Еще кто-то бросился на него и тоже полетел на пол. Он наклонился к Страбо - сорвать с ремня ключи. На поясе у того болталась целая связка. Держа ее за кольцо, он полоснул ключами по лицу второму работнику. Тот, истекая кровью, с криком покатился по полу. Пытаясь не подпустить к себе врагов, Клитус Вителлиус размахивал тяжелой связкой висящих на огромном - дюймов десять - кольце. Кто-то из мужчин схватил его за ноги. Двое других навалились сверху. Завязалась борьба. Подключились еще двое. И вот у самой его груди, там, где порвалась морская туника, застыло лезвие меча. Прижав к перекладине ворот, его держали четверо. Примчался Аурелион. - Что здесь происходит? - взревел он.
- Это Клитус Вителлиус из Ара! - закричала я, указывая на могучего окровавленного пленника. - Предводитель воинов Ара!
- Шпион! - крикнул кто-то.
- Убить шпиона! - зашумели вокруг
- Он называет себя Тием Рейаром, гребцом из Тироса, но он из Ара! Клитус Вителлиус! Из Ара! Предводитель!
- Тебе не поздоровится, рабыня, - пристально глядя на меня, процедил Аурелион, - если ошиблась.
- Я не ошиблась, хозяин!
- Кто ты? - обратился Аурелион к пленнику.
И тут мне стало страшно. Сможет убедить их, что он действительно гребец из Тироса - плохи мои дела. Живьем сварят в жире тарлариона. Меня прошиб пот.
- Скрывать свое имя от презренных ничтожеств из Коса? И не подумаю, - заявил он. - Я Клитус Вителлиус, предводитель воинов Ара.
- Вот видите! - Я залилась смехом.
- Принесите цепи, - велел Аурелион.
Глаза Клитуса Вителлиуса остановились на мне. Я съежилась под его взглядом. А на него уже надевали оковы.
- Крепко скрутили, - проговорил Страбо. Лицо его распухло от удара.
На воина Великого Ара надели ножные кандалы, с запястий к лодыжкам тоже свешивалась цепь.
На шее застегнули ошейник с двумя цепями-поводьями.
- Убить шпиона, - твердил кто-то.
- Нет, - отрубил Аурелион. - Отведем в магистрат.
Подобрав связку ключей, Страбо отворил ворота. Четверо приготовились вести Клитуса Вителлиуса из таверны.
- Шпионов на тяжелые галеры отправляют, - злорадствовал какой-то мужчина.
- Лучше сразу убить, - вступил другой.
- Нет. - Аурелион был непреклонен. - Ведите в магистрат. Там с лим как следует разберутся, прежде чем на весла посадить.
Тяжелые галеры - это огромные, обычно груженные навалом торговые суда. Перевозят на них лес, строительный камень. Свободных гребцов на таких судах не встретишь.
И еще раз взглянул на меня Клитус Вителлиус. Скованный кандалами по рукам и ногам.
- Хо, Клитус Вителлиус! - Я подошла ближе. - Кажется, ты в цепях, как раб?
Ответить он не соизволил.
- Скоро станешь рабом на тяжелых галерах, - продолжала я, распахивая платье и по-рабски вертясь перед ним. А вокруг хохотали мужчины. - Смотри получше, хозяин. Там, в трюмах гребцов, девушек не так уж много. - Я покрутилась на месте, снова повернулась к нему. - Не забудь Йату, хозяин. Помни, кто посадил тебя на цепь, кто отправил на галеры!
Он молча ел меня глазами.
Подойдя еще ближе, я, собравшись с силами, влепила ему затрещину. Он едва шевельнулся.
- Месть рабыни, - отчеканила я, - не шутка.
- Месть воина, - не спуская с меня глаз, проронил он, - тоже.
Я испуганно отпрянула.
- Уведите, - скомандовал Аурелион.
И Клитуса Вителлиуса повели из таверны.
- Хорошее дело сделала, рабыня, - похвалил меня Аурелион.
- Спасибо, хозяин. - Я упала перед ним на колени. Такую службу сослужила государству Кос! - Освободи меня, хозяин, - попросила я.
- Принеси плеть, - приказал Аурелион Страбо.
- Не надо, хозяин! - запричитала я.
- В наручники ее, - распорядился Аурелион, - десять плетей и пирожное. Она хорошее дело сделала.
- Будет сделано, Аурелион, - ответил Страбо.
Тут же, перекрестив запястья, меня привязали за руки к кольцу, -до икр сдернули платье, десять раз хлестнули плетью и отпустили. Передо мной на пол бросили пирожное.
- Хорошее дело сделала, рабыня, - пробурчал Страбо.
- Спасибо, хозяин, - прошептала я и потянулась к пирожному. Но руку мою остановила плеть.
- Прости, хозяин. - Я подобрала пирожное губами.
- Приковать ее в каморке, - бросил Аурелион.
Держа в зубах пирожное, на четвереньках, как наказанная рабыня, я поползла за Страбо к каморке. Там улеглась на попону у бетонной стены. Надев мне на шею ошейник с цепью, Страбо ушел. Я взяла пирожное в руки и принялась есть. Вот глупость выкинула - просить свободы! Да стоит только в зеркало взглянуть, сразу ясно: на Горе мне свободы не видать. Прикованная цепью за шею, я лежала на попоне в темной длинной узкой каморке. Я - горианская рабыня. Вдруг, отбросив остатки пирожного, я вскрикнула от горя, зарыдала, застучала по прикрытому попоной бетону. Я предала Клитуса Вителлиуса, своего хозяина!
Подошли Страбо с Нарлой. Он ткнул меня рукояткой плетки.
- Тихо!
Она несла лампу. Подобрала брошенное мною пирожное, откусила. Страбо расстегнул мой ошейник.
- Там какой-то подвыпивший моряк пришел из "Тарны и шнурка", тебя спрашивает.
- Да, хозяин.
А, тот самый, что ушел с рыжеволосой, которая побила меня на верфи. Я тогда еще сказала ему, что сумею доставить больше наслаждения. Значит, пришел за мной в "Чатку и курлу".
- Пожалуйста, не заставляй меня служить гостям, - заныла я.
- Нарла, - сказал он, - поможет тебе привести себя в порядок. Давай быстрее.
- Пирожное хочешь? - Нарла все еще держала в руке кусочек.
- Нет. - Я смотрела на Страбо. - Я предала Клитуса Вителлиуса из Ара!
- И правильно сделала, - отрезал он. - Быстрее.
- Прошу тебя, хозяин! - простонала я и вскрикнула от боли: он хлестнул меня плеткой. - Иду! - вскочила я. - Иду!
Вслед за Нарлой я помчалась приводить себя в порядок. В зале мужской голос выкрикивал мое имя.
Глава 21. МЕНЯ ОТПРАВЛЯЮТ ИЗ ТЕЛНУСА
Я и оглянуться не успела, как на запястьях за спиной защелкнулись наручники. На мне - короткая желтая рабская туника из плотной грубой ткани. Я стою у ворот "Чатки и курлы".
- Пошли, Йата, - позвал Страбо и зашагал к верфи. Опустив голову, я поплелась за ним - босая, со скованными за спиной руками.
Теперь я знаю: я люблю Клитуса Вителлиуса из Ара. По-настоящему люблю. И все же, на свое несчастье, предала его. Вот бы вернуть все назад! Навалиться бы, собрав свои слабые силенки, вместе с ним на тяжелое весло! Поменяться бы с ним местами. Пусть бы меня, заковав в цепи, отправили вместо него на галеры. Я, ничтожная рабыня, в низости и суетности своей втоптала в грязь не просто воина - но своего любимого! Ну и что, что ему дела нет до меня, что в его могучих руках я - лишь тварь бессловесная? Какая разница? Я люблю его. Даже не думала, Что можно так любить. Сколько чувств породил он во мне! Сколько гнева, сколько ненависти! Я и не знала, что такое бывает. Я жила мечтой о мести, бредила ею, и вот, когда месть свершилась, оказалось, что принесла она мне только боль, только горе, неизбывную беду, что поплатилась я за нее им самим, тем, которого любила, Клитусом Вителлиусом из Ара.
Все в таверне - и мужчины и девушки - не скрывали радости. Как счастливы, как довольны были они, что я выдала Клитуса Вителлиуса! "Хорошее дело сделала", - тут и там слышала я. Даже пирожное дали. Но наедине с собой я обливалась слезами.
Вот не знала, что могу так любить! Что угодно отдала бы, лишь бы повернуть все вспять.
Конечно, обходился он со мной - хуже некуда. Но какая разница? Я люблю его. Все остальное не важно.
И все-таки я предала его.
Ну, подумаешь, позабавился со мной, а потом - вот простодушная жестокость! - отдал крестьянам. Не знала я разве, что я рабыня? Так чего же еще ждала? Что станут обращаться как со свободной женщиной? И как несоизмеримо страшен был мой ответный удар! За такую ничтожную провинность - если это вообще провинность - я, простая рабыня, обрекла его на вечную каторгу на галерах.
Хорошее дело сделала! Я выла от горя. Люблю его. Люблю!
Надо было служить ему в таверне, поцеловать на прощание, признавая поражение, отпуская навстречу славе и свободе, и остаться - пусть забудет о девушке, которой обладал когда-то и которую бросил. Тогда я знала бы: он на свободе.
Разве этого мало?
Но я предала его, своего любимого.
Страбо удивленно обернулся - до его уха донесся стон отчаяния.
- Прости, хозяин, - пролепетала я. Мы пошли дальше, к верфи.
В ту ночь, когда я выдала Клитуса Вителлиуса, меня избили. Не сумела ублажить пьяного матроса.
Дважды досталось мне и в следующие ночи.
- Что-то ты больше никуда не годишься, - проворчал Аурелион, мой хозяин.
- Прости, хозяин, - только и сказала я в ответ.
- Наверно, пора вернуть тебя в Ар.
Потянуло рыбой и солью - порт уже недалеко. В просветах между строениями виднелись пришвартованные у причалов галеры. Мы спустились к верфи.
Нет на мне больше ни увешанного колокольчиками черного эмалевого ошейника, ни ножного браслета "Чатки и курлы".
У причала - какой-то шум, показались бегущие мужчины. Там, внизу, что-то случилось.
Теперь на моей шее защелкнут серый стальной корабельный ошейник с ярлычком. Надпись на нем гласит: "Пошлите меня леди Элайзе из Ара, из Шести Башен".
Я выдала Клитуса Вителлиуса из Ара. Не люби я его так безмерно - не могла бы так ненавидеть.
Выдала того, кого любила!
Страбо взял меня за руку. Вот странно! Я же в наручниках. Потащил через толпу. По пристани метались люди. У столба со щитом запалили костер с белесым дымком - а ведь до полудня еще далеко. Зазвонили тревогу. На вершине столба взвился алый диск.
- Пошли, - не отпуская руку, прокладывая путь сквозь толпу, торопил Страбо.
- Сбежали! - услышала я.
- Сбежали!
- Сбежали!
Мимо промчались вооруженные копьями стражники со щитами. На крышах стояли люди.
- Кто сбежал? - прокричала я.
Не переставая звонили тревогу. Протащив через толпу, Страбо торопливо вел меня к пристани.
- Кто сбежал? - приставала к нему я.
- На колени! - приказал он.
Я встала на колени у сходней, ведущих к палубе таранного судна под названием "Сокровище Джеда". Торговцы иногда пользуются такими судами. Узкие, скоростные, хорошо ходят по мелководью, хоть вместимостью обычным грузовым кораблям и уступают.
Не мешкая, Страбо указал на меня корабельному надсмотрщику, составляющему перечень грузов. Тот кивнул.
- Встань, - приказал Страбо.
Я встала.
Он толкнул меня на сходни. Мы взошли на палубу шириной футов двадцать.
Страбо отдал надсмотрщику ключ от моего ошейника, тот сунул его в сумку, подозвал матроса и кивком указал на меня. Матрос сбегал за легкими корабельными кандалами, защелкнул на щиколотках соединенные двенадцатидюймовой цепью железные кольца. К поперечной цепи крепилась еще одна - около трех футов длиной, с миниатюрными наручниками на конце. Страбо освободил мне руки, бросил в сумку хозяйские наручники и ключ. На их место приладил корабельные, соединенные цепью с ножными кандалами. Вот я и снова скована по рукам и ногам.
- Удачи тебе, рабыня, - кивнул Страбо.
- Удачи тебе, хозяин, - откликнулась я. Он сошел на берег. Сходни убрали. Отдали швартовы. Трое матросов длинными шестами отталкивали суденышко от причала. На скамьях по бортам - гребцы, свободные матросы. Заняли свои места двое рулевых. Чуть пониже встал старшина гребцов. На высоком мостике - капитан. Плавно, неспешно суденышко двинулось в открытое море. Старшина не начнет задавать гребцам ритм, пока не отойдем от причала. Треугольный парус не расправят, пока не выйдем из гавани.
А на берегу все ходило ходуном. Стражников собралось еще больше. Звон не умолкал. У столба, над которым парил алый диск, вился белесый дым.
Я подошла к поручням. Здесь же стоял принимавший груз надсмотрщик. От причала отваливали другие суда. Мы отправлялись караваном.
- Кто сбежал, хозяин? - спросила я.
- А ты не знаешь?
- Нет, хозяин.
- Двенадцать человек из Ара.
- Как же они вырвались? - Наверняка те самые, кого я на днях, в тот самый день, когда повстречалась с Клитусом Ви-теллиусом, видела на верфи.
- Один пленный сбежал и освободил остальных. Дрались как львы.
- Что за пленный?
- Какой-то Клитус Вителлиус.
Меня охватила дрожь. От радости я едва не лишилась чувств.
- Последний раз их видели на пути к таверне "Чатка и курла", - добавил он.
Не говоря ни слова, я дрожала всем телом.
- Видно, какая-то шлюха выдала их вожака, Клитуса Вителлиуса. - Он злорадно хохотнул. - Не хотел бы я оказаться на ее месте.
"Месть рабыни - не шутка", - сказала я тогда Клитусу Вителлиусу.
"Месть воина - тоже", - ответил он.
Я испуганно отпрянула тогда, и по приказу моего хозяина, Аурелиона из Коса, Клитуса Вителлиуса повели из таверны.
- Он воин из Ара, - рассуждал надсмотрщик. - Не завидую я той девке.
Берег медленно уплывал вдаль.
- Ты ее знаешь? - спросил он. - Ты ведь из "Чатки и курлы".
- Да, хозяин, - ответила я. - Но в "Чатке и курле" он ее не найдет. Ее уже отослали.
- Повезло предательнице.
- Да, хозяин.
"Сокровище Джеда" повернуло к выходу из гавани. На носу корабля выведены краской глаза. Два обведенных черным огромных голубых глаза с черными зрачками. Теперь они смотрят в открытое море.
- Весла на воду! - скомандовал старшина гребцов. Весла скользнули в уключины.
- Греби! - В один и тот же миг весла погрузились в воду - по двадцать с каждого борта. Вниз-вверх, вниз-вверх. Поблескивая на солнце, с лопастей падают капли, мерно плещется вода.
Сердце переполняет тревога. И все же я безмерно счастлива: Клитус Вителлиус на свободе, с ним - его люди!
Стоя рядом, надсмотрщик разглядывал меня, закованную кандалы.
- Ты - единственная девушка на борту.
Я залилась радостным смехом. Его это явно озадачило.
- Я буду дивно хороша, хозяин, - смеялась я. - Дивно хороша!
- Ты Дина, - приподняв над левым бедром подол моей короткой желтой рабской туники, проговорил он.
- Да, хозяин.
- Говорят, Дины - ничего девочки.
- Просто потрясающие, хозяин! - хохотала я. - Мы - Цветы Рабынь.
Каламбур понравился. Он рассмеялся.
- Немного погодя проверим, малышка Дина.
Я потянулась к нему. Ну, обними, прижми крепче! Клитус Вителлиус на свободе, с ним его люди! Мир вновь засверкал всеми красками, распахнул объятья мне навстречу. Заново ощутила я мужскую притягательность и рабскую свою покорность, заново, едва ли не крича от радости, осознала, как истово, неумолимо влечет меня к мужчинам. Снова я беспомощна перед ними, снова в их власти, снова люблю, снова не в силах устоять перед малейшим прикосновением или словом.
Я потянулась к нему губами, но он со смехом отстранил меня.
- Ну ты, рабыня!
- Да, хозяин, - потупилась я.
Вновь неудержимо тянуло меня к мужчинам, настоящим мужчинам, мужчинам Гора. Какую бурю радости рождают достоинство, сила, мужественность и сладострастие гориан в душе землянки, привыкшей к мужскому ханжеству и слабости, к застенчивости, сдержанности и лицемерию земных мужчин. Клитуса Вителлиуса, я знаю, злило то, как, не умея совладать с собой, откликалась я на прикосновение мужских рук. Он презирал меня за это - может, и поделом. Впрочем, я рабыня, шлюха. И мне нет до этого дела. Но, даже превращаясь помимо собственной воли в объятиях любого горианина в задыхающуюся в оргазме рабыню, по-настоящему любила - и люблю я только его, Клитуса Вителлиуса. Ни в чьих руках не чувствовала я себя такой беспомощной. Он - властелин моей любви. Надсмотрщик знаком подозвал матроса, что надевал на меня перед отплытием кандалы. Тот подошел. Надсмотрщик повернулся ко мне.
- Хоть на борту ты и единственная, поблажек не жди.
- Да, хозяин.
- Отведи ее в трюм, - приказал он матросу, - и посади на цепь.
Матрос перекинул меня через плечо. Там, внизу, меня продержат на цепи, пока вожделение мое не дойдет до предела, пока не заскулю от отчаяния. А уж потом поволокут на палубу.
Глава 22. К ЮГО-ВОСТОКУ ОТ КОСА
Под палящим солнцем бродила я по раскаленной палубе "Сокровища Джеда". Запустила пальцы в волосы. Отросли - дюйма полтора уже. Откинула волосы назад. Зажмурилась. Потянулась. Открыла глаза. В неправдоподобно синем небе плыли ослепительно белые - глазам больно - облака. Под ровным свежим ветром вздувался на рее треугольный латинский ларус. Слева, справа - корабли, грузовые, таранные, с такими же треугольными парусами. Всего в караване судов двадцать. Мы идем в Шенди.
Уже два дня как вышли из Телнуса. Десятый час. Хорошо на палубе. Ветер, соленые брызги. Я стою у поручней. До воды - не больше ярда. Осевшее под тяжестью груза мелководное суденышко решительно рассекает сверкающую под лучами солнца гладь моря. А вон еще корабли - у самого горизонта. Мачты, паруса… Красиво. Понятно, почему мужчины - и земляне и гориане - так любят море. Для них оно точно живое существо.
Кончики пальцев пробежали по опоясавшему горло ошейнику. На нем - ярлычок: "Перешлите меня леди Элайзе из Ара, из Шести Башен". В Шенди меня свяжут и отправят на тарне в Ар, на милость Элайзы Невинс, былой моей соперницы, а ныне - хозяйки. Уж она позаботится, чтоб без дела сидеть мне не пришлось. Вздохнуть не даст. Стальной ошейник холодит пальцы. Тяжкая доля - быть рабыней у женщины. Заставит по струнке ходить. Как же - служанка родовитой благородной дамы! Обязана являть пример скромности, безукоризненной покорности и смирения. Не приведи Бог скомпрометировать хозяйку. Один взгляд в сторону мужчины, будь он хоть раб, - семь шкур с меня спустит своей изящной дамской кожаной плеткой, шитой бисером, той самой, что висит в спальне. Мне уже довелось ее отведать. Принадлежать ей будет для меня пыткой. И дело не только в стыде и унижении. Нет, самое страшное - ее принципы. Придется полностью подчинить себя им. А она горда, независимость и презрение к мужчинам для нее превыше всего. Воля хозяйки - закон для рабыни. Но тело мое помнит сильные, властные руки горианских мужчин. Как смогу я жить без них?
Прочь, прочь мысли о хозяйке! Буду жить сегодняшним днем. А сегодня мир полон радости, мужчин, моря и солнца.
Матросы на корме забросили в воду лесу и теперь, взмокшие, напрягая все силы, выбирали ее. Леса не поддавалась.
Я побежала к корме - посмотреть. Из воды показался огромный пятнистый четырехжаберный грант и, закручивая водовороты, снова ушел в глубину. За лесу ухватился еще один матрос. Не отводя глаз, следила я за ходом схватки. Моряки с пересекающих Тассу судов часто ловят рыбу - ею питаются, остатки идут на наживку.