Знал бы Труссарди, что устроил своей труппе коктейль под названием "Северное сияние", проклял бы все на свете! Но он пока об этом не догадывался, а только с удовлетворением отмечал, как расправилась грудь Оселя, как перестала трястись Эсмеральда и как взревела площадь, возвещая, что именинница со своим венценосным отцом вышли на балкон.
– По местам, господа, – сделал он страшные глаза. – Пришла пора поднимать занавес.
– Не боись, папаша, – добродушно похлопал его по плечу Осель. – Забацаем в лучшем виде. Слышь, Стив, а он у нас кто?
– Король Лир. Дядя мой по сценарию, – собрал глаза в кучку авантюрист. – Он, сволочь, моего папашу угрохал, на мамане женился, а теперь, гад, последнего лишить хочет.
– Чего?
– Наследства.
Артисты дружно посмотрели куда-то между ног своего предводителя.
– Да не этого, – отмахнулся Стив. – Короны! Все по местам! Представление начинается!
И представление началось. Оно шло на ура. Расслабившиеся артисты играли на отрыв. Там, где положено было смеяться, народ просто закатывался гомерическим хохотом (Стив умудрился внедрить в трагедию еще и элементы многочисленных комедий великого автора), где надо было плакать, народ просто рыдал. Больше всего зрителям понравилась процедура смены декораций. Когда по сигналу Труссарди амбалы отпускали постромки, Игогоша неслась к своему бочонку с пивом таким галопом, что артисты кубарем катились по помосту, выкатываясь к уже сменившимся декорациям переодетыми для следующих сцен. Как им удавалось это делать, знает только гномья водка пополам с игристым вином. Кроме Стива, никто даже не подозревал, что между матерчатыми перегородками, отделяющими одну сцену от другой и гримерной, сидел киллер в ожидании своего часа. Арбалет лежал на коленях Собкара. Рядом на полу лежал футляр с замагиченной гномами стрелой. Он ждал финальной сцены. Именно тогда киллер должен был спустить стрелу, дабы дать потом возможность под шумок культурно скрыться всей команде.
Планы отступления были продуманы лично Стивом от и до. Обзор был великолепный. Сквозь щель между досками сцены бывший капитан тайной полиции прекрасно видел орлиный профиль злобного колдуна, которого ему предстояло ликвидировать. Колдун сидел по правую руку от короля. Слева млела от представления принцесса, а позади венценосных особ застыл Вэлэр. До финальной сцены было еще далеко, но Жанэр ради поддержания формы навел арбалет на цель, положил палец на курок, однако в этот момент Игогоша всхрапнула, и Жанэр понял, что прозевал очередной сигнал к перемене декораций. Лошадка уже лучше него выучила сцены, а потому рванула, не дожидаясь команды, к своему гонорару. Палец непроизвольно нажал на спусковой крючок. Хорошо, что арбалет был еще не заряжен. Замагиченная гномами стрела пока что покоилась в футляре. Жанэр покачал головой. Так можно и все дело завалить. А финал уже близился. Принц Датский Гамлет согласился наконец на поединок с прелюбодеем Яго, соблазнившим то ли Офелию, то ли Дездемону, то ли обеих разом. Собкар без помощи рукояти торопливо взвел тетиву арбалета по новой, открыл футляр, наложил стрелу, поймал в прицел колдуна и обратился в слух. Главное – не пропустить финальную фразу! А финальная сцена между тем подходила к развязке:
Я ставлю трое против двух.
Сыночек, Гамлет, не противься,
Хлебни нурмундского вина
И с Яго-сволочью схлестнися.
Король Лир нетвердой походкой двинулся к Стиву с бокалом отравленного вина. Он тоже хлебнул "Северного сияния" наравне с артистами и теперь пожинал плоды.
"Папаша, я те удивляюсь, – пьяно икнул в ответ Стив. – Ты б эту хрень мамаше предложил, а то у ей ведь в горле пересохло…"
"А иде моя жена?" – нахмурил брови король Лир, оглядывая сцену.
"Ее, заразы, нет, – успокоил его Яго, почесав затылок. – Наверное, почуяв, что в бокале, она пошла в буфет…"
"Или в клозет", – задумчиво добавил Стив.
"Ща, мужики, найду, а вы пока тут тет-а-тет… но чтоб не до смерти!" – Труссарди покачнулся и пошел в гримерную искать свою неверную заразу-жену Офелию, которая не соизволила почему-то выйти на сцену. В поисках дочки двигался он, естественно, в сторону гримерной: "Иди сюда, моя любимая жена Офели… твою ма-а-ать!!!"
То, что после этого творилось на сцене, просто невозможно описать. Из-за кулис раздался дикий вопль, от которого вздрогнула вся площадь, а король чуть не слетел от испуга со своего кресла.
– Мою дочь превращать в лесбиянку!!? Да лучше бы я Петруччо здесь застал, чем тебя, паршивка! А еще благородная!
На сцену вылетела абсолютно белая Дездемона, оправляя на бегу юбки. За ней несся разъяренный король Лир с арбалетом Собкара в руках. Жанэр высунулся из своего укрытия и растерянно развел руками, всем своим видом давая знать шефу: типа я тут ни при чем, но мочить Муэрто теперь нечем. Стиву и Оселю было не до него. Они дружно пригибались, как только Труссарди начинал наводить арбалет на Петруччо, который, подлец, постоянно прятался за их спинами. Реакция публики была ошеломляющей.
– Она ожила!
– Призрак!
– Дездемона ожила!
Самые нежные и чувствительные начали падать в обморок, самые стойкие стали давать советы артистам:
– Вы мужики иль нет?
– Дайте ему в глаз!
Ни Стив, ни Осель разбушевавшемуся папаше Лизетты в глаз давать не собирались. У них была одна задача: тихо-мирно свалить от греха подальше со сцены. Желательно живыми.
– Папочка, не надо! – Это уже на сцену выпрыгнула полуголая Офелия, на бегу запахивая на своем соблазнительном теле халат.
– О-о-о!!! – взвыла благодарная публика. – Какая у Гамлета маман!
И тут король Лир настиг наконец призрак Дездемоны, схватил за волосы, и парик, естественно, слетел.
– Да она еще и мужчина! – ахнули зрители и бешено зааплодировали. Представление им нравилось все больше и больше.
– Петька?!! Ну все! Смерть твоя пришла!
Труссарди приставил арбалет к голове Петруччо.
Королевский маг начал приподниматься. Он почуял свою смерть на конце арбалетного болта и принялся плести контрзаклинания. Титаны, поддерживающие своды королевского дворца, начали оживать. Нет, они по-прежнему стояли, как и положено каменным изваяниям, но Стив, стремительно трезвевший в минуту смертельной опасности, почуял, что они уже готовы разорвать любого, на кого укажет перст колдуна.
– Стреляй! – заорал он Труссарди, внезапно сообразив, что стрела, замагиченная гномами на Муэрто, никого другого поразить не сможет.
Труссарди чисто рефлекторно нажал на курок, арбалетный болт, изогнувшись, просвистел мимо уха Петруччо и, как управляемая ракета с боеголовкой, понесся в сторону колдуна. Но на этом его управляемость и закончилась. Сеть контрзаклятий заставила болт плавно вильнуть в сторону от Муэрто, и он вонзился прямо в причинное место одного из оживших титанов, поддерживающих свод королевского дворца. Тот, как и всякий нормальный мужик, согнулся пополам, сказав что-то типа "Ую-юй!", – и выронил свой каменный шар прямо на голову колдуна. Шар был очень большой, очень тяжелый и крепкий. Но голова колдуна, вероятно, имела дополнительный запас прочности за счет магии, а потому не треснула. Колдун просто выпал в осадок, брыкнувшись вместе со своим креслом в глубь королевского дворца, зато балкон оказался не таким прочным. Отскочивший от головы Муэрто шар проломил его. Балкон покрылся трещинами и рухнул вниз.
– Лови ее!!! – завопил Стив Вэлэру, но у того то ли сработал инстинкт охранника – он только что нанялся защищать королевское тело, – то ли по еще какой причине, но, взмахнув крыльями, он подхватил первым делом короля и втащил его за шкирку во дворец, а тонкая фигурка Лили продолжала падать на каменные плиты Королевской площади в окружении обломков балкона. Стив наблюдал это как при рапидной съемке. Время словно остановилось. До принцессы было далеко, но он почувствовал, что стоит сделать только шаг…
Юноша шагнул со сцены вперед, и в руках его затрепыхалась отчаянно визжащая принцесса, обвившая руками его шею. Они оба парили в воздухе. До земли оставалась самая ерунда, метров пятнадцать, не больше, но принцесса продолжала визжать.
– Чего орешь, дура? – сердито спросил Стив и, получив звонкую пощечину, понял причину. Он поддерживал ее, спасая от падения, за такие места чуть пониже талии, что, как только сообразил, что это за места, начал и в самом деле конкретно падать. Еще одна звонкая пощечина заставила включить магическую мягкую посадку, но достаточно мягкой она все же не получилась. От сотрясения платье принцессы, которую он поддерживал под… короче, оно треснуло, а губы именинницы впечатались в его уста. Они слились в страстном поцелуе и застыли.
Именно в этой позе их и застукали выбежавшие на площадь Эдуард II и дворцовая стража.
Дальнейшее Стив помнил смутно, так как оказался на седьмом небе. Он впервые целовал девушку, и от сознания того, что происходит, в голове его все помутилось. Да так круто, что он впал в прострацию, или, если читателю будет угодно, в ступор. Он не помнил, как принцессу отрывали от него. Не помнил, как она отчаянно сопротивлялась, не желая отцепляться от его тела. Не понимал, куда и зачем его тащит разъяренная стража, периодически давая по шее. Не помнил и того, как его поставили в полутемной камере около двери в той же позе, в которой застыл: ноги враскорячку, а пальцы рук страстно подрагивали, до сих пор помня восхитительную упругость молодого, трепещущего тела принцессы.
– Вот теперь нам полный писец!
Стив был еще в ступоре, но энергичную фразу Труссарди, которого затолкали в тот же каземат, уже понял.
– И тебя замели.
Труссарди помахал перед глазами Стива руками, понаблюдал за зрачками и энергично сплюнул.
– Хорошо тебя приложили. Это надолго. А ведь я в тебя целых две недели вложил! Такого парня спалили… Ладно, раз на своих двоих еще стоишь, значит, живой. Я тебя вытащу.
Только при этих словах Стив начал приходить в себя. Кого вытащит? Откуда? Он хотел уточнить этот момент, но Труссарди уже вышел в центр камеры.
– Ну что, шавки, кто тут за громаду?
– Ну я… – С нар поднялся щуплый субъект и выдернул из недр своих лохмотьев заточку. – А ты хто такой, жучара?
Труссарди одним ударом ноги отправил громаду в угол камеры, рванул на себе рубаху и задрал вверх правую руку. Начинавшему приходить в себя Стиву он чем-то напомнил в этот момент идущего на смертный бой матроса, рвущего на груди тельняшку. Вся камера ахнула. Под мышкой главы труппы циркачей красовалась белая маска с черными прорезями для глаз и угольным оскалом широко улыбающегося рта. Сверху маску украшала золотая корона. Татуировка была выполнена так искусно, что Стиву даже захотелось отколупнуть драгметалл от тела руководителя.
– Мэтр Труссардини… – потрясенно прошептал громада из своего угла, поспешно вправляя челюсть.
– А кто такой мэтр? – настороженно спросил какой-то молодой зэк.
– Заткни хавку, идиот! Это же сам великий Труссардини! Для нашего брата его слово закон!
– О!
– Мэтр!
Ажиотаж, возникший в камере, привлек внимание тюремной стражи, которая была тоже слегка напряжена, а если быть честным, то просто жутко напряжена. Она не могла понять, почему возмутителей спокойствия на Королевской площади отдали на их попечение, что за шум раздается над их головой и какое отношение к ним имеют раздающееся сверху истерические вопли:
– Гам-лет!.. Гам-лет!..
– Принца Датского сюда!..
– Королей на мыло!..
– Как они прочувствовали наше искусство, – чуть не прослезился Труссарди, повернув голову к Стиву.
Увидев выразительные глаза своего помощника, указывающие на место рядом с ним, великий Труссардини мгновенно оказался около двери и, чтобы ей прикрыться, даже обнял плечи юноши, вминая его в стену.
– А дальше что? – вопросил он Стива, свято веря в его карму, гениальность и талант.
– Дальше кому-то будет плохо.
– О!!! Мэтр!!! – вопили зэки. – Приказывай!!!
– А ну, козлы, заткнитесь! – В двери камеры открылся глазок, и Стив, стоявший рядом, немедленно ткнул в него пальцем.
– А-а-а!!! – раздался дикий вопль с другой стороны двери.
– Бей их, гадов!!!
– Зажрались на королевских харчах!!!
В двери заскрежетал ключ. Стив брезгливо стряхнул козюльку с пальца на пол и, как только доблестная охрана ворвалась внутрь, поймал за шкирку последнего охранника с разбухшим носом, рвущегося в бой, слегка пристукнул его сверху кулаком и вместе с Труссарди выскользнул наружу.
Глава труппы немедленно притворил за собой дверь, аккуратно запер ее на все засовы и замки, подкинул в воздух украденную на ходу у стражника связку ключей, после чего подмигнул Стиву.
– Когда успел? – спросил его юноша, кивая на связку.
Труссарди пожал плечами.
– Ничего умнее спросить не мог? Ты как Лили успел поймать?
– Ну…
– Вот и не задавай дурацких вопросов. Только знай, что я проделал все это без вашей идиотской магии.
– Да с чего ты взял, что я маг?
– Хи-хи… Тебе направо, мне налево. Обо мне не беспокойся. Выберусь.
– А как же Лизетта? – опешил Стив.
– С ней все в порядке. У нас все обговорено. Ждет уже небось со всей добычей на… короче, в одном месте. Ну прощевай. А Петруччо передай, как встретишь: если родится дочь, из-под земли достану и на куски порву!
– А если сын? – на всякий случай спросил Стив.
– Преемником будет. Такое дело изгадили, – не удержавшись, попенял он Стиву. – Какое было прикрытие! И телеги под рукой, и уважение публики. Да меня таможня еще ни разу в жизни не трясла! – Труссарди выразительно сплюнул и скрылся за поворотом подземных казематов.
– О господи, – расстроился Стив, – что ж ты меня с такими отморозками сводишь? Воры, циркачи, капитаны тайной полиции, а теперь еще и какой-то международный террорист.
Юноша направил стопы в противоположную сторону и, не встретив ни одного охранника, спокойно вышел на тюремный двор. А уж там-то их было пруд пруди. Но всем было не до Стива, так как доблестная охрана в тот момент подпирала тюремные ворота своими телами.
– Гам-лет!.. Гам-лет!..
– Принца Датского сюда!..
– Королей на мыло!..
Мощный глухой удар сорвал с петель ворота, и первые ряды атакующих хлынули в тюремный двор. Под их дружный топот попискивала придавленная воротами стража. Впереди, разумеется, неслась команда Стива в полном составе.
– Разгромим этот оплот зла! – вдохновлял на бегу толпу Кот.
– Раз туда сажают таких великих артистов, как наш Стив, ей нет места на земле!!! – поддерживала его Дездемона, потрясая трофейными ножами, украшавшими совсем недавно пояса нукеров графа Орбиладзе. Вид при этом у нее был такой зверский, что сумевшая увернуться от рухнувших ворот стража улепетывала во все лопатки.
– Шеф, посторонись. – Осель деликатно подвинул Стива в сторону. – Сейчас я двери ломать буду.
– Зачем ломать? – пожал плечами Стив. Он услужливо открыл дверь в подземные казематы тюрьмы. – У меня и ключи есть…
Юноша недоуменно уставился на связку ключей, которыми совсем недавно поигрывал Труссарди.
– Тьфу! От вас чего только не наберешься.
Однако команде было не до него.
– Мужики, за мной! – скомандовал Осель, и толпа загрохотала каблуками по ступенькам вниз.
– Революцию мне вроде не заказывали, – почесал затылок Стив, – а тем более не оплачивали.
Из глубины подземных казематов послышался удивленный голос Вэлэра:
– Господа, а вам не кажется, что мы шефа пропустили?
– Точно! – опомнился Собкар. – Петька… Дездемона, чтоб тебя! Кончай ножами махать. Тут и без нас разберутся. На выход!
Команда Стива высыпала обратно на тюремный двор.
– О, шеф, а мы тебя там ищем.
Зацокали по каменной мостовой копыта. Кучер притормозил карету около рухнувших ворот. Открылась дверца, и оттуда высунулась златокудрая головка баронессы фон Эльдштайн.
– Быстро внутрь, – скомандовала она, – сюда подтягиваются войска.
Друзья не заставили себя упрашивать.
– Ну и дел вы наворотили, господа, – донесся из глубины кареты нежный голосок баронессы, как только дверца за командой Стива захлопнулась. – Трогай!
Кучер тряхнул поводьями, и карета покатилась.
– Куда едем? – деликатно осведомился Стив.
– Для начала из города, – лаконично ответила баронесса. – Воздух Кассилии для вас отныне вреден.
– А потом?
– А потом в мое загородное имение.
– Вэлэр, – нахмурился Стив, – за то, что меня спасать дружно рванули, спасибо, но тебе нужно срочно во дворец. Лили и колдуна без присмотра оставлять нельзя. Мы, как все уляжется, вернемся. Охраняй Лили!
Вампир молча кивнул, превратился в летучую мышь и, выпорхнув из окошка кареты, серой молнией взметнулся ввысь.
20
До загородного имения баронессы команда Стива добиралась больше недели, хотя и ехали довольно быстро. Чуть не в каждом населенном пункте их ждала новая карета, запряженная свежими лошадьми, и, что интересно, чем дальше они отъезжали от Кассилии, тем дорога становилась лучше, а кареты все роскошнее и роскошнее. Последний же перегон вообще сразил Стива наповал. В этой карете о двадцати колесах было все, включая ванну, туалет, отдельные каюты для каждого пассажира и даже тренажерный зал. За каким чертом он был здесь нужен, юноша хоть убей не понимал.
– Если поставить все это на рельсы, – глубокомысленно изрек он, – то получится шикарный СВ-вагон.
– А что это такое, Стив? – полюбопытствовала баронесса.
– Не знаю, но звучит красиво. Вы не находите, Эмма?
– Нахожу, но ничего не понимаю, – засмеялась баронесса.
– Я тоже, – честно признался Стив. – Какой-то дикий мир. Что Нурмундия, что Бурмундия – типичный Туманный Альбион, а имена – и французские, и английские, даже грузины откуда-то взялись. А это вообще, по-моему, Россия. Кстати, надо будет на рынок заехать проверить.
Эмма похлопала глазами, сделала умный вид, кивнула и задумалась. За время, проведенное в пути, они уже несколько раз успели подружиться, разругаться, помириться и называли друг друга без особых церемоний, просто по имени. Она уже не раз слышала подобные высказывания и по опыту знала, что лучше не уточнять. Стив начинал нести такую ахинею…
Стив внимательно смотрел на Эмму. Баронесса оказалась довольно бойкой девицей, острой на язычок и искусной дипломаткой. Она так ловко уходила от ответов на неудобные вопросы Стива, что тот только диву давался, но попыток расколоть загадочную баронессу не оставлял. А загадок было много. Каким образом знатная дворянка оказалась втянута в шпионскую сеть Бурмундии? Где и когда овладела искусством рукопашного боя? Какими чарами мгновенно залечивала на себе и на своих новых друзьях синяки и ссадины? И чем дальше они ехали, тем больше у Стива возникало вопросов.
Оселя с Петруччо и Котом проблемы шефа не волновали. Они всю дорогу перекидывалась в подкидного дурака. Игра шла на носики, о чем свидетельствовал распухший нос Оселя. Отчаянно жульничавшие Кот и Петруччо не проиграли ни разу.
– А двигатель у этого восьмого чуда света о скольки лошадях? – поинтересовался Стив. – Я не успел, когда садились, пересчитать.
– О тридцати, – лаконично ответила баронесса, которая уже успела привыкнуть к странной манере речи юноши.
– Изумительно. Вы не боитесь, что соседей будет мучить жаба? Они ж от зависти удавятся.