– Это еще что за напасть?! – Горицвет, до этого произносящий заклинание, остановился и, нисколько не остерегаясь оборотней, подошел к окну. Адский принц сделал еще один точный выпад и отсек кисть нападавшего на него воина.
Раздался грохот, здание покачнулось, и словно все застонало. Это драконы начали биться об его каменные стены. Аскольд чуть не вывалился из окна, удержанный в последний момент сильными руками Адама. Толчок, еще, Герман разил направо и налево, пробираясь к маленькой принцессе, золото с его лица капало на одежду вместе с потом. Поток оборотней снизу прекратился, так же внезапно, как и начался. Джулия взмыла в воздух, как горящая молния, прорвав тучу драконов, но чудовища уже смяли строй, атакованные с тыла налетевшими на них когтистыми, крылатыми бестиями. Грифоны нападали на дракона сразу вчетвером, впиваясь когтями и зубами в жирный хвост и исчезая за тучами, лишь только тот успевал повернуть к ним морду.
До сих пор в Элатасе драконы считались самыми маневренными существами, но их подвижность не шла ни в какое сравнение со скоростью летающих кошек.
Словом, участь чудовищ была предрешена.
Аскольд первым узнал в возглавляющем отряд наезднике своего сына и громко приветствовал его. Воины Джулии встречали принца Кира и свою королеву восторженными криками.
Драконы метались по небу, не в силах совладать с юркими грифонами, некоторые из них, лишившись глаз, с громкими воплями падали на землю. Другие теряли волю, встретившись с пылающим Фениксом.
Уже через час оборотни были либо повержены, либо униженно молили о пощаде.
Я послал Чару вдогонку улепетывающим чужакам и тем, кто, принимая человеческий облик, пытался слиться с воинами Элатаса. Киска растопырила длинные, покрытые по такому случаю серебряным лаком когти и с разгону накрыла собой первого убегающего рыцаря.
Я увидел только, как блеснуло в траве золотое лицо моего брата, и закричал от ужаса.
68. Заклинание пути
Прошло несколько дней. Королевский двор переехал в замок Агат, вернулись из своего временного укрытия моя мать с детьми Морея и Лаура. Узнав о смерти Терри, я, признаться, стал еще больше переживать за нее. Надо же вот так найти любовь и тут же расстаться с нею. Последнее время все больше задумываюсь об участи моих несчастных друзей, угодивших вместе со мной в один из тайных входов старой крепости и проведших семь лет в драконьем подземелье, – несправедливо!
Я готов был пойти на любые жертвы, лишь бы только изменить их участь. Решение пришло само собой после разговора с подъехавшим вскоре после победы над драконами в Танаталатес Павлом. Надо сказать, что я всегда чувствовал ответственность за ребят и предложил им деньги и земли, в качестве компенсации за перенесенные страдания. В ответ на это мой друг только развел руками, сказав, что готов, конечно, принять все, чем я намерен поделиться с ним, но лучше бы нам и не встречаться вовсе, а жить в Кармалоне каждый своей жизнью.
Я всем сердцем желал им того же. Решение, как я уже сказал, пришло само собой, я просто вспомнил, как совсем недавно вместе с Эльсинелем возвращался в прошлое в надежде спасти жизнь Терри. Правда, тогда я был на "Святом острове" и все волшебство проделывал почтенный жрец… Но все-таки я маг! Рядом со мной отец – черный колдун, Огюст Фобиус и Гурий Град, способные отыскать любой существующий текст заклинания и создать то, чего и не было-то никогда. А если и этого мало – вот же, буквально этажом ниже, моя сестра – Феникс.
Словом, я взялся за работу. На мой вопрос, согласны ли ребята вернуться в башню на семь лет назад и забыть Элатас, они единодушно ответили – "да". Только Лауpa закрыла лицо руками и зарыдала. В этот момент я сделал бы все что угодно, лишь бы она не страдала.
Брат под домашним арестом дожидается решения суда. После того как моя киска спикировала прямо на него, он выглядел пришибленным.
Карл и Брас боятся, что Джулия прикажет отпустить Германа под честное слово, а тогда прощай спокойная жизнь.
Узнав, что мы всей компанией занялись поиском заклинания, способного перекинуть ребят назад во времени, братик попросил разрешения проводить их. Думаю, он хочет использовать открытые врата для побега.
В любом случае, если он не отправится в ссылку, туда добровольно поедут добрая половина моих знакомых и я первым из них. Жить в одном мире с ним и терзаться мыслью, что в любой момент тебе на голову свалится булыжник или страницы любимой книги окажутся отравленными, брр…
В самый разгар работы, когда мы уже были па волосок от открытия заклятия времени, наш потрепанный после драконьей напасти Элатас посетил сам Эльсинель. Иными словами, отпала сама необходимость дальнейших поисков.
– Жрец мой друг, а значит, просто обязан был помочь нам, – решил я.
Жители Танаталатеса восприняли бы Эльсинеля как явление самого Бога, не избалуй Джулия их лицезрением огненного Феникса.
– Я перенесся в Элатас, – монотонно начал жрец, лишь только ноги его коснулись земли, а голубые огни перестали носиться вокруг да около, – в надежде убедить местных владык, – он сделал движение, в Древнем Риме означающее смерть, – заточить его высочество, – снова тот же жест, – Адского принца в принадлежащем ему подземном замке на вечные времена, ибо… – И он завел долгую речь о грозящих Элатасу напастях, если только мой младший братик останется на свободе.
Джулия слушала Эльсинеля опустив голову, так, словно приговор касался лично ее. И в конце речи кивнула.
Потом я узнал, что она надеялась, что мы никогда не отыщем заклятие времени. Но и этой мечте королевы не дано было сбыться, потому что жрец с радостью взялся обучить меня некоторым магическим штучкам своего, а теперь и моего мира.
Не могу сказать, что меня не угнетала мысль расстаться с Лаурой, но после всего, что она пережила, я не осмеливался начать все сначала.
И вот этот день настал.
69. Магическая свадьба
Прощание должно было быть прекрасным, как яркий сон. Растроганный Эльлинсинг взял дань со своих подданных великолепными цветами, которыми с ночи украшали лужайку у бывшего замка "Годовалый драконник" – единственное, как выяснилось, пригодное для такою волшебства место. Я тоже велел срезать все цветы-призраки, что в изобилии растут вокруг моего замка.
В этот день было решено сделать еще два неотложных дела. С утра наши влюбленные Адам и Ангелика должны были обменяться предсвадебными клятвами. В полдень я прощался со своей дорогой Лаурой, так и не ставшей моей невестой. Эльсинель настаивал на том, чтобы не позднее вечера Герман отправился в свое вечное изгнание. Вместе с ним решилась уйти наша мама. Последние дни она почти что ничего не ела и все время проводила с детьми Морея. Больно было думать, что она вот так обрекает себя на добровольную ссылку, оставляя здесь последние свои надежды. Я жалел Туима, с ним она вообще не разговаривала, но все видели, как им трудно.
И вот праздник настал. Зима словно отступила, и солнце блистало на ярко-голубом, точно чисто вымытом, небе. Адам и Ангелика появились в воздухе над толпой каждый на своем увенчанном по такому случаю венками из цветов грифоне. Вслед за невестой парили женщины в старинных платьях и с чопорными, как на гобеленах, лицами. Рядом с женихом летели рыцари, с ног до головы закованные в блестящие латы, что вряд ли нравилось моим кискам. Процессия соединилась и закружилась в небе, как цветочные гирлянды.
Жених и невеста оторвались наконец от яркого хоровода, и… народ вскрикнул от неожиданности, потому что Адам и Ангелика вдруг взялись за руки и одновременно спрыгнули со своих грифонов зависнув, в воздухе. Мы все затаили дыхание, а под ногами молодых появилась золотая лестница, созданная, казалось, из чистого пламени. Солнце играло на серебряных с золотом одеждах жениха и невесты. Они начали спускаться, и тут же навстречу им, словно из-под земли, поднялись два трона.
Гости зашлись в радостном крике, когда королева в сверкающей короне и с длинными, ниспадающими до самой талии волосами встала на образовавшееся у нее под ногами облако. Ее примеру, правда с некоторым опозданием, последовал Карл.
Адам и Ангелика склонились перед королевской четой, и Джулия благословила новобрачных. В отдалении на пригорке я увидел силуэт отца, чьей виртуозной магии наши кумиры и были обязаны своими сегодняшними вознесениями.
Справа от меня в квадрате, очерченном траурными флагами, со сложенными на груди руками стоял Герман, его полный печали взгляд искал кого-то в толпе. При виде его мне сделалось необыкновенно тоскливо. В небе продолжали кружиться грифоны, Джулия и Карл поздравили молодых, сверкнули перстни, скрепляя произнесенные клятвы. Я смотрел на Лауру и думал, что никогда уже не увижу ее.
Я еле дождался, когда первая часть праздника подойдет к концу, и протиснулся сквозь толпу зевак к своей красавице, на ней было белое, словно подвенечное платье, со множеством горящих на солнце бриллиантиков – подарок моей мамы. Я сжал ее руку, и она ответила мне полным беззвучной мольбы взглядом.
– Ничего. Скоро все кончится, ты вернешься домой и обо всем забудешь, – подбодрил я ее.
И вот в центр поляны в своих белых одеждах вылетел Эльсинель, он скользил над травой, как будто опасался помять ее, хотя я был уверен, что больше жрец беспокоится за чистоту своего костюма. Он поднял руку, и, словно отвечая его молчаливому призыву, заиграли всеми красками радуги цветы-призраки. Из толпы вышли Павел, Хельга, Андрес и Светлана. Последней, как бы не зная, на что решиться, к ним присоединилась Лаура. Она обернулась на меня и тут же опустила голову и пошла за всеми.
Эльсинель взмахнул руками еще раз, и над ребятами засветился невиданный по своим масштабам и красоте вход.
Толпа ахнула от восторга, а в воздухе закружились голубые бабочки. Подошел отец и положил руку мне на плечо.
Еще взмах, и за моим братом образовалась мрачная, похожая на пещеру дыра с блестящей ступенью, на которую он должен был вначале подняться.
– Не беспокойся. Он уйдет не раньше, чем покинут нас твои друзья. Я принимал участие в заклятии и знаю… – Отец не договорил, увлеченный зрелищем. Над моими друзьями образовалось снежное кружево, я во все глаза глядел на Лауру. Бабочки начали сплетаться в круги и восьмерки. Судя по всему, представление обещало быть долгим.
"Ну вот и все", – не успел подумать я, как вдруг Лаура сорвалась с места и вылетела из блестящего вихря, распугав танцующих насекомых.
– Я не хочу улетать! Мне нечего там делать! Тот, кого я люблю, здесь! И я пойду с ним хоть в саму бездну!
Я подался вперед. Эльсинель упал на колени, харкая кровью, магическая вьюга прорвалась вслед за Лаурой, и теперь снежинки метались по поляне. Отец бросился на помощь пострадавшему магу и как мог заделал дыру.
– Финист Ясный Сокол! – кричала девушка. – Я люблю тебя! Я иду к тебе!
Я подумал, что она собирается покончить с собой. Ребята начали исчезать, в то время как Лаура, растолкав охранников и разорвав траурные знамена, бросилась на шею моего брата.
– Финист! – услышал я ее чистый звонкий голос. – Я люблю тебя! Я никому тебя не отдам! Я люблю тебя с той самой минуты, когда ты прилетел в замок на своем черном драконе. Я никого до этого не любила и не полюблю никогда! – Он обнял ее. И тут только до меня дошло, что Герман давно уже не был тем ребенком, которым я считал его. Он стал мужчиной – сильным, любящим и любимым моей Лаурой.
– О… ради Святого острова оставьте принца в Элатасе! – взмолилась, падая на колени и протягивая руки к Эльсинелю, Ангелика. – Разве вы не видите – они любят друг друга!
– Это невозможно, – в замешательстве бормотал жрец. – Заточение Адского принца – единственная гарантия мира.
– Я не хочу! – не выдержала Джулия. Но в этот раз ее уже никто не слушал.
– Нельзя! – Карл прижал ее голову к своей груди. – Нельзя! С ним же невозможно договориться!
– Я не отдам тебя, я пойду с тобой! – как безумная твердила Лаура, покрывая лицо избранника поцелуями. – Пожалуйста! Я люблю его!
В воздухе пронесся звон, словно тысячи серебряных колокольчиков разом оторвались от земли и теперь летят в небо. Мои друзья исчезли, помахав нам па прощание.
И тут же зажегся синий огонь над дырой за спиной Германа.
– Сделайте что-нибудь, я не хочу! – задыхалась Лаура.
– Да не стойте вы истуканом! – Я бросился к Эльсинелю и рывком поднял его на ноги. – Пусть она уходит вместе с ним – раз уж так решила! Не мучайте их больше!
– Но я не могу… это не положено… она же ничего не сделала… чтобы отправлять ее в вечное изгнание.
– Вам что, нужно, чтобы она Элатас подожгла?! – Моя сестра вырвалась из объятий Карла и ринулась на жреца. Я хорошо знаю, что бывает, разозли ее посильнее.
– Но она, я не могу… – Эльсинель отмахивался руками, словно Джулия одним своим присутствием делала ему больно.
– А на то, чтобы я сопровождала сына, вы могли дать согласие?! Прах вас побери – жирная, мясная ящерица! – вступила в бой мама.
– Но вы же, ваше высочество, – его мать! – Старик терял силы, меж тем дыра, покрываясь голубой рябью, уже достаточно сильно втягивала в себя сопротивляющегося Германа.
– …а она – она никто! – И тут я снова услышал голос Лауры. – О Дракон! Мы созданы друг для друга и будем вместе, как две половинки луны, сведенные воедино на празднике полнолуния! О, дракон! Благородный и великодушный дракон, возьми меня своей женой, милый. В сияющий полдень на троне из живых роз!
Я упал на землю, уже не скрывая слез. Ведь Лаура почти что слово в слово повторяла текст из моей первой сказки, из моего "Тигля". Долгие годы я представлял себя в роли золотого дракона, даже не догадываясь, что этот дракон – мой младший брат. В то время как я из сказочника становился теперь просто летописцем.
На последний словах Лауры Герман сорвал с руки черный перстень и надел его на пальчик своей невесты, после чего они вместе запрыгнули на светящуюся тревожным синим пламенем ступень и исчезли в магическом входе. В последний момент брат взглянул на меня, словно хотел, чтобы эта картинка отпечаталась в моей душе на вечные времена. Но я и так не забыл бы ее никогда в жизни.
Вслед за ними тихо и совершенно незаметно исчез Эльсинель. Испарился, так и не назвав истинного имени "Святого острова" – мира, которому я теперь принадлежу.
Я стоял, все еще не в состоянии поверить в то, что Лаура вот так просто взяла и исчезла навсегда, а я остался один. Теперь, наверное, уже навсегда…
Кто-то положил мне руку на плечо. Я обернулся и не сразу нашел, что оказать, передо мной стояла ослепительная красавица с. черными длинными косами и самыми прекрасными в мире глазами. Одета она была в бронзовую курточку из кожи дракона, в черные кожаные штаны – какие обычно выбирают себе наездники, и мягкие красноватые сапоги.
– Привет, Карлес! Наконец-то я нашла тебя! – задорно выпалила она и прижалась ко мне, ее волосы пахли как весенний сад.
Я по-прежнему стоял, дурак дураком, слова, много разных слов толпились на выходе, загораживая дорогу и мешая всем и вся. Меж тем моя дама обиженно отскочила, надув губки.
– Как?! Ты смеешь не узнавать меня, мерзавец?! Знаешь, что моя мама – знаменитая гасительница Рагнеда делала с мужчинами, которые при встрече не узнавали ее сразу? Она…
Но я не стал слушать, что делают в таких случаях прославленные убийцы, а просто обнял ее.
– А я еще так мечтала, так торопила воинов, освободивших нас, чтобы они доставили нас в твой паршивый Элос. А тебя там даже не было! У-у-у, противные, неповоротливые мясные ящерицы, – плакала она, молотя по мне кулачками, – а потом я что есть сил неслась в Танаталатес изрубить Повелителя на куски и приготовить из его печени салат с лепестками "Призраков". Но и тут кто-то опередил меня! И вот теперь ты в довершение неприятностей еще и не узнаешь меня! – всхлипывала Милица.
Я почувствовал трепет ее тела и вдруг понял, что уже не так сильно переживаю потерю Лауры.
– Ничего. Все позади, дорогая. Теперь мы вместе и…
– Правда? Только если ты это потому говоришь, что тебе меня жалко, то не надо! – Она снова вырвалась, глаза горели недобрым пламенем. – Я воин милостью Божьей, я гаситель, и ты, будь хоть трижды принц, оскорблять меня не смеешь! А то… И получше тебя найдутся! Я может вообще замуж не выйду!
"Ну вот, и она туда же. Сдались им всем эти свадьбы". Я попытался взять скандалистку за руку, но она при всех залепила мне не слабую пощечину и под хохот обступивших нас рыцарей упала в мои объятия, вдруг утратив весь свой запал.
– Ну и девка! – хмыкнул Морей и тут же нырнул в толпу, не желая связываться.
– Уведи меня отсюда, – прошептала Милица. Я обнял ее за талию. Она казалась такой хрупкой и беззащитной. Я спешил посадить ее на свою грифоншу и срочно, пока не начался новый приступ "праведного гнева", отвезти в Элос.
До лужайки, где резвились наши кошки, оставалось не более пятидесяти шагов. Я разглядел белого толстячка, которого Хлоя и Флора с двумя пестрыми котятами безуспешно учили летать, и показал его своей даме, шепча ей на ухо всякие глупости, как вдруг кто-то окликнул мою спутницу по имени. Мы обернулись.
– Брас!!! – с восторгом выпалила моя красавица и, смеясь, бросилась ему на шею. – Брас! Миленький! Дорогой мой!
Воин слегка пошатывался, как человек, потерявший много крови. Я смотрел на этих двоих счастливцев. Вдруг в голове моей словно мелькнула молния, и все встало на свои места. С потрясающей ясностью я вспомнил разговор с Брасом накануне моего отлета вместе с Терри в Танаталатес, когда он признался мне, что влюблен в княжну Брину, племянницу Златы – бывшей княгини Юга. Цвет волос Милицы, ее лицо и фигура говорили о причастности как раз к южной династии, это я понял давно, возможно меня смущало, что девушка так упорно твердит о матери – знаменитой гасительнице, – но я ведь так и не удосужился узнать имя сестры Златы. А то, что она могла быть наемной убийцей… Так ведь и королева – моя сестра не цветочки собирала для Эльлинсинга.
Я отвернулся и пошел к грифонам.
"Ничего. Моим уделом будет библиотека. Наконец-то можно будет вернуться к летописям, которые следует писать исключительно платиновой кровью… Господи! Где же взять теперь платиновую кровь?! Вот горе-то!
Поманил к себе Чару, и тут прямо мне на голову свалился белый орущий от ужаса клубок шерсти с острыми-преострыми когтями, которые тут же впились в меня со сноровкой маньяка иглорефлексотерапевта. В шее что-то хрустнуло, в рот угодил кончик пушистого хвоста.
Когда нас наконец оторвали друг от друга, первым делом я увидел напуганную грифоншу. Чара тут же осведомилась, не покалечил ли я ее ребенка.
Я выплюнул отчаянно дергающийся хвост, в этот момент ненавидя всех среднепушистых и окончательно пушистых тварей, по милости которых я сделался посмешищем.
Милица растолкала воинов и подлетела ко мне, на ходу доставая из карманов тряпки для перевязки. Только тут я заметил, что озверевший от страха кот здорово поцарапал меня.
– Отстань, – оттолкнул я девушку и попытался подняться.
– Карлес, – промурлыкал котенок, положив мне на плечо толстенькую лапку. – Каррлес – мур. Ты спас меня. И по закону местного ррыцаррствая теперрь прринадлежу тебе. – Он выразительно потерся о мое плечо, оставив на нем клок шерсти.
– Правильно говорит, – поддержал его Морей. Так, словно говорящие грифоны и грифоны вообще – обычное дело в Элатасе.