– Весьма, князь. Она служит неукоснительным подтверждением слова или распоряжения короля. – Оприс махнул головой, как лошадь, отгоняющая мух, избавляясь от каких-то смутных и тяжелых своих мыслей. – Но вот какая штука… Подделать ее, в принципе, не составляет труда. Это мог бы сделать любой сколько-нибудь искусный ювелир или резчик по металлу. Что, по-видимому, и было проделано. Причем, с подлинным искусством, Апель Менгский весьма подробно изучил едва ли не каждый случай ее использования за последние полгода, но не нашел никаких злоупотреблений. Тебя, князь, этот путь расследования никуда не приведет, он уже отработан… твоим предшественником. Если печати на расписках поддельные, то выглядят не хуже подлинной.
– Тогда, сьер Оприс, – снова вмешался маг, – было бы лучше заменить ее.
– Это и было проделано по настоянию Апеля едва ли не сразу, как выяснилось, что существует эта подделка. Все государственные органы были извещены, что старая печать отменена, а вводится новая. И пока за последние два месяца не было ни одного случая воровства… известным нам способом.
– Разумно, – согласился князь. – Какие еще печати могли быть применены при… этих фальшивых займах? Какие вообще печати существуют для подобных целей?
– Печатей, удостоверяющих приказ короля всего четыре – Большая и Малая государственные, Большая и Малая королевские. Но первые три – не для расписок, они бы вызвали недоумение при… любой трансакции, даже подтвержденной личным участием короля или лжекороля в деле, – сказал Оприс. – Полагаю, как и в Империи, для использования каждой из этих печатей заведен определенный порядок, статут применения, и нарушать его было бы слишком большим риском для вора.
– Понятно, – сказал князь. – Сьер Оприс, как открылось это дело? Ведь, насколько я понимаю, государственные мужи, которые, как они думали, исполняют волю короля, не слишком озаботились тем, что они сделали?
– Не слишком, – снова вздохнул Оприс. – Дело открылось, как я уже сказал, после того, как лейтенант граф д`Атум хорошенько обдумав все, отправился к маршалу тет Рену, который этому юноше покровительствует. Маршал когда-то служил с отцом графа… Он выслушал доклад лейтенанта, и следует сказать, сначала ему не поверил, тем более, что некоторые из гвардейцев короля к тому времени были отправлены куда-то служить, и даже перстень, который граф получил от королевского лакея, он продал, выручив изрядную для себя сумму. Но лейтенант настаивал, маршал отправился к королю и тогда открылось… Повторяю, это может служить подтверждением того, что лейтенант в данном случае проявил себя подлинным слугой короля, которого, правда, использовала злая воля преступника… Но так же, по-видимому, были использованы и более значимые персоны нашего королевства, и Тампа Сасумонский, и Мер тет Никомед, и даже Четомысл с бароном Ротшестом, а уж их-то на мякине не проведешь, – Оприс слабо и неубедительно усмехнулся. – Так, кажется, говорят у вас в Империи?
– Так говорят, – согласился мельком Густибус, словно именно он и был тут природным, подлинным имперцем.
– Что за человек этот граф Апель род Моршток Менгский, – спросил князь. – И почему, если ему так много известно, ты пришел сюда без него?
Оприс снова тряхнул головой.
– Граф был отличным работником, главным в той полудюжине людей, которые были отряжены для расследования этого дела, но вот что получилось… Все они при странных обстоятельствах погибли, а сам Моршток был найден мертвым в каком-то кабаке на улице Старой Голубятни полтора месяца тому, примерно, в середине октября. Так как более верить я никому не хотел, мне пришлось обратиться в имперский Тайный Приказ, и вот вы появились здесь. – Оприс снова обвел всех имперцев взглядом. – И вам, любезный князь, тоже, по всей видимости, грозит опасность. Возможно, вас и ваших людей тоже попробуют уничтожить.
– Только в том случае, если это будет вору выгодно, – отозвался князь.
– Не понимаю? – заинтересовался Оприс.
– Если он уже не убрался туда, где ни денег, ни следов мы не разыщем.
– Ты подразумеваешь?..
– Я думаю, что вор времени даром не терял и вполне может чувствовать себя в безопасности, используя то время, ту передышку, которую он получил, пока курьер отсюда летел в Миркву, и пока мы добирались сюда. – Князь помолчал. – Еще возможно, что вор все же угомонился. Затаившись и уничтожив все следы, он чувствует сейчас себя совершенно спокойно и уверенно. Не опасаясь того, что я тут открою при расследовании.
– Логично. Так что же, все зря? – Оприс, определенно, не привык сдаваться, у него это попросту не вмещалось в сознании, он даже слегка растерялся.
– Не знаю, в этом следует убедиться, – сказал князь. – В любом случае, мы попробуем что-нибудь сделать… И может быть, найдем след, все же оставленный вором, который он не считает для себя опасным. Какую версию Моршток считал основной?
– А что тут считать? – снова нахмурился Оприс. Возможно, князь не вполне удачно использовал слова, хотя на рукве этот вопрос прозвучал бы вполне обыденно. Впредь Диодор решил выражаться точнее. – Во всех случаях приказы были отданы человеком, который был или очень похож на короля, либо… Был его магическим воплощением. Собственно, с этого все и началось, и без этого ничего бы у вора не получилось, будь у него хоть все четыре главные печати королевства… Ты знаешь легенду об оборотне?
– Знаю.
– Тем лучше. Вот эту версию, как ты сказал, Моршток и расследовал по-настоящему. – Оприс сел прямее, показывая, что разговор подходит, по его разумению, к концу. – Что ты, князь, намерен делать?
Князь постарался улыбнуться как можно мягче. И ответил:
– Будет лучше, сьер Оприс, если ты этого пока не узнаешь… Кроме двух вещей. Я полагаю, тебе не составит труда переслать мне тот журнал Морштока, который он вел по данному делу, и второе – мне надлежит встретиться с королем. Чтобы он потвердил мои полномочия.
Оприс думал всего лишь мгновение.
– Я смогу пригласить вас всех четверых на торжества, которые состоятся в конце следующей недели, через одиннадцать дней.
– Нет, слишком долго. К тому же, я хотел бы поговорить с ним в приватной обстановке.
– Тогда, пожалуй, еще лучше, если без торжественных представлений… Завтра вечером, после ужина, приходите в Лур, главный королевский дворец тут, в Парсе, и я проведу вас к нему в кабинет. Думаю, его согласие получить будет нетрудно. – Оприс, главный распорядитель королевской канцелярии поднялся, и тогда опять стало видно, насколько он разодет по местной моде. Но все же, как уже считал князь, человеком он был дельным, что и подтвердил последними своими словами: – Король очень хочет найти деньги и покарать преступника.
13
Князь посмотрел из окна, как Атеном усаживал Оприса в его двуконную карету, мелкую, сделанную только для переездов по узеньким улочкам Парса, с ливрейным на запятках, и как куртье с поклоном отступил, наконец, когда карета тронулась, резко выворачивая, чтобы попасть в ворота отеля с одноногим привратником. Князь чуть повысил голос:
– Стырь!
Слуга появился не сразу, но все же появился, поправляя выбившуюся из-под ремня рубаху. Что-то в нем даже в этой сугубо парской одежде отчетливо напоминало южно-руквацкие степи, коней, ветер над ковылем и скачку с резкими, никогда тут в Парсе не слышимыми гиканьями. Князь неодобрительно внешне, но с тайным удовольствием осмотрел его.
– Ты бы прибрался, что ли… Ходишь, как растяпа какой-то, ведь не слуга, а солдат.
– Князь, так я по лестнице бегом, как заслышал тебя…
– Ладно, ты вот что… Не выпусти Атенома, куртье этого. Он сейчас нам нужен будет.
Стырь развернулся и снова бегом кинулся вниз, за Атеномом.
– М-да, мои бы так приказы выполняли, – пробурчал с завистью Дерпен.
– Я вот чего не могу понять, – протянул батюшка Иона, огорченно потирая лоб. – Неужто все это – ради денег? И ведь не просто так, а людей режут и убивают… Этого Морштока Менгского, еще пятерых служивых… Да неужто?
– Ради денег тут, на западе, и не такое творят, – мельком отозвался Густибус. – Да и у нас… бывает.
Говорили на рукве, благо чужих больше в библиотеке не имелось.
– У нас убивают, да, но от голода, от неустройств, а эти… Что же, от сытости тоже убивать можно? – продолжал допытываться батюшка, пораженный своей догадкой. – Это же – бред какой-то, болезнь, ужас, ад бесовский! Дана же человеку жизнь, даны превосходные возможности испытать в ней все сущее, а они ее тратят как… тупицы какие-то… на то, чтобы деньги добывать? И чем больше, тем лучше?.. – Он помолчал. – Не понимаю. Хоть казните – не понимаю.
– Батюшка, сейчас не о том, – сказал ему князь, чтобы отвлечь огорченного Иону от его мыслей.
– Хорошо, ну, добыл ты денег, добыл миллионы этих ливров, а потом-то что? Как же жить дальше?.. Неужто благодать за них купить можешь? Или признание людей и любовь их стяжаешь?
В комнату вошел Атеном. Из-за его плеча вынырнул на миг Стырь. Князь сделал ему знак, чтобы он вошел в комнату. Тот тихонько притворил дверь, ожидая распоряжений.
– По крайней мере, собственная значимость несколько разрастается, когда человек богат, – отозвался Густибус. – И начинает ему казаться, что он лучше других, и когда расплачивается, может показаться, что другие-то ему благодарны.
– Исполнение разумного и без денег возможно, – сказал Дерпен.
– Благодарность от кого-то… Ну, допустим, – продолжал батюшка, – можно получить. И то – не всегда, люди малоблагодарные бывают… Но вот зависти, гнева, злобы даже – еще больше на тебя выльется, если неправедно деньги добывал. А большие-то деньги разве праведными бывают?
– Все, – рубанул воздух ладонью князь, – об этом, если будет охота, потом поговорим. Сейчас о другом.
– Так и я о том же, какое же устройство в себе нужно иметь, чтобы?.. – продолжил было батюшка.
Диодор отошел от окна, к тому креслицу, на котором сидел, когда разговаривал с секретарем королевской канцелярии, и тогда-то стало тихо. Неожиданно он усмехнулся.
– Правильно думаешь, отец Иона. – Он посмотрел на куртье. – Атеном, объясни мальчишке рассыльному, которого ты привел к нам, где обитают эти Четомысл и банкир с титулом барона, а если не сумеешь, отправляйся-ка к ним прежде нас, чтобы он дорогу запомнил. И главное, прошу добиться, чтобы они нас приняли.
– А если их нет в городе? – спросил Атеном, едва шевельнув губами. – Или заартачатся они?.. Им-то какое дело до твоего расследования?
– Поступай, как найдешь нужным, как у вас принято, но если заартачатся… Действуй именем виконта Оприса Тамберсила. Это должно сработать.
– И это все? – куртье даже голову повесил на грудь от раздумий.
– А завтра к вечеру по обещанию Оприса ты должен будешь помочь нам с аудиенцией у короля Фалемота.
Куртье тихо ахнул.
– Скорее всего, к королю пойдешь со мной… – Князь поправился: – То бишь, с нами. – Он повернулся к остальным имперцам. – Дерпен, ты тоже должен идти, их дворцы, вероятно, самое опасное место для нас и есть, если я правильно понимаю, как здешняя жизнь обстоит.
– К примеру, тот же Кебер взять… – кивнул Густибус.
– С оружием? – вскинулся Дерпен. – Тогда так, я возьму с собой…
– К королю с оружием не ходят, – высказался Атеном.
– Это будет частный визит, – буркнул князь. – И принять он нас должен незаметно для других, по крайней мере, так задумано.
– Я попробую выглядеть, как местные, – с увещеванием в голосе сказал Дерпен Атеному. – Вот только шпаги их… Ну, что это? Один тычковый удар – и все… Нет, я возьму саблю с большим кинжалом, и пару пистолетов.
– Дерпен, – позвал князь.
– Что?
– Не на бой же собираешься, не в сражение. Оружие желательно носить скрытно, незаметно, понимаешь? Тебе следует не столько об оружии заботиться, сколько замечать, как именно они попробуют на нас напасть, если попробуют… И по возможности, так устроить, чтобы избегнуть этого.
– А получится ли? – спросил Дерпен уныло.
– Думаю, что нет, – ответил князь Диодор, Дерпен сразу воспрял, едва ли не обрадовался. – Вот думай об этом, следи, наблюдай, и конечно, не дай нам пострадать, когда это нападение произойдет, если… произойдет.
– Если их будет не больше полудесятка… – отозвался Дерпен. И свой ответ закончил неожиданно: – Зачем же стычки избегать, ведь можно и пленного прихватить, и вызнать у него что-либо?
– Вряд ли те, кого на нас, возможно, натравят, что-то будут знать. И сегодня тоже с нами будь, когда отправимся к местным богатеям. И ты, отец Иона, тоже готовься, придется сегодня побегать.
– Князь Диодор, у меня работы в молельне – невпроворот, – сказал батюшка, не желая смириться с приказанием.
Если бы отец Иона не распереживался так после ухода Оприса, возможно, князь его бы сегодня не беспокоил. Но его следовало обязательно включить в дело, поэтому князь решил настаивать.
– Сегодня пойдешь с нами, отец Иона, и не спорь, пожалуй. Ты умеешь отличать ложь от правды, слышишь то, что стоит за словами, которые люди произносят. И мне это твое умение необходимо.
– Это каждый умеет, – почти азартно отозвался батюшка, как во время споров с Густибусом по дороге в Парс.
– Все, да не все, – сказал князь. – Не так, как это у тебя получится. – Он смягчил тон. – Батюшка, встречаться нам сегодня придется с людьми торговыми, лукавыми, а знать правду необходимо.
– Мне не следует привыкать к тому, чтобы вмешиваться в мирские дела.
Князь сжал губы, по его скулам перекатились желваки, то ли от гнева, который он привычно подавил, то ли из-за глубокого, свойственного всей его натуре несогласия с тем поведением, которое выбрал отец Иона.
– Ты – в нашей группе, тебя послали сюда именно для того, чего я сейчас от тебя прошу. Идти придется.
И батюшка склонил-таки голову, соглашаясь.
– А мне что делать? – спросил Густибус негромко.
– С тобой так…
Князь отвел мага в дальний угол библиотеки и очень негромко стал ему что-то объяснять. Маг не отозвался ни разу, только время от времени вскидывал голову и пристально вглядывался в Диодора, словно бы не верил своим ушам. Наконец, он вскричал так, что расслышали остальные:
– Но ведь это работа… на месяцы! Это же диссертация, князь!
– Месяцев у нас нет, Густибус, – сказал князь тем же твердым тоном, каким он заканчивал препирательства с Ионой. – У нас нет даже недель. Торопить я тебя не могу, потому что дело и впрямь непростое, но очень прошу тебя справиться дня за три, а если получится, то еще быстрее.
– О-ох! – только и выдохнул маг.
Князь повернулся к остальным, и тут же увидел Атенома.
– Как, месье, ты еще здесь? – он разом перешел на фериз. – У тебя есть задание, ты должен его исполнить… А ты еще здесь!
– Я полагал, – пролепетал куртье, – что совещание продолжается.
– Теперь у тебя меньше времени, чем было раньше, – высказал князь. – Ровно столько, сколько нужно, чтобы мы втроем переоделись и дошли до дома месье Четомысла.
Чего греха таить, повредничал с куртье князь Диодор, мог бы и спокойнее сказать, увещевательную интонацию выбрать. Но так уж сложились у него отношения с этим длиннолицым, что… почти беспричинно хотелось его строжить, едва ли не тычками погонять, и не иначе.
Атеном быстро поклонился и вышел, еще дверь за ним не закрылась, как он уже заголосил:
– Креп, несносный мальчишка, где ты?.. Эй, слуги, куда мог подеваться этот?..
Дерпен не выдержал и хмыкнул, батюшка тоже прикрыл лицо рукой, малопричинный смех при его сане не поощрялся.
– А тебе, Стырь, в течение дня задание такое будет… Возможно, от Оприса, королевского секретаря, который у нас был, придет человек, скорее всего, писец какой или чинуша, может, с охраной, если я правильно ситуацию понимаю. Ты должен будешь взять у него журнал какой-то, или книгу, в общем, кипу бумаг. Прими его хорошенько, угости чем-нибудь, и главное – не спускай с этого журнала глаз.
– Так, князюшка мой, головой отвечаю, – бодро отозвался Стырь. Он был доволен, что ему тоже поручили дело, хотя бы и такое невзрачное.
– А теперь, батюшка и месье Дерпен ог Фасм, – князь чуть улыбнулся, – переодевайтесь побогаче, попробуем пустить пыль в глаза, как тут принято.
Креп вернулся нескоро, едва ли не к обеду время подходило, но по тому, как он запыхался, на обратной дороге все же резво бежал. Князя он нашел в его комнате, где Диодор пробовал о чем-то думать в одиночестве, по армейской привычке к картам, разрисовывая какие-то схемы на четвертушке листа мелким пером. Мальчишка доложил, странно расставляя ударения и грассируя, когда попробовал докладывать на рукве:
– Месир Атеном д'Ош разговаривал с господином Четомыслом, а ныне отправился к барону, и просил передать… Что месье Четомысл ждет тебя, князь, сегодня же, лучше прямо сейчас. Завтра, сказано, времени у него не будет.
Разумеется, после такого извещения отправились без промедлений, тем более, что Дерпен с батюшкой тоже были готовы. Мальчишка дорогу запомнил и вел уверенно. Правда, батюшка с Дерпеном с удовольствием посмотрели бы на обденную жизнь Парса, но недосуг был, князь спешил.
Дом Четомысла находился довольно далеко от отеля руквацкого посольства, и на задах дворянской части Парса, ближе к реке. Выглядел он не очень привычно для местной архитектуры, склонной к изрядным украшательствам. Это был довольно компактно сложенный из камня куб, с маленькими, как в крепости, окошками, с узкой дверью, выходящей прямо на улицу. Зато внутри него оказался немалый атриум, окруженный галереями с четырех сторон, и в этом-то дворике толпилось люди, которые о чем-то договаривались, а порой спорили, может, торговались. В выходящих в этот дворик нишах за высокими конторками там и сям писцы важно записывали что-то в необъятных объемов книги. Товаров тут никаких не было, князь догадался, что торговый дом Четомысла был так широко и богато устроен, что сделки тут только оформлялись, склады находились где-то еще, может быть, даже и не в самом Парсе, а и в других городах королевства. Судя по всему, дела торговые тут кипели, как бы Оприс не утверждал, что оборотные средства этого купца почти все были украдены.
Куртье Атенома тут уже не было, как сказал Креп, он отправился договариваться о следующей встрече, которую хотел бы иметь сегодня князь. Диодор спросил:
– А если барон почему-либо не согласится встретиться с нами сегодня?
– Так он же велел на это, чтобы я бежал к нему, сразу же, как вас сюда приведу, – пожал плечами, не очень уместно, Креп. – А вас просил возвращаться в отель, и ждать там.
– Что-то немилосердно он нас гоняет, – тихонько пожаловался отец Иона, впрочем, с меньшим напором, чем спорил с князем утром. Смотреть на местную жизнь ему было все любопытнее.
– Это не он, это князь нас так-то гонять вздумал, – едва заметно усмехаясь, сказал Дерпен.
Довольно скоро к князю, батюшке и восточнику подошла девица в белой блузе и широкой юбке, из отличной восточной ткани, и пришепетывая что-то на птичьем языке, так что князь и не понял ее, повела за собой.