Мы не стали доводить до конца тщательно отрепетированную сцену. Тут многое зависит от настроений, царящих в зале. Какие-то непостижимые токи идут от сидящих в зале зрителей к участникам разворачивающегося на помосте действа. В конце концов сбитый с толку аукционист просто сбросил окутывающий мое тело шелк, не разматывая, не перекатывая меня у своих ног.
- Да тут женщина! - объявил он. - Кто предложит цену?
Ни звука!
- Смотрите! - раздался вдруг голос. Зрители обернулись. Взглянули в зал и мы. Над центральным проходом в проеме парадной двери, не произнося ни слова, стоял воин в полном боевом облачении: щит, копье, с левого плеча свешиваются ножны с коротким мечом, на голове - шлем.
- Господин? - Голос аукциониста дрогнул. Воин не отвечал.
Пытаясь отвлечь внимание от невесть откуда взявшегося пришельца, аукционист снова ткнул пальцем в мою сторону.
- Тут женщина, - срывающимся голосом повторил он. - Кто предложит цену?
И тут воин в шлеме начал спускаться по проходу. Ближе, ближе. И вот, обратив взор в толпу, он уже стоит рядом с нами на помосте.
- Кейджера канджелн! - вскричал он, стукнув по мощным доскам пола рукоятью копья. - Вызываю на бой за рабыню!
Он обернулся ко мне. Не в силах выдавить ни слова, боясь потерять сознание, я упала на колени. Он снова повернулся к толпе.
- Я возьму эту женщину, - объявил он. - И встану за нее против всего Ара, против всего мира!
- Я люблю тебя, Клитус Вителлиус! - захлебываясь слезами, закричала я.
- Тебе не давали разрешения говорить! - шикнул аукционист, поднимая плетку.
Но тут же у его горла замерло острие копья Клитуса Вителлиуса.
- Не бей ее!
- Да, господин. - Белый как полотно аукционист испуганно попятился.
Клитус Вителлиус повернулся к толпе сограждан.
- Кейджера канджелн! - вновь провозгласил он. - Вызываю на бой за рабыню!
Никто в толпе не отозвался. Тишина. А потом один из мужчин поднялся и хлопнул себя по левому плечу. Вслед за ним - другой, и еще один, и еще. Вскоре уже весь зал стоя, хлопая себя по плечам, приветствовал его восхищенными криками. А Клитус Вителлиус, вскинув голову, оглядывая зрителей ясными пронзительными глазами воина, возвышался над толпой, держа в левой руке щит, в правой - увенчанное бронзовым наконечником могучее семифутовое копье.
- Она твоя, господин, - склонился аукционист.
Не помня себя от радости, я преклонила колена у его ног. Теперь он освободит меня, сделает своей подругой! Отбросив щит и копье, Клитус Вителлиус, как равную, поднял меня на ноги.
- Плетку! - Он протянул руку аукционисту.
- Ты же не хотел, чтобы ее били, - пискнул тот.
- Бить ее - лишь мое право, - отвечал Клитус Вителлиус. Аукционист вложил в раскрытую ладонь плетку.
- Хозяин? - пролепетала я. - Да?
- Разве ты не освободишь меня?
- Только дураки, - отчеканил он, - освобождают рабынь.
- Хозяин!
- На колени! Под плетку! - приказал он.
Я повиновалась. Опустила голову, скрестила запястья, будто , они уже связаны. Согнув спину, приготовилась принять любое наказание, какое вздумается ему мне назначить. От охватившего сердце ужаса меня била дрожь. Неужели я останусь рабыней? Неужели он не шутит? Неужели и вправду не собирается меня освобождать?
Не может быть. Не может быть!
- Я не хочу, чтобы вы несли убытки из-за какой-то несчастной рабыни, - обратился он к аукционисту - Может быть, это возместит ее стоимость.
На отполированные сотнями ног доски помоста тяжело шлепнулся набитый монетами мешочек.
- Торговый дом благодарит тебя, господин! - вскричал аукционист. Развязав тесемки, он, не в силах сдержать радостных возгласов, высыпал на помост кучку золотых монет. Ловко, со знанием дела подсчитал.
- Да здесь сто тарсков золота! Толпа одобрительно взревела.
Слезы из моих глаз капали на доски, смешиваясь с опилками. Да это в десять - нет, больше! - раз перекрывает мою цену! Так вот как много значу я для Клитуса Вителлиуса! Я не могла сдержать счастливых слез.
Вот не знала, что мужчина может так желать женщину. И все же оставляет меня своей рабыней!
Быть может, такими желанными бывают только рабыни - рабыни, которых можно купить и продать.
О, - это невероятное, неописуемое ощущение: тобой обладает, в прямом смысле этого слова обладает мужчина!
Я стояла на коленях - готовая принять наказание рабыня.
- Господин слишком щедр, - пропел аукционист, - здесь куда больше стоимости рабыни.
- Ты прав, - согласился Клитус Вителлиус.
Меня передернуло от бешенства, но я не сдвинулась с места.
- Дайте мне еще одну, следующую на цепи.
- Нет! - вырвалось у меня.
Он повернулся ко мне, я снова склонила голову. Неужели действительно сумеет оставить меня рабыней? Неужто он так силен? Не верится.
- С радостью, - согласился аукционист. - Девяносто вторая! По лестнице испуганно карабкалась следующая за мной
хрупкая девственница с прелестными плечами и стройными ногами. Белый пух облепил тело, почти ничего не скрывая. Ноги открыты взыскательным взорам; соблазнительный, пикантно колышущийся пушок едва скрывает очертания прелестной груди.
Толпа встретила ее восторженным гулом. Девушка испуганно попятилась. И что они в ней нашли? Подумаешь, пушинка. Пустой звук. Только и годится на то, чтоб насиловали.
- Пойди сюда, - подозвал ее Клитус Вителлиус.
Она бросилась вперед, встала перед ним.
- В позу! - приказал он.
Она упала на колени, встала в позу наслаждения.
- Спину прямее!
Она выпрямила спину.
Присев рядом, он срезал ножом держащие пуховую накидку тесемки. Накидка скользнула на пол, колыхаясь от малейшего движения воздуха.
Осмотрев девушку, он взглянул на меня.
- Беру обеих.
- Хозяин! - протестующе выкрикнула я.
Он уже стоял надо мной с плеткой.
Я встретилась с ним глазами. Его взгляд испугал. Глаза горианина! Как бы много ни значила я для него, как бы он меня ни желал, для него я останусь лишь рабыней. Какие бы ни питал он ко мне чувства - мое место у его ног. Он будет владеть мною безраздельно, возьмет от меня все, до конца, без остатка. Всегда он будет хозяином, я - рабыней. Никогда больше не посмею я просить свободы. Никогда не посмею и помыслить о ней. Он горианин.
Стоя перед ним на коленях, я склонилась, покорно ожидая удара плетки, шепча: "Прости, хозяин".
- Один раз за сегодняшний вечер, - сказал мне он, - ты, рабыня, назвала меня не "хозяином", а по имени.
- Прости, хозяин.
Какая же я дура! Надо же было крикнуть: "Я люблю тебя, Клитус Вителлиус!" Такие промахи не прощают.
- К тому же, - продолжал он, - не однажды сегодня ты заговаривала без разрешения.
- Да, хозяин.
- Мало того. Ты посмела возражать против того, чтобы я купил рабыню.
И в самом деле!
- Ты противопоставляешь свою волю моей? Или сомневаешься в моей твердости?
- Нет, хозяин.
- Думаешь, я буду к тебе снисходителен?
- Нет, хозяин.
- Готова ли ты просить о наказании?
- Да, хозяин, - ответила я. - Молю наказать меня.
Обеими руками он ухватился за рукоять плетки. Зажмурившись, я еще ниже опустила голову, съежилась, сжала кулаки, держа перекрещенные руки перед собой, будто связанные.
Не сдвинусь с места!
Плетка засвистела в воздухе. Таких стремительных ударов видеть мне не доводилось. После четвертого оставаться в прежней позе уже не было сил.
- Привяжи меня к кольцу! - взмолилась я. - Поставь меня у столба, хозяин!
Прикрыв руками голову, я упала ничком. Лицо, губы облепили опилки. Еще один удар - и кричать я уже не могла. Но он ударил всего десять раз. Распростершись на помосте, плача, я почувствовала, как на горле застегнулся стальной ошейник.
Надел на меня ошейник! Значит, не сердится! Просто наказал! Я заслужила плетку. Вот он меня и высек.
К плетке привыкнуть трудно. Можно пробыть в рабстве много лет и все же по-прежнему бояться ее. Если хозяин недоволен - без колебаний пустит ее в ход. И мы знаем - так и будет. И стараемся угождать.
Клитус Вителлиус повернулся к другой девушке.
- Ну, а ты будешь мне голову морочить? - подняв плетку, со смехом спросил он.
- Нет, хозяин! - закричала она.
Как только что на меня, он надел на нее ошейник. Поставил нас рядом на колени.
- Всецело покоряюсь, хозяин, - проговорила я.
- Всецело покоряюсь, хозяин, - поспешно повторила за мной девушка.
Плетка отлетела в сторону.
- Что ж, мы слишком затянули торги в Курулене, - обратился Клитус Вителлиус к аукционисту. Тот поклонился, не выпуская из рук мешочка с золотом.
- Пошли, рабыни, - бросил нам Клитус Вителлиус и, подобрав щит и копье, стал спускаться с помоста. Мы, обнаженные, в ошейниках, - следом за ним. Вот он уже шагает к выходу через зал. Проходит мимо рядов - и мужчины приветствуют его, выкрикивая его имя и хлопая себя по левому плечу. Ступает как воин. За ним семеним мы, его рабыни.
- Он поведет нас по улицам голыми? - ужаснулась девственница.
- Он сделает с нами все, что захочет, - объяснила я. - Он - воин.
Глава 29. МЕСТЬ ВОИНА. МЕХА ЛЮБВИ
До Башен Воинов оставалось пройти четыре моста, когда Клитус Вителлиус, внезапно обернувшись, взглянул на меня. Я, обнаженная, шла за ним след в след и остановилась как вкопанная. Остановилась и вторая девушка. Но на нее он не смотрел. Держа в левой руке щит, в правой - копье, подошел ко мне. Я, задрожав, упала на колени и склонила голову.
- Ой! - вскрикнула наша спутница. Отложив в сторону щит и копье, он связал ей руки за спиной и прикрутил к кольцу, ввинченному на высоте ярда в столб у основания моста Четырех Фонарей. В городах Гора в людных местах такие кольца - дело обычное, к ним хозяева привязывают рабынь. И вот девушка уже привязана к столбу - нагая, со стянутыми за спиной руками. На нее льется свет фонаря. Какая красивая!
- Хозяин? - окликнула рабыня Клитуса Вителлиуса.
Он достал из сумки тупой грифель, нацарапал на ее плече несколько слов. Потом - и к моему, и к ее удивлению - снял с нее ошейник.
- Хозяин? - всхлипнула она.
Он убрал ошейник и грифель в сумку.
- Читать умеешь?
- Да, - ответила она.
- Прочти, что я написал на твоем теле.
- Не вижу, хозяин, - проговорила она. - Но могу догадаться по ощущению.
- Так прочти вслух, рабыня.
- Ты написал: "Надень на меня ошейник. Возьми меня себе".
- Верно.
- Ты оставляешь меня первому встречному, хозяин?
- Ты возражаешь, рабыня?
- Нет, хозяин! - Она отпрянула от уткнувшегося в горло наконечника копья - Клитус Вителлиус уже успел поднять его.
Копье уперлось в мою спину.
- Вставай, рабыня! Я вскочила на ноги.
Обогнав меня, он зашагал через мост Четырех Фонарей. Я покорно поспешила вслед. Поднявшись на мост, обернулась. У моста - никого. Уже поздно. В круге света маячит одинокая фигурка - привязанная к столбу обнаженная девушка дожидается первого попавшегося прохожего. Вот удача кому-то подвалит!
Великий Ар уже светился огоньками.
Я повернулась и пошла прочь, стараясь не отстать от Кли-туса Вителлиуса. Как он смотрел на меня тогда, остановившись у моста! В жизни не видела в мужских глазах Такой страсти, вожделения, жажды обладания. Накатила слабость. Сколько же женщин придется мне заменить ему! С высокомерием воина отшвырнул прочь девственницу, оставил первому встречному, кому вздумается завладеть ею. И за себя, и за нее, и за многих других придется мне служить ему. Сумею ли?
До Башен Воинов оставалось совсем немного - два моста. Клитус Вителлиус снова обернулся ко мне.
- Я не могу ждать.
- Да, хозяин.
Мы стояли на высоком мосту - одном из самых высоких в Аре. Под нами мерцал огнями город. Над головами дрожали звезды Гора.
Он положил на мост щит выпуклой поверхностью вверх, знаком указал мне лечь на него. Я легла - и оказалась вниз головой. Прикрепленными к краям щита ремнями он привязал мои руки, раскинув их в стороны. Теперь я распята на щите.
- Вот я и обладаю тобой, где хочу, Дина, женщина Земли, - объявил он.
- Да, хозяин, - ответила я. Он сжал меня в объятиях.
- Я люблю тебя, хозяин, - отдаваясь своему властелину, прошептала я.
Схватив за плечи, он подтянул меня повыше, к своим губам. Казалось, привязанные к щиту руки сейчас оторвутся! Швырнул обратно на высокий, как арка, щит. Животом, бедрами почувствовала я его губы - и уже не могла противиться охватившей меня бешеной страсти. А потом, себя забыв от рабской любви к нему, хозяину, зашлась в крике.
Он отвязал мои руки. Сбросил меня со щита. Перекатившись на бок, я недвижно лежала на мосту - рабыня в его ошейнике.
- Скоро ночь, - сказал он. - Надо отвести тебя к мехам любви.
- Да, хозяин.
- Вставай. - Он поддел меня ногой.
Я попыталась подняться, но, не устояв на ногах, упала на четвереньки.
Он рассмеялся.
Я осела на бок. Протянула к нему руку.
- Вставай, землянка! - приказал он.
- Постараюсь, хозяин.
Но снова я упала на колени.
- Не бей меня, хозяин, - взмолилась я. - Ты совсем лишил меня сил!
- Я чувствую, - кивнул он.
- Да, хозяин.
С такой силой любовь захлестнула все мое существо, что не осталось сил стоять. Такой слабости до сих пор я не знала Казалось, лишь на одно есть силы: лежать бессильно распростертой перед ним, обнимать, целовать его, ловить каждое прикосновение. Верно, к таким уловкам прибегает мать-природа, чтобы помешать самке сопротивляться, не дать убежать, отдать ее на милость более сильного существа.
- Я не могу идти, хозяин, - пожаловалась я. - Позволь мне ползти за тобой к мехам.
Он закинул щит за спину, привязал к нему копье. Его руки мягко подхватили меня, я склонила голову ему на плечо, и oн понес меня через мост, к следующему мосту, к Башням Воинов.
Я подала ему вино.
Кроме меня, девушек в его доме не оказалось. О, я хорошо понимала, что это значит! Единственный мужчина - полный хозяин, и единственная женщина - абсолютная рабыня. Безупречное рабство, в котором двое идеально подходят друг другу, в котором друг для друга они - все на свете.
Одним мужчинам это дано, другим - нет. Многое завися? от того, встретит ли мужчина свою, ту самую рабыню, а женщина - своего, того самого хозяина.
Именно это - хоть говорить об этом с Клитусом Вителлиусом я и не смела - и произошло с нами. Думаю, сознавал это и он.
Я подала ему вино. Он дал и мне выпить из чаши. Высокая честь! Знак его отношения ко мне. Пить с того же края, которого касались его губы, я, разумеется, не осмелилась.
Я отставила чашу. По его знаку расстелила меха любви - не на ложе, в ногах. Я - рабыня. Покои освещала лишь неяркая лампа.
Клитус Вителлиус махнул рукой - и я откинулась на меха в ногах ложа. Скинув тунику, он опустился рядом. Замети0 было, что едва сдерживается, чтобы не наброситься на меня.
- Я твоя! - Я протянула к нему руки. - Возьми меня хозяин.
- Я неравнодушен к тебе, - признался он.
- Будь сильным со мной, хозяин, - пристально глядя на него, прошептала я. - Я не хочу бросать тебе вызов. Не хочу сражаться с тобой. Хочу служить тебе, любить тебя. Хочу отдать тебе все, до конца, без остатка.
Он не сводил с меня глаз.
- Ты не понимаешь, хозяин? Будь у меня выбор, я выбрала бы не свободу, а твои оковы.
Женщине - это я хорошо усвоила - приходится выбирать между любовью и свободой. И то и другое по-своему ценно. Каждая выбирает по себе.
- Но я не оставил тебе выбора, - проговорил он.
- Конечно нет, хозяин. Ты - горианин.
- Может, я тебя продам ..
- Можешь делать со мной что хочешь, хозяин.
Я в полной его власти - я только рабыня в оковах. Он, казалось, разозлился.
- Принеси мне вина, хозяин, - обронила я. Он изумленно воззрился на меня.
- Девушка всего лишь проверяет хозяина. - Я улыбнулась. И тут он с размаху ударил меня по лицу. Больно! Я почувствовала вкус крови.
- Думаешь, - спросил он, - если я к тебе неравнодушен, значит, буду с тобой слаб?
- Нет, хозяин, - выдавила я.
На меня падала тень от рабского кольца. Рядом на полу лежала прикрепленная к кольцу цепь и ошейник.
Он приладил тяжелый ошейник мне на шею поверх легкой стальной ленты - приковал меня к кольцу в ногах ложа. Рука его коснулась моего тела.
- Я вижу - ты будешь сильным со мной, хозяин.
- Ну и дурак же я, - процедил он, - вбил себе в голову земную девку.
- Я одного хочу - любить тебя, служить тебе, хозяин.
- И все же ты хороша.
- Девушка благодарна хозяину, если он считает ее привлекательной.
- Так ты выбрала бы рабскую долю? - вспомнил он.
- Да, хозяин.
- Шлюха.
- Да, хозяин.
- Решать все равно буду я.
- Да, хозяин.
- И я решил…
- Да, хозяин, - произнесла я с мольбой.
- …что ты - моя рабыня.
- Да, хозяин! - вскричала я и забилась в его руках в самом неистовом, чудовищном экстазе, какой только доводилось испытать когда-либо женщине, в рабском оргазме, доступном лишь той, кем поистине обладают.
- Как могу я так любить тебя, - спросил он, - если даже не владею тобой по-настоящему, если ты не до конца моя?
- Не знаю, хозяин.
Клитус Вителлиус признается в любви к рабыне! Надеюсь, он не станет меня бить.
Схватив меня за волосы, он оттянул к мехам мою голову.
- Мужчина может любить только ту женщину, которая принадлежит ему, принадлежит по-настоящему. Иначе он лишь одна из сторон в контракте!
- А женщина, - добавила я, - может любить лишь того, кому по-настоящему принадлежит.
- Кому ты принадлежишь, рабыня? - спросил он.
- Тебе, хозяин, - ответила я.
- Твои слова приятны мне, рабыня.
- Освободи меня! - поддразнила я его.
- Хочешь плетки?
- Нет, хозяин, - вдруг испугавшись, поспешно заверила я. Он - хозяин. Может делать со мной что хочет.
- Проси о свободе, - разрешил он.
- Пожалуйста, освободи меня, хозяин!
- Нет, - он рассмеялся. - Не освобожу. Ты останешься моей рабыней.