Север же, на первый взгляд, успокоился. После сообщений о том, что крепости в Дэйлороне разрушены, ни одной новости не достигло слуха внимательного лорда Тэра. Министр отправил на север гонцов, но они пока что как в воду канули; прилетел только один почтовый голубь, да и то – без письма. Подозрительный и пессимистично настроенный Шеном Тэр истолковал это весьма оригинально: "гонцы погибли, голубь по случайности уцелел и вернулся", и тем самым окончательно испортил Квентису настроение.
В голове верткой рыбкой сновала мысль о том, что нужно что-то предпринимать. Но что?!! Магистр Закрытого города, которого и пытке-то подвергнуть не получилось, вяло ожидал очищения. То есть, конца всем ныне живущим. Последовать его примеру, подкатить глаза и ждать, когда сбудется чей-то горячечный бред, названный пророчеством? Ну, уж нет. Квенитс вовсе не собирался отправляться к Хаттару. Более того, он собирался жить еще долго, не меньше, чем уже прожил.
Он мог бы отправить подкрепление на запад, а заодно собрать армию и вести ее на север; но в самом Алларене осталась только личная гвардия Императора, чтобы собрать полки, сперва нужно было отрядить гонца в Кверт и Талипо… В общем, нескладно все получалось. И совсем не так, как должно было быть у настоящего, непобедимого владыки.
Квентис вдруг поймал себя на том, что расхаживает по кабинету, заложив руки за спину, и невольно улыбнулся: точно так же делал его отец, когда размышлял о будущем империи. Но тогда… Похоже, тогда все было гораздо проще.
Он выглянул в окно, поморщился при виде снежного дракона, что уже который день кувыркался среди облаков над Аллареном. Вот вам еще вопрос – что забыла здесь эта громадная тварь?
"Я должен решить, что делать", – раздражение в душе нарастало, – "что предпринять? Тьфу, да и что я еще могу сделать, кроме как собирать войско?!!"
Квентис в два широких шага пересек кабинет, резко распахнул дверь. Застывшие, словно изваяния, молодые гвардейцы вскинули алебарды, салютуя.
– Во славу Империи!
– Интара ко мне, – процедил Квентис, – немедленно.
И лишь удивленно моргнул, когда ведун шмыгнул навстречу из-за угла, словно давно там поджидал возможности говорить с владыкой.
– Здесь, я здесь, мой повелитель, – забормотал старик, низко кланяясь, – гонца не казнят за дурные вести… Соблаговоли выслушать!
Квентис молча кивнул и вернулся в кабинет; Интар, взлохмаченный и взъерошенный, зашаркал следом, не забыв тщательно притворить дверь.
– Говори, что там у тебя, – буркнул император, – надеюсь, что-нибудь полезное.
Челюсть Интара мелко затряслась. И, почти шепотом, ведун изрек:
– Они идут, мой повелитель…
Квентис приподнял бровь. Старик сорвался на истеричный вопль.
– Нелюдь, орда нелюди идет на Алларен! С севера!
Лишившись, видимо, последней способности здраво рассуждать, ведун вдруг подскочил к императору; его пальцы – обветренные, костлявые, вцепились в рукав квентисова камзола. Выпученные бесцветные глаза, подернутые красными жилками, оказались совсем близко.
– Чуял я великую волшбу на рассвете, – захрипел Интар, – нелюдь идет! Спасаться надо, владыка…
Квентис отшвырнул ведуна, и тот грохнулся на колени. Не зная, то ли сразу рубить голову за столь вопиющее непочтение, то ли просто прогнать вон, как безумца, император сухо поинтересовался:
– Ты в своем ли уме, Интар?!!
Старческие плечи поникли под жестким камзолом. И ведун, очень тихо и спокойно, сказал:
– Раньше мне надо было сказать об этом, мой повелитель, да ты с лордом Тэром занят был. Когда взошло солнце, я услышал эхо творимого заклинания… треснувшего, разрушившегося заклинания, повернувшегося не так… оно было столь ужасным, эхо заклинания, что я дерзнул воспользоваться теми вещами, что унес из Закрытого города. И я увидел… мой повелитель… треснуло пространство, как будто его кто разорвал извне, и текла в прореху река, темная нелюдь, и раскрылся выход… Недалече, мой владыка, от Алларена. Скоро… Скоро они будут здесь, и ничто не удержит орду!
Квентис никогда не считал себя трусом, но от шелестящего голоса Интара неприятный холодок скользнул по коже. И – откуда-то снова повеяло гнилью, болотами…
– Что ты несешь? – он хотел, чтобы это прозвучало громко и властно, но получилось сдавленное шипение, – что это тебе примерещилось?
Ведун, глядя на Квентиса снизу вверх, скорбно ответил:
– Если бы у меня было столько жизней, сколько слов в сказанной мною правде, то я бы, не раздумывая, отдал бы их моему повелителю. Орда действительно идет на Алларен и, боюсь, этой осады город не выдержит. Моему императору следует покинуть город вместе со свитой.
Квентис поежился. Нет, все-таки было что-то в голосе Интара, что заставляло отринуть все сомнения. И поверить. Но, во имя Хаттара, как же так? Как это могло случиться?!!
– У тебя есть какие-нибудь доказательства?
Интар встрепенулся. Поднялся, кряхтя, на ноги, и принялся рыться в одном из своих объемных кошелей, которые таскал за собой повсюду, привязывая к кушаку под камзолом.
– Если мой повелитель изволит подняться в смотровую башню, то я могу предложить… – на свет явился неведомый предмет, состоящий из двух толстых деревянных трубок, соединенных вместе, – предложить воспользоваться магической вещью, найденной мною в башне.
Квентис подозрительно покосился на творение магов.
– И что умеет эта штука?
– Дальний взор, – не колеблясь, ответствовал Интар, – нужно поднести это к глазам и смотреть сквозь трубки.
– Хорошо, будь по-твоему. Но если я ничего не увижу – честное слово, Интар… прогоню взашей.
Ведун затряс седыми лохмами.
– Да я бы и рад, мой повелитель, если бы ты ничего не увидел. Что моя жизнь супротив жизни владыки? Пылинка…
– Молчи, Интар… Лучше молчи.
А про себя подумал, что давно пора было избавиться от ведуна, который стал слишком часто забывать свое место. Взять, хотя бы, отраву, которую подмешивал отпрыску Геллера против воли Императора.
…Они долго поднимались по гладким, отполированным за века ступеням. Затем Квентис поднес к глазам "вещь Дальнего взора" и сквозь выпуклые куски горного хрусталя взглянул на север.
Там, в облаках пыли, катилась темная волна, ощетинившаяся тысячами лап, крючьев, надкрылий. В небе кружились, ныряли в серые облака черные твари, похожие на драконов.
Пальцы Квентиса разжались, и Дальний взор полетел вниз, и разлетелся вдребезги, ударившись о камни.
– Да что ж это такое? – язык с трудом ворочался во рту, прилипая к небу. Но Квентису было уже наплевать – на то, что его слабость видит презренный ведун.
– Что же это? – растерянно повторил император.
Интар нахохлился, скрестил на груди тощие руки.
– Темная нелюдь, мой владыка.
"А ведь Шеном был прав, когда говорил о погибших гонцах", – мелькнула поблекшая, почти бесцветная и безвкусная мысль, – "и Алларену, пожалуй, не выстоять… Без помощи магов. Да и маги не особенно помогли бы… неужто Магистр был прав? И неужто он сам все это подстроил?"
Сердце сжалось в груди. Квентис вдруг вспомнил все, о чем говорил ему низложенный владыка Закрытого города; вспомнил собственное решение избавиться от дэйлор.
Но, во имя Хаттара, не могло же завоевание Дэйлорона послужить причиной тому, что происходило сейчас?
– Мы идем вниз, – процедил Квентис.
Пол под ногами шатался, и ему стало боязно, что башня вот-вот рухнет – и погребет под обломками последнего императора династии.
– Позволь, я помогу тебе, повелитель, – шелестел Интар, старательно поддерживая под локоть, – нужно бежать… пока не поздно. Возможно, следующий рассвет будет последним для Алларена.
"И император погибнет вместе со всеми, защищая город… Погибнет так же, как последний нищий, как любой из разжиревших купчишек… такой же, как они…"
Он стиснул плечо Интара так, что ведун охнул.
– Нам нужно обсудить кое-что, – выдохнул Квентис, – помнится, ты говорил, что можешь менять личины?
* * *
…Шеном Тэр никогда не считал себя храбрецом. И потому, вдруг обнаружив себя спящим в императорской постели рядом с самой лучшей императорской наложницей Лаури, он струсил. До дрожи в коленках, до легкой тошноты, до серых мельтешащих перед глазами мушек.
Лаури потянулась, открыла глаза василькового цвета, очень красивые – не то, что блеклые глазки самого Шенома, и томно прошептала:
– Мой повелитель.
– Я… я… – пролепетал Шеном.
Он торопливо ретировался из кровати, судорожно пытаясь понять – а что же, собственно, происходит? Да, утром он был у Квентиса, затем вздремнул, пообедал, не побрезговав стопкой вишневки… А что потом?
Шеном мелкими шажками подобрался сбоку к большому, до самого потолка, зеркалу.
– Отчего ты ушел, мой повелитель? – пропела Лаури, – я истосковалась по тебе…
"Она принимает меня за Квентиса", – подумал министр, – "но… что за чушь?"
Наконец он мужественно сделал большой шаг вправо – и уставился на собственное отражение. С ним было все в порядке: из зеркальных глубин, заключенных в бронзовой раме, испуганно таращился толстячок в нижнем белье. Все было на месте – уши, нос, глаза, лысина, в конце концов.
– Иди же ко мне, – Лаури без труда настигла Шенома, ее обнаженная грудь заманчиво колыхалась перед самым лицом. Лорд Тэр попятился. Неужто вишневка может вызвать столь тяжкий бред?
Но избавиться от Лаури было не так просто.
– Ты избегаешь меня, – грустно прошептала красавица. Глядя куда-то как раз поверх головы Шенома. Тот обернулся, покрутил головой – кроме него в спальне больше не было ни души.
– Если я тебе надоела, мой господин, лучше прогони меня вовсе, чтобы мое бедное сердечко не плакало кровавыми слезами.
– Погоди, Лаури, – Шеном помаленьку приходил в себя, – отчего ты называешь меня повелителем?
Золотистые брови удивленно приподнялись.
– А как я еще могу называть императора?
– То есть, ты что, видишь, императора Квентиса?
– Да, мой повелитель. Я… право же… я беспокоюсь о твоем здоровье, мой господин.
Шеном Тэр не считал себя храбрецом. Но он, прежде всего, был главой канцелярии тайного слежения, и повидал на своем веку немало странных событий. Кроме того, лорд Тэр умел еще и думать, что было порой весьма полезно. И, быстро взвесив все происходящее с ним, он пришел к выводу, что попал в самую сердцевину какой-то нехорошей интрижки, да не просто интрижки – а с использованием магии.
– Я навещу тебя позже, – как только мог спокойно сказал он красотке, – у меня есть кое-какие дела… Да, государственные дела.
Лаури скорчила обиженную гримаску, но промолчала. А Шеном, отыскав свою одежду, принялся одеваться.
Затем он ринулся в ту часть дворца, где обитал Интар, ведун императора. Все, кого министр встречал по пути, низко кланялись и признавали в нем Квентиса Доброго.
Интар жил в небольших, темных покоях. Разросшийся бук стал неодолимым препятствием для солнечных лучей, и в комнатах ведуна царил мягкий сумрак. Шеном ворвался туда, как маленький смерч, готовый крушить все, что попадется под руку – опыт работы в канцелярии подсказывал, что происходящее так или иначе связано с проклятым старикашкой. Но, само собой, ведун исчез. Все осталось на своих местах: колбы, реторты, ворохи свитков, ящички с непонятным содержимым. Самого же Интара и след простыл.
"Что является прямым доказательством вины", – рассудил лорд Тэр.
Поначалу испугавшись, он постепенно приходил в себя; мысли побежали ровнее, цепляясь одна за другую, выстраиваясь в цепочку…
"Но где же тогда Император? Ведун похитил Квентиса Доброго? Или случайный и опасный эксперимент? Зачем понадобилось натягивать на меня личину владыки?"
Ни на один из этих вопросов Шеном не мог ответить – пока не мог.
Потом он успокоился окончательно. Вышел из темных апартаментов сбежавшего ведуна, прошелся по открытой галерее. Бросив мимоходом взгляд на солнце, лорд Тэр поморщился: дело близилось к вечеру.
"И, в конце концов, сколько продержится на мне чужая личина?"
Шеном стал припоминать все те крохи познаний в области магии, которые насобирал в юности из хроник империи. Волшба, доступная людям, предполагала наличие взаимодействия вещей…
"Так, значит, вокруг меня располагаются незаметные мне компоненты… А я – в фокусе… И если взаимодействие разрушить, то личина спадет. Хм. Но зачем – во имя Хаттара и Атхены – зачем это нужно было делать?!!"
– Ваше величество!
Галерею огласил крик, который Шеном мысленно отнес к категории истеричных воплей.
К нему бежал молодой паренек в блестящих латах.
– Ваше величество!!! Нелюдь идет на Алларен! Мы… видели это с большой башни города!
Лорд Тэр пожал плечами. Нелюдь. На Алларен.
Он воспринял эту новость со спокойствием, какого не ожидал от самого себя. А в голове наконец начала выкристаллизовываться гипотеза о том, зачем на него нацепили личину Императора.
И, к слову, гипотеза эта имела право на жизнь.
* * *
Кроме личной гвардии Императора, двух тысяч прекрасно обученных воинов, в Алларене стояли наготове люди герцога Лео Кауриса. Квентис еще до своего исчезновения (или бегсва? Но об этом Шеном Тэр старался не думать) намеревался отправить вассала на запад, но – не успел. Теперь же, вспомнив о Каурисе, лорд Тэр не преминул послать за ним. Лишние люди были как нельзя кстати.
Шеном Тэр стоял на площадке смотровой башни в компании Зулуссы и Эйто-Кана. Отсюда открывался чудесный вид на предместья Алларена: на западе и на востоке алели в закатном свете воды Эйкарнаса и Мессим, далеко на юге, у самой линии горизонта, две реки сливались воедино, а еще дальше их воды смешивались с водами океана Дождей. На севере зеленели луга, иссеченные широкими полосами леса, кое-где дремали, закутавшись в туман, болота, и добротный, широкий купеческий тракт уходил, казалось, к самым небесам.
Впрочем, сейчас ни лугов, ни тракта не было видно под катящейся темной волной. А в мутном, наглотавшемся пыли небе кружили черные твари, крыльями разрывая в клочья облака.
– Милорд, что с вами? – голос Эйто-Кан донесся будто издалека.
Шеном вдруг осознал, что рядом уже достаточно долго раскланивается сухопарый человек с лицом желтоватого, нездорового цвета. Герцог Лео Каурис, который так и не дождался приказа следовать на запад.
– Долгих лет Императору, – сипло прошептал Каурис и закашлялся.
– Я рад видеть тебя, Лео Каурис, – лорд Тэр сдержанно кивнул, как и полагалось владыке империи, – теперь, когда все в сборе, я хочу обсудить наши совместные действия по обороне Алларена.
Великан Зулусса вздохнул, и его широкие плечи поникли. Лицо Эйто-Кана подозрительно окаменело, темные, чуть раскосые глаза превратились в щелочки. И лишь Лео Каурис, внимательно поглядев на север, развел руками.
– Милорд… Алларен уже не спасти. Надо уводить людей.
Шеном Тэр в душе был полностью согласен с герцогом. Город белых башен, выстоявший столько лет, на сей раз, похоже, был обречен. И все же…
– Если мы оставим город, то никого этим не спасем, – глухо сказал Шеном, – это не армия, цель которой – просто занять Алларен и заняться грабежом. Это – нелюдь, тупая, безмозглая, и она будет идти вперед, пока не упрется в сколь-нибудь значимую преграду вроде скалы. Даже если мы оставим город, эта орда просто минует его и настигнет людей посреди чистого поля. Так что… У нас нет иного выхода, кроме как отстоять Алларен. И мы… Мы выдержим эту осаду.
Кто-то из капитанов вздохнул – то ли Зулусса, то ли Эйто-Кан. Конечно же, они не дураки, понимают, что шансов нет…
– Во славу империи, – покорно сказал герцог, – мои люди готовы биться, милорд.
Шеном Тэр поглядел на север; ему померещилось, что темное пятно орды, до сих пор напоминающее лишайник, начало принимать вполне определенные очертания, выстраиваться клином.
– У нас действительно нет иного выхода, – пробормотал лорд Тэр, – начинайте приготовления, мои благородные капитаны. Вашим людям, герцог, я полностью отдаю западные ворота и обе башни Силы… Да, и еще. Я желаю, чтобы все горожане, способные держать в руках оружие, были на стенах.
…После того, как они ушли, Шеном долго стоял на площадке. Он старался запомнить закатное небо, облака, жиденьким перламутром тронувшие горизонт – и безуспешно пытался внушить себе, что этот вечер – не последний. Мысли о Квентисе Добром он вышвырнул из головы прочь; последние часы хотелось думать о чем-то более достойном. И снова его отвлек гвардеец, что стоял на часах у входа на площадку.
– Мой император, – он ловко отсалютовал алебардой, – сюда пришел странный человек в сопровождении еще двоих. Требует, чтобы его пустили к императору.
Лорд Тэр только пожал плечами.
– Что ж, пустите его. Быть может, человек этот принесет нам добрую весть…
Он хотел сказать еще что-то, но проситель не стал ожидаться окончания императорского монолога. Шеном только подивился тому, как незнакомец миновал часовых.
Нежданный гость был немолод. Темная грива волос делала его похожим на песчаного льва, но, опутанная сединой, на стареющего льва. Высокий лоб исчертили глубокие морщины, впалые щеки требовали визита к цирюльнику. Глаз же незнакомца и вовсе не было видно – они были скрыты под темной повязкой.
Что касается одеяния мужчины, то оно было более, чем скромным: простая куртка и штаны, из ткани хоть и добротной, но без единого украшения. В этот миг лорду Тэру показалось, что где-то он уже видел этого человека, которого сейчас вели под руки два юноши, еще не бривших бороды, но тот опередил его: