Горцы в белых овчинах завопили... и стихли. Из дымного облака вывалился Джегед с занесенной палицей и нанес удар. Сержант так и не успокоил танцующего коня, потому и не смог уйти – ему пришлось пускать в ход щит. Хотя дыма и искр в этот раз вышло немного, под палицей стальная поверхность щита прогнулась, сержант покачнулся в седле, молодой конь заржал, теперь завопили зрители в сером.
Джегед развернул вороного, выронил палицу – оружие снова обвисло на ремне – и швырнул магический заряд под ноги беснующемуся коню противника. Это граничило с нарушением правил – поражать коня нельзя, но Джегед ударил в землю.
Плохо обученный жеребец, перед которым вырос столб огня, окончательно перепугался, встал на дыбы, сержант рычал из-под глухого шлема проклятия и напрасно дергал повод... Джегед, оказавшийся за спиной противника, грохоча тяжелыми латами, подхватил палицу, привстал в стременах и спокойно обрушил удар на шлем противника.
Жеребец королевского воина пронзительно заржал, сержант выпустил поводья и скатился наземь. Одно из припрятанных боевых заклинаний сработало от удара, под сержантом бабахнуло, закованное в сталь тело подпрыгнуло, скрежеща суставами лат, – и снова рухнуло на камни.
Горцы торжествующе взвыли, толстый судья в азарте приплясывал, топал короткими ножками и орал – в общем гвалте его не было слышно. Должно быть, он требовал от своего воина, чтобы тот встал и продолжил бой. Сержант зашевелился, с трудом подтянул конечности... медленно приподнялся. Встал на колени. Джегед с любопытством наблюдал. Сержант сумел подняться и встал, шатаясь, – похоже, он двигался совершенно бессознательно.
Джегед подъехал поближе, выпростал ногу из стремени и ткнул противника в грудь. Тот повалился в пыль и больше не пытался встать. Зрители выли и орали. Судья пролез под канатами, приблизился к бойцам, с трудом склонился над сержантом, поднял забрало. Потом разогнул спину и укоризненно буркнул Джегеду:
– Вы, господин мой, последний удар нанесли пешему, будучи верхом! Благородней бы спешиться и сразиться в равных условиях!
– Я и сейчас готов улечься с ним рядом и продолжить бой лежа, – учтиво отозвался Джегед, – полагаете, это что-либо изменит? Признаете права Серой Чайки на земли до нового русла?
– Павший высказался ясно, – буркнул судья и махнул своим людям, те поспешили на помощь оглушенному командиру. – Земля ваша.
– Я хотел бы получить соответствующий протокол, заверенный печатью вашей милости. Было бы весьма любезно, если вы управитесь, пока я снимаю облачение. Мы и без того потеряли немало времени из-за того, что вы сомневались в знамении, ниспосланном Павшим.
Горцы, радостно покрикивая, принялись сматывать канаты, Инига подъехала поближе, она улыбалась. Судья оглянулся – солдаты сняли с сержанта шлем, выглядел тот паршиво.
– Я попрошу невесту, чтобы помогла вашему воину, – пообещал победитель.
Крестьяне в белом сразу же отправились восвояси, чтобы не слушать насмешек вассалов Серой Чайки. Горцам с той стороны перевала развлечение вышло боком, землю-то потеряли!
Пока Джегед разоблачался, а Годвин помогал увязывать заколдованные железки в чехлы, судья составил протокол, в коем (во имя Павшего) подтверждал, что он, такой-то и такой-то, облеченный властью в местностях, перечисленных в соответствующих ордонансах и циркулярах... полностью удовлетворен итогом поединка... между благородными представителями сторон... состоявшегося...
Благодаря чарам Иниги сержанта с квадратным лицом привели в чувство. Госпожа сочла, что он все еще плох, и велела вассалам запрячь повозку – сегодня королевский воин не сядет в седло. Горцы с восторгом исполнили приказание, они были счастливы, что у них такой храбрый господин, такая рассудительная госпожа... известие о смерти Сигварда они приняли спокойно. Старик считался хорошим сеньором, могучим и вспыльчивым – его крепко побаивались, это добрый признак. Но о недуге лорда было хорошо ведомо, раз помер – значит, и быть по сему. И так зажился, милостью Павшего...
Поскольку Инига со спутниками торопилась в Пенову, да и судья со своими не собирался задерживаться после поражения, в дорогу отправились вместе. Впереди – чиновник, конные воины, затем повозка с сержантом и, наконец, четверка из Серой Чайки. Джегед собирался обогнать телегу, но Инига придержала жениха за локоть и шепнула:
– Этот воин может знать о "Чернокрылом". Расспросим его!
Джегед кивнул и пришпорил вороного, девушка последовала за магом. Они догнали телегу, Джегед учтиво осведомился о самочувствии недавнего противника.
– Благодарю, – кивнул воин, – и вас, госпожа моя, благодарю также. У вас легкая рука. Завтра буду на ногах. А вы, сударь, отлично держите удар. Я-то, прошу прощения за прямоту, думал – женишок молодой госпожи... какой-нибудь такой... столичный... ну, понимаете? Признаться, не привык я, чтоб так перли напролом. Обычно мое оружие хоть немного задерживает!
– Я действовал опрометчиво, – покачал головой Джегед, – потому что мы спешим. Однако я заметил, что ваша лошадь не выучена как следует. Когда не это наблюдение, я б не стал лезть на рожон. Натиск был нацелен на жеребца.
– Да, лошадь подвела... – протянул сержант. – Моя воля, я бы на такой не стал драться. Да и вовсе не поехал бы.
– А чья же воля была нынче? – спросила Инига.
– Приказ капитана. Простите, сударыня, я прилягу, голова кружится.
– Капитан нарочно отправляет лучших людей на необученных конях? – удивился Джегед.
– Война, будь она неладна. Все помешались на разговорах о предстоящем вторжении. Вот и капитан тревожится, его тоже можно понять. Нам, если какой выезд, велено брать новых коней, молодых, недостаточно обученных, чтобы привыкали. Опять же маги на кораблях – их часто меняют, вернее, нас меняют. Я еще два месяца назад ходил с рейдером, теперь перевели в береговую стражу.
– Капитан хочет, чтобы его люди были и наездниками, и моряками? – нахмурился Джегед, он не понимал смысла подобной подготовки.
– Возможно, дело в том, что людей не хватает. А теми, что есть, будут латать дыры – неизвестно, куда сунут. Болтают, имперское войско огромно, а наши сеньоры не желают биться вдали от своих владений, так что расхлебывать – нашему брату... С вами сударь, – тут сержант оживился, – я бы не прочь драться в одной шеренге!
– Империя еще не проявила ни малейшей враждебности, а у нас только и разговоров, что о войне с нею, – пробурчал Джегед.
– Как бы не так, не в обиду вам будь сказано, – возразил солдат, – рейдеры не стоят без дела.
– А мы видели в море "Чернокрылого", – легкомысленным тоном заявила Инига.
– "Чернокрылый" нынче не гоняется за имперцами, его увела какая-то шишка. Прибыли из Уртахи, все в чистеньких мантиях... важные такие... Павший ведает, чем занимаются, слова никому не сказали, даже капитану...
– Интересно, что нужно шишкам из Уртахи в здешних краях, – безразлично протянул Джегед. – Небось какая-то ерунда. Да еще секрет из этого сделали!
– Вот именно, – подхватил сержант, – а магов, что ходили с "Чернокрылым", спровадили на берег, так что им достались кони получше, а нам опять необъезженные...
В хвосте процессии кипел спор – Мороган твердил, что такие медлительные бойцы не смогут соперничать в настоящей битве со стремительной имперской кавалерией.
– Посмотрел бы я, как ваши маги сумеют выдержать атаку, когда наши рыцари понесутся во весь опор, выставив копья!
Годвин в ответ ухмылялся. Он-то знал, что никакая, даже самая стремительная кавалерия не сможет противостоять волшебному пламени. Нынче оба бойца были защищены магией, не то первые же выстрелы превратили бы их в головешки внутри раскаленных доспехов... Если бы дело обстояло иначе – империя давно поглотила бы землю, где чтят Павшего, но – милостью Его! – это королевство под надежной защитой.
* * *
К вечеру процессия достигла перевала. В этом месте горы расступались, так что образовалась узкая долина, по ней можно было пересечь линию водораздела, не поднимаясь на скалы. Селение, принадлежащее короне, лежало дальше – несколько ниже, а границу со стороны Серой Чайки отмечал лишь покосившийся столб, магия его давно выветрилась и иссякла. Лорд Сигвард не уделял внимания подобным мелочам.
По ту сторону границы все выглядело куда солидней – столб с короной блестел свежей краской, а для обладающих чутьем – и лучился недавно обновленным заклинанием. У обочины – здание таможни, домик мытаря и обнесенный забором двор постоялого двора.
– Здесь заночуем, – объявил Джегед.
– А говорили – перевал, – разочарованно протянул Мороган. – Я думал, будут горы, пропасти, обвалы, нападения разбойников и все такое...
– ...И все такое, что скрашивает скучную дорогу! – подхватил Годвин. – Парень, ты чего? Впервые в жизни стал свидетелем настоящего поединка чародеев, да еще отличных бойцов – и уже затосковал?
– Да, но я считал, перевал – это горы, высота...
– Ладно, если хочешь – вон там горы. Полчасика пешком – и ты у подножия. Можешь вскарабкаться на какую-нибудь кручу, да не спеши – мы для тебя пожрать прихватим. Только громко не стучись, когда заявишься.
Мороган обиженно засопел, однако смолчал. Потом все двинулись на постоялый двор. Дорога в этом краю была вовсе не оживленная, пользовались ею редко, так что и заведение оказалось невелико, с тесным трапезным залом и низенькими комнатенками на втором этаже, ничего иного здесь не требовалось. Для солдат и путешественников места едва хватило, Иниге пришлось расположиться с мужчинами. Но сперва заказали ужин – тоже чересчур скромный в представлении Морогана. Парень попытался пожаловаться, Годвин высмеял имперского неженку. Инига тоже не разделяла пессимизма кузена. Девушка под столом нащупала ладонь Джегеда и была вполне довольна судьбой, невзирая на твердый сыр и скверно приготовленную баранину.
В комнате даме выделили лучшее местечко в углу, подальше от окна, затянутого пузырем. Джегед расположился между мужчинами и невестой – и тут же принялся колдовать над доспехами. Схватка существенно ослабила чары, и маг решил воспользоваться ночевкой, чтобы восстановить убыль волшебной силы. Мороган прошелся по тесной комнатенке, посмотрел в окно, ничего не разглядел и снова принялся разглагольствовать. Единственным собеседником оказался Годвин, но и воину наскучила болтовня парня – тот опять сравнивал порядки в империи со здешними. Выходило, что имперские законы куда как предпочтительней.
В конце концов Годвин перестал отвечать и демонстративно уставился в сторону, но Мороган не умолкал.
– Иногда у меня бывают озарения, – буркнул воин, – скажем, с кляпом я вчера неплохо придумал!
– Ты – светлая голова! – подтвердил Джегед, потом опять склонился над своими железяками и забормотал магические формулы.
Мороган подумал и решил обидеться – то есть сел и вперил гневный взор в стену. Надолго его не хватило.
– Вы все против меня, – буркнул паренек.
Инига усмехнулась, подсела к родичу и взъерошила ему волосы на макушке.
– Просто ты невоспитанный. Разве в империи не принято помалкивать в присутствии старших?
– Я помалкивал. Но никто ничего интересного не говорит. Я был вынужден поддержать разговор. Чего молча-то сидеть?
– Ну ладно, тогда расскажи нам, что думают в империи о предстоящей войне, – предложила девушка. – У нас в Серой Чайке об этом мало говорили, дед больше толковал о Призрачном Нефе да поминал покойных родичей, но если случались приезжие – непременно рассуждали о войне. А ты что поведаешь?
– А как же! Конечно, война неизбежна! – оживился Мороган.
– Вот пакость, – буркнул Годвин. – А я-то надеялся, что безумие распространено лишь по эту сторону моря...
– Ты чего, Годвин? – Паренек был искренне удивлен. – Ты же воин и не хочешь войны?
– Я воин, а не идиот! Драка – моя работа, доходная работа! А война мешает честному заработку. Купцы держатся поближе к армиям, там есть возможность заработать... охраняют их регулярные войска, а не наш брат. Разбойников в провинции полно – но никто не заплатит за их головы. Война все портит. И чего имперцам не сидится у себя за морем...
– Во имя Солнечного Аротона! Но это же наш святой долг! Мы должны вас освободить!
– От чего это освободить? – удивился Годвин. – От наших денег?
– Или от наших земель? – подхватила Инига. Она больше не улыбалась.
– Освободить из-под черной власти Павшего, – серьезным тоном ответил Мороган.
– Я закончил, – объявил Джегед. – По-моему, пора на боковую, а то пацан заговаривается. Отложим проповеди до завтра.
Наутро путники распрощались с людьми короля – тем предстояло объехать несколько поселков дальше к югу.
От таможни дорога вела на восток, но солнца долго не было видно, закрывали горы. Тракт петлял в долинах, огибая скалистые кручи, по дну ущелий, часто приходилось пересекать ручейки, весело журчащие по чистеньким разноцветным камням. Зрелище красивое, но от ледяной воды несло холодом, в горах поутру лето совсем не ощущалось. Путники кутались в плащи и ежились, когда из расселин несло стылой сыростью.
Только после полудня солнце поднялось так высоко, что лучи достигли замерзших долин и осветили дорогу. Сразу сделалось тепло, все, не сговариваясь, стали сворачивать накидки... Мороган тут же завел разговор:
– А долго нам еще ехать?
– Если ты помолчишь, два дня, – буркнул Джегед. Колдун хуже всех переносил болтовню парня. Он пытался сосредоточиться на своих ощущениях, а Мороган мешал.
– А если не помолчу?
– Ты не доедешь.
– А куда я денусь?
– Не советую проверять на личном опыте, – хлопнул юношу по спине Годвин, – у моего друга богатая фантазия. Он может испробовать несколько способов. Давай лучше придержим коней... Джегед, поезжайте вперед, мы следом!
Колдун пожал плечами и ткнул каблуками в бока вороного. Инига последовала за женихом, этим молчунам было уютно вдвоем. Выждав, чтобы парочка удалилась, Годвин кивнул спутнику:
– Ну, теперь валяй. Начинай проповедь!
– Чего? – Мороган захлопал ресницами. Легкомысленный паренек уже забыл, о чем собирался поведать вчера.
– Ты хотел просветить нас относительно обязанностей императора. Ну, почему ваши должны пойти войной на это королевство. Как ты сказал? Освободить от власти Павшего? В общем, валяй – трепись! Я готов выслушать все враки, которыми тебе полоскали мозги за морем. Все-таки немного веселей будет, а то кругом только камни, даже поглядеть не на что...
– Это не враки, – начал Мороган, – а истина. Правдивость моих слов подтверждается древними преданиями, ходом истории, логической обусловленностью и...
Похоже, паренек кому-то подражал, старательно повторял слово в слово и копировал чужую интонацию – во всяком случае, его иностранный акцент стал заметней.
– Во-во, валяй в таком духе! – обрадовался Годвин. – Я попов не люблю, побасенок их не слушаю, а тут все едино заняться нечем. Хоть узнаю, чему в храмах учат. Только, сделай милость, сократи предисловие.
– Я не знаю, чему здесь учат, – слегка смутился Мороган, – вообще-то мои знакомые из посольства не отрицали постулатов истинной веры. Некоторые и в храм Солнечного Аротона ходили, я сам видел.
– Да кто ж спорит! – кивнул Годвин. – В храме всегда толкотня, сподручно со шпионами встречаться. Там можно незаметно записку передать или еще что. Это дело известное.
– Записку?.. Я не думал...
– Ну, записку, отравленный нож, пузырек с ядом! Я уж не говорю – монеты. Однако ты не отвлекайся, валяй проповедуй!
– Ну, слушай. То есть внемли, – торжественно начал Морогон. И смолк...
– Ну?
– Понимаешь, как-то трудно начать. Непросто говорить вслух о том, чему место в сердце. В общем... в высях стоит светлый чертог, где не бывает тьмы, правит там Солнечный Аротон, его око днем следует по небесному своду, мы все у него как на ладони. Ночью – над нами око его божественной супруги, Суньи Луны. Это здесь известно? Или ваши жрецы скрывают?
– Да чего скрывать... что-то в этом роде я слышал, да подзабыл вроде.
– Как? – Глаза Моргона округлились. – Как это возможно? Обрести свет истины и так безразлично об этом говорить?
– Мне безразлично, потому что Аротону безразличен я. Ну, глядит он на меня. Вернее, в мою сторону глядит – да видит ли? Ну, ползет где-то там букашка по имени Годвин среди тысяч других букашек. Что Солнечному до меня? Вот и я ему плачу той же монетой. Раз я его не вижу, так мне все едино – Аротоном его звать или еще как. Справедливо!
– Нет! – с надрывом вымолвил юноша. – Ты богохульствуешь! Аротону мы не безразличны! Все вершится по воле его! Он помнит каждого из нас!
– Да ну?
– Годвин, ты не должен богохульствовать! Мне жаль тебя, ты бредешь в потемках!..
Воин сплюнул, с тоской оглядел собеседника и вздохнул:
– Эх, парень... ты болтаешь о небесном чертоге, о солнечном оке, о всяких таких вещах, которые невозможно проверить. Ты их видел? А наш бог – в Уртахе, в мавзолее. Если хочешь, полюбуйся! Он рядом, он с нами, мы точно знаем, что живем под сенью его. Его присутствие заметно, его невозможно не ощущать. Ну, я – обычный человек, напрямую не чувствую, но я же сам вижу каждый день, как Джегед пользуется силой Павшего! Э, да ведь ты – маг! Ты же чувствуешь?