Я взглянула на возвышающиеся над стеной столбы. Горячий послеполуденный ветерок чуть покачивает провисшую между ними тонкую проволоку. Обычная на Горе защита от тарное, чтобы в крепость нельзя было проникнуть с воздуха.
Я снова взглянула вдаль.
- Хозяин!
- Да, - отозвался воин.
- Вижу облако пыли. - Я указала на вьющуюся внизу дорогу.
- Значит, взяли, - проговорил он.
К крепости приближались два огромных величавых тарла-риона. В седлах - всадники с пиками. Еще восемь воинов с нашей заставы идут следом, неся копья. Между тарларионами, прикованный за шею цепями к стременам, шагал мужчина. Темноволосый. Руки скручены за спиной.
- Кто это, хозяин? - спросила я.
- Не знаю, - ответил он. - Но дошли слухи, что он выспрашивает о крепости, о ее обороне и все такое.
- А что с ним сделают?
- Раз уж привели - поставят клеймо и сделают рабом. Не завидую я ему.
Я перевела взгляд на пленника. Шагает, гордо подняв голову. Я уже знала, что на Горе есть рабы-мужчины, но самой видеть их пока не доводилось. Рабынь-женщин гораздо больше. Пленников-мужчин чаще убивают.
- Отнеси людям воды, рабыня, - велел мне воин.
- Да, хозяин.
Я взяла у него чашу и поспешила дальше по стене, напоить остальных. А спустившись по лестнице и вновь оказавшись во внутреннем дворе, увидела, как ведущий пленника отряд входит в распахнутые ворота. Ворота захлопнулись. Взглянуть на пленника подошел Борчофф, предводитель воинов крепости. Замешкалась, любопытствуя, и я. Стояла с пустым бурдюком на плече посреди пыльного двора и смотрела во все глаза.
Загорелый, волосы черные как смоль. Сильный, высокий. Опутан цепями. Руки за спиной - с кандалами. Гордо стоит между тарларионами, ничуть не сгибаясь под тяжестью свисающих от ошейника к стременам цепей.
Приятно видеть окованного цепями мужчину. Руки в кандалах, меня не тронет. Я подошла ближе. Охранники не остановили меня.
- Как твое имя? - спросил Борчофф.
- Не помню, - отвечал пленник. Охранник ударил его.
- С какой целью, - продолжал допрос Борчофф, - выведывал, как охраняется наша застава?
- Из головы вылетело.
Снова на него посыпались жестокие удары, а он едва шевельнулся.
Борчофф отвернулся к одному из верховых - своему помощнику, чтобы поподробнее выяснить, как взяли пленника.
Я подошла еще ближе. Никто меня не остановил.
Пленник взглянул на меня. Кровь бросилась мне в лицо. Коротенькая рабочая туника едва скрывала тело, на мне - ошейник. Горианские мужчины умеют глянуть на женщину, будто раздевая и бросая ее к своим ногам. Под его взглядом я почувствовала себя голой. Вцепилась в бурую ткань, безотчетно пытаясь прикрыться, но туника только плотнее обтянула тело и выше поднялась на бедрах. Кажется, будто и сквозь ткань все видит. Я поежилась.
Борчофф резко обернулся.
- Подразни-ка его, Дина.
- Предупреждаю, предводитель, - заговорил черноволосый, - не вздумай наносить мне оскорбление, заставляя рабыню дразнить меня.
- Подразни его, - повторил Борчофф и отвернулся.
Пленник застыл в безмолвной ярости. И вдруг я почувствовала себя невероятно могущественной. Он беспомощен! Внезапный гнев на мужчин захлестнул меня. Что они со мной сделали! Ошейник, клеймо! И этот, в цепях, - тоже горианин, только что смотрел на меня как хозяин на рабыню.
- Да, хозяин, - ответила я Борчоффу, предводителю воинов заставы Турмусовых Камней.
Подошла к пленнику, подняла на него глаза. Он смотрел в сторону.
- Хозяин боится рабыни? - спросила я. Коснулась его кончиками пальцев, лениво провела по плечу. Про себя улыбнулась. Лишь земной мужчина испугался бы рабыни. Испугался бы, смутился. Не знал бы, что с ней делать. Конечно, тут же принялся бы вбивать ей в голову, в чем заключается мужественность, превращая ее в подобие мужчины. Вот такая женщина для него безопасна. И не посмотрел бы на ее чувства, и внимания не обратил бы на то, что она женщина, ведь ее природа - какова бы она ни была - его, по существу, не интересует, главное - самому избежать ответственности. Мужчины и женщины равны - вот основной тезис, за которым прячутся слабые, запуганные мужчины. Все просто. Если женщина - не женщина, то и мужчина ей не нужен. Почему так много мужчин страшатся быть мужчинами? По-моему, ничего ужасного в этом нет.
- Ты такой большой, сильный, хозяин, - улещала я узника, - и красивый.
Он зло смотрел в сторону.
- Почему же ты не обнимешь меня, не поцелуешь рабыню? Я тебе не нравлюсь?
Ни слова в ответ.
- О, - протянула я, - ты в цепях!
Я поцеловала его руку. Он выше меня дюймов на десять, весит, наверно, вдвое больше. Рядом с ним я чувствовала себя такой маленькой.
- Давай Дина поласкает тебя, хозяин, - шептала я. - Позволь Дине сделать тебе приятно.
Я рванула зубами его тунику.
- Ты должен позволить Дине ласкать тебя, - уговаривала я. - Скоро на тебе поставят клеймо, и ты станешь несчастным рабом, как Дина. - Я разорвала зубами его тунику до пояса. Обнажилась мощная грудь. Ласково поглаживая его по бокам, я лизала и кусала его живот. - А раба могут убить всего лишь за то, что он коснулся рабыни. - Я посмотрела ему в лицо. - Дине так жаль, что скоро ты станешь рабом, хозяин.
- Я не стану рабом, - сказал он. Я озадаченно смотрела на него. Он снова отвел глаза в сторону.
Я вцепилась зубами в его тунику у пояса.
- Не надо, рабыня, - сказал он. Я испуганно отпрянула.
- Иди, Дина, - приказал вернувшийся к узнику Борчофф.
- Да, хозяин.
И я вернулась в жилище рабынь: вымыться, привести себя в порядок к вечеру.
- Приведите узника, - приказал Борчофф, вставая за низеньким столиком в зале наслаждений и поднимая кубок.
Я стояла на коленях перед мужчиной, которому только что подавала мясо. Блюдо опустело.
Музыка смолкла, девушка в желтом шелке прервала танец.
В зале - человек пятьдесят мужчин и почти все живущие на заставе девушки.
- Добро пожаловать, - этими словами встретил Борчофф введенного в зал пленника. Ноги его были скованы цепью, руки в кандалах - за спиной. На всем теле - следы побоев.
Его швырнули на колени перед Борчоффом, предводителем воинов заставы Турмусовых Камней.
Двое охранников крепко держали его, не давая встать с колен.
- Ты здесь гость, - объявил Борчофф. - Сегодня ты пируешь.
- Ты щедр, предводитель, - ответил мужчина.
- А завтра, - продолжал Борчофф, - ты заговоришь, поскольку наши доводы сумеют тебя убедить.
- Вряд ли, - бросил тот.
- У нас действенные методы.
- И все же пока они не сработали. Казалось, Борчофф разозлился.
- Но если мне будет угодно - заговорю, - добавил пленник.
- Премного благодарны, - ответил Борчофф. Пленник опустил голову.
- Ты из воинов, - предположил Борчофф.
- Возможно.
- Ты мне нравишься, - сказал Борчофф. - Сульда, Тупа, Фина, Мельпомена, Дина! - крикнул он нам. - Попотчуйте и ублажите нашего таинственного гостя, который никак не вспомнит, из какой он касты, как его имя и из какого он города.
Мы послушно бросились к коленопреклоненному, окованному цепями мужчине.
- Завтра к вечеру, надо думать, память к нему вернется.
- Девятнадцать часов уже есть? - спросил пленник.
- Нет, - ответил Борчофф.
- Я заговорю, - заявил он, - в девятнадцать часов.
- Испугался завтрашних доводов? - осведомился Борчофф.
- Нет, - ответил узник. - Но всему свое время и место: и речам, и клинкам.
- Эта поговорка в ходу у воинов, - отметил Борчофф.
- В самом деле?
Приветствуя его, Борчофф поднял чашу. Он тоже принадлежит к касте воинов.
- Вот незадача, - проговорил он, - что ты попал к нам в руки. В стойлах Турий нужны рабы - чистить тарларионов.
Сидящие за столами мужчины расхохотались. Посмеялись остроте Борчоффа и мы. Если пленник из воинов, для него это куда как оскорбительно. И мне, и всем прочим показалось ужасно забавным, что он вдруг станет рабом и его возьмут и отправят на самые грязные работы. Там, во дворе, даже скованный цепями, он напугал меня. Так что мысль о его будущем рабстве меня особенно радовала. Так ему и надо!
Узник не ответил Борчоффу. Кивнув нам, Борчофф осушил чашу.
- Бедный хозяин, - стоя на коленях, взяв в ладони его голову и целуя, причитала я над коленопреклоненным мужчиной, - бедный хозяин.
- Ты та самая шлюха, что была во дворе. - Он всмотрелся в мое лицо.
- Да, хозяин.
- Приятно будет пометить тебе ушко. О чем это он?
Мы принялись ласкать, целовать его, принесли ему вина, разных лакомств. Вились вокруг вьюном, прислуживали что было сил.
- Настало время для главных наслаждений! - объявил Борчофф.
Мужчины нетерпеливо вскинулись. "Дина!" - позвал тот, которому недавно я подавала остро приправленное мясо.
Торопливо чмокнув коленопреклоненного, опутанного цепями узника - таким небрежным поцелуем одаряют на Земле жены мужей - и шепнув: "Прости, хозяин, но я должна служить другому", я бросилась на зов.
Уже убегая, услышала, как узник спросил Борчоффа, который час. "Восемнадцать часов", - ответил тот.
Я лежала в объятиях воина на подушках, разложенных на полу в зале наслаждений, и целовала его. Это уже четвертый.
- Как чудесно с тобой, хозяин, - шептала я, прижимаясь к нему, чуть приподнимая голову. Дал бы кусочек подслащенного медом мяса со стоящего рядом с ним металлического блюда! Ни я, ни остальные девушки такую пищу сами брать не смеем. За это могут отрубить руки. Несколько часов до пира мы ничего не ели, да и на самом пиру - тоже. Нас зовут на пир не есть, а прислуживать. Мы - рабыни. Однако мужчины могут нас покормить. Хотим есть - должны заслужить свою пищу.
- Пожалуйста, хозяин, - обхаживала его я, - покорми Дину. Он положил мне в рот кусочек сваренного в вине, подслащенного медом мяса, запихнув его пальцами между зубами и щекой.
- Спасибо, хозяин, - прошептала я с куском мяса во рту, целуя его.
Я оглянулась, смакуя мясо. Вон, поодаль, - Сульда. Сегодня вечером мне досталось больше лакомых кусочков.
Здесь, на заставе Турмусовых Камней, меня научили ублажать мужчин.
Я улыбнулась, глядя на Сульду. Она бросила на меня злобный взгляд. А вот и пленник. Коленопреклоненный, всеми покинутый, в тяжких оковах. Да он на меня смотрит! В этот вечер я не раз ловила на себе его взгляд. Я улыбнулась, сложила губы и послала ему воздушный поцелуй. Мне простили эту дерзость. Обнимавший меня мужчина рассмеялся. А я все смотрела на пленника. Ох и поиздевались мы над ним сегодня! Отвели душу. А я, кажется, больше всех отличилась. Как он смел вести себя со мной как хозяин? Пленник в цепях! Мы из кожи вон лезли: и вина ему подносили, и лакомствами потчевали. То заговаривали с ним почтительно, будто он вовсе и не пленник во вражеской крепости, то захлебывались хриплым шепотом, будто места себе не находим от возбуждения. Прижимались к нему, ласкали, целовали. Дразнили, насмехались, издевались. Рабыни искусны в таких вещах, а я превзошла всех.
Он смотрел на меня.
Воин прижал меня к себе, навалился сверху. Я истово целовала его. Музыканты наигрывали горианские мелодии. Кто-то схватил меня за щиколотку.
- Погоди! - приглушенно прикрикнул тот, что был со мной, прижавшись губами к моей шее под ухом, удерживая и целуя. Рука его скользнула к ошейнику, подтянула его повыше, прямо к подбородку, чтобы меня от него не утащили.
- Побыстрей там с рабыней! - торопил, держа меня за лодыжку, другой. Я засмеялась и тут же, не сдержавшись, вскрикнула, отзываясь на мужскую ласку.
- Немного вина Дине, хозяин, - попросила я, прижимаясь к нему.
Как и другие девушки, я ползала между столами. Некоторые мужчины щедрее своих собратьев. Подползла Фина.
- Пошла вон! - прошипела я. Она сердито поползла прочь, ища кого-нибудь еще.
- Немного вина Дине, пожалуйста, хозяин, - просила я. Он, схватив меня за волосы, откинул мне голову и прижал
ко рту чашу. Я засмеялась, почувствовав вкус вина. Вино пролилось, потекло по горлу, под ошейником, дальше, под шелк, по левой груди.
И тут с грохотом распахнулась дверь. В зал ввалилась толпа вооруженных мужчин в шлемах.
- Проволока на стене перерезана! - вскричал здешний воин и тут же, настигнутый мечом, покатился по полу, истекая кровью.
От стола, пошатываясь, поднялся напившийся допьяна Борчофф. Туриане дико озирались. Музыка смолкла. За стенами зала слышались крики и звуки борьбы.
- К оружию! - скомандовал Борчофф. - Звонить тревогу! Все больше воинов врывалось в зал. Туриане бросились к стенам - за оружием. Отчаянно визжали рабыни.
И вот пришельцы захватили зал. Быстрые, ловкие, лютые, в серых шлемах с гребнями из шерсти ларлов и слинов. Загорелые, обветренные лица - скорее всего, прилетели на тарнах.
- Ключ от кандалов! - потребовал, вставая, узник.
К горлу Борчоффа приставили клинки. Его люди бросали оружие. Полная внезапность. Из-за музыки мы ничего не слышали.
Остро заточенными крюками, подвешенными снизу к сбруе тарнов, они перерезали проволоку и сорвали ее со столбов. Подлетели на тарнах, стараясь не попадать в свет лун, сначала низко, в нескольких футах над землей, хоронясь в тени, а потом, за четверть пасанга от крепости, внезапно взмыли в небо, первый отряд перерезал проволоку, открывая путь второму, третьему и четвертому. И вот на стену, на крыши и во двор крепости с неба посыпались люди. Многие почти мгновенно прорвались к залу. Видимо, хорошо изучили план крепости. Действовали быстро и четко.
Взбешенный, почти протрезвевший, Борчофф швырнул одному из захватчиков ключи от кандалов. Их тотчас же отомкнули. Мужчина стоял гордо выпрямившись, потирая запястья.
- Ты предводитель этих людей? - спросил Борчофф.
- Да, - ответил тот.
- Тебя схватили, когда ты вынюхивал план крепости и секреты ее обороны.
- Все было выведано заранее, - ответил мужчина, - и мы разработали план. Мне нужно было только угодить к вам в руки.
- Ты намеренно дал себя схватить?
- Да. Таким образом я попал в крепость, сумел сориентироваться на месте и ускорить действия моих людей. - И он отвернулся, давая указания своему помощнику. Тот, в свою очередь, стал отдавать приказы воинам. Они взялись за дело.
- Значит, ты наблюдал, - заключил Борчофф
- Старался зря времени не терять, - ухмыльнулся мужчина. - И твои люди, как я и ожидал, во многом сыграли мне на руку. Говорили о чем угодно, не смущаясь присутствием того, кому, как они считали, уготованы рабские цепи, а то и прямо к нему обращаясь.
Борчофф бросил укоризненный взгляд на своих подчиненных.
Предводителю захватчиков подали меч и сумку. Он повесил ее на плечо.
- Мы еще поговорим, предводитель, - бросил он Борчоффу - Но ты, наверно, понимаешь: мы действуем быстро.
- Еще бы, предводитель, - отвечал Борчофф. - Ведь мы в зоне, патрулируемой летающими на тарнах воинами Ара.
- Нынче вечером патруль запоздает, - сообщил мужчина. - Им будет не до вас: в нескольких пасангах к югу горят поля. Их надо обследовать и доложить обо всем правителям.
Кулаки Борчоффа сжались.
- В оковы его! - Предводитель ткнул пальцем в цепи, которые совсем недавно опутывали его самого.
На руках и ногах Борчоффа защелкнулись кандалы.
- Кто ты? - в ярости вскричал Борчофф.
- Девятнадцать часов уже есть? - спросил мужчина.
- Да.
- Я Раек. Из касты Воинов из города Тревы.
Рабыни с криком бросились прочь, а с ними и я. За спиной слышались чьи-то приказы. Захватчики грабили крепость.
Что было духу мчалась я по темному коридору. Позади - топот мужчины. Нет, свернул, погнался за кем-то другим.
Обрывки шелка почти сползли. Я попыталась сорвать с ноги колокольчики. Мимо пронеслась девушка, свернула куда-то. Я затравленно огляделась. Стальная дверь! Не охраняется! Быстрей внутрь! Снова коридор. Задыхаясь, гремя колокольчиками, я бросилась вперед. Снова дверь, снова коридор, освещенный висящей на цепи лампой. Он мне знаком! Это по нему вела меня Саша в первый день в Турмусовых Камнях. Череда запертых дверей. Ринувшись было к ним, я тут же отпрянула. Нет, там прятаться глупо, даже если удастся войти. Там сокровища. Уж туда-то мародеры наверняка влезут. Надо найти то место, где хранится грошовый товар. Кажется, это дальше, по ту сторону стальной двери. Я бросилась бежать. Вот она, тяжелая стальная дверь. Теперь ее никто не охраняет. Оставив дверь приоткрытой, я принялась одну за другой дергать боковые, что ведут в хранилища дешевых товаров. Все заперто. Рванулась к решеткам. Не открываются! Из глаз брызнули слезы. Куда деваться? Стоит кому-нибудь войти в коридор, вот я - как на ладони, мечусь от двери к двери, прелестная полуодетая рабыня с колокольчиками на ноге. Западня. Снова к решетке. Негде спрятаться! Некуда скрыться! Стеная от отчаяния, я привалилась спиной к железным прутьям. Вгляделась в пролет коридора. Пока никого. Коснулась ошейника. Вцепилась в кое-как свисающий с бедер лоскуток шелка. Красота меня погубит! Снисхождения от горианских мужчин мне не дождаться. Как страшат меня их веревки и плетки! Я - рабыня! Кто знает, что со мной сделают, попадись я им в руки! Там, дальше, - дверь в комнату Борчоффа. Подбежав к ней, я потянула дверь на себя и вошла. На стене - плетка. Это ею стегал он меня за непослушание. Это после ее ударов я, прирученная, рыдая, молила надеть на меня ошейник. Вот этот самый ошейник. Едва завидев плетку, я отшатнулась. Один ее вид наводит ужас на рабынь. Рабыня знает, чего от нее ждать. Испробовала на себе. Горианин, чуть что ему не по нраву, без лишних раздумий пустит плетку в ход. Девушка всегда помнит об этом. Что может быть страшнее? В коридоре за второй дверью послышались возгласы, зазвенели мечи. Истошно закричала девушка, забарабанила в дверь, заскребла ногтями по стали. Что делать? Но вот уже ее, отчаянно вопящую, тащат прочь. "Свяжи и отволоки к стене, - услышала я. - Ставь свою метку. Я возьму следующую". Несчастная вскрикнула, как от внезапной боли, и ее уволокли. Снова голоса. Я бросилась назад - к двери, через которую вошла. Ручка другой двери задергалась. В стену застучали мужские кулаки. Деревянная перегородка, не выдержав, треснула, в дыру, нашаривая замок, просунулась рука. Я метнулась обратно, туда, откуда вошла. Едва выбежав, услышала: в комнату ввалились разгоряченные мужчины.
Задыхаясь, обдирая босые ноги о камень, я мчалась обратно по коридору.
Проскочила в стальную дверь. Шаря по ней руками, пыталась понять: как запереть? Вот беда! Эти пять задвижек не закроешь! Застопорены скользящей вертикальной перекладиной, а на ней - висячий замок.
Я снова пустилась что есть духу.
Бросились ли за мной в погоню те, что ворвались в комнату Борчоффа, нет ли - я не знала.