- Был бы родовой, я бы почувствовал. Что Ведара понимает, - хмыкнул чародей. - Да и есть у меня ученик… паршивец упрямый и ленивый.
- Так мы же ее от тебя прятали, - воскликнул купец, - Всемила не хотела, чтобы она училась. Но ведь крепчает она, никуда не девается силушка-то. Не откажи, она не ленивая… хоть и упрямая.
Дарей задумчиво посмотрел на ставшую разом меньше Белаву. Потом обошел вокруг, хмыкнул и повторил:
- Не чувствую я в ней ничего, пустая. Замуж ее быстрей выдайте, вся блажь и закончится, - и направился обратно.
И тут Белава отмерла. Замуж? Пустая? Да что он себе вообразил?! Злость наполнила ее, и слабо понимая, что делает, она подняла руку и крикнула:
- Стой!
Радмир наблюдавший все это время за ними, но хранивший молчание, вдруг перестал улыбаться и отскочил, толкнув чародея. Ворота захлопнулись перед Дареем с такой силой, что щепки брызнули в разные стороны, и одна створка с жалобным скрипом повисла на свернутой петле. Дарей ахнул и присел от неожиданности. Лохматый ученик так и остался стоять на карачках, получив пинок под зад от захлопнувшихся ворот. Никодий покраснел, Радмир хохотал, согнувшись пополам.
- Дарей, не зли ее, - выдавил он сквозь смех.
Дарей повернулся к опешившей девушке. Белава стояла красная от стыда за то, что натворила и ждала кары, но чародей снова внимательно взглянул на нее, опять обошел вокруг, принюхался:
- Ничего не понимаю, - сказал он. - Это явный дар, но я по прежнему в ней ничего не чувствую.
- Я его прячу, - произнесла девушка, потупясь.
- Прячешь? Но… как? Как можно спрятать дар? Как и куда можно спрятать силу? - Дарей был удивлен, поражен и явно не верил.
- Матушка говорила: прячь, никому не показывай. Вот я и спрятала давно, еще дитем. Потом поняла, что она говорила, чтобы я не показывала, что умею.
- А как ты его спрятала, краса-девица? И куда?
- Вот вы, где силу в человеке чувствуете?
- Так смотря, где она есть. - ответил чародей. - Я чувствую, где она собралась. Оттуда сила и будет течь. Иногда сила пахнет. Все от дара зависит.
- Я пустила свою силу по всему телу, она нигде не собирается, это моя вторая кожа. Вы потому ее и не чувствуете, потому что она нигде не скапливается. Она везде, даже в каждом волосе.
- Никодий, - крикнул чародей, не сводя глаз с Белавы. - Я беру твою дочь. Такого чуда у меня никогда не было.
- Но, мастер! - подал голос лохматый парень.
- Молчи, неуч ленивый. А чтобы я тебя дальше терпел, сделай из тех корешков, что ты за мышиные хвосты выдал, зелье.
- Мастер, - возмущенно засопел ученик.
- Я все сказал.
Дарей подошел к взволнованному кузнецу.
- Ты уж не серчай за ворота, - покаянно произнес Никодий, - я тебе все выправлю.
- Пустое, - отмахнулся чародей, и створки поползли на свои места. - Не знаю, сколько продлится обучение, это уже видно будет после. Можешь не волноваться за нее, никто здесь девку не обидит. Теперь я ей защитой буду.
- Спасибо, Дарей, - кузнец потоптался, потом спохватился и зашагал к Сивке. - Вот, чарадеюшка, привез тебе за Белавку мою, уж не откажись.
Дарей хмыкнул и кивнул своему горе-ученику принять дары. Никодий вручил ему все припасы, но с главным подарочком вернулся к чародею.
- Возьми вот, - он протянул чародею меч, завернутый в тряпицу.
Тот развернул тряпку, достал меч в ножнах, покрытых витиеватой ковкой, потом потянул за рукоять, и… все зажмурились от полыхнувшей на солнце стали. Меч тут же начал меркнуть, будто втягивая в себя солнечный свет. Блики прошлись по всему лезвию от острия до рукояти и исчезли в узоре, покрывающим лезвие.
- Ах, - чародей завороженно смотрел на чудо-меч, - это же…
- Да, - скромно кивнул Никодий, - Он берет в себя свет. Любой свет. Хоть от лучины. А еще, - кузнец засиял, чувствуя гордость, - он только твой. Меч признает хозяином того, кто первый его из ножен вытащил. Если им кто-то решит рубиться вместо тебя, меч его не послушает, если же против тебя, то меч обернется против врага.
- Знаешь, Никодий, - Дарей завороженно смотрел на меч, - за этот меч я был бы готов учить твою дочь, даже если бы в ней не было никакого дара, - и он засмеялся.
- Угодил, стало быть, - довольно произнес кузнец. - Дозволь с дочкой попрощаться.
Чародей кивнул и направился к своему терему. Никодий подошел к дочери, у которой подозрительно блестели глаза. Отец улыбнулся, и девушка зарыдала.
- Глупая моя, - он ласково притянул дочь к себе, - что ж ты убиваешься? Вот ты и у чародея, взял тебя. Станешь чародейкой, как хотела.
- С тобой прощаться жалко, - всхлипнула Белава.
- Так я недалеча. Дорожку знаешь. Отпустит Дарей, навестишь нас. Двери родного дома всегда открыты для тебя. Ты уж ни в чем не ленись, не ругайся. Ты девка горячая и даже вредная, но добрая и можешь быть послушной.
- Буду, батюшка, - продолжала всхлипывать девушка.
- Что будешь?
- Послушной буду. А ты матушке скажи, пусть не сердится, я потом замуж выйду.
- Глупая, - кузнец улыбался. - Не сердится мать. Переживает и переживет. Ты не печалься. И… прости меня, доченька.
- За что, батюшка?
- Я ведь все десять лет мучился. Знал, что везти тебя надо, а боялся как и Всемила. Потому и дал ей тебя держать. Вроде как не я, а мать тебя не пускает, а я слушаю. Стыдно… А сегодня уже не смог. Ты уж не серчай, что чуть тебе жизнь не испортили.
- Да что ты, батюшка, да что ты, родименький, - подняла заплаканное лицо Белава и улыбнулась отцу, - как надо было, так и сделали. Зато вона какая силища у меня. И научусь быстрей, чем если б дитятей глупой была. Я не посрамлю вас с матушкой.
- Вот и ладно, - Никодий поцеловал дочь в щеку и снова прижал к себе. Потом отодвинул и пошел к коню, но сразу же вернулся. - Это тебе.
Девушка взяла у него что-то продолговатое, так же завернутое в тряпицу, развернула.
- Меч? - она удивленно взглянула на отца.
- Да, - ответил он, - вам, чародеям, оружие надобно иметь. А этот меч я для тебя специально ковал…
- Ох, батюшка, я и не знала…
Она рассмотрела ножны, покрытые тонким узором из кованных цветов, будто кружево. Потом потянула меч. Он оказался легким как перышко, удобным и достаточно тонким. Все лезвие перехватывал по кругу рисунок змейки, голова которой оказалась рукоятью.
- Этот меч чует опасность. Он укажет тебе. И слушать только тебя будет. Он легкий, как пух, а для чужой руки камнем станет. А коль вражья рука за меч возьмется, змея его ужалит. Всю душу в него вложил и все свои вымыслы. Коль заблудишься, воткни меч в землю, змея вперед поползет и выведет на дорогу. Он камень режет с одного удара. Не затупится и не сломается.
- Спасибо, батюшка! - Белава смотрела на меч с восхищением. Потом подняла его, взмахнула раз, другой и запрыгала радостно.
- Вот и ладно, - отец с доброй улыбкой глядел на дочь.
- Долго ль еще прощаться будете? - в воротах появилась веселая физиономия Радмира. - Ого, - заметил он белавин меч, - А девица-то теперь еще грозней стала, - и засмеялся.
- Будет тебе ее дразнить, - добродушно махнул на него Никогдий и утер слезу. - Ну, поеду я, Белавушка. Будь умницей.
Он поцеловал дочь в лоб, быстро подошел к Сивке и запрыгнул в седло. Девушка кинулась было за отцом:
- Погоди, батюшка, - крикнула она, - я сказать тебе хотела!
- Что, дочка? - кузнец спешился.
- Помоги Зарянке, будь милостив. Сосватай ей помощника своего, да приданного дай, а то она со своим батюшкой так в девках и останется, - Белава с мольбой посмотрела на отца.
- А что, дело говоришь. Парень мой складный, хозяйственный, Зарянка девка справная, к работе охочая. Да и добра у нас уйма, поделиться можем и доброе дело зачтется. Умница моя, - отец потрепал ее по щеке.
Кузнец запрыгнул в седло, но вновь остановился и подозвал дочь. Она подбежала к нему. Никодий свесился, прижал к себе девушку, а потом пустил коня в галоп и вскоре скрылся за пригорком.
- Пойдем, красавица, - Радмир стоял с ней рядом и улыбался. - Утри слезы, Дарей хороший мужик, не обидит. Тебе здесь хорошо будет.
Он взял Злату за повод и обернулся к девушке. Та гордо вскинула голову и вошла в ворота. Радмир вновь тихо засмеялся.
Глава 5
Злату воин отвел в чародееву конюшню, а Белаву отправил в терем, где ее уже ждал ученик Дарея Дикуша. Он недобро поглядывал на девушку, и Белава показала ему язык. А неча, понимаешь… Дикуша воинственно сверкнул глазами и встряхнул лохматой головой. Откуда-то из глубин терема послышался голос чародея, и ученик вздрогнул.
- Пошли, светелку твою покажу, - угрюмо сказал Дикуша.
Комнатка, отведенная девушке, оказалась на втором этаже двухэтажного терема. Была она небольшая, но уютная. Кроме чародея и ученика в тереме проживала кухарка, она же прачка и ее муж, который помогал ей по хозяйству. Добродушные и улыбчивые тетка Яра и дядька Кумай. Тетка Яра вошла вслед за учениками Дарея и поставила на окошко букетик из ромашек в глиняном горшочке, придав светелке завершенный вид. Белава благодарно улыбнулась.
- Обживайся, красавица, - подмигнула Яра и, дав попутно затрещену Дикуше, поманила его за собой. - Ты мне что паршивец в огороде устроил? - донеслось до девушки.
- А чего я, чуть что сразу я, - забубнил нудным голосом горе-ученик.
- А больше некому, - ответила женщина, и их голоса стихли.
Но тут же в дверях появился Кумай, худощавый мужик с большими руками. Он поставил на лавку узелок девушки.
- Здрава будь, девица, - улыбнулся он, и Белава поклонилась ему в пояс, здороваясь. - Белавой величают?
- Да, дяденька. А откуда знаете?
- Так ведь о тебе во всех окрестных деревнях и селах известно. Красой своей прославилась сначала, а потом упорством, с каким женихом отваживаешь, - девушка покраснела. - Да я так, к слову, - усмехнулся мужик. Потом добавил так же, как и его жена, - Обживайся, - и вышел.
Некоторое время девушка была предоставлена самой себе. Она обошла светелку, посмотрела в окошко и села на лавку рядом со своим узелком.
- Ой, лишеньки, - вздохнула она.
Вот и началась новая жизнь. Вроде бы вот оно, все о чем мечталось-грезилось, а страшно так, что волком завыть хочется и домой бежать без оглядки. Тут Белава разозлилась на себя, упрямо тряхнула головой и пошла вниз.
Девушка блуждала по чародейскому терему, заглядывая за все двери. Терем оказался теремком, небольшим, но аккуратным. Некоторые двери были закрыты, и Белава оставила их исследование на потом. За открытыми оказались три жилые горницы, две кладовые, комнатушка с какими-то скляночками, баночками и очагом. Дарея она не увидела, как и Радмира, и вышла во двор. Недалеко от терема стоял сруб, над которым вился дымок. Баня, поняла девушка. Кумай и Дикуша несли туда ведра с водой. Из-за терема показалась Яра, она окликнула Белаву и поманила к себе:
- Помоги мне, девонька, пока хозяин наш гостя своего отмывает. От Дикуши толка никакого, тьфу, непутевый, - и Белава улыбнулась, вспоминая такие же слова матушки о себе.
- Что мне делать, тетенька Яра? - с готовностью отозвалась она.
Яра повела девушку за собой, и уже через через несколько минут Белава суетилась вокруг большого деревянного стола, шинкуя зелень. Яра поглядывала на нее одобрительно, радуясь появлению еще одной женщины в доме, о чем она тут же и сказала:
- Жаль, что чародействовать приехала, мне бы такая спорая помощница не помешала, а то с этих мужиков никакого толка.
Белава хмыкнула. Она очень надеялась, что чародействовать она будет чаще, чем торчать возле печи. Яра же продолжала рассуждать о мужском населении в теремке:
- Дарей хороший мужик, но он весь в своих заклятиях и зельях, а Дикуша совсем пустячный. Уж и не знаю, что в нем колдовского нашел наш хозяин. Сколько не бьется, а все ничего у него не выходит. Вот напакостить, это запросто, а чтоб польза какая, так это уже не к Дикушке нашему.
- Совсем ничего не может? - обернулась Белава.
- Отчего же, заговорить болячки у него хорошо получается, зелья всякие, да порошки он справно мешает, а вот остальное не может. Уж как над ним Дарей не бьется, без толку. А ты знатно ворота снесла, мы ажно не поседели разом, - засмеялась Яра глубоким переливчатым смехом.
- Я нечаянно, - потупилась Белава.
- Не красней, девка, хорошо вышло. Знатно. - ухмыльнулась женщина.
Так за разговорами дело спорилось быстро. Когда мужчины собрались у стола, тот уже был накрыт закусками, медами и прочими яствами. Дарей позвал Белаву к столу, и она скромно присела на краешек. Трапезничали молча. Белава еле ковырялась в своей миске под тремя взглядами, которые бросали на нее трое мужчин. Задумчивый чародейский, веселый Радмира и хмурый дикушев. Наконец, она не выдержала:
- Вы сейчас во мне дыру протрете, - недовольно сказала она и, спохватившись, зарделась.
- Ешь, Белава, - успокоил ее Дарей, - мы больше смущать не будем.
И действительно, больше ее не потревожили. После обеда ее отпустили, сказав, что до завтра она может гулять и отдыхать, а завтра чародей ею займется. Побродив по двору без дела, навестив в конюшне Злату, Белава вернулась к Яре. Ей было уютно с этой большой и теплой женщиной, которая умудрялась делать сразу кучу дел, совершенно не сбиваясь с мысли и разговора.
Ближе к вечеру Дикуша удалился в комнатку со склянками, бросив на Белаву величественный взгляд и демонстративно запер дверь перед носом девушки, которая попыталась подсмотреть, что он будет делать.
- Зелье варить пошел, - сказала, возникнувшая за спиной Яра, - хорошо, что дверь закрыл, а то задохнулись бы. Он ведь, что мошенник удумал сегодня. Накопал корешков на огороде, чтоб с мышиными хвостами не возиться. Боится их, аки демонов. Как видит мышь, так и падает, как осиновый лист по осени. А как чародею мышей бояться? Никак нельзя. Вот он и решил обмануть хозяина, нашел кого, - усмехнулась женщина, а девушка поежилась, мышей она тоже не сильно уважала.
- Дарей его мышью грозился обернуть, - ответила Белава. - Когда подъезжали слышали.
- И оборотил бы. Очень уж разозлил его этот прохиндей. Так что вовремя вы, мальчонку-то жалко. Дурень, а добрый.
- А как же сейчас-то без хвостов варить будет? - удивилась девушка.
- Отчего же без хвостов? Ему мой Кумай нарезал.
- С живых мышей? - глаза девушки округлились.
- Почему с живых? С сушеных, - ответила Яра и засмеялась, глядя на побледневшую девушку.
- Гадость какая, - не удержалась Белава и поспешила на воздух.
Потом был ужин, баня, которую снова затопили, а после посиделки за самоваром. Яра принесла малиновое варенье, и Белава признала, что вкусней она ничего не ела, чем покорила женщину окончательно. Радмир рассказывал чародею о новостях в местах, о которых Белава не имела никакого представления и потому слушала с любопытством. Потом приятели перешли на воспоминания о былых делах. Радмир рассказывал легко и весело, невозможно было не смеяться. Дарей, утирая слезы, повторял:
- Да не верьте вы этому пустобреху, все не так было.
- Да как же не так-то? Говорю как есть, как только Банный понял, чем так его Кикимора занимается с нашим чародеем, так и нагрянул. Селяне-то ждут, когда в баню без опаски ходить можно будет, когда уймут злыдня, а тут вдруг вылетает спаситель из бани, только веником березовым прикрывшись и орет: "Уберите от меня эту нечисть, золотом плачу". - заливался соловьем Радмир.
- Ты хоть говори про кого это, а то ж люди подумают, что про меня, - отвечал сквозь смех чародей.
- А чем они с Кикиморой в бане занимались? - спросила Белава, хохоча вместе со всеми, и вдруг поняла и покраснела, - Ой…
Новый взрыв хохота сотряс чародеево подворье. Яра, которая убирала со стола, укоризненно покачала головой:
- Похабники, - обвинительно бросила она, - Девку-то спать отправьте, а потом и рассказывайте.
Дарей кивнул Белаве, найдя доводы Яры разумными.
- И правда, ложись-ка ты почивать, Белавушка, не для девичьих ушей такие рассказы, да и поздно уже.
- Я уже взрослая, - запротестовала девушка.
- Спорить будешь? - внимательно посмотрел на нее чародей.
- Нет, - девушка недовольно сморщилась, но пошла в терем, желая Яре в душе, чтобы ее Банный пощупал.
- Вот и ладно. - похвалил Дарей, а Дикуша победно посмотрел ей вслед, его-то не гнали, но мастер быстро исправил эту оплошность. - Дикуша, а ты что сидишь? Давай-ка тоже иди почивать, дел на завтра много.
Дикуша запыхтел, забурчал себе что-то под нос про то, что все беды у мужиков от баб, и что он в жисть не женится и удалился к себе. Дарей с Радмиром остались разговаривать.
Белаве не спалось. Она ворочалась с боку на бок, но непривычная кровать и чужое место в первую ночь не хотели шептать ей на ушко сладкие сны, как это было в отеческом доме. Она еще немного помучила себя колыбельными, потом посчитала те бусы и серьги, что остались рассыпанные по двору, когда злыдень Радмир рванул украшения у нее из рук. Но сон не шел. Девушка села на кровати, не зная куда себя деть. Наконец, заметила лежащий на лавке меч и потянулась к нему. Меч легко скользнул в руку, будто ждал. Оставив ножны на скамье, Белава села к окошку, через которое в светелку лился лунный свет. Клинок серебристо блеснул и отозвался приятной прохладой. Девушка зажмурилась от удовольствия, впитывая в себя эти ощущения, а когда открыла глаза, снова поспешила их закрыть. Змейка, обвивающая клинок мягко скользила по лезвию, извиваясь. Белаве даже показалось, что она слышит шорох змеиной чешуи по металлу. Она снова открыла глаза, да, тело змейки изменило положение, но сейчас гравировка вновь стал гравировкой. Пока девушка изумленно рассматривала меч, до нее начали доносится голоса. Она приоткрыла окошко и узнала Радмира и Дарея. Сейчас в голосе воина не было ни тени веселья.
- Я ничего не понимаю, Дарей, - говорил он. - Я три раза туда приходил, людей спрашивал, ничего. Но ведь Бала не мог ошибиться. Он оттуда еле ноги унес, весь в крови ко мне явился, еле отходил.
- Хм, - промычал чародей, а Белава превратилась в слух. - А что с нечистью?
- Прямо напасть пошла, что подтверждает слова Бала.
- Там ведь древние капище было? - снова спросил Дарей.
- Да, но его давно забросили, еще после Великого Огня.
- А ты на месте этого старого капища был?
- Был… правда, днем.
- Это не важно. Сходи еще раз. Я тебе амулет дам, он поможет уловить, есть там сила или нет.
- Дарей, там же капище было, конечно, сила есть. Я ее итак чувствовал.
- Не то, не то это. Если там темное дело затеяли, то ты не почувствуешь ничего, амулет поможет… но я не уверен.
- А если подтвердится?
- Тогда вестника посылай, а присоединюсь.
- Так может сразу поехать? - спросил Радмир, как показалось Белаве, с надеждой.
- Нет, старый мой товарищ, не могу я сейчас ехать. Жду вестей из Полянии. Что-то там происходит, а что непонятно. Вот послал туда Лихого с его ребятами.
- А что в Полянии? - Радмир был явно заинтересован, Белава тоже.