– Не перебивай. Павел, я прекрасно понимаю, что ты не боишься. Когда твердо знаешь, что Бог существует, бояться смерти своего тела даже несколько неестественно. Бояться надо других вещей. Пойми и ты: вредно лишаться бойца, только-только поставив его под свое знамя. Я хочу, чтобы ты не позволил себя выбить. Опыт, вот что тебе нужно для этого. Хоть немного опыта перед большим столкновением.
Мечников слушал, не перебивая. Как велено.
– Через три часа ты поедешь с нами на мероприятие. Мы будем работать ведьму, это не бог весть как сложно. Но риск определенный есть. Особенно для новичка. Как минимум два часа ты должен поспать. Успокой свое лицо, это приказ. У нас всего час... даже сорок восемь минут, чтобы научить тебя держать "щит". Не научишься, так пеняй на себя: либо ведьма тебя выбьет, либо чуть погодя... другое существо.
– Я готов.
Бойков в первый раз за несколько суток почувствовал что-то вроде надежды. Или что-то вроде тепла. Ему попался не очень слабый, относительно выносливый, более или менее послушный волонтер. И, главное, весьма внимательный. Если бы хоть раз на протяжении их маленького разговора Мечникову изменило хладнокровие, воевода не почувствовал бы ничего, кроме напряжения... 11 июня утром он вошел в этот режим и с тех пор не имел поводов расслабиться.
– На свете существует множество способов магического воздействия. Иные так сложны, что человечество просто позабыло их давным-давно. Другие просты и доступны даже сущему новичку. Эффективность одних зависит от множество тонких нюансов: погоды, помещения, имени и пола субъекта магического воздействия, от сезона и времени суток, наконец. Таких, конечно, совсем мало. Например, в Тартессе умели покрывать каменные крепостные стены тончайшим слоем орихалка; но только раз в тридцать один год, в день летнего солнцестояния, при безветрии или самом слабом ветерке, и принеся в жертву одновременно девственницу и распутницу...
– А к чему они это? Орихалком?
– У Петровича спроси. Он лучше знает – как очевидец, который сам эти стены и разрушил. А я родился при государе царе и великом князе московском и всеа Руссии Федоре Иоанновиче в славном граде Зубцове; я великих дел не помню, а помню только дела тесные и нужные. Не будем отвлекаться. Есть магические приемы, применимые когда хочешь, где хочешь и с помощью какого-нибудь подручного мусора вплоть до метлы, кочерги, гаечного ключа. Так вот, при колоссальном разнообразии видов, школ, методик и т. п. магического воздействия источник у любой магии всегда и неизменно один. Это эманации князя мира сего. И воспользоваться ими можно двумя способами. Способ обучения и способ поддержки.
Способ обучения тот же, что и в любом другом ремесле. Нужен наставник или школа, нужно время, нужны способности. Маг ли это, ведьма ли, оборотень ли – все едино. Есть, конечно, существа, которые от рождения владеют кое-какой магией, как скунс от рождения владеет секретом вонючих струй. Но их способности – от сих до сих. Всему прочему им тоже приходится обучаться. Если идти путем обучения, магия в конце концов оказывается вопросом технологии. Суммой приемов, навыков как уловить магическую силу, накопить ее и реализовать.
А вот способ поддержки – совсем другое дело. Случается так, что какой-нибудь маг или магическое существо или сам главный оппонент возжелает целенаправленно поделиться своей силой с кем-то. Иными словами, оказать поддержку. Тогда тому "счастливчику" не придется ломать голову над специальной литературой, портить обоняние у алхимической реторты и тому подобное. Фактически он превратится в открытый канал из которого станет бить фонтаном чужая сила. А если еще и способности к таким делам имеются или хотя бы склонность... Открываются блистательные, понимаешь ли, перспективы. Нужно для "поддержки" всего ничего: обоюдное согласие сотрудничать и качественная, бесперебойная связь... а ее установить совсем нетрудно. Ты понимаешь, к чему я клоню?
– Вода может брызгать в лицо, если она в виде ливня. И ее можно достать ведром, если она в виде колодца. Но это все равно вода.
– Точно. Всегда одно и то же.
Бойков почувствовал, как легко ему говорить с этим человеком. Как с самим собой. Понимает – с первого раза. Впрочем, сам воевода тоже схватывал все быстро – тогда, в 1610-м... Обстоятельства такие были. Времени на порядочный курс молодого бойца не хватало фатально. За ним с Петровичем и еще одним младшим витязем Евдокией Вязьмитиной гналась тогда полусотня упырей Лжедмитрия II, а они сами преследовали сильнейшего мага Яна Верхлинского. Стояла лютая зима, вьюжило, города и посады стояли горелые и разграбленные, хлеб никто не хотел продавать ни за какие деньги. Они тогда поворотили назад и положили кровососов, но Верхлинский ударил в спину. Петрович, он тогда был воеводой, сделал "рокировку": жизнь Евдокии за жизнь мага... В общем, требовалось быстро соображать и быстро поворачиваться.
Кирилл продолжил:
– По долгому горькому опыту известно, что магии всерьез и долго не могут противостоять ни физическая сила, ни отвага, ни даже самое изощренное земное оружие. Столкновение магии и мечей неизменно ведет к поражению мечей. Те, кто считает, что мага можно одолеть, положившись на добро, любовь, мудрость и так далее, ряд ты способен достроить сам, становятся ее жертвами в первую очередь. Как думаешь, что мы можем ей противпоставить?
– Другую магию... белую какую-нибудь. Против черной.
– Нет никакой белой магии. Источник – один и тот же. Откуда ей, белой магии, взяться?
– Тогда что?
– Прежде всего запомни: никто из нас не должен практиковать магию. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Лучше будет, если выбьют всю дружину. У нас источник силы тоже только один. Господь. Но как получить эту силу – вопрос не технологии, а веры. Сила нам дается по вере и только при точном соблюдении всех христианских обрядов. Ты, кстати, давно ли причащался?
– Неделю назад.
– Очень хорошо. Возможно, останешься жив.
Он показал рукой на противоположную стену зала.
– Посмотри-ка, Павел. Туда вмонтирован тренировочный имитатор магических воздействий. Довольно приличный. Если бы на нашем месте был человек, ни о чем не ведающий... среднестатистический пешеход, то ему от удара имитатора – верный и быстрый конец. Даже предельной мощности не понадобится. Все, что нужно тебе – это сосредоточиться на двух вещах: во-первых, ты обращаешься к Творцу; во-вторых, ты просишь у него защиты. Для начала сконцентрируйся на первом. Полезно произнести Отче наш и несколько раз повторить Иисусову молитву...
– Как именно просить защиты? В каких словах, выражениях? Есть какая-то особая молитва?
– Нет. Просто надо как следует представить себе, чего просишь. Тебе нужна оборона от магического воздействия. Вообрази нечто вроде невидимого экрана, который загораживает тебя с той стороны, откуда исходит опасность. Собственно, на нашем профессиональном жаргоне это так и называется: "прозрачный щит"...
– Можно начинать, я думаю.
– Уже начали. Тридцать секунд назад я включил его. О, вижу, морщишься... Пробрало, стало быть.
– А! А! – Мечников подскочил на месте, как петух на горячей сковороде. Выставил локоть в сторону воображаемого противника. И сейчас же рухнул на пол без единого слова.
Бойков потормошил его. Павел постонал самую малость, потряс головой и поднялся.
– Похоже на нокдаун. Как боксер... бывший боксер говорю.
– Возможно, – ответил воевода, – только раза в три опаснее.
– Я не ожидал. Ничего не успел сделать.
– Ожидать бесполезно. Магический удар может достать тебя совершенно неожиданно. Иногда случается так, что ты получаешь свою порцию магии, просто находясь недалеко от кого-то, кому она предназначена. В 1830-м я потерял обе ноги. Просто зазевался в засаде: били по Петровичу, он прилежно отмахивался, а я должен был завершить дело, когда поединок Петровича с цифровым демоном привел бы ко взаимному истощению. Ну и... расслабился. Прожил еще 9 лет, утратив к службе даже мало-мальскую пригодность.
– А...
– Что с демоном?
– Да. Засада все-таки...
– Петрович его добил. Прекрасно справился в одиночку. Но очень, очень устал. Урок: ты должен быть готов к мгновенной концентрации всегда. Желательно даже во сне. Если выживешь, лет через десять научишься. На женщине или, скажем, на унитазе – без разговоров. Иначе грош тебе цена.
На Мечникове вспыхнула одежда. Он долго сдерживался, потом покатился по полу и завыл. Пламя моментально потухло. Новобранец с некоторой обидой пожаловался:
– Я приготовился. Ты не сбил меня своей байкой. В чем дело?
– А молитва? Я повторяю, это полезно (выделил голосом). Когда я говорю "полезно", следует переводить "обязательно". Даже если тебе очень больно или ты уже не совсем цел. Шансы выжить резко повышаются.
Молодого бойца снесло на шведскую стенку. Он сделал рефлекторное движение, что-то вроде затрещины невидимому врагу, и тихонько сполз. Бойков поднял его на ноги за воротник и хорошенько тряхнул. Обучаемый открыл глаза.
– И в чем секрет? В чем секрет-то?
– Да ты что же, думаешь, я над тобой издеваюсь? Нет никакого секрета. Дело практики и личных способностей. Могу вот что посоветовать: представь себе, что у экрана есть ручка. Далее, представь себе, что ты за нее взялся и стоишь как какой-нибудь страж правопорядка с пластиковым щитом. Против демонстрантов, смутьянов или студентов.
– Понял... – на этот раз Мечников получил нечто вроде серии ударов. В корпус. В челюсть. Еще в корпус. На секунду вспыхнул рукав. Ступня вдруг окаменела... и ожила. Опустился на одно колено. Встал. Руку держит так, как будто на ней и вправду – щит. Вскрикнул – достала его еще какая-то неведомая мерзость, но что именно, не видно. А он сделал шаг вперед. И еще несколько шагов. Кончилось.
"Смотри-ка. Получается у него. Получается. Вот, хорошо. Как славно! Я сумел только на второй день. Да ты, брат, счастливое приобретение", – однако вслух Бойков сказал совершенно иное:
– Довольно паршиво. Силы-то еще есть?
– Да.
Упрямец! Хорош.
– Тогда вот тебе еще...
И еще.
И еще.
И еще, и еще, и еще...
После десятого раза Мечников лишь едва покачнулся. Как от ветра.
– Пригоден! – коротко резюмировал воевода. – А сейчас спать.
– Кирилл, у меня осталось чуть меньше двух часов. Если я сейчас упаду, всех сил вашей команды не хватит, чтобы поднять меня через два часа.
– Я за тебя помолюсь. Порошу у Него помощи, только другой, не такой простой, как защита от магии. Встанешь как новенький.
– Верится с трудом.
– Твое тело устало, и двух часов отдыха ему, конечно, не хватит. Но Он может все, что угодно и ничем не ограничен. Не сомневайся.
Мечников пожал плечами и подчинился приказу. Что тут поделаешь: назвался груздем – полезай в кузов. Не желая терять времени, он даже не вышел из зала; просто подтащил один мат к другому, лег, положил куртку под голову. Расслабился... Прилично поработали.
Заснул в один миг.
* * *
– Кто она, кто она, Кирилл? Поддержанная или с обучением? Какие у нее силенки? Развлеки одинокую женщину оперативной информацией.
– Машка! Да ты ведь сама все знаешь. Ведьма активизировалась, когда роты Февды к нам десантировали. Понимаешь, что это значит? И, кстати, слушай ушами, а смотри глазами... на дорогу.
Машенька лениво повернула голову к ветровому стеклу. Машина неслась со скоростью сто двадцать километров в час, московские улицы буквально пролетали мимо, всяческие радушные слова пытались достичь нежных ушек младшего витязя сзади и с с боков.
– Э, воевода. Я эту дорогу чую, как излюбленного мужчину. Где ложбиночка, где гладко, где сладко, где что... – покосилась на Мечникова. – Так что не вибрируй. Воткнул?
– Терпеть не могу твой жаргон. Знаешь, найду способ вызвать тебя на дежурство как раз посреди оргазма. То-то будет наука...
– Типа уже.
– Что уже?
– Петрович уже изобрел такую методу. Даже опробовал, рыбка моя. Это в вас мужской шовинизм говорит. В обоих. Не ваша женщина, так надо ее всячески приструнять...
– А ну-ка цыц! Цыц, говорят тебе, цыц, цыц и еще раз цыц!
Машенька, она превосходный, невиданный специалист по одному сложному делу, а именно как показать начальству, что оно – полный идиот, но при этом не нарушить субординации. О, видели бы вы, как она закурила на своем водительском сидении. Как небрежно, размашисто и с таким независимым выражением лица и, может быть даже, ироническим, а не только независимым. Если б видели, то поняли бы непременно, что Бойкова должно было до самых печенок пробрать ощущение собственной дурости, серости и неприглядности... Правда, кажется, ничего он так и не понял. Потому что нисколько не съежился, не перекосился и не затосковал, а только сказал младшему витязю миролюбиво:
– Бросала б, что ли, курить. Раньше времени тело износишь...
Ф-фырк!
– Какой же ты нудный, Бойков. Ладно. Что у нас есть на ведьму? Что-нибудь есть?
– К сожалению, очень мало. Больше моих рассуждений, чем информации.
– Ну и?
– Не нукай, не запрягла! – он повернулся к Мечникову, сидевшему сзади и прокомментировал:
– Мы с Машкой уже сто тридцать лет как воюем. Со времен моего назначения в воеводы. Никак ее гордое женское естество не смирится. На самом деле она хорошая...
Ффф-фырк!
– Про ведьму, про ведьму давай, великий педагог!
– Все, закончили болтовню. Данные внешнего наблюдения: позавчера наша подопечная искалечила собственного жениха, причем сделала эта, пребывая от него на расстоянии 800 километров. Вчера она прикончила мать. Довольно изощренно. Весь процесс занял около четырех часов, и до самой последней минуты жертва не теряла сознания. Сегодня взялась за отца. Он в Питере, дистанция до любвеобильной дочурки порядочная, тем не менее коллеги из тамошней василеостровской дружины сообщили следующее: добралась ведьмочка и до папы. Они даже толком на смогли описать его состояние. "Завязала в узелок", – такую фразу я от них получил. Они его, разумеется, "развязали", но...
– ...но теперь клиентка знает, что ей кто-то противостоит и будет настороже.
– Да, Маша. Именно так. Судя по всему, придется повозиться. Она оказалась частью заранее спланированной операции. Либо ошибкой в хорошо спланированной операции. И такое возможно. В любом случае они получила поддержку прямиком из Воздушного королевства, откуда-то с самых верхов бесовской иерархии. Магическая сила прибывает к ней постоянно и мощным потоком. Вот что это означает.
– Кирилл, ей в качестве ведьмы всего-то несколько дней. Она, можно сказать, младенческая ведьма. И... сделалась такой опасной?
– О! Здравый вопрос. Паша, ты как, отоспался?
– Как ни странно, да.
– Ничего странного. Привыкай. Так вот да, очень опасной. Конечно, опыта у нее нет. Зато мощи – как у стихийного бедствия.
– Осознал.
– Притормози, Машка. Где-то здесь.
Машина встала рядышком с выходом из метростанции "Бибирево". Впереди – торговый центр, слева жилые кварталы, справа пустырь, гаражи какие-то, гаражи, гаражи, самая гуща гаражных джунглей и еще – недостроенное здание. То есть капитально недостроенное. Дух человечий не первый год как иссяк в этих развалинах, так и не побывавших домом. Детство разом перешло в дряхлость, и в холодных старческих сосудах коридоров текла не кровь повседневной суеты, а едва теплая жижица бомжовых пристанищ, мелкой уголовщины, да еще, пожалуй, редких лежек непритязательных парочек... Воевода завозился со своими ключами, раскладывал их так и этак, покуда техника, наконец, не заработала. Один из ключей засветился голубеньким. Сначала слабо, очень слабо, потом чуть сильнее, а в конце концов из него хлынула густая синева, растекаясь по салону сырым холодком.
– Она нас видит, – прошептала Машенька, и в тот же миг вылетела наружу от удара Бойкова.
– Вон из машины! – орал воевода.
Мечников буквально выпорхнул, пролетел несколько метров, сгруппировался при падении. Ба! Что творилось с их штатным средством передвижения! У Павла было всего лишь несколько мгновений перед новой командой воеводы, но за эти секунды он прекрасно разглядел, как сидения, руль, бардачок опутывала металлическая лиана, выросшая прямо из пола. Ее отростки вышибли ветровое стекло и насквозь продырявили крышу. Автомобиль деформировался, вспучился, казалось, сейчас он "расцветет" живой проволокой изо всех щелей, но тут его взрывом разнесло буквально в пыль. Как будто пуля поразила экран телевизора...
Что там крикнул воевода, Мечников даже не услышал, услышали его рефлексы. Новобранец бежал зигзагом за Машенькой и Бойковым по пустырю – к недостроенному зданию. Откуда-то из серых лабиринтов вылетали сгустки тьмы размером с кулак и на огромной скорости разбивались о "прозрачные щиты" троицы. Один из них угодил в опору высоковольтной линии. Громкий шип, облачко пара, и вниз закапала жидкая сталь...
Он ворвался в развалины, и сейчас же стена сбоку разом осыпалась бетоном, кафелем, ржавой арматурой, что там еще было внутри? Мечников по колено в обломках, лицо серое с алым: чуть-чуть запоздал повернуть щит, посекло ему щеку каменной крошкой...
– Эй, ты жив там? – машкин голос.
– Жив!
– Тогда живей давай! Пошевеливайся!
Мечников побежал на голос. На полу шевелились какие-то обрубки чего-то живого и смертельно опасного: какой-то гибрид актинии и скорпиона, и все это светится изнутри, искрит, пошевеливает разрезанными лапками, или что там у него. Перепрыгнул. Активизировал Лезвие. – "Секунд на десять раньше это нужно было сделать!" – Тут все здание тряхнуло. С потолка посыпалась штукатурка. Тряхнуло еще раз сильнее. Он упал, поднялся, и сейчас же началось какое-то светопреставление. Стены заходили ходуном, вдалеке послышался вой. Утробное завывание, как у кошки, которая решилась принять последний бой. Только во много раз громче. Иногда оно прерывалось взвизгами: надо полагать, "кошку" чем-то лупили. Послышались командные вопли Бойкова. – "Значит бьются, а я тут застрял!"
Он попытался встать, но моментально вновь был сбит с ног. Еще разок – с тем же успехом. Но упрямый младший витязь Павел Мечников шажок за шажком продвигался вперед, на шум боя. И вдруг наткнулся на стену. Огляделся. Неведомо как его затянуло в каменный колодец. Стены – кругом, потолок, кажется, медленно опускается. Мечников не успел почувствовать страх. Скорее, гнев. Что там режет Лезвие? Металл, органику, магические поверхности? Бетон не режет? Какой это, распрот-твою бетон, один обман, а не бетон! И он раскромсал магическую обманку Лезвием, выскочил в очередной коридор. Позади немедленно обрушился потолок, каменный обломок размером с лошадиную голову вылетел наружу и завертелся по полу.
Наконец, он увидел их вдалеке. Всех троих. Две человеческие фигуры и несусветное месиво из щупалец, мечей, зубастых пастей, живых молотов, хвостов с иглами. Оно (месиво) курилось какими-то магическими дымками, извергало пламя, выло, бросалось вперед, отскакивало и вновь бросалось. "Опыта у нее нет... Господи!"