Вполне правдиво, подумал Ястреб. Беспризорники находились на дне пищевой цепочки. Все дети, если на то пошло. Он крепче сжал прод и всмотрелся в темноту, где туман снова начал сгущаться. Медведь был прав. На открытом пространстве защищать себя труднее, вне защиты стен и дверей, вне безопасности баррикад, который удержат плохих тварей. Он вспомнил, насколько безопасно было внутри их дома на Площади Первопроходцев, весь остальной мир блокировался изобретениями Винтика и чувством защищенности, которое создавалось семьей. Он задумался, найдут ли они его снова там, куда они идут, исчезнет ли чувство, что на них постоянно охотятся, действительно ли их будет ждать обещанный приют, когда они прибудут.
Он покачал головой. Он не мог это представить, но ему очень хотелось верить, что это случится - убежать от безумия этого мира, отбросить все страхи, что все может закончиться в любой момент. Он подумал, что не так и много просит. Если видение, которое ему показывалось так часто, было правдой.
Туман вокруг них становился все гуще, клубился движениями теней, которые могли оказаться чем угодно. Они могли видеть не далее, чем на дюжину футов, и это расстояние постоянно уменьшалось. Ястреб держал взгляд на Чейни, в нескольких шагах впереди него, следя за любыми признаками опасности. Большой пес двигался ровным темпом, покачивая опущенной головой. Может быть, он знал, куда идти. В данный момент, никто из них не знал. Было невозможно даже определить направление.
- Не так далеко до утра, - тихо сказал он. - Сейчас уже не долго осталось.
- Надеюсь, что так, - пробормотал Медведь.
Земля оборвалась в неглубокий овраг, и туман, который там собрался, скрыл последние остатки обзора. Они двигались по нему вслепую, испуганно, страстно желая поскорее его пройти.
- Черт, - пробормотал Медведь.
Когда они поднялись по дальней стороне, они снова оказались на ровной земле. Но туман оказался здесь еще плотнее.
Медведь проворчал:
- Надеюсь, что так не будет продолжаться всю дорогу…
Он резко выдохнул. Кли материализовался прямо перед ним. У него хватило времени поднять дуло Тайсон флэчетта до того, как удар наотмашь послал его катиться кубарем в овраг и с глаз долой. Ястреб и Воробышек уже пятились прочь, как испуганный кошки, когда из темноты выскочил Чейни и бросился на Кли. Вес его тела и свирепость нападения пошатнули монстра, но не сбили того с ног. Кли выпрямился, пока Чейни рвал его за одну руку, а потом стряхнул большого пса свободной рукой. Когда Чейни снова пошел в атаку, тот уже ждал. Чейни был в воздухе, когда Кли сам бросился вперед, остановив полет пса одной рукой, а другой нанес сокрушительный удар по лохматой голове. Чейни упал и не двигался.
Воробышек завопила от ужаса и ярости, нацелила Пархан Спрэй и нажала на курок.
Ничего не произошло. Оружие заклинило.
Кли не обратил на нее внимания, как будто ее там не было, и пошел к Ястребу.
* * *
Он просто мальчик и не более того. Одиннадцати или двенадцати лет, худощавый и нескладный. Неуютно чувствующий себя в собственной шкуре и никогда не уверенный, что находится там, где должен быть, он неуверенными шагами, спотыкаясь добирается до подросткового возраста. Большую часть времени он проводит со своими родителями, которые все еще живы, их присутствие является постоянным утешением в мире, где мало что еще осталось. Он живет на побережье Орегона в глуши, вдали от других семей, но также и вдали от тех тварей, что охотятся на те семьи. Он знает о тех хищных тварях, потому что его родители рассказывали ему о них. Не умолкая. Он должен быть осторожным. Он должен подумать прежде чем что–либо сделать. Он никогда не должен уходить один, если не в пределах видимости своего дома. Он должен носить оружие везде, куда бы он нипошел. Он ненавидит эту часть; оружие пугает его. Однако он должен помнить, чтоопасность никогда не бывает слишком далеко.
- Даже здесь, - говорит ему его мать твердым и настойчивым голосом, - ты не в безопасности. Ужасные твари охотятся на тебя, и ты должен за ними следить.
Он не понимает, что это за ужасные твари, а его родители отвечают расплывчато, когда он спрашивает их, как они выглядят. Они похожи на большинство тварей, говорят они ему. Они принимают множество форм. Они могут быть и тем, и другим. Ты не должен доверять своим глазам.
Он не понимает, что это значит. Если он не доверяет своим глазам, то чему он должен доверять? Как он может сказать, на что похожи эти монстры, если никто не может описать их? Как он может защищаться от чего–то столь непонятного?
Он очень молод, когда сначала его родители предупреждают его и начинаются сны. Эти сны не приходят каждую ночь, но они приходят часто. Даже слишком часто.
Они всегда одинаковые. Он находится дома или снаружи. Он один. Он чем–то занимается, что ему нравится - он никогда не может вспомнить, чем - когда слышит неожиданный шум. Он поворачивается к источнику, но ничего не видит. Шум появляется снова, на этот раз с другого направления. Он осторожно оглядывается, помня о предупреждении родителей быть бдительным. До сих пор был дневной свет, но внезапно начинает темнеть. Он зовет своих родителей, но они не идут. Он больше не дома или даже не около него. Когда он пытается его найти, он не может. Когда он пытается добраться до безопасного места, он не может. Он не может двигаться. Его уверенность исчезает и его мышцы немеют. Кажется, ничего ему не поможет.
И ничего никогда не изменит то, что происходит потом.
Пока он изо всех сил старается найти укрытие, найти любую помощь, он начинает осознавать чье–то скрытое присутствие. Он лихорадочно ищет его, пытаясь защититься, но никак не может обнаружить, где оно прячется. Даже когда он стоит на открытом месте, он может почувствовать его рядом с собой, но никак не может увидеть. Наконец, он вырывается из своей неподвижности. Он начинает бежать - по комнатам своего дома, вдруг ставшими многочисленными и огромными, или через лес, если он находится снаружи - в поисках спасения от твари, которая, как он ощущает, преследует его. Он бежит, пока хватит сил, бежит столько, сколько сможет. Но присутствие все еще там, мрачное, злобное и непримиримое в своих усилиях загнать его. Он понимает, что это такое. Эта та тварь, о которой егопредупреждали родители. Это та тварь, которую они советовали избегать. Но он непослушался, и теперь она нашла его.
Он пытается закрыть глаза, чтобы не видеть, то что придет, но почему–то не может сделать даже этого. Он не поможет себе помочь - он должен смотреть. Он должен увидеть, что именно охотилось на него так долго. Он должен увидеть то, о чем предупреждали его родители. Он должен узнать личину своего охотника.
Он ощущает, как это нависает над ним. Он чувствует, как это тянется к нему.
Он открывает свои глаза и дико озирается, но там ничего нет. Он напуган сильнее, чем когда–либо. Иногда, он плачет. Иногда, он кричит. Ничего не помогает.
Там никогда ничего нет.
А затем его охотник падает на него как массивная черная гиря, все еще невидимый, все еще неизвестный, и он раздавлен.
* * *
Пока Кли неуклюже продвигался к нему, детские кошмары Ястреба нахлынули на него потоком мрачных изображений. Потому что он больше не знал, сколько из его детства было реальным, а сколько было творением Короля Серебряной Реки, он не мог быть уверенным, были ли его воспоминания настоящими. Но они казались настоящими, чего оказалось достаточно, чтобы придать им сущность реальности. Достаточно, также, чтобы напомнить ему правду, которую он всегда знал, правду, настолько ужасную и неизбежную, что они всю свою жизнь жил в страхе перед ней.
Если его сны превратились в настоящее, то его жизнь кончена.
У него было только мгновение, чтобы вспомнить все это, столкнуться лицом к лицу с тем, что, как он думал, осталось позади - только мгновение, чтобы понять, что это означало. Он пятился назад, стараясь придумать, что же сделать, как спастись.
Существо было почти рядом, двигаясь быстрее, чем должно быть, учитывая его размеры.
Массивные руки потянулись в нему.
Ястреб действовал инстинктивно. Он выставил свой прод в тщетной попытке замедлить продвижение того. Он просунул оружие к складчатой груди, среди волос, чешуи и грязи, и дал полный разряд. Но существо даже не вздрогнуло. Он просто вырвал прод из его рук и отшвырнул в сторону.
У Ястреба ничего не осталось, чтобы защищаться, кроме одного укуса гадюки. У него не было веры в крошечную иглу, вне зависимости от того, насколько она ядовита. Он инстинктивно понимал, что такое толстое, покрытое грязью тело существа устоит перед таким оружием, даже может быть вообще не позволит игле проникнуть.
Он еще немного отступил. Существо все еще подходило, но его приближение было неспешным. Его сверлящие глаза были устремлены на Ястреба, изучая его, и в этих глазах отражалось то, что он думал. Что парень попался в ловушку. Что он может делать с ним, все что захочет.
Он играл с ним. Он наслаждался этим.
Его кошмары превратились в этого монстра, и монстр брал свое.
Ястреб сделал еще один шаг назад и во что–то уперся. Он протянул назад руку, не отрывая глаз от монстра, и коснулся шероховатой поверхности ствола тонкого деревца, его кора высохла и шелушилась. Группка худеньких деревьев преградила ему дорогу. Он вошел в них спиной, пробираясь между перепутанных стволов, помогая себе руками, думая, что может быть он спрячется, если их будет достаточно; не отводя глаз от монстра, он говорил себе: Я не позволю ему дотронуться до меня!
Потом случилось нечто странное. Монстр вдруг остановился на месте, в его глазах отразилась озадаченность. Ястреб замер, не смея пошевелиться. Хотя тот смотрел прямо на него, казалось, что он его не видел. Он посмотрел налево, потом направо, пытаясь найти его. Что–то его смутило. Как будто Ястреб исчез.
Мгновение спустя раздались выстрелы Тайсон флэчетта, осветив вспышками темноту - раз, два - снаряды врезались в монстра с достаточной силой, чтобы разнести его. Медведь поднялся из оврага и шел на помощь Ястребу, одновременно стреляя и крича, делая гораздо больше шума, чем Ястреб когда–либо слышал от него за все время, что его знал. Медведь в третий раз выстрелил из флэчетта, и спустя мгновение монстр исчез, растворился в тумане, как будто никогда не существовал.
Ястреб оставался на месте, затаив дыхание. Он чувствовал, как дрожат его руки, сжимавшие стволы стройных деревьев.
- Ястреб! - позвал его Медведь. - Где ты?
Также появилась Воробышек, сильно прихрамывая. Чейни была в паре шагов за ней, мех свалялся и покрылся грязью, по большой голове текла кровь.
- Ястреб! - снова позвал Медведь.
- Ястреб, где ты? - эхом вторила Воробышек.
Ястреб стоял прямо перед ними, менее чем в двадцати футах. Туман был густым, но не настолько плотным, чтобы он не мог видеть своих друзей. Однако ни один из них не смог увидеть его. Он был так поражен, что какое–то время просто оставался на месте и наблюдал, как они кружатся вокруг него, вглядываясь в темноту и туман.
Он попытался обдумать это. Они не могут меня видеть!
Потом Чейни протиснулся мимо них и подошел прямо к нему, уткнувшись своей мордой ему в ноги. Ястреб оторвал руки от деревьев и протянул их, чтобы потрепать большую голову пса.
- Вот он, - сразу сказал Медведь, как будто Ястреб только появился.
- Ястреб, с тобой все в порядке? - закричала Воробышек.
Он вышел из–за деревьев и они бросились к нему, в оборванной и испачканной одежде, с поцарапанными лицами. Воробышек выглядела разъяренной, Медведь просто расслабленным. Он обнял их по очереди, все еще размышляя над тем, что случилось, все еще не определив, что же было более поразительным - появление монстра из снов его детства или его необъяснимая невидимость.
Он быстро огляделся, все еще испытывая страх кое–что обнаружить.
- Давайте пойдем, - призвал он их.
Они снова пустились в путь, погруженные в туман, тишину и свои страхи, какое оружие они смогут восстановить, их нервы были на пределе. Даже надежный Чейни казался раздраженным. Но спустя несколько минут они услышали шум шин, пелена разорвалась и в поле зрения выехал Лайтнинг S-150 как большой металлический жук.
Остальные Призраки услышали выстрелы флэчетта Медведя и поехали их спасать.
Ястреб резко выдохнул при воссоединении его семьи, все целы и снова вместе. Но в то же время, он снова вспомнил, что монстр все еще где–то там, ждет еще одной возможности напасть на них.
Они завалились на крыше Лайтнинга, кто где, потому что никто не хотел идти пешком после того, что случилось, и они проехали так остаток ночи. Менее чем через час они выбрались из тумана, а еще через пару часов и из темноты. К полудню следующего дня они нашли лагерь с детьми и их воспитателями, были радушно встречены Хэлен Райс и Анжелой Перес, которая прибыла днем ранее, и смогли отбросить события предыдущей ночи.
За исключением Ястреба, который не переставал думать о монстре. Он смотрел в те глаза, и они рассказали ему все. Что их владелец бессердечен и неумолим. Что убийство было целью его жизни. Что он был бессилен против этого.
Что скоро он снова придет за ним.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Скрэйлы летели на юг в звездной ночи в течение нескольких часов, вдоль восточных склонов гор Цинтры, крепко сжимая в своих когтях Кирисина Беллорууса. Из ран на его спине кровь стекала на плечи, все его тело содрогалось от боли. Бороться было бессмысленно, потому что освободиться от скрэйлов означало умереть при падении. Любое движение усугубляло его травмы, а холод существенно увеличил его дискомфорт, настолько, что его руки и ноги онемели, и он ничего не мог с этим поделать.
Стоически перенося все это, он безвольно висел и молчал, слушая ровный ритм больших кожистых крыльев и пронзительные крики своих похитителей, когда они общались между собой.
По крайней мере ему удалось избавиться от Путеводной звезды, сказал он про себя. Что бы с ним ни случилось - и он довольно хорошо представлял, что это может быть - этот Эльфийский камень был в безопасности.
Это была маленькая победа, учитывая его настоящее положение, но она приносила хоть какое–то утешение. Половина каравая лучше, чем ничего. Даже если Путеводная звезда упала на землю незамеченной, даже если Праксия, побежавшая за ним, когда его уносили прочь, не смогла заметить, куда она упала, она все же будет в безопасности от демонов. В конце концов, кто–нибудь найдет ее. До того момента эльфы внутри нее будут в безопасности, защищенные от всего, что случится с остальным миром и его обитателями.
Но сомнения остались. Ведь в его размышлениях могли оказаться перекосы.
Откуда он мог знать, что Путеводная звезда выдержит грядущие разрушения? Откуда он мог знать, сколько смогут выжить эльфы внутри Путеводной звезды до того, как им понадобится освобождение? Откуда он мог знать, что этот Эльфийский камень когда–нибудь найдут?
Он закрыл глаза. Все сводилось к одному: Как он мог быть уверен во всем?
Изнеможение пересилило дискомфорт и боль, и ритмичное биение крыльев скрэйлов с порывами ветра убаюкали его. События предыдущего дня - побег из Цинтры и сражение с его похитителями - выбили из него все силы. Он впадал в дрему во время полета, дергано просыпаясь буквально через мгновения. Но наконец он провалился в долгое, длинное скольжение, и время совсем остановилось.
Сотрясение от удара о твердую поверхность снова разбудило его. Все еще была ночь. Он лежал на бесплодном клочке земли, свободный от похитителей, которые летали вокруг него и наблюдали за ним, дабы пресечь любые попытки побега. Он не прилагал никаких усилий для того, чтобы бросить им вызов, его тело совершенно онемело, чувства все еще были затуманенными сном и спутанными. Он лежал, где его оставили, ожидая чего–то понятного, подтянув руки и ноги, обнимая себя против вторжения мира бодрствования.
- Вставай, пацан! - рявкнул голос и тяжелый сапог пнул его в ребра.
Он не двинулся немедленно, онемение от холода сделало его невосприимчивым к боли от удара. Он перевернулся со спины на бок, а затем на локти и колени, пытаясь придумать, что же делать.
После удара раздалось нетерпеливое рычание и сильные руки поставили Кирисина на ноги, а пара скрэйлов удерживали его в вертикальном положении, в то время как говоривший начал его обыскивать, оставаясь позади и вне поля зрения, пальцы рылись в карманах и под одеждой, не упуская ничего в своих попытках найти то, что могло быть спрятано. Ничего не обнаружив, говоривший резко ударил его по голове и приказал скрэйлам отпустить его. Он рухнул второй раз, едва успев смягчить свое падение, чувствительность только начала возвращаться к его конечностям.