– Шепчетесь, мальчики? – у входа в спецмашину стоял Боб в майорском мундире нараспашку. – Не желаете ли поработать на пользу моей исторической родины?
Мы с Герасимом переглянулись и кивнули. Молча. Какие уж тут разговоры, когда мексиканские ежики….
– Милашка! Карту на центр кабины! – и откуда у янкеля столько уверенности? И столько наглости? Переговоры вроде закончились, пора и мундир в шкафчик на чистку повесить. Ан нет, не хочет.
Спецмашина выполнила приказ как обычно четко и без вопросов. Ей же никто не отдавал распоряжений об отмене ранее полученных команд. А мне лень было.
Стол с разложенной на нем "Русской монополией" ушел под пол и на его месте появилась трехмерная карта прилегающей к спецмашине местности.
– Внимание всем! – крикнул Боб, хотя мы с Герасимом и так были все во внимании. – Докладываю первый и последний раз диспозицию. Территория, на которой нам предстоит работать в ближайшие дни, является совершенно засекреченным районом. Не ухмыляйтесь, товарищ Сергеев. У Америки тоже могут быть засекреченные районы. Вся информация, касающаяся предстоящей работы, разглашению не подлежит ни в коей мере. За излишнюю болтливость лично расстреляю из табельного оружия.
Эк янкеля завернуло. Кто ж ему табельное оружие выдаст? Оружейный отсек только на мой большой палец отзывается. Хотя ведь этот двуличный подлец на все пойдет. Может и подручными средствами угрозу выполнить. Однако послушаем, что сообщит нам американец с русским паспортом.
– Вот здесь, – Боб рукой обвел квадратное поле засеянное кактусами, – здесь под землей секретнейший гражданский американский объект. Не спрашивайте меня, какие функции он выполняет, не скажу. Вам достаточно знать лишь то, что подлый враг задумал совершить коварную интервенцию на эту беззащитную землю. Америка, товарищи спасатели, в опасности.
Да кому нужна эта Америка? Природные ископаемые давно разработаны. Нефть выкачана и отправлена в Саудовскую Аравию еще два века назад. Уголек сожжен. Торф закончился и новый еще не сопрел. Золотишко все в Аляскинской области, которая вот уже как триста лет присоединена к России. Единственная ценная вещь – статуя тетки с завязанными глазами и с факелом – практически разрушена эмансипированной хунтой, которая посчитала недопустимым использование женского образа в патриотических целях.
– Сергеев, вы меня слушаете? Не отвлекайтесь. Интервенция осуществляется с юга страны. Предполагаемые направления атак здесь, здесь и, пожалуй, вот здесь.
– Мм? – задал вопрос любопытный Герасим.
– Кто осуществляет атаку? – растерялся Боб, но тут же собрался с мыслями и стал бессовестно врать. – Те растения, которые вы успели заметить, не являются на самом деле кактусами. Это замаскированные, э-э, солнечные батареи. И интервенцию осуществляют такие же замаскированные враги молодой развивающейся республики.
– А поподробнее? – незаметно для Боба я подмигнул Гере. – Какая маскировка? Степень опасности? Где вооруженные силы страны, способные самостоятельно отразить агрессию?
– Враг замаскировался под мексиканских ежиков, – очевидно Боб решил, что лучшая ложь, это частичная правда. Мы ж тоже не дураки. – Степень опасности максимальная. Вооруженные силы далеко, так что придется мне с вами самостоятельно осуществить безопасность гражданского секретного объекта.
– Мм, – пробасил Герасим, пытаясь рассмотреть прыщик на носу.
– Согласен полностью, третий номер. Мексиканские ежики это очень серьезный противник. Двигаясь огромными стаями они способны полностью парализовать работоспособность любого объекта, в том числе и вверенного нам под охрану. А этого допустить никак нельзя. Пригласившая нас сторона полностью доверяет моему, ну и вашему, конечно, опыту при разрешении подобных инцидентов.
– А медали нам дадут? – нагло поинтересовался я, вглядываясь в карту.
Боб Клинроуз высунулся в боковую форточку и спросил у американских товарищей, дадут ли ему медаль за удачно проведенную операцию. После положительного ответа, Боб вернулся к карте:
– Дадут, но только самым достойным. И маленькие. На большие медали у правительства железа не хватает. Какие будут предложения?
Лично у меня предложений не имелось. Кто, в конце концов, командир в данной ситуации? Боб. Вот пусть и предлагает. А я во временном самоотводе.
Третий номер экипажа, Герасим, в отличие от меня, оказался более порядочным. Да и не мог лучший мозг мира не выдвинуть ни одного предложения. Его речь была недолгой, минут пятнадцать.
– Мм. Мм. Мм.
Дельные предложения. Лучшего способа остановить мексиканских ежиков не смог бы предложить даже Директор Службы.
– Отлично! – воскликнул Боб. – Сам придумал?
– Мм, – Гера всегда отличался скромностью.
– Так и поступим, – решил бывший второй номер, поправляя все время сползающий майорский погон. – Начало спасательной экспедиции приказываю начать через два часа. Личному составу и подотчетной технике проверить комплектность и как следует отдохнуть. Сергееву все здесь прибрать, помыть и вообще….
Не придумав более ничего ценного, Боб бросился к американским товарищам сообщать о мерах, которые он собирается предпринять, чтобы остановить диких мексиканских ежиков.
– Мм, – сказал Герасим и красноречиво хрустнул пальцами.
– Вернемся на Родину, тогда и поговорим по-товарищески, – согласился я. – Милашка!
– Милашка на связи.
– Поищи в контурных мозгах все, что касается мексиканских ежиков и низкорослых кактусов. Привычки, среда обитания, сроки спаривания. Что жрут, от чего травит. Чем болеют, на что аллергия. В общем, по полной программе. Гера, ты бы прилег. Мозги человеку даются раз и беречь их надо смолоду.
Хорошие и правильные мысли необходимо повторять по несколько раз на дню. Тогда и тол будет.
Герка хороший мужик. Не говоря ни слова развернулся и устремился в спальный отсек, восстанавливать работоспособность серого вещества. Заснул Герасим, как всегда на ходу.
В мозгах Милашки информации нашлось на удивление мало. Про кактусы она знала только то, что уже было известно. Ценный национальный продукт, который лелеют, охраняют и берегут. А с мексиканскими ежиками все оказалось не так просто.
После падения на Землю в две тысячи засекреченном году крупного астероида миролюбивые и незлопамятные мексиканские ежики, подвергшись сильнейшим мутациям, превратились в настоящих монстров. Сбиваясь в крупные стаи, они мигрировали без всякого разбора по территории двух континентов, уничтожая на своем пути все живое. Остановить их было невозможно. Водные преграды ежики переплывали, горы переползали, ловушки уничтожали, людей игнорировали. Особенную любовь мексиканские ежики испытывали к низкорослым кактусам.
Как испытывали? Не скажу. Боб четко предупредил, что сделает с особо болтливыми и любопытными честными налогоплательщиками и спасателями.
Два часа тяжелых раздумий пролетели незаметно. Ситуация, чего уж скрывать, действительно складывалась напряженная. С одной стороны мы должны сохранить посадки ценного кактуса, а с другой никак невозможно навредить мексиканским ежикам, которые также охранялись мировым сообществом, как пострадавшие в результате природного катаклизма.
Но мы – спасатели. И должны решать самые сложные из самых сложных задач. Это не я сказал. Выдержка из Устава.
Точно в назначенное время Милашка сыграла побудку, использовав при этом все имеющиеся на борту сигналы оповещения. Под не стихающий рев клаксонов, паровозных гудков и корабельных сирен в кабину ворвался возбужденный Боб.
– За работу, мальчики! Правительство полностью одобрило предложенные мною меры по спасению территории. Сергеев, комбинезон протирать в отпуске будешь.
Натянув на уши связь-панаму, чтобы янкель не заметил моего злобного взгляда, я направился в грузовой отсек спецмашины подразделения "000".
Милашка предусмотрительно распахнула задние ворота, добавила освещения, чтобы любимому командиру не копаться в темноте, и сочувственно моргнула красными огоньками внутренних камер наблюдений. Она слишком долго работала со мной и понимала, что долго в таких условиях я не выдержу. Сорвусь.
Отыскав в просторных помещениях склада ядерозабороукладчик, и попинав его ногами, я затребовал у железяки доклада. Ядерозабороукладчик, соскучившись по работе, доложился как положено:
– Горючее на исходе, командор. Реакторы почистить бы? Командор, а почему такой грустный?
– Не твое дело, – огрызнулся я. Совсем техника от рук отбилась, – где у тебя интеллектуальный выключатель?
Если вовремя не отрубить искусственный интеллект, ржавчина может до сумасшествия заболтать. Они все такие. Простоят в темноте год, потом болтают без остановки.
– Не скажу, – от собственной смелости ядерозабороукладчик пустил струйку охлаждающей жидкости прямо мне под ноги.
– Не скажешь, не надо.
Я поискал глазами автономный резак, но в бардаке Милашкиного склада отыскать что-либо с первой попытки никак нельзя, а без резака вскрыть бронированную коробку с предохранительными стержнями ни теоретически ни практически невозможно. Под возмущенное пыхтение железяки я, нарушая правила обращения с подотчетной техникой, вырвал с корнем оба динамика.
– А теперь медленно и торжественно спускаешься вниз и ждешь меня снаружи, – приказал я ядерозаборуукладчику и, чтобы хоть как-то смягчить плохое к ней отношение, добавил: – Я тебе после выполнения задания другие динамики поставлю. Новые и блестящие.
Универсальные ядерозабороукладчики такие доверчивые.
Проводив до ворот железяку, я облачился в рабочий комбинезон со встроенной системой охлаждения. Работать и при этом потеть русский спасатель не приучен. Вот если наоборот, совсем другое дело.
Уже забираясь по лестнице в тесную кабинку ядерозабороукладчика я обнаружил, что работать на предстоящем задании мне придется, по-видимому, в одиночку. Мозг нашей команды продолжал безмятежно набираться сил в комнате отдыха, которая обладала повышенной звуконепроницаемостью. Никакая побудка не страшна. А второй номер, ныне как бы командир спецмашины, Роберт Клинроуз сидел в окружение американских товарищей под зонтиком, который, пыжась, держал Директорский любимчик.
Я люблю свою работу и еще помню то время, когда сам был вторым номером. Поэтому любая деятельность связанная со спасением кого-либо, или чего-либо, всегда приносила мне внутреннее удовлетворение. Один, так один.
Постучав пальцем по микрофону связь-рабочей каски, я вызвал Боба и в вежливой форме, иногда срываясь на крик, затребовал немедленного снятия с вышек военизированной охраны. Когда спасатели подразделения "000" работают, им ничто не должно мешать.
Дождавшись, пока вышки опустеют, я направил ядерозабороукладчик к краю кактусовых посевов. Десять минут ушло на то, чтобы ввести в железяку необходимые команды. Теперь можно с возможно большим удобством скрючится в кабине и отдыхать, не забывая, однако, контролировать деятельность подручного механизма.
Российские разработчики ядерозабороукладчиков не зря кушают черный хлеб с маслом. Самая совершенная техника на службе лучших спасателей мира. Только отработки много, особенно когда ветер попутный.
Ядерозабороукладчик, окрыленный обещанием получить новые и блестящие динамики, с похвальным остервенением вгрызся в землю.
Описать работу ядерозабороукладчика довольно сложно. Даже невозможно. Но Боб, связавшись со мной, попросил, чтобы я комментировал все, что делает чудо российского ядерозабороукладостроения. Пришлось подчиниться.
– Сейчас мы бурим в американской земле десятиметровые скважины и загоняем в них пятнадцатиметровые русские столбы. Столбы видите? Суперпрочные, суперстойкие, и вообще это государственная тайна.
Американские товарищи понимающе закивали. Что такое государственная тайна, они знали.
– Расстояние между двумя вогнанными в американскую землю столбами вымеряется с помощью лазерного измерителя, встроенного в укладчик. Точность, второе имя подразделения "000". Кто не верит, может проверить рулеткой.
Укрывшиеся под зонтиком недоверия не испытывали.
– Пока ядерозабороукладчик бурит очередную дыру в гостеприимной американской земле, между готовыми столбами натягивается пятиметровая сетка. По моему желанию я могу менять не только ее цвет, но и рисунок. Узор по-вашему. Можно в клеточку. Можно в горошек. Лучшие специалисты российских подразделений способны даже изобразить на натянутой сетке сценки из повседневной жизни.
В доказательство своих слов я поколдовал над кнопочками управления и из хвоста железяки выползла сетка, изображающая взятие господствующей высоты шестым космическим батальоном во время войны за независимость лунных поселений.
Охайте и ахайте американские друзья. Вам до такой филигранной техники еще долгие и долгие годы развиваться. Да и то, кто из вас сможет вот так запросто изобразить хотя бы маленький рисунок? У вас же способностей хватает только на косую полоску или, в худом случае, звездочки.
К обеду первая часть задуманного плана была выполнена. Вокруг Объекта красовался пятиметровой высоты забор. Оставалось только подключить сетку к Малашкиным накопителям и для красоты навесить красные флажки. Если мексиканские ежики не дураки, они даже близко не подойдут к непреодолимой преграде.
Но на этом план по спасению особо ценных посевов не ограничивался. Я развернул ядерозабороукладчик на новый круг, сменил при помощи самоходных заменителей навесное оборудование и двинулся выполнять пункт номер следующий.
Канава достаточной глубины. Из особой штуковины под страшным давлением форматируется прямоугольные бетонные плиты. Все плотно подгоняется, вкапывается, утрамбовывается и закрашивается беленькой краской. Супер прочный бетонный пластик, применяемый исключительно при устройстве взлетно-посадочных полос на военных космодромах. Но для Америки ничего не жалко. Пусть будет самый крепкий в мире забор. Я у себя на даче такой же построил из производственных отходов.
Не оставляя ни одной минуты на отдых, я произвел очередную смену оборудования и зашел на следующий круг. Время поджимает. Милашка только что сообщила – по местному проводному радио передали предупреждение о приближении стаи мексиканских ежиков. Администрация просит граждан не покидать домов, завалить мешками с песком все двери и окна до особого распоряжения. В радиусе тысячи километров уже закрылись правительственные и общественные учреждения. Местные силы самообороны из последних усилий кое-как сдерживают натиск мигрирующей стаи. Вся надежда только на русских спасателей. То есть на нас.
– Сколько осталось времени?
– Тяжело сказать, командор, – замялось Милашка. – Не могу связаться с нашими спутниками. Не летают они над Америкой.
– Можно на глазок, – разрешил я, понимая, в каких немашинных условиях приходиться работать Милашке.
– На глазок, у тебя, командор, не больше двух часов.
– Достаточно.
Основная часть работы сделана, оставались кое-какие мелочи, без которых проведенная работа ничего не значила.
Выпрыгнув из ядерозабороукладчика, который мог и самостоятельно поставить деревянный штакетник по внешней линии обороны, я выкатил из чрева спецмашины подразделения "000" экскаватор и, не обращая внимания на его постоянное нытье, быстро выкопал яму.
На глупые вопросы второго номера в майорских погонах ответил, что это котлован для бункера. Если уж встречать неприятеля, то в надежном укрытии. Из-за отсутствия достаточного лимита времени пришлось мобилизовать практически всю технику. Ядеросмесители смешивали быстротвердеющий бетонопластик. Ядеропрокатчики раскатывали свинцовые рулоны для надежной защиты убежища от возможной радиации. Ядерокроты и ядеропроходчики прокладывали в строящийся рекордными темпами бункер водопровод, канализацию и связь.
На строительной площадке стоял страшный гул. Подсобная техника, не обеспеченная надежным контролем, вовсю распоясалась и болтала друг с другом, перемывая не только последние новости, тяжелые условия работы, недостаточное масло финансирование, но так же и отвратительный характер отдельных личностей нашего экипажа. Большинство маломощных агрегатов сходилось на том, что янкель американский настоящий душка, с работой не пристает, с руганью не налетает. А вот майор Сергеев, который сегодня почему-то без парадного мундира, зверь, деспот и грязный прощелыга.
– Командор, – из-за невыносимого гвалта я чуть не пропустил Милашкиного сообщения, – контрольное время тридцать минут. Надеюсь, вы успеваете?
Чтобы русский спасатель да не успел? Быть такого не может.
– Всем спасибо! – закричал я в штатный матюгальник, с помощью которого можно перекричать любой шум на строительной площадке. Милашка его у ракетчиков выменяла. У тех самых ребят, которые у звездолетов шнуры на дюзах подпаливают. Оттого и глуховатые.
Подсобное оборудование, услышав, что ее вежливо посылают в Милашку, торопливо покатила в грузовой отсек. К маслопоилкам, к дозаправкам, к тишине и спокойной темноте.
– Милашка! Командир на связи.
– Внимание на пределе, командор!
– Заезжай в бункер и не забудь предупредить Боба, что у нас готовность на единице. А то так и проторчит с американскими товарищами на свежем американском воздухе. Не дай бог затопчут их ежики. На весь мир опозоримся.
Пока Милашка осторожно заползала в бункер, пока янкель с американцами бежали в укрытие, я стоял на рукотворном земляном валу и с удовольствием оглядывал дело рук своих. Ну и подсобных механизмов, конечно.
Кактусовое поле может спать спокойно. По всему периметру огромного государственного огорода красовались несколько рядов заграждений.
Первый. Резной деревянный штакетник, выкрашенный веселенькой серебряной краской. Краска, к слову сказать, жаростойкая. Водонепроницаемая. Да и штакетник чертовски красив. Ядероштакетница постаралась на славу.
Второй ряд. Обыкновенный деревянный забор. Ядеропульвизаторы поленились. Только с одной стороны покрасили. Разобрать стервецов и на свалку. Хотя не стоит. Краску спишем по полному объему. У меня крыша на даче некрашеная.
Третий ряд. Земляной вал, покрыт жидким стеклом. Для лучшего скольжения. Я не знаю ни одного нормального ежика, который сможет преодолеть такое препятствие.
Четвертым стоял уже описанный забор из пластикового бетона. Пять метров в высоту. Прочность неимоверная.
Последняя линия обороны – сеточное заграждение под напряжением. Голубые огоньки то и дело вспыхивают и неторопливо наполняют воздух запахом приближающейся грозы. Из представленных полотен особо хочется отметить картины "Спасатели на отдыхе", триптих "Я и мои ордена", а также пятидесятиметровую панораму " Майор Сергеев въезжает на белой спецмашине в город Париж".
– Все хорошо, что хорошо защищено, – мудро улыбнулся лучший из командиров подразделения "000" и направил взор свой на подсобные строения. На бункер. За которым спрятались люди и Милашка. Стометровый купол, покрытый свинцовыми плитами. Дешево и надежно. На самой вершине купола гордо стоял пингвин и воодушевлено размахивал российским флагом.
Красота.
– Красота, говорю, – сообщил я Бобу, который волновался по поводу моего долгого отсутствия. – Последний штрих и я через минуту присоединюсь к вашей дружной компании.
Последний штрих просто необходим в любом деле. Это как точка, поставленная в конце предложения, как последний солдат, вывезенный автоматическими санитарами из-под обстрела, как последний гвоздь в гроб.