- Скай… - мой тихий стон смешался со слабым белесым туманом от слабого пара, поднимавшимся над поверхностью источника. - Скай… пожалуйста…
И он взял меня, заполнил собой, утянул на дно, впиваясь в губы. А когда он разорвал поцелуй, я увидела, как мое тело исчезает, превращаясь в объемный прозрачный силуэт, как тот, что сейчас сплелся со мной в крепких объятьях. Исчезла потребность в воздухе, исчезли опасения, что кто-то может увидеть одинокую стонущую женщину. Осталось лишь наслаждение от близости моего мужчины, от его проникновения и ласк.
А потом исчезло дно, и нас закружило в водовороте. Скай выпрямился, потянув меня за собой, и я сжала его бедра ногами. Я улыбнулась, глядя в яркие синие глаза, мерцающие в сумраке подводного мира.
- Для тебя, - произнесла я одними губами, и мой стон помчался к поверхности пышным цветком нежно-розового цвета.
Он проследил взглядом за тем, как поднимается вверх цветок моей страсти и снова поймал губы, благодаря поцелуем. А потом мир исчез, сменившись пьянящим наслаждением. Я откинулась назад и потеряла всякую связь с реальностью, бесконечно повторяя лучшее имя на свете:
- Скай…
А когда я вынырнула обратно в источнике, вся его поверхность была покрыта нежно-розовыми цветами. Их аромат пьянил, навевал сладкие воспоминания, и я снова произнесла:
- Скай.
- До вечера, моя невероятная.
Он на мгновение появился над поверхностью воды, поцеловал меня и снова исчез. Я поймала его руку, переплела наши пальцы, еще на миг продляя единение, а после нехотя отпустила и шепнула:
- Я буду скучать…
Выбралась из источника и направилась к приготовленной одежде. Я нашла странное платье из двух половин. Он связывалось тесемками на плечах и по бокам. Спина оказалась открыта, но для чего это нужно, стало понятно сразу - крылья. Рядом с непривычным одеянием лежал большой кусок грубоватого полотна, им я обтерлась. Хотела подсушить и волосы, но вспомнила, что больше не простая смертная. Сила заструилась по венам, по коже головы пробежались щекотные мурашки, и волосы мгновенно высохли. Я с удовольствием пропустила струящиеся пряди между пальцами, откинула их на спину и направилась к густой поросли.
Стоило мне поравняться с кустами, как послышалось шуршание. Я насмешливо изломила брови и приказала:
- Иди сюда.
Ко мне вышел Оэн Быстрокрылый, смущенный и румяный, словно он был не зрелым воином, а подростком, подглядывавшим за купающимися женщинами.
- Что ты хотел увидеть, Оэн? - спросила я.
- Я лишь хотел убедиться, что ясноокой богине не грозят не водяной бог, не огненный демон, - ответил он, и теперь у горделивого айра покраснели даже уши.
- И что же ты увидел, сын Свободного Ветра?
- Сон наяву, Изначальная.
- Так что же ты видел, Оэн?
- Сказать не смею, - он стоял, глядя себе под ноги. Белоснежные крылья за его спиной подрагивали, а ладони скрестились у паха, недвусмысленно скрывая возбужденное естество, приподнявшее край кожаной юбки-пояса. Вряд ли он понял, что в источнике я не одна, но, похоже, мои стоны летун все-таки услышал.
Усмехнувшись, я прошла мимо айра. Его шаги вскоре послышались за моей спиной.
- Изначальная, что за цветы ты даровала нам? - решился спросить Оэн. - Их аромат подобен истоме жаркой ночи.
Я остановилась, вдруг развеселившись от вопроса, но заставила себя сохранить невозмутимый вид и обернулась к айру. Он спешно опустил глаза и снова накрыл пах руками, скрывая от меня последствия подглядывания.
- Цветы страсти. Цветы для любящих сердец. Я нарекаю их скайренами. Отныне только любящие пары могут войти в воду, где цветут скайрены.
- Скайрен, - полушепотом повторил Оэн Быстрокрылый, и вдруг округлил глаза и переспросил, повысив голос: - Скайрен?
- Скайрен, - кивнула я. - Это мой дар айрам.
- Но, Изначальная, это имя…
Я нахмурилась и отпустила немного силы. Она ушла в землю, тряхнула ее, и Оэн пал на колени.
- Не гневайся, Изначальная, молю! - воскликнул он, простирая ко мне руки. - Айры так давно не разговаривали с богами…
- Встань, Оэн, - приказала я. - Рад ли ты моему дару?
- Да, ясноокая Ирис.
- Признаешь ли за мной право называть мои создания так, как хочу я?
- Да, Изначальная.
- Быть по сему, - подвела я итог спору и продолжила путь к поселению. - Где Тиан?
- Жрец сказал, что мы непочтительны к нашей богине. Он желает порадовать вас, - уже более деловым тоном ответил айр.
Я прошла еще немного, но вдруг осознала то, что пропустила мимо ушей еще у источника. Резко обернулась и переспросила:
- Огненный демон? О ком ты толкуешь, Оэн?
- О демоне, с кем сражался Отец на Вольных скалах, - пояснил крылатый, я задумчиво кивнула.
А вот это уже может быть интересно. Пожалуй, я познакомлюсь с легендами айров поближе. Уже входя в поселение, я хмыкнула: "Скайрены". Водник будет счастлив. Но мысли о новом "водном боге" я отогнала, нужно было разобраться с легендами айров, а через них и с событиями, о которых я не помнила, или вовсе не знала. Например, драка Орканиса и Вайтора, никем иным огненный демон быть не мог, я в этом уверена.
- Хм…
А не потому ли Вайторис умалчивал о существовании айров, что знал об их легендах, о двух идолах, одним из которых была я сама? Если бы он рассказал, и я захотела посмотреть, а я бы захотела, потому что в черном замке отчаянно скучала, то это могло бы стать толчком к воспоминаниям, от которых меня так упорно избавлял лже-Вечный столько лет. И уничтожить крылатых созданий он не мог, потому что это породило бы очередную волну Отражений. Айры стали частью этого мира, как только появились в нем, а, значит, их убийство всколыхнуло бы реальность. Прав Скай, а я слепа и не вижу очевидного. На любое действие есть противодействие, так учил меня отец. И, как сказал сам Вайторис, даже ему не всё позволено.
Занятая своими мыслями, я на заметила очередного повального коленопреклонения и остановилась лишь тогда, когда споткнулась о какую-то палку, едва не полетев вниз носом, совсем не по-божественному. Однако вновь изобразила величавую невозмутимость, богини только так и спотыкаются, и оглядела сооружение, выставленное на моем пути.
- Хм… - вновь задумчиво промычала я. - Зачем?
Распростертый подле носилок жрец Тиан с пафосом и торжественностью произнес, так и не подняв на меня лик:
- Мы, дети наших Отца и Матери, боимся, что Изначальная увидит непочтение среди детей своих, встретивших ее угрозами и оружием, - это явно относилось к элдру Быстрокрылому. - Сердца наши полны раскаяния, а слезы, словно горькая отрава жгут глаза, и от того не смеем мы с восторгом взирать на наша Мать. Дозволь показать, о ясноокая, сколь велико раскаяние в душах наших.
Хотелось закатить глаза, но я величественно шагнула на носилки, осчастливив айров своим благоволением. Конструкция эта казалась мне ненадежной, более всего напоминая грубо сколоченный стул и спешно приделанные к нему палки, что, скорей всего, и было правдой. Оставалось надеяться, что меня не ждет падение с высоты полетов айров, но, назвавшись богиней, нужно оставаться ею до конца, и я осталась.
Усевшись на стул, я милостиво кивнула и устремила взгляд перед собой. Не знаю, как должны вести себя богини, но мне было на кого равняться, я рядом с ним восемьсот с лишним лет прожила. Не помню, как им он был в остальные четыреста, но четыреста последних лет вполне себе походил, если не на бога, то на властелина всего мира точно. Хоть какая-то польза от Вечного…
Стоило мне застыть изваянием, как к носилкам приблизились восемь айров. Они опустились на одно колено, берясь за палки, прикрепленные к стулу, затем дружно распрямились, поднимая меня, а после, расправив крылья, взмыли вверх, унося меня из поселения летунов. За носилками поднялись воины. Они разделились, как только носилки оказались высоко в небе, где холодный ветер выбивал слезы из глаз. Одни поднялись выше, другие опустились под носилки, и мне вдруг пришло в голову, что это не просто почетное сопровождение. Они охраняли и оберегали меня от возможного падения, как и те восемь, которые держали носилки. Богиня богиней, а падать всё равно неприятно. Мне оставалось лишь сохранять спокойствие и ждать, когда айры доберутся до своей цели.
Однако полет продлился не пару минут. Я успела сильно замерзнуть и обругать себя за покладистость, а Орканиса за мою божественность. Наконец, летуны пошли на плавное снижение, и я увидела гору, чья верхушка плоской и гладкой, словно кто-то срезал пик гигантским ножом. Посреди огромной площадки стоял дом. Наверное, когда-то его стены были белоснежными, сейчас же время оставило на них свой след россыпью мелких трещин и дождевыми потоками, но это я смогла разглядеть, когда приблизилась к сооружению, изящному и даже величественному, несмотря на размеры.
Но прежде, чем я рассмотрела дом, я уделила внимание самой вершине. Он имела уклон, незначительный, но заметный, особенно с высоты. Когда носилки были со поставлены на каменную площадку, я сошла с них, изо всех сил стараясь не ежиться. Я ощутила тлеющие искры жизни, поискала взглядом, чему они могли принадлежать, и обнаружила давно погибший сад. От него ничего не осталось на поверхности, но под каменистой поверхностью дремали несколько корешков и семян. Их еще можно было воскресить, но стоило ли обрекать растения на гибель в будущем? Отмахнувшись от сомнений, я направилась туда, откуда ко мне взывали угасающие искры.
- Изначальная…
Жрец Тиан последовал за мной, но я подняла руку, призывая к молчанию. Сейчас я желала слышать лишь зов уходящей жизни. Айр послушно закрыл рот, и больше меня никто не отвлекал. Я приблизилась к дому, мазнув по нему быстрым взглядом, обошла и опустилась на колени. Приложила ладони к холодному камню, склонилась, вслушиваясь, а после прикрыла глаза и отпустила силу, вплетая в нее изначальные условия нового существования для погибающей растительности. Не хватало Ская и его дара. Вода помогла бы ускорить процесс возрождения… Идеальная пара. Действительно, идеальная для Созидания. С Орканисом мы не могли дать и половины того, что получили бы друг от друга с Регином.
Сердито мотнув головой, я продолжила вливать силу в угасающие искры. И вскоре они отозвались, ярко полыхнув перед внутренним взором. Тяжело, но упрямо жизнь разгорелась с новой силой. Свежие тонкие корешки зазмеились, сплелись с отжившим слоем погибших собратьев, уже ставших для них питательной средой. Скоро проклюнуться первые побеги и потянуться ввысь, дробя и побеждая камень. Жизнь вновь восторжествует над смертью и временем. Вот только процесс возрождения затянется, и не всем побегам суждено выжить. Ах, если бы дождь, хотя бы дождь…
Я подняла взгляд к небу, но оно не спешило делиться со мной влагой. Нужно будет привести сюда Ская, и тогда больше ни одной искры не угаснет раньше положенного ей срока.
- Великая Мать…
Я обернулась. Айры дружно опустились на одно колено за моей спиной, склонили головы и прижали правые кулаки к сердцу. Должно быть, они почувствовали силу Созидания, пролившуюся сейчас полноводным потоком. Даже простые смертные ощущают ее приток, наполняясь одухотворением и бодростью. Жизнь тянется к жизни.
Я распрямилась и полностью повернулась к летунам. Великая Мать. Они уже не в первый раз произносят это и, похоже, эпитет относится именно ко мне. Орканис - Отец, Ирис - Мать. Кажется, Созидающий-воздушник приплел меня к появлению айров. Это ложь, в плоть их одел мой отец, больше некому. Но и эту легенду я разрушать не буду. Пусть верят в то, во что привыкли. Оркан достаточно сделал для своих созданий, раз они продолжают жить, не забывая то, чему их учил творец.
- Мы пытались сохранить сад, но он умер еще во времена наших пращуров, - произнес Тиан, глядя мне за спину. - Прости нас, Изначальная.
- Айры не властны над временем, - ответила я и направилась к дому, уже с большим интересом рассматривая его.
Он чем-то напоминал дом моих родителей, без лишних ухищрений и вычурности, но дух воздуха ощущался в утонченной изящности орнамента, змеившегося по стенам. Приглядевшись, я поняла, что изгибы и завитушки складываются в буквы той же письменности, что украшала тело Тиана. Я мучительно поморщилась, потерла лоб, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо написание символов…
- Я хочу, чтобы ты знала это язык, Ирис.
Папа усаживается рядом со мной на нашем излюбленном склоне. В его руках большая толстая тетрадь в кожаном переплете. Он достает обычный грифель и выводит первый символ.
- Зачем? - спрашиваю я, с любопытством разглядывая сплетение линий.
- Не думаю, что тебе когда-нибудь пригодится язык моему родному миру, и все-таки я хочу, чтобы ты знала его. Часть тебя принадлежит тому месту, откуда пришел я, будет справедливо, если ты будешь знать о нем столько же, сколько знаешь об этом мире, - поясняет отец. - Итак, это символ - ишхам, он означает начало всего сущего, и любое послание, будь то личное письмо, или же документ в государственной канцелярии - в начале первой строки всегда ставят "ишхам". По окончании же письма ставят символ "ашхам", что означает конец пути. Различие их написание в перекрестье линий. Ишхам - черточки пересекаются вверху, ашхам
- черточки сходятся снизу. Видишь?
- Ага, - киваю я, смакуя два новых слова.
Папа смотрит на меня и хмыкает, поддевая пальцем кончик моего носа…
Я всмотрелась в надпись отыскивая изначальный символ, а затем витиеватая лента начала открывать мне свой смысл. И чем больше я разбиралась в символах, тем быстрей вспоминала их значения и переводила на родной язык. Можно было спросить у жреца, но хотелось оживить и это воспоминание. Да и показывать свое божественное невежество желания не было. Это ведь язык богов, насколько я понимаю.
- Обитель в честь твою воздвигнул, - прошептала я, складывая буквы воедино. - Одна богиня средь богов… Оковы дружбы я отринул, избрав нетленную любовь… Хм, да. Себе не изменял, - пробормотала я и отвернулась от стены с увековеченным признанием.
Любопытно, когда Орканис воздвигнул эту обитель? А главное, для чего? Жрец открыл рот, собираясь что-то сказать, но я вновь показала ему жестом молчать. После толкнула железную дверь. Она не поддалась. Шагнула назад и выплеснула сгусток силы, сорвав дверь с петель. Она с грохотом влетела внутрь дома, подняв густое облако пыли и ржавчины. Пришлось подождать, пока оно осядет, затем шагнула в дверной проем и огляделась.
Внутри царило запустение. Как бы не выглядел этот дом почти тысячу лет назад, сейчас не осталось ничего, кроме трухи, паутины и пыли. Я прошлась по немногочисленным комнатам, из которых было понятно значение лишь одной, где я нашла остов широкого ложа под истлевшим балдахином.
- Отец сотворил это пристанище из вершины горы, - голос Тиана заставил меня вздрогнуть от неожиданности. - Он обещал, что здесь будет жить ясноглазая Ирис.
Я обернулась, встретилась взглядом со жрецом, и вдруг во рту пересохло от осознания одной маленькой детали. В доме не было купели. Даже лохани. Ничего, во что можно было бы набрать воду. И покатый склон… Дождевая вода не должна была задерживаться на нем. Орканис… Он собирался прятать меня здесь от Региниса!
- Когда? - севшим голосом спросила я. - Когда он создал этот дом? Что говорят ваши легенды?
- Легенды говорят, что Отец создал этот дом перед тем, как исчезнуть, - ответил Тиан. - Он тогда в последний раз разговаривал с нами. Обещал вернуться со своей богиней, но после этого его увидели лишь раз.
- Когда? - голос упал до шепота.
- Когда Орканис сражался с огненным демоном.
- Бесконечный Хаос.
Я тяжело сглотнула и стремительно вышла на улицу, жадно глотая прохладный горный воздух. Теперь картина прошлого становилась ясней. Выходит, доведенный до отчаяния Орканис, хотел выкрасть меня и поселить в этом доме - признании в его чувствах? Но как он осмелился, зная, что не только Регинис будет искать меня, но и мой отец? И если он сделал всё, чтобы оградить меня от появления Созидающего-водника, то отец сумел бы найти. Тьма, как он вообще додумался выкрасть меня? Почему? Или… Или была причина? Только ли ревность и отчаяние? Почему он сцепился с Вайторисом? Или Вайторис напал на старого друга? И после этого Оркан больше не появлялся. Погиб?
Я схватилась за голову. Мне казалось, что она сейчас взорвется, столько вопросом разом заполнили сознание. Что? Что предшествовало началу перемен?
- Как же я хочу всё вспомнить, - простонала я, глядя в далекое небо.
- Изначальная…
- Молчи, Тиан, сейчас молчи, - нервно потребовала я и вернулась в дом.
Промчалась по комнатам, взметнув облака пыли. Что я хотела найти в этом пристанище? Ответы? Вряд ли они тут были, кроме то, что Орканис превратил вершину в горы в мою темницу. Хотя, наверное, для себя он называл это иначе. Как он видел наше будущее? Он жил бы рядом, или же являлся, чтобы навестить меня, а охрану поручил бы айрам, своим преданным созданиям? Но, Тьма его задери, как я должна была жить без воды?! Таскал бы каждый раз к источнику?
Ответ нашелся за очередной дверью, не примеченной мною с первого раза. Здесь имелась узкая труба, тянущаяся с потолка с изогнутым концом вниз, а под ней конусообразный сток, не позволявший воде скапливаться. Значение трубы я поняла быстро. Не выдержала и рассмеялась. Какое мальчишество! На что надеялся воздушник, что сможет удержать меня? Или всё еще верил, что слияние возможно? Судя по тому, как он старался защититься от появления Региниса - не верил. Понимал, что могу не принять его силы, но всё равно приготовил для меня этот дом под небесами.
Стоп! Я тряхнула волосами. Не стоит саму себя загонять в ловушку из бесконечно рождающихся вопросов, нужно начать с того, с чего собиралась.
- Тиан.
- Я здесь, Изначальная.
- Я просила накормить меня.
- Всё готово, - ответил жрец. - Женщины сейчас займутся домом, и вы сможете поселиться в нем.
Значит, айры надеются, что я останусь здесь.
- Я хочу вернуться в поселение, - ответила я тоном, не допускавшим возражений. - Отнесите меня назад.
Жрец опустился на колени, после уткнулся лбом в пол и ответил:
- Да не прогневается ясноокая Ирис, Отец дал нам наказ беречь и защищать нашу Мать. Мы принесли нашу Мать туда, где готовил для нее жилище Отец. Мы будем беречь и защищать нашу богиню.
Я поджала губы, разглядывая согнутую спину и подрагивающие крылья Тиана. Выходит, это не сопровождение, это моя охрана и стража в подготовленном узилище. Ну, Оркан…
- Ты понимаешь, с кем говоришь, жрец? - холодно спросила я.
- Да, Изначальная.
- Ты понимаешь, что я могу сравнять эту гору с землей?
- Да, Изначальная.
- Но рискуешь возражать мне?
- Мать никогда не убьет своих детей. Но если же мы прогневали богиню, пусть прикажет, мы поднимемся в небо, сложим крылья и упадем вниз. Нет прощения детям, ослушавшимся Отца и оскорбившим Мать. Вели, и мы умрем за тебя. Прикажи, и мы умрем за тебя. Позволь, и мы останемся жить, чтобы служить ясноокой богине, охранять ее покой и оберегать от врагов.