– В докладах этого нет, – удивляясь самому себе, сказал отец и посмотрел на Фобиуса.
– Все я! Всегда я! Ну, хорошо. Я помню – дракон, как бы это лучше выразиться, обратил внимание на мое состояние…
– На беспробудное пьянство! – помог ему отец.
– Если ты и дальше!..
– Ладно, – смирился тот.
– Я спросил, почему он раньше не разговаривал. А он, скотина такая, возразил, что, мол, с кем ему, живоглоту окаянному, тут разговаривать! Как будто адепт Храма для него, змеюки, не авторитет. А потом еще добавил, что мне никто не поверит, решись я рассказать о нашем разговоре. Вот это в точку.
– А может, болезнь какая-то? Драконье наваждение – после определенного количества возлияний? – предположил Брас.
– Но один же рыцарь не пил, – возразил я, – может, имеет место нечто типа изменения сознания или вроде врат? Ну люди в измененном состоянии попадают в мир говорящих тварей?
– Возможно. – Отец поднес к губам кубок червонного золота, который он так любил. – Если мы имеем дело с магией, не исключено, что я смогу решить этот вопрос сам.
– Смотрите! – Град ткнул пальцем в список, уже некоторое время блуждавший по рукам. – Смотрите, здесь ведь значатся только три вида драконов! Вот, смотрите – золотые, серебряные, медный. А где же холоднокровные?
– Не исключено, что о них мы еще услышим. Не каждый пьяница, услышавший скабрезный анекдотец из уст летающей бестии, побежит наутро докладываться князю, – рассудил отец.
– Этот камешек в мой огород, – нахохлился Фобиус.
– Только очень начитанный. – Отец поклонился Огюсту.
– Может, платиновые и белые не предрасположены к беседам, – предположил я. – В любом случае, все это нужно тщательным образом расследовать.
– Но позвольте, ваше высочество, – (в присутствии посторонних друзья называют меня принцем), – лет семь назад я рассказывал вам легенду о договоре между людьми и драконами. – Гурий Град казался озадаченным.
– Договоре? Так они и раньше языком чесали? – Отец удивленно приподнял одну бровь.
– Да, что-то такое припоминаю, о том, что люди заботятся о драконах, а драконы служат беспрекословно…
– Опять слова? Да что же это такое?! – разворчался Фобиус.
– Не совсем так! Дело в том, что холоднокровные драконы не способны сами высиживать яйца, и люди, согласно легенде, должны были выступать в качестве посредников.
– Это общеизвестно. – Огюст недовольно занялся едой.
– Но кроме того, платиновые и белые как бы остужают горячие головы остальных драконов, не давая им сойти с ума.
– Все они безумные от морды до хвоста. – Фобиус покосился на бутылку "Магрибского", но передумал и с ожесточением принялся за орешки.
– Из этого я понял, во всяком случае, то, что следует проверить, чтобы во всех замках жил хотя бы один платиновый. Белые совсем редкость. Хотя я уже говорил Киру, что теплокровные выбрасывают из гнезд платиновые яйца. – Отец наполнил свой бокал красным вином и, ухмыльнувшись, покосился на заметно помрачневшего Фобиуса.
– Ну вот! Я же предупреждал! – вырвалось у Гурия. Все посмотрели на него.
– Чего можно ожидать в случае неисполнения договора? – Лицо отца тоже омрачилось.
– Я должен уточнить, но думаю, что мирное соглашение прервется. Будут уничтожены холоднокровные, а теплокровные сойдут с ума. И тогда…
– Ясно. – Отец поднялся, и я вдруг увидел его лицо таким, каким оно и было. Худое и изможденное. Это было лицо человека, которому ничего в жизни не давалось просто так. Признаться, я не особо любил этого сильного властного человека – черного колдуна, как называли его люди, На которого я был похож.
– Я разошлю гонцов ко всем беседующим с драконами, чтобы доставить их сюда, – предложил я.
– Да, правильно. – Мгновение. И он снова был готов идти в бой. – Следует потолковать с Трорнтом. Но главное – никакой паники.
– С кем? – Фобиус даже подавился. – С этим пустоголовым живодером, который тянет все под себя? Скажи еще с Эльлинсингом!
– С Карлом, – повторил отец. – Я в жизни не видел существа более подозрительного, чем он. Даю руку на отсечение, что он больше жизни боится потерять Джулию и все то, что имеет. Он будет разоблачать заговор и выполнять все, что мы ему предпишем.
– А если проблемы все-таки нет? – вставил словечко Терри.
– Создадим. – Огюст подлил себе немного магрибского.
– Мы можем расположиться здесь? – Отец протянул свой кубок для новой порции вина.
– Ну конечно. – Мой отец – странное существо, он может заплатить за какую-нибудь старую книгу несколькими замками, но проявляет удивительную скупость в мелочах.
– Хо-ро-шо. Думаю, нам потребуются еще люди. – Он посмотрел на меня. – Надо проверить все замки, содержащие по несколько драконов.
– Я поручу это дело Тробрилле. А он сам подберет себе помощников. И надо еще испросить согласие на осмотр драконьих гнезд у Эльлинсинга.
– Господин Град, как человек, больше нас всех знающий о наших крылатых друзьях, займется поисками других свидетельств на эту тему. Я допрошу драконьих собеседников… – Отец сладко зевнул. – Фобиус…
– Я с вашего разрешения помогу господину Граду.
– То есть будешь развлекаться? Тебе ведь еще не приходилось ознакомиться с библиотекой, собранной Киром? Я думал, ты слетаешь до Танаталатеса…
– После всего здесь услышанного?! – Огюст повел плечами.
– Я слетаю вместе с Терри, – нашелся я.
– Не лучше ли взять с собой Браса?
– Нет, Брас останется наместником. А Терри, он же ученик Джулии и вообще…
– Хорошо. Только не делай из этого триумфальный полет. Все должно быть в секрете. – Отец с комфортом расположился за моим столом.
– Ученик Джулии! Как звучит-то! А было время, когда Элатас знал лишь воспитанников "Воинских", "Рыцарских" школ да адептов Храмов, – мечтательно произнес Фобиус.
– Я считаю, – откашлявшись, начал Гурий Град, – что следует просмотреть еще одни труды. – Он помолчал. – Дело в том, что семь лет назад я не случайно вспомнил эту легенду.
У меня заколотилось сердце.
– …Еще в Южном княжестве принц Кир показал мне сказку, которую сочинил сам. Там был дракон, девушка-жертва и оборотень, становящийся попеременно то женщиной, то мужчиной. Я правильно запомнил, ваше высочество?
Я кивнул.
– …А потом выяснилось, что и дракон и жертва и все вокруг – это все тот же оборотень, играющий сам с собой. Извините, если грубо излагаю. Так вот – дракон там говорил и вел себя почти как человек. Тогда я и вспомнил легенду.
– Вы хотите сказать, благородный Град, что Кир обладает даром предвидения? – Отец прищурился. – Что ж, очень может быть. Во всяком случае, его сестра видит вещие сны.
– Да-да. Джулия рассказывала мне сон, где она летела, поддерживая брата. Потом он, то есть вы, мой принц, – затараторил Фобиус, – продолжили полет сами. Из бездны вылетел сокол, она схватила птицу, не дав ей провалиться обратно. Сокол превратился в Карла. И все звезды ринулись на нее. Это было до того, как она второй раз встретилась с Трорнтом. И правда, мы тогда развязали петлю на шее этого семейства, а Кир продолжил полет.
– Был и другой. – Отец уставился в пол, его губы задвигались как в трансе. – Бездна. Водоворот. Гибнут княжества, падают, чтобы сгинуть навеки, замки, погибает… – Он остановился в нерешительности, словно сказал лишнее.
– Да, я погибаю, – спокойно помог ему Огюст. – Да еще Терри.
Всем вдруг стало грустно.
– Ничего, друг мой. Я поставлю к тебе на могилу большой памятник! – Отец хлопнул Фобиуса по плечу.
– Ладно. Скоро утро, пора спать. – Я позвонил, и пажи, как же они должны меня проклинать, повели гостей в приготовленные для них комнаты. Еле держась на ногах, я отдал распоряжения насчет гонцов и, кое-как нацарапав записку для Эльлинсинга, попросил Терри поговорить с Тробриллой.
– Разбудишь меня к обеду. – Веки слипались, но, если не разобраться с делами сегодня, завтра с ними будет разбираться отец, а мне придется потом опять выслушивать его нравоучения. – И еще, Брас, утром я пошлю за тобой пажа. То есть днем, конечно. Нужно все обсудить. А мы с тобой, Терри, полетим в Танаталатес. И чтоб без шума.
Терри проводил меня в спальню, – когда он открывал дверь, я заметил у него на шее синяк.
– Это что?
– Не что, а кто! И какая… я тебе сейчас расскажу! – оживился он.
– Пощады. А то точно не усну. – Я позволил уложить себя.
– Ну полсловечка. Ты бы ее увидел?
– Завтра, все завтра.
Терри пожелал мне доброго утра и ушел. "К ней". Засыпая, я думал обо всех известных приключениях моего друга. Сам я не могу похвастаться женским вниманием. А Терри… он отпустил себе волосы, почти как у Карла, только они чуть завиваются на концах и каштановые. Я дарю ему свои вещи, и он смотрится в них как принц. Я же сам предпочитаю длинные одежды Храма.
Терри путается со всеми женщинами, которые только встречаются у него на пути. Я успокаиваю себя тем, что половину своих россказней он выдумывает. Но другая половина не дает мне покоя. А вот меня женят на княжне, потому что принц себе не принадлежит. Я намекал Джулии на ее брак с Карлом – брак по любви, но она разозлилась и сказала, что она – это она. И для нее законы, мол, не писаны. Придворный астролог нагадал, что в этом году я встречу девушку моложе меня лет на шесть-семь. Буду ждать.
2. Последние приготовления
Я проснулся и лежал еще какое-то время, ожидая шагов Терри. Через плотные шторы почти не проходил свет. Так уж получается, что я чувствую, стоит кому-то только подумать обо мне. Полежал еще какое-то время, соображая, продолжать ли спать.
За дверью завозились, и в комнату на цыпочках вошел Терри Тробрилла.
– Карлес, Карлес, пора вставать. Два часа дня. Ты сказал разбудить к обеду, но не назначил, во сколько будешь есть.
Я откинул одеяло.
– Все встали?
– Кто как. Брас давно уже дожидается.
Я зевнул и начал одеваться. Обычно я ленюсь и отдаю распоряжения, не вылезая из постели. Но Брас – другое дело. Весь его облик – вид здорового, сильного хищника заставляет и меня собираться и встречать его если не во всеоружии, то хотя бы в штанах.
Выйдя в соседнюю комнату, мы застали командующего за весьма фривольным обращением со служанкой. Но мое появление тотчас вернуло прежнего Браса.
"Может, он и есть, один из избранных, в час Феникса", – подумал я.
– Ваше высочество!
"Черт, что это с ним? Дома близкое окружение называет меня Карлес". Я поднял брови.
– Позвольте говорить с вами как проситель.
– Присаживайся, "Не люблю, когда все вокруг развивается по незнакомому мне сценарию. Я же вызвал его. Значит, я должен был и говорить".
– Ваше высочество! Терри, выйди, пожалуйста. – Проводил взглядом до дверей.
"Ну и сильный же он!"
– Я хотел поговорить о вашей женитьбе.
"И этот туда же".
– А в чем, собственно, дело?
– Простите, но для меня это жизненно необходимо.
– Слушаю.
– Вам предложили руку кузины Эльлинсинга и племянницы Златы. Кого вы изберете?
– Прости, а какое твое дело?
– Дело в том, что я люблю княжну Брину. Я знаю, что старше и все такое, но мы давно уже полюбили друг друга. И теперь, когда я обласкан королевой и вами, я рассчитывал… Я понимаю, что для нее важный шаг сделаться принцессой. Но… я хотел поговорить с вами и затем упасть в ноги Джулии.
– Только не сейчас. Ты же вчера слышал, друг мой, что я сам направляюсь в Танаталатес, а тебя оставляю наместником.
Он опустил голову, в знак покорности.
– …Но если хочешь, я могу передать твою просьбу королеве.
– Это правда?! О, как я благодарен! Значит, вы не любите княжну?! Какое счастье! Что я могу сделать для вас?!
– Когда мы вдвоем или с друзьями, зови меня просто Карлес.
Его глаза блеснули. Я отдал Брасу последние указания и поспешил к себе, надеясь написать пару страниц до трапезы.
3. Гадание Карла
Трорнт метался по замку, не в силах успокоиться. Все, что он, казалось, так крепко до сих пор держал в руках, готово было вырваться, отхлестав напоследок своего владельца. Такое ощущение, что сами понятия "мир" и "покой" начисто стерлись из его жизни.
– А ведь, казалось бы, супруг королевы, полновластный князь Севера. А нет! Во-первых, вокруг Джулии вечно крутятся молодые, красивые рыцари, и конца-края этому не видно! Она ведь до сих пор, несмотря на беременность, занимается вышколиванием своих воинов! Хуже всех Брас! С тех пор как Джулия простила его – нет покоя. Смотрит на этого выскочку восторженными глазами. А ему только того и надо. Вечно норовит пролезть куда потеплее. – Карл вытащил из шкатулки несколько гадальных палочек и покрутил их в руках, добиваясь необходимой температуры. – Когда два года назад этот самый Брас, изловчившись, ранил-таки ее! Я хотел на месте зарубить подлеца! Виданное ли дело – пролить королевскую кровь! А она наоборот – похвалила его за честность. Словно предложила каждому следовать примеру этого убийцы. – Трорнта душила ревность. Он кинул палочки. Выпала "внешняя опасность" с двух сторон и "внутренняя" от него самого.
– Вот-вот, сойти с ума и избавить всех от моего столь ненавистного общества. Две "внешние" – не верю – их множество, и с каждым днем все больше и больше, тех, кто желает, жаждет, мечтает отнять у меня Джулию. И первый враг Фобиус!
Однажды, а именно вчера, когда королевская чета особенно громко ругалась, Карл приревновал жену к новому начальнику стражи, в тот день они долго не могли успокоиться, и муж дошел до того, что обвинил супругу в том, что она все семь лет не желала заводить от него детей, так как не уверена в их дальнейших отношениях. Джулия обиделась, и они наговорили друг другу массу неприятных вещей. А потом раскаялись оба, поняв, что перегнули палку. Карл чувствовал вину за свою несдержанность, Джулия готова была признать, что невольно спровоцировала мужа на ревность и бурные объяснения. В общем, они чуть снова не поссорились, считая свою и только свою вину причиной всех бед. А потом мирились, ах как мирились! Ради одной такой сцены примирения Карл был готов претерпеть и большие муки ревности.
Когда он вышел подышать свежим воздухом, на ходу оправляя одежду, ему вдруг показалось, что откуда-то из каменной ниши раздалось скрипучее хихиканье. Трорнт резко обернулся и чуть не столкнулся нос к носу с трясущимся от неслышного смеха Фобиусом.
– Вы, я вижу, опять помирились, дорогой Карл? Ругаетесь, миритесь. Вы молнии. Точно говорю – две молнии!
– А вам-то что? – Трорнту захотелось пнуть явно шпионившего старичка.
– Везет, везет вам, так вас любят, так… Вы же сегодня сколько гадостей наговорили?.. Прощает – значит любит. Любит. Да. Только что это она вас так любит, ненаглядный вы мой? Подозрительно. Ведь королева – гордость должна иметь. Просто наваждение какое-то. Приворожили вы ее, ангел мой, как есть приворожили. – И с этими словами он скользнул вниз по внутренней лестнице.
– Приворожил! – Это слово оглушило Карла. – Приворожил! Он все знает! – Кровь прилила к лицу, заколотилась тревожной дробью в висках. – Он знает! Знает! А если нет – долго ли адепту Храма Созерцания докопаться до сути? Тем более, после того как он вместе с Джулией играючи разрешил вопрос о Трорнтах.
Чуть ли не скатившись с лестницы, рыцарь ударился о бочку с дождевой водой и окунул в нее голову. Все пропало! Все! Вода довела его до полного оцепенения, нисколько не остудив полыхающий разум. Джулия не должна узнать! На этот раз она не простит! Не поможет ни пять лет ожидания встречи, ни семь лет супружества, даже ребенок. Она просто скажет, что воспитает его одна. Я погиб! Погиб! Не спасут ласки и отчаяние. "Всё, – скажет она, – окрашено теперь в цвет предательства. Как я отличу подлинное от лживого? Когда ты сам околдовал меня, отравив мою кровь и мой мозг?! Заставив глаза принимать черное за белое и расчет за любовь?!" Я проклят! Воистину проклят! Фобриус, чье имя я еще недавно в Элосе произносил с благоговением, человек, принесший спасительный свет в мрачную пещеру изгоя. Теперь он должен будет вскрыть этот нарыв, с беспощадностью исследователя режа мое живое сердце! Сам Огюст, ясное дело, не сможет определить магическое воздействие. Но тогда на помощь придет Аскольд. А может, они заставят решать эту загадку саму Джулию, чтобы она без посторонней помощи догадалась о преступлении.
Эти мысли преследовали Трорнта весь день, ночью он совсем не спал, однако и не вставал с постели, зная о чутком сне жены. Но она все же различила нервное биение его сердца. Карл обнял Джулию, думая о том, что, может быть, делает это в последний раз. К утру он пришел к выводу, что Фобиуса придется убить.
С тяжелым сердцем Трорнт дождался окончания утренней церемонии одевания, мучаясь оттого, что беременность жены еще незаметна.
"Может, мне не суждено будет поглядеть на сына или дочку. Меня просто ушлют в один из отдаленных замков, и никогда, никогда…"
Во время завтрака он был рассеян, еда не шла в горло. Думалось о том, что все это может быть в последний раз. Он почти силой заставил себя проглотить несколько кусков. Пища немного привела его в норму, и Карл позволил себе шутить и говорить глупости.
"Гаситель не должен выдавать себя, – вспомнилась строчка правил. – Наемный убийца никогда не выделяется – он щеголь на пирах, торговец на рынке, ремесленник в квартале мастеров". "Труп на кладбище, – дополнил он список. – А ведь Эльлинсинг до сих пор не женат, хотя, по слухам, имеет уже трех или четырех детей от разных наложниц. Кого он ждет? – Взгляд Трорнта невольно упал на Джулию и вынес приговор. – А еще этот ее мерзкий братик, который смотрит на нее не как на сестренку. Тьфу. Пропасть!"
Оставшись наконец один, Карл в который раз раскинул гадальные палочки и, убедившись, что опасность подкрадывается со всех сторон, отправился в библиотеку. Проходя мимо постов, он увидел, как несколько работников поднимают на тросах тело мертвого платинного самца.
– Что тут происходит? – Он перегнулся через массивные перила.
– Да вот, подрался с золотым и медным. Разнять не успели. Да и как тут разнимешь. Жаль. Хороший был. В Танаталатесе, пожалуй что, это последний крылан будет.
– Отчего же последний? – Карл решил побыть здесь на глазах у всех. "Пусть потом в случае чего подтвердят".
– Так не покупали больше. Они же зимой вообще непригодны. Даром жрут. А если лето холодное, то и по ночам не заставишь летать. Пустая тварь.
– Да ты что же, думаешь, я драконов в жизни не видел? Знаешь, с кем разговариваешь?!
– Это Трорнт. Карл Трорнт – муж королевы. – Послышалось сразу несколько голосов. Работники забили поклоны, и довольный Трорнт уже прямиком пошел в библиотеку.
– Они это не то что до завтра, на всю жизнь запомнят, – ухмыльнулся он.
Но тут Карла ждало разочарование. Библиотекарю удалось скрыться. Вернувшись на стену, он выяснил, что золотой Фобиуса поднялся в воздух чуть ли не после их разговора.