– У меня нет семьи, – сухо сказал Жук. – А вообще, если твоя семья исчезла и в доме полный бардак, это вовсе не означает, что произошло нечто страшное.
Соне от этих слов легче почему-то не стало, однако тон, которым они были произнесены, подействовал на нее успокаивающе.
– Я спокойна, – хрипло проговорила девочка, проглатывая образовавшийся в горле комок.
– Вот и отлично, – пробормотал Жук, прислушиваясь. В доме царила тишина, лишь глухо тикали на стене ходики. – У вас всегда такой свинарник?
Парень кивнул на кучи книг и одежды на полу.
– Да, знаешь, – рассердилась Соня, – мы, по крайней мере, не шляемся по притонам, в отличие от некоторых!
Жук строго посмотрел на нее, и девочка прикусила язык.
– А кто зажигал свет на втором этаже? – подал голос Алекс.
Сердце Сони радостно подпрыгнуло: и, правда, ведь со двора они видели в доме мерцающий свет. Может, это Анжела?
– Пойдемте скорее, – она шагнула к лестнице.
– Стой, – прошипел Жук, перекрывая ей дорогу. – Опять ты торопишься в лапы зла.
– Мы что, до дня святого Нефы будем дрожать здесь?
– Если потребуется, то да, – отрезал сын Руфи.
Они снова замерли, напрягая слух, но ничто, кроме унылого тиканья, не нарушало тишины. Соне казалось, что это тикают не часы, а ее напряженные до предела нервы. Вот она стоит здесь, ничего не предпринимая, находясь в совершенном неведении, а в это время, возможно…
– Соня, не смей, – крикнул Жук, но было поздно, девочка сломя голову кинулась вверх по лестнице. В три больших шага она преодолела пролет и очутилась перед тяжелой дверью.
– Не открывай, – в один голос взмолились Алекс и Жук, спеша следом за ней, но Соня и здесь не послушалась и, ухватившись за бронзовую ручку, рванула на себя. Дверь заскрипела и медленно отворилась. Вслед за ней начиналась темнота.
Соня почувствовала за своей спиной горячее прерывающееся дыхание; оглянувшись, она увидела бледные лица своих спутников.
– Ну ты даешь, – восхищенно шепнул Алекс.
– Не поощряй ее, Тимпов, – нервно улыбнувшись, проговорил Жук. – Холодная голова – вот наше оружие.
– Мама, – тихо позвала Соня, ничего не замечая вокруг себя.
– Я здесь, моя крошка!
Девочка громко вскрикнула, сразу узнав этот хриплый мертвый голос. Раздался щелчок и загорелся свет. Алекс и Жук одновременно отпрянули: в глубине комнаты, слегка склонив зеленоволосую голову, стояла та, встречи с которой Соня боялась, как огненного вихря.
День Истины Руфи
С тех пор, как Орлас начал называть Руфь матерью, прошел ровно год, и она стала с боязнью следить за ходом времени. Ее тревога усилилась, когда на лощину опустилась осень, и домик, притулившийся на лесной опушке, начало заносить красными и желтыми листьями. Деревья вскоре затрещали от заморозков, а в еще чистом небе прощались с родными местами печальные птичьи стаи.
Что беспокоило Руфь? Она и сама твердо не знала этого, лишь некие ощущения, похожие на призрачные тени, витали в ее сознании. Однако и этого было довольно, чтобы Воительница не находила себе места и часто покидала дом, бродя по лощине в облике белой волчицы. Орлас умолял взять его с собой, но Руфь была непреклонна: ей нужно было разобраться со своими мыслями и ощущениями, и отвлекаться на мальчика она не могла. Тем более что первая и последняя их совместная "охота" едва не закончилась бедой.
Блуждая по засыпающему лесу, Руфь несколько раз сталкивалась с волколаками, но не вступала в битву, обходя их стороной, и удивлялась тому, что всякий раз, когда перед ее глазами появлялось заросшее шерстью чудовище, она испытывала страх, что совсем не пристало Воительнице.
Что со мной происходит? Неужели я уже проиграла? Руфь пыталась разозлить себя, воскрешала в памяти образы Керка, Лия и Тельмы, и это помогало. Она вновь загоралась яростью к Мисошу, и с нетерпением ждала Дня Своей Истины. Но время шло, небо было таким же чистым, воздух свежим, и в окружении природы не верилось, что где-то поблизости скрывается зло. Отчаяние начинало овладевать Руфью: быть может, День Истины – это сказка, самообман? Как можно одолеть Мисоша, если нет возможности даже увидеть его!
– Мама, что с тобой? – спросил Орлас, с удивлением наблюдая за мечущейся из угла в угол Руфью.
– А? – встрепенулась женщина и, обессилев, прилегла на кровать. – Ничего…
Я сойду с ума. Где ты, мерзкая, трусливая тварь? Сколько ты будешь прятаться от меня? О, почему это груз лежит на мне?
И тут она почувствовала, что что-то произошло, словно вспышка промелькнула у нее перед глазами, оставив стойкое убеждение – да, этослучится сегодня или никогда. Орлас сразу увидел, как просветлело ее лицо.
– Что случилось? – спросил он, улыбаясь.
Но Руфь вновь помрачнела, так как происходящее не сулило ничего хорошего, скорее, наоборот. Мальчик остается один, неизвестно что будет с ним в случае… Впрочем, нет смысла об этом думать – от судьбы не спрятаться за глухой стеной слов. Она – Воительница, у нее есть Предназначение, свой путь она выбрала сама… Но все-таки – как больно!
– Уходи отсюда, – тихо сказала Руфь, сердце ее обливалось кровью.
– Что? – удивленно спросил Орлас, глаза его расширились, заняв едва ли не пол-лица.
– Убирайся, я тебе говорю! – крикнула женщина, распахнув дверь. – Ты мне не нужен.
Бледный, как полотно, Орлас поднялся:
– Что ты такое говоришь, мама?
– Я тебе не мама, – сердце Руфи разрывалось на куски. – Уходи! Возьми вот эти вещи и уходи.
– Ты правда этого хочешь? – голос Орласа задрожал.
– Да! Да… хочу.
Мальчик, сгорбившись, пошел к двери, не обращая внимания на мешок с вещами, который Руфь протягивала ему. Она схватила его за руку, Орлас повернул голову, и женщину обожгла боль, бьющая из детских глаз.
– Возьми это, – Руфь повесила мешок на спину мальчика. – Иди по тропке, начинающейся от большого дуба, никуда не сворачивай. Там, за перелеском, поселок рыбаков, тебя приютят.
– Кому я нужен? – проговорил Орлас, как ножом, разрезая сердце женщины. Она знала – это правда, мальчишка нужен диким рыбакам меньше, чем собаке пятая нога, возможно, это они и оставили его умирать в лесу прошлой осенью. Но другого выхода у нее не было.
– Уходи и не возвращайся, – приказала Руфь, вынося окончательный приговор своему недолгому счастью. – Не вздумай вернуться!
Орлас вышел. Хлопнула дверь. Руфь осталась стоять посреди комнаты, безжизненно глядя в одну точку. Наконец, слегка шатаясь, она подошла к кровати и прилегла. Ее бил озноб. Никогда, за всю свою немалую жизнь, Руфь не чувствовала себя так плохо, даже в тот памятный день, когда, под покровом метели, в дверь ее дома постучалось зло.
"Кому я нужен?" Горькие слова Орласа буравчиками сверлили ее мозг. Больше всего на свете женщине хотелось выбежать из теплого дома и вернуть мальчика. Быть может, все обойдется, быть может, они снова смогут жить, как прежде. Она поднялась.
– Нет! – Руфь отпрянула от двери и схватилась за голову. – Ты не заставишь меня. Не заставишь!
Она кричала в пустоту, и ей казалось – Мисош, принявший вид исхудалого рыбака, стоит рядом и смеется. Но вот тень рассеялась и Руфи полегчало – пришло осознание, что она поступила правильно, прогнав Орласа подальше от беды и, возможно, смерти.
Сегодня или никогда произойдет то, ради чего она осталась жить на этой земле.
Руфь подошла к окну. Заходящее солнце превратило край неба в кусок красноватой ваты и само утонуло в ней.
"Пора, – промелькнуло в голове женщины. – К озеру!"
– Не спеши.
Руфь остановилась, как вкопанная.
– Не стоит торопиться.
Вкрадчивый голос звучал у нее в голове, словно кто-то одну за другой втыкал в мозг маленькие иголки.
– Ты, – выдохнула Воительница.
Иголки закололи быстрее – кто-то невидимый засмеялся.
– Покажись мне, трусливая тварь! – в ярости крикнула Руфь.
В ответ захохотали, и окружающий мир понесся перед ее глазами, словно на ярмарочной карусели. Но вот карусель остановилась, и Воительница поняла, что находится на берегу озера. По черной воде поплыли желтые кувшинки.
– Я ждал тебя.
– Тогда покажись мне, – попросила Руфь.
Поднялся ветер, лес зашумел, отряхивая листья. Озеро заволновалось и устремило к берегу темную воду.
– По какому праву ты на это надеешься?
– Я – Воительница!
– Ты – глупая женщина!
Волна прилива, урча, накатилась на Руфь и вымочила ее по пояс.
– Кто дал тебе право именовать себя Воительницей?
– Ты отнял у меня всё, что было мне дорого, и теперь ответишь за это!
– Все?
Покалывания иголок стали невыносимы, и Руфь застонала. Ей захотелось войти в воду, скрыться в ней и больше не испытывать этой боли.
– Я отнял у тебя всё? Ты заблуждаешься.
Воительнице показалось, что ее затягивает в бешено клокочущий водоворот, и она не в силах сопротивляться. Многочисленные иголки мерзкого смеха вонзались в мозг. Черные липкие веревки, похожие на змей, медленно опутывали ее, сдавливая грудь, не давая дышать:
– Ты ничтожество, ты не можешь противостоять мне. Никто не может противостоять мне.
Из кутерьмы света и темноты перед глазами женщины одно за другим возникли лица – Керк, Лий, Тельма, Алисия…
– Я отнял у тебя всё?
Симпатичная мордочка Орласа вспомнилась Руфи – как мило он улыбался! На щеках у него появлялись такие славные ямочки…
– Нет! – змеиные путы опали, и Воительница увидела побеленный инеем лес и синее небо, точь-в-точь такое, как в тот день, когда она нашла Орласа… А ведь это и был тот самый осенний мглистый день.
Спираль времени раскручивалась – в облике белой волчицы Воительница бежала между черных деревьев и вдруг замерла, словно наткнувшись на невидимую стену: неподалеку плакал ребенок. Орлас сидел на толстом слое прошлогодней листвы, размазывая по щекам слезы.
Белая волчица выпрыгнула перед мальчиком, но тот словно не заметил ее. Волчица повернулась и исчезла в кустах. Орлас громко закричал ей вслед.
Но что-то было не так, хотя понять, что именно, Руфь не могла…
Седовласая женщина вышла на поляну и остолбенела: время обмануло ее – мальчик исчез.
Табурет на вашу голову!
– Ну, здравствуй, деточка. Что же ты не обнимешь свою мамочку? – упырья скривила в улыбке красные губы. – Подойди, зайчик!
Соня попятилась назад и наступила на ногу Алексу. Тот крякнул и вдруг сказал:
– Здравствуйте, миссис Маршал.
Зеленоволоска повернула к Тимпову бледное лицо – похоже, такое приветствие несколько озадачило её. Упырья зашипела, показав клыки. Алекс вздрогнул.
– Какая экстравагантная у тебя мама, – шепнул он на ухо Соне.
– Ну что, попрыгала, козочка? – упырья шагнула к девочке.
– Не подходи, – отшатнулась Соня.
Упырья засмеялась:
– Ну, зачем бояться? Зачем, маленькие милые кролики?
Соня вспомнила, как Жук отогнал призрака рядом со школой, и с надеждой посмотрела на него. Лучше бы она этого не делала: на лице сына Руфи прыщиками и угрями был написан несусветный ужас.
– Почему вы так сердиты? – срывающимся от волнения голосом проговорил Алекс. – Ваша дочь – очень хорошая и вообще…
Он покраснел и замялся.
– Алекс, это не моя мама, – крикнула Соня.
Зеленый вихрь взметнулся перед девочкой, и через мгновение она почувствовала на своей шее железную холодную хватку. Шепот, похожий на змеиное шипение, полился ей в уши:
– Где она? Куда ты ее спрятала? Говори!
Соня рвалась изо всех сил, болотная вонь окружила ее со всех сторон и давила, давила…
– Отдай ее мне и останешься живой.
– Я… отдам, – прохрипела Соня, не понимая, чего от нее хотят.
Хватка ослабла, девочка лихорадочно хватала ртом воздух. Перед глазами одна за другой взрывались красные бомбы, отдаваясь болью в голове. Наконец, эта сумасшедшая бомбардировка прекратилась, и зрение постепенно вернулось к Соне.
– Вот и умница, моя крошка, – бледное лицо упырьи нависло в считанных миллиметрах от лица девочки, словно собираясь поцеловать ее. Ни Алекса, ни Жука в комнате не было.
– Твои товарищи очень смелые, – усмехнулась зеленоволоска, кривя кровавые губы. – Они спасут тебя.
Соня тяжело дышала и, не отрываясь, глядела в желтые глаза упырьи. Страх сковал ее, как и в первую встречу с этой женщиной.
– Где она?
Соня молчала, не в силах ответить.
– Где?
Упырья встряхнула девочку за плечи.
– Что тебе от меня надо? – проговорила Соня, едва разводя спекшиеся губы.
Упырья зашипела, дернув головой. Ее волосы со свистом рассекли воздух, и змейками устремились к лицу Сони. Она едва успела прикрыть рукой глаза. Вскрикнув от жгучей боли, почувствовала резкие уколы в щеки, лоб и подбородок:
– Говори! Говори!
Задыхаясь, девочка застонала.
– Оставь ее, мерзкая тварь, – перекошенная физиономия упырьи вдруг отлетела куда-то в сторону.
– Мама!
Анжела – чумазая, со встрепанными волосами и диким взглядом – повалила упырью, изо всех сил прижимая ее к полу. Тут же на лестнице раздались торопливые шаги и в комнату вбежали Алекс и Жук.
– Соня, мы нашли твою маму, – крикнул Алекс.
Зеленоволоска яростно задергалась.
– Дайте веревку, – скомандовала Анжела. – Живо.
Однако растерянные ребята остались стоять на месте.
– Мама, – Соня сделала шаг вперед.
– Стой на месте, – крикнула Анжела. – Не подходи!
Упырья взвизгнула и дернулась так, что затрещала ее белая роба. Лишь в последний миг Анжеле удалось схватиться за зеленые волосы и, закрутив их на руку, прижать противницу головой к полу. Упырья в бессильной злобе таращила желтые глаза.
– Веревку, олухи!
Анжела прибавила к этому такое выражение, какого Соня из уст матери отродясь не слыхала.
Жук встряхнул головой и бросился вниз по лестнице. Растерянный Алекс, каждую секунду оглядываясь на упырью, последовал за ним.
Зеленоволоска предприняла очередную попытку освободиться – раз! – и в руке Анжелы остался зеленый парик, а разом облысевшая упырья, крутанувшись, словно змея, кинулась к лестнице. Соня, совершенно не соображая, что делает, автоматически выставила вперед ногу. Споткнувшись, беглянка упала на пол. Тут же сверху на нее навалилась Анжела. Две женщины начали бороться, как мальчишки. Соня с ужасом увидела, что мама устала и упырья одолевает ее. Вот уже руки с цепкими когтистыми пальцами тянутся к горлу Анжелы. Сейчас, сейчас! Громко вскрикнув, Соня схватила стоящий неподалеку табурет и, размахнувшись, опустила его на лысую голову…
– Вот, – дрожащей рукою Жук протянул Анжеле наспех сорванную бельевую веревку, кое-где болтались на прищепках носки Фила. Анжела резкими движениями принялась опутывать оглушенную упырью, и не остановилась, пока не скрутила с ног до головы.
– Молодец, дочка.
Соня с облегчением увидела подобие улыбки на лице матери, завязывающей на спине упырьи крепкий узел.
– Где вы были? – хрипло спросила девочка у виновато сопящего Алекса.
Тот горячо принялся что-то доказывать, но Соня уже ничего не слышала: она опустилась на пол, закрыв руками лицо, и плечи ее затряслись. Словно с другой планеты она слышала успокаивающий голос Анжелы и встревоженное бормотание Алекса и Жука. Но вот Соня почувствовала, как чьи-то руки обнимают ее за плечи.
– Будь сильной, дочка, – шепнула ей на ухо мама, и девочке стало легче.
– Что ей от меня надо? – заикаясь, сказала Соня, кивнув на лежащую на полу упырью.
– А ты не знаешь? – удивленно проговорил Жук, выглядывая из-за плеча Тимпова.
– Откуда? – удивилась Соня и, отстранив руки Анжелы, поднялась.
– Что тебе надо от нас, гадина? – сверкнув глазами, Анжела подскочила к поверженной. – Что ты здесь искала? Где мой муж и Рики? Отвечай!
Упырья молчала, сверкая глазами.
– Надо ее током ударить, – предложил Жук. Все удивленно посмотрели на него, и парень покраснел:
– Э-э! Я просто пошутил!
– Ей займется полиция, – решила Анжела. – Полиция! Они найдут Рики и Фила. Я весь лес обегала, Соня, их нет с самого утра.
– Вряд ли тут поможет полиция, – едва слышно пробормотал Жук.
Бам! Бам! Бам! – кто-то нетерпеливо барабанил в дверь.
Соня двинулась к лестнице, но Анжела схватила ее за плечо слегка дрожащей рукой:
– Тихо! Все стойте.
Ходики тикали на стене, сопела связанная облысевшая зеленоволоска, бились сердца.
Бам! Бам!
– Откройте, это полиция округа Ихтиандр, – раздался со двора звонкий голос.
– Полиция, – выдохнул Алекс.
– Легки на помине, – Анжела скептически сморщила лоб и, подняв с пола табуретку, за несколько минут до этого так счастливо послужившую ее дочери, начала спускаться по лестнице. Следом за ней последовал Алекс, потом Жук. Соня замыкала шествие.
– Ты мне за все ответишь, – прошипела ей вслед связанная упырья.
– Открывайте!
– Что вам надо и кто вы такой? – крикнула Анжела, держа табурет наготове.
– Я Рис Листок, офицер полиции округа Ихтиандр, со мной мать похищенного вами Алекса Тимпова. Откройте, мэм, иначе я буду вынужден взломать дверь.
– Открывай, негодная чертовка, – за дверью раздался истеричный женский голос. Алекс вздрогнул и мучительно покраснел.
Анжела щелкнула замком, в дом хлынул холодный ночной воздух. Рис Листок – невысокий коротышка в полицейской форме с огромным нагрудным знаком настороженно глядел из-под надвинутой на лоб фуражки.
– Миссис Маршал?
– Это я, – строго сказала Анжела, неприязненно глядя на полицейского.
– Ах ты гадина! – из-за плеча Риса показалось красное, заплаканное лицо Мириан Тимповой.
– Что все это значит? – сердито проговорила Анжела.
– Ах, она не знает, – истерично выкрикнула Мириан. – Ты зачем похитила моего сына, кикимора?!
– Спокойней, – робко попросил полицейский.
– Да я ей глаза выцарапаю, – Миссис Тимпова полезла вперед из-за спины Риса, но тот придержал ее.
– Какого сына? – глаза Анжелы начинали метать молнии. Она сделала шаг в сторону, открыв физиономии Жука и Алекса. – Который из них ваш сын?
– Мама! Я сам вызвался проводить Соню до дома, – голос Алекса дрожал, как последний лист на осеннем ветру.
Миссис Тимпова словно увидела привидение. Она разевала рот, не в силах промолвить ни слова и переводила взгляд с сына на Анжелу и снова на сына. Вот ее сердитые глаза снова остановились на Анжеле и та, не выдержав, засмеялась. Сердито фыркнув, Мириан развернулась на каблуках и быстро пошла к стоящей на пригорке полицейской машине.
– Ну что же, очень рад, что все так благополучно разрешилось. Пардон за причиненные неудобства, – пухлая рука Риса взметнулась к козырьку фуражки.
– Постойте, – резко оборвала его Анжела. – Нас ограбили!
– Что? – брови полицейского залезли высоко под фуражку.
Анжела взмахом руки попросила Листока войти. Он скептически покачал головой, но проследовал в дом мимо посторонившихся Сони, Алекса и Жука.