Высокая литература - это то, что тебя меняет. То есть прочёл книгу, и амба, стал теперь другим. Совсем-совсем другим. Кардинально другим. Так тебя вывернуло всего и перетряхнуло. А если не вывернуло, если не перетряхнуло, значит, не высокая литература, значит, потеха потешная ради потехи, чтоб вечер убить, чтоб водку не пить. Так говорят те, кому положено об этом говорить. И трудно с ними не согласится. Даже глупо, пожалуй, было бы с ними не согласиться. Не согласишься, чем возразишь? Нечем возразить. Всё правильно. Всё верно. Всё так оно и есть. Но с другой стороны не факт, что непременно всем-всем-всем в этом ненормальном мире прописана именно высокая литература. Далеко не факт. Высокая литература при всём уважении - не кислород, не вода и не хлеб, тот самый, который "насущный даждь нам днесь". Можно обойтись. Вполне.
Да-да-да, существуют те, кто настырно выискивает исчерпывающие ответы на проклятые вопросы, но ведь есть и те, кто уже не ищет, кто уже давным-давно все ответы для себя нашёл. Или - что тоже возможно и приемлемо для толерантного ума - сознательно отказался от их поиска. Нашёл ли, не желает ли искать, но в любом случае - успокоился. И теперь, пребывая в гармонии с самим собой, ничего не хочет менять. Зачем ему что-то менять, если его и так всё теперь вполне устраивает. Всем он теперь доволен, и в первую очередь собой доволен. И зарёкся начинать всё заново. Начнёт, что получит взамен? Повергающую в ужас неопределённость? Пятитонный грузовик сомнений? Несварение сознания? Ну и на фиг ему всё это? Живёт как живёт, и полагает свою жизнь нормальной. И, полагая так, защищает свою жизнь от всяческих посягательств. От интеллектуальных - в том числе и в первую очередь. Моя подруга, ведьма Альбина Ставиская, из таких вот цельных натур, из таких вот достигших душевного спокойствия даосов. Нравится мне это или не нравится, но она такая, и я должен принимать её именно такой. А посему - пусть читает что хочет.
Пока я, листая книжку в мягкой обложке, рассуждал о священном праве свободной личности на литературные предпочтения, сеанс магии без разоблачения благополучно подошёл к концу, Альбина повела своего посетителя на выход. Услышав их негромкое бу-бу-бу и щёлканье замков, я осторожно, стараясь, чтоб меня не заметили, выглянул в коридор.
Рядом с хозяйкой стоял высокий, смазливый, дорого, но с артистической небрежностью одетый парень, волосы у которого, между прочим, были такими же длинными, как у меня. И такими же чёрными. Только без проседи. Не обзавёлся он ещё в свои двадцать с небольшим благородной сединой.
- Подглядывать, дракон, нехорошо, - упрекнула меня Альбина, когда, проводив красна молодца, прошла на кухню. - Любопытство, между прочим, порок.
Хотя и считаю, что для частного сыщика любопытство вовсе не порок, а наипервейшая добродетель, оправдываться я не стал. Поступил хитрее. Сказал, ехидно ухмыляясь:
- Чего-то, Альбина, парнишка твой на клиента не больно похож. Сдаётся, по жизни у него всё в полном ажуре. Признайся, что утешитель.
- Утешитель? - Ведьма всплеснула руками. - Ха! Скажешь тоже. Молодой он ещё. Ребёнок. Можно сказать младенец против меня.
- А сколько ему?
Альбина присела на соседний стул и задумалась:
- Мишки, племянника моего, одноклассник. Школу Леонова вместе заканчивали. Вот и считай.
- Двадцать один, - прикинул я. - Не такой уж и младенец. Живи он в Америке, уже мог бы заказывать текилу.
- Текилу, говоришь? Ха-ха. Текилу он уже в тринадцать стал закидывать и червячком закусывать. Ничуть не показатель. Сопляк сопляком.
- А хотя бы и сопляк. Что с того? Когда это юный возраст в деле утешения благородных матрон помехой был?
Ведьма хотела возразить, но вдруг осеклась, нарисовала в голове заманчивую картинку и мечтательно улыбнулась:
- В принципе да. - Но тут же опомнилась и решительно мотнула пышным париком: - Это в принципе. А конкретно: не по мне жеребчик.
- Ой ли? - не поверил я. - Красавчик ведь.
- Красавчик, говоришь? - Альбина глянула на меня с изучающим прищуром. - Уж не ревнуешь ли? А, дракон? Ревнуешь? Да?
- Чуть-чуть, - ответил я, чтоб сделать ей приятно. - Децул.
- А ты не ревнуй зазря, не тот это случай. Хоть и вышел статью и мордашкой, да не в моём вкусе.
- Это отчего же?
- Танцор он, - сказала ведьма таким тоном, будто обвиняла паренька в чём-то постыдном.
Решив, что неправильно её понял, я переспросил:
- Ты сказала, что он танцор?
- Да, я сказал, что он танцор. Исполнитель бальных танцев. Фокстрот исполняет, румбу, самбу, ча-ча-ча, джайв. Что там ещё?
- Вальс, танго, - подсказал я машинально.
- Ну да, вальс и танго. Короче говоря - танцор.
- А разве это плохо?
- Как по мне, так ничего хорошего, - заявила Альбина. И в ответ на моё вопросительное молчание пояснила: - Есть, дракон, в танцорах что-то такое, знаешь, бабское. Держаться так, будто штырь в одном месте. Не идут, а плывут. Ну чисто лебёдушки. И постоянно глазками по сторонам шастают, проверяют, какое впечатление производят на окружающих. Понимаешь, о чём я?
- Вообще-то, тип знаком, - кивнул я. - Хлопец из таких?
- В том-то всё и дело. Танцор, мать моя Тьма. И мало того, что танцор, так тут ещё певцом собрался заделаться. Представляешь? На эстраду, чёрт её рази, детке захотелось. Так захотелось, что аж ножками сучит от нетерпения.
- Что, голос прорезался?
- Чушь-то не пори, Егор. Сам же знаешь, что в нашем… - Альбина, ковырнув пальчиками воздух, изобразила кавычки, - …шоу-бизнесе можно и без голоса вполне обойтись. Главное - внешность. Связи ещё. Деньги. Напор. Драйв, как сейчас говорят. А голос… Есть - хорошо, нет - ещё лучше. Да что я, блин, тут рисуюсь, сам всё прекрасно знаешь. Да?
Есть вещи, при оценке которых, я старюсь избегать крайних суждений, поэтому на вопрошающий взгляд Альбины ответил уклончиво:
- Знать-то знаю, только полагаю, что не всё так однозначно.
- Спорить не буду, - неожиданно согласилась ведьма. - Случаются исключения. Думала я тут недавно под коньячок насчёт всего этого. Крепко думала.
- И чего надумала?
- А то и надумала… - Альбина замолкла, но через секунду хлопнула меня по коленке. - Вот ответь мне, Егор, если по большому счёту брать, если не пи… Если не городить ху… Блин, как сказать-то без матушки?
- Если не плести злостные небылицы, - подсказал я.
- Да. Спасибо. Так вот, если не плести эти самые небылицы, разве голосом настоящие певцы поют? Говорю "певцы", имея в виду не наших… - Альбина вновь изобразила кавычки, - …звёзд попсячих, а настоящих певцов, певцов с большой буквы. Разве голосом? А ну ответить, как на духу.
- Отвечу. И отвечу так: настоящие поют душой.
- Правильно, дракон, - похвалила меня Альбина. - Правильно. В самую точку попал. Душой они поют, настоящие-то певцы. Душой. Поют душой о том, что есть за душой. А если нет души или за душой нет ни черта, тогда… Тогда - караул. Тогда, если даже у тебя голос шикарный, никакого толку всё одно не будет. Возьми, к примеру, Толю Пазкова, пупса златокудрого. Голосище будь здоров, да? А толку? Теперь вспомни Бернеса для сравнения. Марка. Вот мужчина был. Да? Голоса никакого, а затянет, бывало, сразу комок в горле встаёт. Скажешь, не права?
- Насчёт Бернеса? Почему, не права? Права. Шаман ещё тот.
Тут ведьма сделала "страшное" лицо, показала мне трехдюймовые когти и сказала не то в шутку, не то всерьёз:
- У-у, ляпнул бы, что нет, задала бы трёпку.
Подавшись чуть назад, я бездарно изобразил то, как бездарный актёр бездарно изображает испуг, и ведьма прыснула. Я тоже улыбнулся. После этого повисла долгая пауза, которую ведьма прервала расхожим замечанием:
- Демон родился.
- Как родился, так и уйдёт, - заверил я. И, всё ещё не решаясь перейти к главному, поинтересовался досуже: - Если не секрет, что танцору нужно от старой ведьмы?
- Другому кому не сказала бы, - после небольшого раздумья призналась Альбина, - но тебе скажу. Я ему, Егор, Маску Гибрисы накладываю. Шесть слоёв уже наложила, семь ещё осталось.
- Вот как. Это интересно. Что-то я не слышал, чтобы между колдунами города война началась. Да и парень твой на помощника колдуна никак не тянет. Зачем ему маска?
Ведьма чуть не подпрыгнула:
- Как это зачем? Как это? Ты, Егор, видел в нашем шоу-бизнесе хоть кого-нибудь, кто без маски обходится? Нет, скажи, видел?
- Телевизор смотрю редко, на концерты подобного рода сроду не ходил, так что не совсем в теме. Ни фига не эксперт.
- Ну так я тебе скажу тогда: никто из них без масок не ходит. Ни кто. Ни один.
- Что ж, - рассудил я, - всё это вполне укладывается в философию итальянского карнавала "синьора машера". Помнишь? Надел маску и тебе позволено всё. Полная свобода и никого стыда. Грешишь не ты, а маска. С неё и спрос.
- Слишком глубоко копаешь, дракон, - ухмыльнулась Альбина. - Никакой философии тут нет, а есть грубая физиология. Сунешься на сцену со своим истинным лицом, через полчаса околеешь. Высосет из тебя всю жизненную силу публика-дура. До донышка высосет.
- А так ты высосешь. Нет?
Альбина погрозила мне пальцем.
- Не идиотка, чай. Злоупотреблять не собираюсь.
- Ну-ну, - понимающе улыбнулся я. - А мальчик в курсе, каким боком ему такая магия выйдет? Знает, что стареть душой начнёт ударными темпами. Предупредила его об этом?
- А как же. Обязательно. Правила знаю. Под Молотобойцев ложиться с пустяшного прибытка не собираюсь.
- И что танцор?
- А что танцор? Плевать ему. Глаза горят, рвётся в бой. Столицу Родины нашей бескрайней покорить мечтает. - В голосе ведьмы зазвучали ноты одновременно и неподдельного возмущения, и искреннего недоумения. - И чего им та Москва далась-то, никак не пойму. Была я там по весне. Лучше сдохнуть.
- Ну а им по кайфу, - возразил я. - Кровь кипит, жить хочется, ищут, где круче замуты. Ничего удивительного. Молодых во все времена в столицы тянуло. Прежде - за простором и смыслом, позднее - за культурой и образованием, нынче - за ритмом и баблом.
- Во-во - за баблом. А потому что глупые они, эти нынешние. И сами глупые, и по жизни у них всё без тепла, всё с вые… - Альбина запнулась и вновь попросила помощи: - Как сказать-то?
- С немотивированными претензиями, - подсказал я.
- Да, точно, с немотивированными. - С этими словами Альбина пересела ко мне на колени, обхватила шею, склонила голову к плечу и томно промурлыкала: - Ох, до чего же я люблю умных мужиков. - После чего провела ладонью по моей щеке: - А ты ведь сегодня не брился, зверь.
Роскошная её грудь при этом волнующе колыхнулась, а глаза затуманились.
- Эй, эй, женщина, - стараясь смягчить тоном грубость жеста, решительно взял я её за плечи. - А ну-ка не теряй самообладания. - И легонько потряс её. - А ну-ка возьми себя в руки. Я здесь не за тем… не для того…
- А то я сама не понимаю, зачем ты тут, - толкнув меня в грудь, отстранилась Альбина. Пересела на свой стул и стала выдавать страдания на манер солистки фольклорного ансамбля: - Растоптал любовь ты нашу, дракон. Растоптал безжалостно. Растоптал как чудище косолапое цветочек аленький.
- Ты же знаешь, Альбина, - напомнил я, - дракон и любовь - две сущности не совместимые.
- Но ведь что-то было между нами, дракон? Ведь было?
Секс у меня с тобой был, обратился я к ней мысленно. Преодоление чужой телесности. Вот что было. Что было, то было. И было, надо признать, по высшему разряду. А вот того единственного, главного, того, ради чего только и стоит жить, не случилось. Не случилось любви. Впрочем, как и всегда у меня. Всегда и со всеми. От младых когтей и поныне.
Бухнуть такое вслух я, конечно, не мог (не тот был случай, чтоб правду матку резать), поэтому навёл туману:
- Было, Альбина, у нас, было. И я у тебя был. И ты у меня была. Иллюзией ты моей была. Сказкой наяву. Фантазией во плоти.
- Я была твоей фантазией? - вскинула она удивлённо бровь.
- Была, - подтвердил я. - Прекрасной, упоительной фантазией. И была, и есть, и будешь.
- Ой, ой, ой, - передразнила Альбина мою - между прочим, вполне искреннюю - патетику, после чего категорически заявила: - Не хочу я быть твоей фантазией.
- Да. А кем хочешь быть?
- Хочу быть твоей добычей.
Мне оставалось только покачать головой и пропеть упрекающе:
- Ох, Альбина, Альбина.
- Ладно, дракон, успокойся. Это я так. Забудь. Говори, зачем пришёл?
Переход был резким и неожиданным, я на секунду задумался, и, как водится, начал издалече:
- Послушай, Альбина. Я прекрасно понимаю, что ты чертовски устала, что ещё толком не восстановилась после недавнего сеанса, однако…
- Не разводи кисель, дракон, - оборвала меня ведьма.
- Помощь мне твоя нужна, Альбина, - сменив тон на более деловой, заявил я и указал на кепку. - Хозяина вот этой вещички отыскать нужно. Срочно. Сейчас.
Ведьма глянула на непрезентабельного вида головной убор, затем перевела взгляд на коробку.
- А там что? Чую Силу.
- Так и есть, - подтверждая её догадку, сообщил я. - Это тебе Сила для работы. - Затем ткнул в Книгу Книг: - А вот это тебе за работу.
- А это ещё что такое?
- Книга. Книга Книг. Артефакт свойств такой. Именитая, между прочим, вещь. Вещь, как пишут в музейных каталогах, помнящая прикосновения многих поколений. Слышала про неё, наверное? Не могла не слышать. - Заметив, что ведьма мучительно старается припомнить, я добавил убеждённо: - Быть такого не может, чтобы не слышала. Ты вспомни. Книга Книг. Книга Без Автора. Книга Захария Китойского. Ну? Вспоминаешь?
- Ну да, что такое припоминаю, - неуверенно произнесла ведьма. - Вроде как, ликвидная вещица. - И тут же упрекнула: - Ты бы лучше мне Ожерелье поднёс от щедрот. Вот бы порадовал. Расшиблась бы тогда для тебя в лепёшку.
- Чего не могу, того не могу, - твёрдо сказал я. - Даже не проси. А потом - зачем ты мне нужна в виде лепёшки? Ты мне адекватная нужна.
Ведьма возмущённо фыркнула, взяла Книгу Книг со стола, провела ладонью по старой коже и задумалась вслух:
- Спрашивается, ну и на кой она мне?
Я, честно говоря, ожидал с её стороны иной реакции. Но тушеваться не стал, и на минутку превратился в лавочного приказчика, расхваливающего залежалый товар:
- Удивляешь ты меня, женщина. Как так - "на кой"? А на кой книжки-то нужны? Читать будешь. Книга одна, а текстов в ней тьма тьмущая. Сплошная экономия, как ни крути. А, может, со временем придумаешь, как к гаданию приспособить. Ты баба умная, сообразишь. В конце концов, книга - лучший подарок. А Книга Книг, получается, - подарок подарков.
- Слушай, дракон, а там есть история про то, как графиню находят в библиотеке с ножом в груди?
- Обязательно. По теории вероятности - обязательно.
- Ладно, уболтал ты меня, чертяка говорливый. - Альбина поднялась со стула и, заложив руки за голову, потянулась так, что аж косточки затрещали. - Человечек твой, он хоть в Городе-то сейчас?
- Думаю, да.
- Ну, это уже полегче будет. А звать его как?
- Чего не ведаю, того не ведаю.
- А жив? Или уже часом того, преставился?
- Думаю, живой. Во всяком случае, надеюсь на это.
- Надеется он, - проворчала Альбина и приказала: - Сиди тут и не подглядывай. Как закончу, сама выйду.
С брезгливой миной она ухватила двумя пальчиками кепку, сунула под мышку громыхающую коробку и удалилась в комнаты. А я посидел немного без движения, тихо радуясь тому, что дело выгорело, затем подошёл к окну и свернул жалюзи.
Оказалось, что метеорологи, сулившие улучшение погод, в своих прогнозах не ошиблись. Дождь, заряжавший три дня кряду, стих, тучи над противоположной девятиэтажной ослабили строй, в лазурные щели с отменным напором врывался солнечный свет. Открыв фрамугу, я достал сигарету, помял её в пальцах, однако прикуривать не стал. Понял, что курить не хочется. Вернув сигарету в пачку, посмотрел вниз невидящим взглядом, захлопнул фрамугу и вернулся на место. Навалился грудью на стол, сложил руки как примерный школьник, положил на них голову и закрыл глаза. И тут же открыл. Испугался, что усну. Чертыхнулся, дескать, вот что значит в зрелом возрасте шастать где ни попади ночь напролёт, и вновь закрыл. И уже не стал бороться. Уснул. И был мне сон.
И снилось мне, будто я самолёт. Огромный такой пассажирский лайнер. И будто лечу я. Лечу высоко, лечу издалёка и лечу далеко. И до поры до времени полёт этот отличался он от обычного полёта дракона, только тем, что крыльями не нужно было воздух месить, а так всё, как всегда: наверху - свет и синева, вокруг - облака, внизу - горные хребты, которые кажутся с такой высоты складками небрежно брошенного покрывала. И было мне поначалу хорошо и безмятежно. В общем, как обычно. Но потом - секунда прошла или вечность, не знаю, во сне разницы нет - я понял, что всё не так. Что всё отнюдь не как обычно. Что всё совсем-совсем иначе. Что полёт мой ни фига не свободен, что мной кто-то управляет, и этот кто-то сидит у меня внутри. Как только я это понял, тот, который во мне сидел, резко сбросил высоту и развернул меня в направлении двух невесть откуда возникших по курсу небоскрёбов. Эти рядом стоящие сооружения и подозрительно напоминали высотки Всемирного Торгового Центра, и в то же время абсолютно не походили на них. Одно было точно - в одно из них я должен врезаться. Никаких сомнений не было, что меня ведут на таран.
Пока я соображал, чтобы такого умного предпринять, тот, который во мне сидел, уже выбрал в какую именно башню меня воткнуть. В правую. Отлично представляя, что сейчас случится, я начал изо всех сил противиться неизбежному. Пытался развернуться. Старался изменить угол атаки и использовать для набора высоты встречные воздушные потоки. Пробовал тупо свалиться в пике. Короче говоря, сопротивлялся чужой воле каждым своим болтом и каждой своей заклёпкой. А под конец начал даже взывать к радарам и ракетам ПВО. Однако, как это зачастую и бывает во сне, все мои усилия оказались бесполезны и вылились лишь в сдавленный, похожий на вой оголодавшего волка, крик ужаса.
Столкновения не произошло. Я проснулся за миг до него, и увидел, что озадаченная Альбина трясёт меня за плечо. Убедившись, что я благополучно вынырнул в явь, она спросила:
- Чего орёшь, дракон?
- Кошмар приснился, - ответил я сиплым голосом.
Ведьма устало плюхнулась на стул и понимающе кивнула:
- Бывает.
- Ну как там у тебя? - зевнув в кулак, осведомился я. - Получилось?
Она вытащила сигарету из моей пачки, прикурил, вкусно затянулась и только после этого ответила:
- Фирма веников не вяжет.
- И где мне паренька искать?
- Показать на карте?
- Покажи.
Ведьма выхватила откуда-то (страшно даже подумать, откуда) колоду Таро, вытащила одну карту и кинула на стол:
- Вот оно, то самое место.
Это был аркан "Мистерия".
- Шутишь? - спросил я.
- Отчасти, - ответила ведьма туманно.
- А без шуток?
- Без шуток ищи его в конце Пятой Советской. Номер дома не разобрала, но он крайний.
- А по какой стороне? - уточнил я.