Егерь посидел с нами, выпил на посошок, сказал:
– Пора в берлогу. Я медведя того сторожу, иначе браконьеры с него спящего шкуру снимут. Несладко зверю в своей шкуре.
Начинающий охотник
Я купил ружье. Все по закону. Отдал за него столько, сколько стоит лось, заплатил взносов, сколько стоит кабан, и пошел на зайца.
Я еще из города как следует не вышел, еще в лес как следует не углубился, а он уже бежит. Заяц. Наглый, как за прилавком, бежит – и в глаза смотрит. Что делать? Начал отстреливаться. Заяц – прыг в сторону и встал на круг. Ну все, теперь не уйдет. Теперь – кто кого вымотает. Зайцы в опасности по кругу ходят. Он впереди – по сугробам, я – за ним на лыжах. Первый круг он обозначил километра на три. Остальные четыре круга я гнал его след в след. Смотрю – настигаю. Заяц запыхался, передышки делает. Только стал я его на мушку брать, он, подлец, взял и сошел с дистанции. И зашел в крайний домик в пригороде. Я – стучать в ворота. Кричу хозяину, мой заяц у вас убежища просит, выдавайте животного. А хозяин:
– Да это мой. Кролик. Я его выгуливать выпускаю. Вы сегодня третий охотник до моего кролика.
Расстроился я. Что же это, 15 километров я чужого кролика выгуливал? Но ничего. Снова выхожу за городскую околицу и сразу замечаю их. Ох, матерые. Волки! Трусят по опушке, впереди – самый матерый. Вожак. Вот зверья развелось… К городу вплотную подходят. Думаю, буду брать матерого. Шкуру сдам, немного охотничьи доспехи оправдаю. Ну, давайте, давайте. Уже различаю морды. А матерый – ох и псина! В смысле – волк! Зверюга! Слюна с клыков капает. Они уже совсем близко. И тут я трухнул. Одного завалю, а остальные? Загрызут. Решил переждать в засаде. Пусть мимо проходят. Когда они в двух шагах уже от меня были, матерый как прыгнет на меня! Я думаю, все, отстрелялся. А он в усы меня лижет и визжит. Ах, ты! Да это овчарка моя. Жучка. Три дня назад потерялась. Дело-то к весне. Инстинкт. Ах ты собачина! Нашлась! Остальные из стаи стоят, хвостами помахивают. Тоже мне – волки. Один вообще болонка. Шугнул я их, волков бродячих, и пошел домой. А в душе обида. Неужели без единой дичи домой явлюсь? И тут повезло. Прямо на опушке – стая. Куропаток. Крупные, белые, черти, и тетерев с ними. Токует вокруг них и нет-нет и кукарекнет. Тетерева я снял с первого выстрела. А эти куропатки, дуры, пешком по лесу разбежались. Да еще кудахтали, как последние курицы.
Я добычу – к ремню и – домой.
Тетерева зажарил. Ох, и вкусный, подлец. Куда вкуснее, чем обычный петух, особенно после прогулки. Жена не верила, что это тетерев. Говорит, на базаре петуха купил. И что вообще я в диких животных не разбираюсь, потому что их нет в природе. Почти. Что даже книги про них – редкость. Женщина… Ничего не понимает.
Ведь я, когда возвращался, кабана в лесу видел. Белый-белый, аж синий и хрюкает от голода. Стрелять в него не стал. Говорят, они коварные, броситься могут. Двух рысей еще видел. Такие небольшие, мяукают. Этих вообще опасно трогать. Они в глаза когтем целят. Еще каких-то животных видел, даже названий не знаю.
Вон сколько зверья в лесу. И недалеко от города. Обнаглело зверье, прямо в город прет, не боится. А мы все – спасать, охранять, исчезают звери. Где ж они исчезают? Наоборот. Появляются! Причем внезапно и перед самым носом.
Спортсмен в законе
Я всегда был за спорт. За большой, когда в "Адидасе" с лампасами, на лыжах. И за массовый, когда босиком и без лыж. Без чешек, без кед, но – массово!
Как раз летом наш физорг вербовать нас начал. На малую, говорит, олимпиаду. Мне, говорит, массовость нужна – сто процентов. Мы, конечно, возражаем, какие к черту спортсмены – бухгалтера, учетчики. А он угрожает 13-й зарплатой. И вообще, говорит, на этот раз не увильнете.
Кошкина в теннисисты записал. Кошкин кричит, я не знаю, что в теннисистах делают! Он ему объяснил:
– Научу. Ты, Кошкин, только подачи делать будешь. Шарик подбросишь до потолка, противник голову задерет вверх, а ты – из кармана второй шарик – чик! И есть очко.
– А на его подачах что делать?
– Это не твоя забота. У нас Кузькин будет под потолком замаскирован. Противник – шарик вверх, Кузькин – шарик в сачок, а противнику сверху – бильярдный.
В общем, натаскал нас физорг теоретически. А в воскресенье мы вышли практически на старты.
Ядро у нас толкал кассир Комарихин. Его в армию за мелкий рост не взяли. Но удивил он нас толчком замечательно. Он вышел и ка-ак толкнул! Ядро – на месте, а он – на 10 метров в кусты. Мы его всей командой из кустов выцарапывали. Толчок засчитали, потому что в правилах не оговорено. Физорг Комарихина зеленкой смазал и говорит:
– Да ты прирожденный атлет. Давай заодно и молот метни.
Ну, Комарихин после толчка уже мало что соображал и взялся за молот. А раскрутить не может. А физорг у нас здоровый парень, говорит судье:
– Я помогу ему раскрутить, а бросать он сам будет.
Физорг взял Комарихина за талию и вместе с молотом раскрутил до невозможности. Кричит Комарихину:
– Отпускай молот!
А Комарихин лямку на руку намотал, а размотать не может. И естественно, Комарихин из рук физорга выскользнул. И полетел с молотом. Упали они с молотом в опилки. В сектор для прыжков в длину. Судьи в секторе удивляются, мол, туч нет, а люди с неба падают. Нет-нет да и капнет. К дождю, что ли?
А Комарихин уже в азарт вошел, понравилось в лучах славы купаться. Говорит судьям:
– Я не с неба. Я в длину упал прыгать.
Отцепился он от молота – и в разбег. С разбегу он решил в длину. Разбежался, прыг! А навстречу ему встречный ветер. Конечно, Комарихина без молота отдуло. И посадило туда, откуда прыгнул. Повели Комарихина на другую попытку. Он говорит:
– Чтоб меня не сдувало, надо меня утяжелить.
Дали ему мешок с сахаром. Он попробовал на вес и говорит:
– Туда бы еще килограмм десять добавить надо. Дрожжей. Добавили дрожжи.
Комарихин закинул мешок на загривок и разбегаться начал. Такую скорость набрал, мы думали, метров 12 скакнет. А он пробежал по сектору и исчез в неизвестном направлении. Даже на работу до сих пор не выходит.
Но разбираться с Комарихиным некогда было, потому что как раз в сектор для толкания ядра вышла наша Мила Марусина. В жизни она дверь с трудом открывала, а тут выпало на ее долю ядро.
Физорг перед самым толчком к Миле Марусиной ее мужа подвел. Для обнюхивания. Мила как только его понюхала, сразу закричала:
– А ну дыхни!
Он дыхнул.
Разъярилась Мила до безобразия. За что попало стала хвататься, даже за ядро. Физорг мужика Милиного в сектор поставил. За отметку мирового рекорда. И сказал Миле Марусиной:
– Кидай!
Мила кричит на своего мужика:
– Ах ты, ядрена-зелена, я тебе покажу!
И толкнула ядро.
Ядро отметку мирового рекорда пролетело и свистит прямо в мужика. А тот стоит хоть бы что. На грудь ядро принял. Ядро, конечно, сплющилось, а мужик, конечно, расстроился. Говорит:
– Вот всегда так. Обязательно в грудном кармане чем-нибудь да разобьет бутылку.
А в бассейне прыжки на дальность ныряния проходили. Там у нас мощный мужик выступал. Петя из ЖКО. Правда, плавать он не умел. Но физорг ему объяснил:
– Нырять – не плавать. Нырять – это все равно что тонуть, но с возвратом.
Петя сомневается. Жутко, говорит, в первый раз в воду прыгать. А физорг его стращает:
– Ты представь, что тебя начальник ЖКО с его женой застукал. Петя как сиганул в воду, даже раздеться не успел. Бассейн у нас 25 метров. А Петя нырнул на 35. В женской раздевалке вынырнул.
А вот в высоту мы не очень высоко прыгнули. Бухгалтер там у нас выступал, на полтора центнера весом. Планку он на метровой высоте сбил. Зато при приземлении вошел вглубь на два с половиной метра.
После соревнований я подумал, большое дело – спорт. Особенно, когда массово!
Гуманоид Матозоид
Альфа-Дурак! Альфа-Дурак! Я гуманоид Матозоид, завис над Землей. Как слышите? Прием… И я вас – хорошо. Зависли над городом Мэ. Круглый, как у нас муравейник, но людей больше, чем муравьев. Ходят, бегают, суетятся. Такое впечатление, что они понимают, зачем бегут.
Да, Матозоид слушает… Откуда на Земле люди? А хрен его знает, я не запускал. Может, гуманоид Шизоид запустил? Похоже, его штучки. Я запустил только рыб, птиц и зверей. Ну, рассаду посадил: деревья, кусты… И все. Рассада хорошо прижилась, я же удобрял. А что делать с этими паразитами? Они мне все грядки изгадили. Альфа-Дурак, милый, я столько лет ждал, когда мне выделят планету для ведения сада-огорода. Кто мне запустил на участок этих вредителей, этих колорадских жуков… этих людей? Они же пожрали весь мой урожай, уничтожили всю скотину. Я не вижу ни одного мамонта. Из чего мы будем делать шашлыки?
…Да, Матозоид плачет и слушает. Какой кислород?! Они загадили его заводами… Апчхи! Жалко кислорода. Мы же тогда его последний со склада привезли на Землю. Чем их выводить?.. Да нельзя аэрозолем. Зачем нам Земля без кислорода?
…Да, Матозоид плачет и слушает. Есть внедряться в сознание. Внедряюсь в дедушку. Сознание не ощущаю. Одна злость, ненависть и красные знамена… Да он зомби! Это же наши его зомбировали в 17-м. Это Шизоид его зомбировал, его почерк. Ну, конечно, он же в 17-м на Землю прилетал. Я помню тогда, он что-то: срочно на Землю, срочно на Землю… Он понял, что перегнул с этими паразитами, и решил, чтобы они сами себя уничтожили. Половину зомбировал в коммунистов. А ну, я проверю… Вот ни фига себе! На всю улицу один дедушка зомбирован. Остальные раззомбировались, хотят жить дружно.
Альфа-Дурак, что мне делать с участком? На всей Земле ни одного живого места. Слетал, отдохнул, называется!
Внедряюсь в сознание дальше… Дак у них, оказывается, еще и два пола – мужчины и женщины. Ну, дают ребята, такие паразиты, а еще два пола им подавай. Они, считай, на одно удовольствие больше нашего получают. Твари двуногие. А ну я сейчас кого-нибудь по световому лучу на тарелку засосу. Вот эту, пожалуй, женщину…
Альфа-Дурак, вы слышите, она говорит, здравствуйте, мальчики, деньги вперед. Это у них что-то, видимо, связанное с полами. Ну ее на фиг, отправляем по лучу обратно. Засасываем мужчину…
Он говорит, хочу приватизировать вашу тарелку. Достал какие-то бумажки и говорит, берите ваучеры, давайте тарелку. Спускаем его обратно.
Засосали еще одного. Говорит, какой– то зеленый. А, зеленый, да это же наш человек, он спасает планету от загрязнения. Он говорит, что это его планета. Откуда она его, она моя… Я показал ему удостоверение, что планета моя. А он твердит свое, что она – его. А удостоверения не имеет. Рассуждает правильно, но однобоко. К черту зеленого.
Засасываем следующего. Говорит, что он – голубой. Лезет своими губищами в мое рыльце нецелованное. Дрянь такая, исслюнявил мне все рыльце. К черту голубого.
Засасываем следующего. Говорит – красный. Кинулся ломать приборы, крушит мебель, ругается матом и дышит спиртом вперемешку с серной кислотой. Обзывает нас какими-то демократами. Кусается. Голубой и то приятнее был. К черту – красного.
Альфа-Дурак! Я так думаю, эти паразиты такие тоже дураки, что мне становится интересно. Прошу отпуск без содержания на пару тысяч лет. Раз уж прилетел, отдохну, а там посмотрим. Опять же здесь на одно удовольствие больше, надо исследовать. Прощай, Альфа– Дурак. Конец связи.
Клещ – не лещ
Товарищи! В период с 1 мая по 31 октября ходить в лес строго запрещается. Говорю вам об этом, как врач. Но могу сказать то же самое, как пожарник. Хотя я все-таки врач.
В этот период вы найдете в лесу мало хорошего. Разве что укус клеща. Они сидят везде, особенно на березах, в кустарнике, на цветах и других деревьях, доступных человеку. Вы думаете, что вы любуетесь весенним лесом? Нет! Это клещ любуется вами. Вы думаете, что слушаете пение птиц и наслаждаетесь кислородом? Нет! Это ядовитое насекомое слушает, наслаждается и подстерегает на каждом шагу.
Я могу привести множество примеров неосторожности граждан, которые сходили в лес. Один товарищ принес из леса веточку сирени с целью подарить цветы любимой девушке. Вы думаете, он подарил ей цветы? Да, цветы, но с кем? Пока он вез эту веточку в троллейбусе, насекомое клещ перекусало всех пассажиров, даже безбилетных, и снова спряталось в цветочке. Этот гражданин привез цветы своей девушке. Укуса не произошло только потому, что эта девушка сначала обработала цветы дустом и только потом их понюхала.
Но допустим, что вам все-таки надо в лес. По работе. Например, поймать зайца для зооуголка. Тогда вы должны соответствующим образом одеться. В продаже есть водолазные костюмы. Да, летом в них жарко. Особенно если гнаться за зайцами. Но зато безопасно. Заяц и вы останетесь невредимыми. Можно одеться в плащ-палатку, резиновые сапоги и противогаз.
Да, запахов леса вы не услышите, зато вернетесь оттуда непокусанными.
Допустим, что вы все же вернулись из леса. Надо дома полностью снять с себя водолазный и другие костюмы и дать осмотреть себя своим домашним. Если вы живете один, но с соседями – попросите соседей.
Допустим, вы обнаружили на себе укус. Надо осторожно отцепить насекомое, чтобы не причинить ему боли. Иначе оно разозлится – и будет хуже. Насекомых следует складывать в специальную коробочку и хранить.
Допустим, вы все-таки заболели от укуса. Тогда надо немедленно обратиться к врачу.
Допустим, вы обратились, но уже поздно. Врач не принимает. Тогда надо обратиться на следующий день с утра.
Допустим, врачу не удалось вас вылечить, а все прошло само. Тогда тем более ни в коем случае не ходите в лес. Там вас на каждом грибе подстерегают различные вредные насекомые. Да и грибы вас подстерегают только ядовитые, а также хищники, опасные для здоровья людей. И особенно – клещи.
КОГДА ИДУТ КЛЕЩИ – БЕГИ И ТРЕПЕЩИ!
Просветление
Ты помнишь, как после нашей маленькой ссоры погас свет? Во всем микрорайоне. Там на линии троллейбус взял на себя все электричество, сорвался с проводов и укатился по инерции в дачный поселок. Вот такой свободолюбивый троллейбус попался. И с людьми такое бывает. Мне так потом объяснили по телефону из горсовета. Света из горсовета.
А я как раз ложку супу ко рту подносил. А он – бац! И погас. Я задумался: или дальше ложку нести, или обратно в тарелку выливать? Решил, что вообще-то для меня это мелочи. Ну, подумаешь, или мимо рта пронесу, или вылью мимо тарелки. А остальным-то каково? Сколько людей в лифтах ехали по всему микрорайону. Незнакомые люди ехали, глаза друг от друга отводили, не знали, чем себя занять до 16-го этажа. И тут – бац – кабина остановилась между этажами, свет погас. Что делать? Хочешь не хочешь, а придется знакомиться. И телевизоры у всех отключились на самом интересном месте. Как раз говорили, что надо перестраиваться, а как – неизвестно, телевизоры отключились. В холодильниках куры начали подтаивать – лить воду на колбасу. Люди в своих квартирах в жмурки играют – ищут спички, свечки или керосин. А если нет керосина? Не будешь же лучины из финской мебели делать?
И тут ты закричала из ванной. Стиральная машина перестала крутить головы моим рубашкам. И хотя мы в ссоре, а на помощь ты меня позвала. А ссора вышла по пустяку. Ну, налил я себе суп в хорошую тарелку для гостей. Что делать, если они у нас обе хорошие? Ну, поцепляли друг друга словами. Ну, ты и разозлилась слегка. И пошла со злости стирать в ванную. Ты всегда со злости или стираешь, или посуду моешь. Как бы в укор мне. Демонстрируешь, как ты по хозяйству загружена.
Нашел я четыре обгоревшие свечки – остались от дня рождения внука. Четыре года – четыре свечки. Мы не позволили тогда ему их съесть вместе с тортом. Зажег я одну свечку и вывел тебя из ванной на кухню. Сели. Между нами одна свечка горит, три другие рядом с блюдцем лежат. Я чай сделал с лимоном. Сидим пьем, молчим. И такой уют от этой свечки. Тишина во всем доме. Телевизоры не работают, холодильники молчат, стирать не надо, только ты, я и свечка. И такие у тебя глаза глубокие в этих сумерках. Только свечка на дне светится, маленький огонек дрожит. И тут у меня у самого сердца давно забытая фраза шевельнулась и прямо к губам просится. Подумать только, больше тридцати лет прожили, детей воспитали, внуков растим, а вот при свечке посидеть времени не было. Заботы, суета. И такая нежность возникла к тебе, что у меня сами губы должны были сказать эти главные три слова. Тем более, повод есть – свет погас. И тут я с ужасом почувствовал, что не помню этих слов. Смотрю на тебя, а в голове совсем другие слова крутятся, как на конвейере. Я их гоню, а они там так глубоко засели, что ничего не получается. И губы мои сами спросили:
– Как у вас на работе?
Ты так улыбнулась, что я готов был провалиться.
А потом потрепала меня по голове и сказала:
– И за что я тебя люблю, такого бегемотика?
И тут дали свет. Заурчали холодильники, заверещали телевизоры, затараторило радио, зашуршали газеты, закрутилась наша стиральная машина. Ты вскочила и убежала в ванную.
А я остался на кухне один, как дурак, при бледной свечке. Поехали трамваи, лифты привезли на этажи перезнакомившихся соседей. Свободолюбивый троллейбус взнуздали, вернули на маршрут, прицепили рожки к проводам, и он покорно побежал в стойло.
А я сидел такой растерянный и думал. Я прожил честно все годы. Я ни разу не вздрогнул оттого, что мои слова совпали с моими мыслями. Они всегда совпадали. Может быть, поэтому у нас только две красивые тарелки для гостей. Я отдавал работе все силы! Все! Без остатка. У меня даже не было времени, чтобы подарить тебе хотя бы один такой вечер при свечах.
И тогда я поднялся, вышел в коридор и выкрутил наши пробки. Свет в квартире погас.
Но стало светлее. От свечки.
ОНО
Привет, Иван!
Теперь я знаю, кого винить в моей нелегкой судьбе. Во всем виновато ОНО.
Перед моим отъездом ты спросил, чего мне еще надо? Ведь я директор мясокомбината! Да, я был директором. И тебе, Иван, жилось со мной хорошо. Да и мне с тобой – тоже. Ведь ты директор ликероводочного. Как нам жилось! Вспомнить страшно. Хотя вкусно было и весело. Так дернул же меня черт написать в то время заметку в стенгазету. Только я ее написал, ОНО сразу взяло меня за горло. Я вторую написал, третью – и пошло.
Если бы ты знал, что ОНО со мной натворило! Сначала погнало меня в многотиражку корреспондентом. Не поверишь, я, убойным весом в сто двадцать килограммов, брал интервью у шестидесятикилограммовых инженеров. У молодняка, у перволетков!
Потом ОНО же заставило меня подать документы во ВГИК. Ты видел когда-нибудь директора мясокомбината в читалке? Скажу, что директоров ликероводочных там тоже не густо. Но меня там видели.
Во ВГИКе я пахал, как на каторге, а ОНО погоняло меня кнутом, выкручивало руки и толкало вперед. Только вперед! Во время дипломной работы ОНО совсем озверело. Итог ты знаешь – Главный приз на кинофестивале в Семипалатинске.
Я конченный человек, майкопскую колбасу от столичной уже не отличу. Мне говорят, я знаю жизнь. Поработали бы на мясокомбинате, тоже бы узнали. Я часто тоскую по родному Оймякону, шатаясь по Красной площади. А ОНО, коварное и злое, толкает меня на новые замыслы. Так кто же ОНО такое? Какое ОНО имеет право так издеваться над человеком? Скажу честно, Иван, я ЕГО ни разу не видел. Но ОНО есть! Иначе я бы не докатился до всех этих безобразий.
Прошу тебя, Иван, хоть ты побереги себя от НЕГО.
Не пиши!
Не думай!
Не тоскуй!
Наслаждайся!
Поцелуй от меня карбонад, охотничьи сосиски и буженину.
С приветом.
Твой Степан.