и эхо еще долго гуляло по зале.
Скафлок храбро вышел вперед, выдержал взгляд пустых глазниц и сказал:
- Я принес тебе в починку твою старую работу, Больверк.
- Кто ты? - закричал Ётун. - Чую смертного, но пахнет он Волшебной страной. Другой - полубог, но не из Асов и не из Ванов. - Он принялся шарить вокруг. - Вы не нравитесь мне оба. Подойдите ближе, чтобы я мог разорвать вас в клочья.
- Мы пришли к тебе с заданием, которое ты не осмелишься не выполнить, - сказал Мананнан.
- Что за задание? - Голос Больверка с грохотом прокатился по пещере и затих в глубинах земли.
Скафлок сказал такую вису:
Аса-Локи,
алчный, связан.
Жаждет, злобный,
жаркой битвы.
Видишь меч.
По воле Локи,
Больверк, скуй
беду героев.
Он развернул волчью шкуру и с лязгом бросил сломанный меч к ногам великана.
Больверк ощупал обломки.
- Да, - вздохнул он. - Помню я этот клинок. Это ведь меня попросили Дурин и Двалин помочь им, когда им пришлось ковать этот меч, как выкуп для Свафрлами, но и как их месть ему. Мы сковали его изо льда, смерти и бури, с помощью могучих рун и заклинаний, во вред всему живому. - Больверк ухмыльнулся. - Множество воинов владело этим мечом, ведь он приносил победу. Никогда он не уставал рубить, никогда не тупилось его лезвие. Сталь его отравлена, и раны, которые нанесены этим клинком, не исцелить ни врачеваньем, ни знахарством, ни молитвой. Но есть на этом мече проклятье: если его вытащили из ножен, он не войдет в них снова, пока не напьется крови, и в конце концов он неизбежно погубит того, кто им владеет. - Он наклонился над мечом и медленно добавил: - А потому Тор и сломал его, давно это было, и ни у кого в Девяти Мирах, кроме Тора, не достало бы на это сил. С тех пор позабытые обломки лежали в земле. Но, видно, он снова понадобился, коли, как вы говорите, Локи зовет к оружию.
- Я-то этого не говорил, - пробормотал Скафлок. - Это ты думаешь, что я так сказал.
Но Больверк не услышал его. Он устремил вдаль пустой взор и, поглаживая меч, прошептал в восторге:
- Видно, дело идет к концу. Скоро настанет конец света, боги и великаны, убив друг друга, погубят этот никчемный мир, скоро Сурт подожжет небесный свод, солнце померкнет, море поглотит сушу, звезды падут с небес. Это конец моему слепому рабству в сердце гор, конец всему в огненном блеске! Да, смертный, я с радостью скую этот меч!
Ётун начал трудиться. Грохот наполнил пещеру, искры посыпались дождем. Работая, великан выкликал заклинания, от которых дрожали стены. Скафлок и Мананнан укрылись в туннеле.
- Не нравится мне все это, и лучше бы мне было не ввязываться в такое дело, - сказал повелитель морей. - Зло возрождается. Никто не посмеет назвать меня трусом, но я ни за что не дотронусь до этого меча, да и тебе не советую. Он принесет тебе несчастье.
- Что с того, - печально ответил Скафлок.
Они услышали, как зашипел клинок, для закалки погружаемый в яд. Испарения жгли кожу. Из пещеры доносилось гибельное пение Больверка.
- Не губи свою жизнь из-за потерянной любви, - наставительно сказал Мананнан. - Ты еще так молод.
- Всякий человек обречен смерти, - ответил Скафлок так, что стало понятно - говорить больше не о чем.
Через некоторое время (они так и не поняли, как слепой великан один, без помощников, так быстро справился с работой) Больверк крикнул:
- Идите сюда, воины!
Они вернулись в пещеру, залитую кровавым светом. Больверк протянул им меч. Клинок сверкал, казалось, по краям голубой стали вспыхивают язычки пламени. Глаза дракона на эфесе сияли, точно золото, из которого он был сделан, светилось изнутри.
- Возьми! - крикнул великан.
Скафлок схватил меч. Он был тяжел, но стоило Скафлоку взмахнуть им, как у него прибавилось сил. Меч был так чудесно уравновешен, что, казалось, он стал продолжением его собственного тела.
Скафлок, описав мечом свистящую дугу, обрушил его на скалу. Камень раскололся пополам. Когда же Скафлок с криком завертел меч над головой, точно огонь вспыхнулся во мраке.
- Ого, ого-го-го! - завопил он.
Потом сказал такую вису:
Плещет битвы пляска!
Песню враг услышит
стали нашей скоро.
Сильна крови жажда!
Клинок жаждет крови,
крушит сам врагов он,
полк вражий порушив,
поит себя кровью.
Больверк захохотал вместе со Скафлоком.
- Владей в веселье, - сказал Ётун. - Руби всех подряд - богов, великанов, смертных, не важно. Меч вырвался на волю, конец мира близок!
Он дал Скафлоку ножны, отделанные золотыми листьями, и сказал:
- Держи его лучше в ножнах и не вытаскивай до тех пор, пока не решишь, что пора кого-нибудь убить. - Он ухмыльнулся. - Меч может ведь выскочить из ножен и сам собой и в конце концов, в этом ты можешь быть уверен, обрушиться на тебя.
- Мне бы сначала справиться с моими врагами, - ответил Скафлок, - а что будет после, меня не волнует.
- Ты мог бы тогда… - прошептал Мананнан, а вслух добавил:. - Пойдем. Не стоит здесь оставаться слишком долго.
Когда они уходили, Больверк повернул им вслед свое слепое лицо.
Цепной пес, скуля, отпрянул от них, когда Скафлок с новым мечом прошел мимо. Выбравшись из пещеры, они заскользили вниз по леднику. Почти спустившись, Скафлок и Мананнан услышали грохот у себя за спиной и оглянулись.
Чернея на фоне звездного неба, ростом выше высоких гор, гигантские фигуры спускались за ними по пятам. Мананнан, забираясь в лодку, сказал:
- Я думаю, Утгард-Локи каким-то образом прознал о твоей хитрости и не желает, чтобы тебе удалось осуществить планы Асов. Трудно нам будет выбраться из этой страны.
XXIII
…Сражения, которые пришлось выдержать в Ётунхейме Мананнану Мак Леру и Скафлоку Воспитаннику Эльфов, заслуживают отдельного рассказа. Следовало бы рассказать также о том, как они преодолевали бешеные штормы, штили и туманы, прибой, плавучие льды и собственную усталость, только образ Фанд, единственное светлое пятно в бесконечной ночи, придавал им силы, а их лодку, лучшую из лодок, следовало бы украсить золотом и воспеть в песнях.
Ётуны не раз пытались расправиться с пришельцами с помощью колдовства, и немало бед пришлось из-за этого претерпеть Скафлоку с Мананнаном. Но они тоже наносили врагу удары, произнося заклинания, имеющие силу в этих краях, и чертя руны, которые не только оберегали от злого волшебства великанов, но и обрушивали бури и оползни на их усадьбы.
Они никогда не искали открытых стычек с великанами, но когда тем дважды случилось в одиночку напасть на них, они одолели их; зато им приходилось постоянно меряться силами с морскими и сухопутными чудищами той страны. Часто Скафлоку и Мананнану едва удавалось уйти от погони, особенно когда они грабили внутренние области страны, дожидаясь попутного ветра. Каждое такое приключение само по себе было целой историей.
Следовало бы также поведать об их набеге на одну из усадеб, где они угнали коней, усадьбу сожгли, а кроме коней захватили много всякой добычи. Кони, которых они привели с собой, были самыми мелкими пони в стране великанов, но во внешнем мире они сошли бы за самых крупных и тяжелых жеребцов, вороных, косматых, с огненными глазами и неутомимым сердцем. Эти кони быстро привыкли к новым хозяевам и даже в лодке, где для них едва хватало места, вели себя тихо. Они не боялись ни дневного света, ни железа, ни даже нового меча Скафлока и никогда не уставали.
Не все Ётуны были отвратительными и злобными великанами. Как известно, некоторые из этого племени стали даже богами в Асгарде. Часто случалось так, что какой-нибудь хозяин уединенного хутора гостеприимно принимал Скафлока и Мананнана, не спрашивая, кто они и откуда. Немало встречалось и женщин нормального человеческого роста, которые были благосклонны к пришельцам. Бойкий на язык Мананнан стал даже находить некоторую приятность в такой бродячей жизни, но Скафлок ни разу не взглянул ни на одну женщину.
О многом можно было бы поведать, говоря об этом путешествии: о драконе и его сокровище, об огнедышащей горе, о бездонной пучине и о ручной мельнице великанши. Следовало бы рассказать о том, как странники ловили рыбу в реке, текущей из преисподней, и о том, что они там поймали. Вечная битва, ведьма в Железном лесу и та таинственная ночь, когда они слышали, как сполохи пели сами для себя песню, - все это стоит того, чтобы рассказать отдельную сагу. Но коль скоро эти истории не лежат в русле нашего повествования, придется им пока оставаться в анналах Волшебной страны.
Достаточно сказать, что Скафлок и Мананнан выбрались из Ётунхейма и пошли под парусом на юг, в Митгард.
- Долго ли мы пространствовали? - спросил Скафлок.
- Не знаю. Там - дольше, чем здесь.
Повелитель морей вдохнул свежий бриз, посмотрел в ясные голубые небеса и сказал:
- Пришла весна. - Потом добавил: - Ну, теперь, когда у тебя есть меч и ты не раз испытал его в бою, что ты намерен делать?
- Попробую найти Короля Эльфов, если он еще жив. - Скафлок мрачно смотрел вперед, на волны, бегущие к горизонту. - Высади меня на берег к югу от пролива, и я отправлюсь на поиски. И пусть только какой-нибудь тролль попробует задержать меня! Когда мы очистим от врагов материковые области Альфхейма, то отправимся в Англию и отвоюем ее. В конце концов мы вторгнемся в Тролльхейм и придавим пятой этот проклятый народ.
- Если сможете. - Мананнан нахмурился. - Но, конечно, вам следует попытаться.
- Выступят ли сиды нам на подмогу?