- Не. Мы связь с дозорами держим, они говорят, столб пыли видно, больше ничего, - ответил невысокий круглолицый сержант лет двадцати пяти в синем танковом комбинезоне. Сдвинув шлемофон на затылок, он снова припал к окулярам, рассматривая поле перед капониром.
Место для засады было выбрано просто идеально. То есть никто не подумает, что тут может быть засада. За ночь была проведена просто титаническая работа. В открытом поле с помощью экскаваторов, что пришли вместе с ротой тяжелых танков, были вырыты восемнадцать капониров. Землю пришлось вывозить в дальний овраг и прикрыть нарезанным дерном. Маскировка тоже была произведена на высшем уровне. Просто на ровном поле появилось восемнадцать небольших бугорков с вкраплением кустов, просматриваемых насквозь.
По сообщению разведки, в их направлении отходили части потрепанной в последних боях танковой дивизии немцев. На ничейной полосе, как прозвали бойцы землю от границы до У Ров, в большинстве своем был слоеный пирог, где немцы, где наши - не всегда понятно. Очень помогали самолеты-разведчики, однако сейчас в небе было слишком много авиации противника. Наших тоже хватало, поэтому то тут, то там частенько вспыхивали короткие или затяжные воздушные бои.
Экипаж танка номер семнадцать отдельной тяжелой роты состоял из пяти человек. Сержант Панин, наводчик, единственный повоевавший в этой войне из всего экипажа. Заряжающий, рядовой Мамеев. Механик-водитель, младший сержант Плохиш. Стрелок-радист, рядовой Усанбеков. Командира танка в данный момент отсутствовал. Лейтенант Хакимов с утра мучился животом и сейчас находился в известном месте, которое не забыли возвести по приказу опытного комроты саперы.
- Товарищ сержант? - окликнул Панина Плохиш.
- Чего? - не отвлекаясь от наблюдения, спросил наводчик.
- А первый бой - это страшно?
Остальные танкисты тоже прислушались к ответу.
- Я первый бой, если честно, плохо помню, размыто, кусками все.
- А какой он был?
- Да просто все. Немцы по двум дорогам шли, одну мы держали. Другую соседний батальон нашего полка. Когда немцы стали подрываться на минах, ударили из-за засады им в борта. За три боя почти сорок машин тогда пожгли. Всего семь своих потеряли.
- А?..
В это время в открытый люк втиснулся командир и поинтересовался у радиста:
- Было что?
- Молчат… - начал он, но, замерев, прислушался: - Приказ по роте, готовность, противник на подходе.
- Бронебойный, - приказал лейтенант, поудобнее устраиваясь на своем командирском месте.
Первый стомиллиметровый снаряд занял свое место. Чуть шевельнулась пушка тяжелого КВ-1-М, выискивая цель впереди. Девять КВ, батарея САУ-85, усиленный взвод из пяти машин Т-34-85 и зенитный взвод замерли в ожидании. Пыль, стоявшая у самого горизонта, заметно приблизилась к месту засады. Вот в клубах пыли вывернул юркий броневик с автоматической пушкой в маленькой башенке.
Остановившись, он повертелся и, убедившись, что все чисто, умчался дальше, через пять минут появилась основная колонна отступающих немецких войск.
- Внимание по роте. За немцами впритык идут гвардейцы полковника Рыжкина, так что будьте внимательны. Своих не подстрелите, - послышался в наушниках голос капитана Куницына.
- Принято…
- Принято…
- Принято… - послышались ответы командиров взводов.
- Вижу цель. Батарея артштурма, они наши. Начинай с головного, - начал корректировку Хакимов.
- Есть. Наблюдаю первую установку, - приникнув к прицелу, прошептал Панин.
- Ждем! Приказа на открытие огня не было… А-а-гонь!
Москва. Служебная гостиница НКВД.
Номер адмирала Нахимова.
13 июля. 13 часов 58 минут.
- Что скажете, господа? - поинтересовался адмирал у двух своих подчиненных. Остальные приглашены не были.
Каперанг Ульянов, а в действительности жандармский полковник Ульянов Владимир Данилович пожал плечами:
- Слишком мало информации, Павел Степанович-. Пока не добудем больше информации, ничего сказать не могу, но возможности наших, надеюсь, будущих союзников впечатляют, и очень. Я согласен с императором, этот союз нам нужен как воздух.
- Андрей Викторович? - повернулся адмирал ко второму подчиненному, полковнику Кузнецову.
Несмотря на всеобщую нелюбовь и презрение к жандармам, никакой неприязни между офицерами не чувствовалось. Все они были боевыми офицерами, выполняющими приказ самого императора, так что никаких предубеждений по отношению к Ульянову не было. Да и за время бешеной гонки по мирам товарищи успели неплохо изучить его, составив мнение как о человеке чести.
- Согласен с Владимиром Даниловичем. Этот союз нам нужен. Одно уточнение. Сколько мы тут пробудем?
- Примерно… От года до двух лет, - задумавшись на мгновение, ответил адмирал.
Именно эти числа спрогнозировал Александр. Он считал, за это время война если не закончится, то вполне может выйти за пределы Польши.
- Нужно подготовиться к встрече. Все примерили принесенные костюмы?
- Да, они такие странные. Однобортные. Двух. Я спрашивал у дежурной по этажу. Она не знает, что это значит, но одеться помогла, - ответил адмиралу Ульянов, поправив рукав пиджака.
Он встал раньше всех и успел познакомиться не только со сменившейся дежурной, но и с соседями. А с двумя только что прибывшими с фронта офицерами местной спецслужбы даже выпить по наливке.
- Полчаса назад со мной связался по телефону… - Адмирал с невольным уважением посмотрел на стоявший в прихожей телефон. - Представитель местных властей. Генерал Гоголев теперь будет с нами постоянно, поэтому, если появятся вопросы, можно связаться с ним или его заместителем майором Верником.
- Вопросы есть, и много, - ответил Ульянов.
Полковник Кузнецов кивнул, подтверждая.
- Если все пройдет нормально, хотелось бы быстрее начать освоение новых знаний. Я тут познакомился с двумя командирами, оказались бывшими офицерами царской армии. Хорошие ребята.
- Хорошо. Господа, встреча с главой государства назначена на три часа, времени осталось немного, за это время нужно подготовиться…
- Уф-ф! - выходя из кабинета Сталина, выдохнул я, на ходу вытирая пот со лба.
Мельком глянув на Поскребышева, подошел к вставшей со стула Але и, подхватив ее под локоть, направился к выходу.
- Ну как?
- Давненько меня так на ковре не песочили. Все припомнили, - несколько заторможенно ответил я.
- За дело же.
- Знаю. Все равно была бы возможность, так же поступил. А то, что за дело, все правильно, так и нужно. Я еще удивляюсь, что меня на губу не посадили.
- На губу?! - Аля иронично приподняла бровь.
- Ну или под домашний арест, - отмахнулся я.
Шедшие впереди коробочкой сотрудники НКВД, все званием не ниже лейтенанта, был даже один майор, рявкали присутствующим или шедшим им навстречу по коридору:
- Лицом к стене! Не смотреть!
А я посмотрел. То есть успел посмотреть на явно военного, облаченного в гражданскую одежду, прежде чем повернулся. Поэтому, выполнив приказ, ошарашенно подумал: "Канарис?"
Не узнать адмирала я не мог, сам делал первичную подборку биографий всех германских лидеров перед отправкой к Сталину. Несколько фото адмирала там присутствовало.
Первая же мысль, пришедшая после увиденного, и последовавший за ней анализ вызвал восхищенные слова уже вслух:
- Ну ни хрена себе?! Вот это да!
За что получил хорошую затрещину от Али.
Опять-таки за дело, но все равно планы Сталина впечатляли.
Окрестности Минска.
Части Особой Армии.
Подразделение капитана Куницына.
13 июля. 14 часов 26 минут.
- Подкалиберный!!! Подкалиберный, твою мать!!! - орал, даже не слыша себя, сержант Панин, подводя прицел под башню очередной "тройки". Не в первый раз прилетал подарочек от противника, так что все в экипаже, несмотря на открытые люки в башне, успели получить хоть и легкие, но все-таки контузии.
По башне в очередной раз ударила болванка, вызвав новый звон и брызги мелкой стальной крошки.
Вытерев текущую по лицу кровь, сержант посмотрел вправо. Повиснув на сиденье, заряжающий уронил подбородок на грудь.
- Что там? - спросил лейтенант.
- Кажется, Мамеева ранило.
- Плохиш, замени. Усанбеков, проверь, что с заряжающим.
- Есть!
- Есть!
Пока механик и радист возились, убирая заряжающего вниз, сержант успел перезарядить орудие.
Подкручивая маховики настройки, он подправил прицел и топнул по педали пуска.
- Есть! Горит! - воскликнул сержант.
- Вижу! Справа еще восемь "четверок" подходит, - известил наводчика лейтенант.
- Берем их?
- Да.
С той стороны роту прикрывали две самоходки и один из КВ. Но за прошедший бой обе самоходки подбитые горели, а у КВ заклинило башню и разбило прицел. По докладу разведки, на усиленную роту шел один танковый батальон, но на этот раз они ошиблись. Сквозь относимую ветром завесу из огня и копоти было видно: шел на них полнокровный полк. Танковый батальон и два моторизованных.
- Все, только осколочные остались! - закинув последний бронебойный снаряд, известил всех по ТПУ Плохиш.
- М-м-м, - задумался лейтенант. - Так, Усанбеков!
- Я!
- Плохиш!
- Я!
- Берем ноги в руки - и к соседу, пусть боезапасом поделится. Ну чего сидим? Вперед!
В это время открытая крышка люка зазвенела от попадания снаряда. Посмотрев на внушительную вмятину, Плохиш перевел взгляд на командира.
- Товарищ лейтенант… - заныл механик.
- Плохиш, не тупи, через нижний люк!
- Есть! - обрадованно заорал механик и вслед за радистом покинул машину.
В течение десяти минут, с помощью спешенного десанта, что охранял танк в окопах, было доставлено два десятка бронебойных снарядов.
- Шабаш. Выдохлись гансы! - крикнул бойцам лейтенант.
И действительно, вот уже пару минут как не слышно канонады. Однако и через черный смог от горящей техники было плохо видно. Приподнявшийся Плохиш, заметив спину удаляющегося бойца-связного, - рацию разбили еще в начале боя - сообразил, откуда сведения.
Осторожно, боясь нарваться на шальную пулю, бойцы выглядывали из окопов, стараясь хоть что-то рассмотреть сквозь дым.
Вдали послышался лязг и гул дизелей. Вот замелькали в дыму знакомые силуэты "тридцатьчетверок" с их кургузыми башнями.
Бойцы облегченно засмеялись, прибыла кавалерия, хозяйство Рыжкина прибыло. Трехбашенные монстры Т-28 воспринимались уже спокойнее.
Через минуту экипаж рассматривал танк. Слышались удивленные возгласы.
- …восемьдесят три, восемьдесят четыре… Все вроде? М-да, крепка сталинградская броня. Восемьдесят четыре попадания. Умеют немцы стрелять, - озадаченно почесал Хакимов затылок, отчего шлемофон сполз на лоб.
- Товарищ лейтенант, а потери наши какие? - спросил Панин. Командир только что вернулся от комроты, так что свежие новости знал.
- Большие, сержант. Большие, - вздохнул Хакимов. - Самоходка, считай, одна уцелела, "тридцатьчетверки" две потеряли, одну вроде восстановят, инженера обещали. Из КВ у трех башни заклинило, один горел, ладно экипаж потушить успел. У машины Воронова ствол пробило. Одним зениткам ничего, так, царапины. Они, почитай, больше всего побили. Сорок девять на них записали, и это не считая обычной колесной техники. Людей много потеряли. Из десанта особенно.
Бойцы с уважением посмотрели в сторону как раз выбиравшегося из капонира ЗСУ-57-2, что с трудом выбил у генерала Катукова комроты.
Пока экипаж под охраной приписанного к ним танкового десанта осматривал и при возможности чинил боевую машину, командиры рассматривали горящие и подбитые танки противника, изредка поглядывая на большую толпу пленных, куда бойцы загоняли немцев, строя их в маршевую колонну.
- Сто семнадцать танков уничтожено, двенадцать захвачено. Дозоры сообщили, что восемь ушли, краем оврага прошли, - махнул рукой комроты, докладывая полковнику Рыжкову, которому и была переподчинена их тяжелая рота.
- Колесной техники? - спросил полковник.
- Много. Там пробка образовалась, так что больше трехсот единиц. Захватили почти сотню. Бронетранспортеры и другая техника подсчитываются. О, кстати, мы там несколько батарей "эрликонов" захватили. Целые.
- Пленные?
- Еще не знаем, считают.
- Ясно. Доклад мне через час, - приказал полковник и, развернувшись, направился к своему Т-28. В отличие от капитана, Рыжков в Особую армию не входил и вооружен был в основном устаревшей техникой, кроме двух десятков "тридцатьчетверок" образцов сорокового и сорок первого года.
Санкт-Петербург.
Петербургский тракторный завод (ПТЗ) - Кировец.
18 июля 2011 года.
- Что за заказ? - без особого интереса поинтересовался один грузчик у другого.
- Не знаю. Павлов сказал, срочный заказ от Москвы, - кивнул тот на стоявшего в отдалении старшего инженера завода, который что-то обсуждал с одним из железнодорожников, усиленно при этом жестикулируя.
Гремя сцепками, к пандусу подполз тепловоз. Двенадцать прибывших специалистов завода изумленно замерли. Хотя груз и был прикрыт, с одного ветром сорвало брезент, явив мастерам то, что было укрыто.
Седьмым по счету стоял разбитый танк без гусениц. Красная звезда, несколько пробоин в башне и корме явно показывали, откуда он прибыл.
- "Тридцатьчетверка", довоенная еще, - выдохнул один из инженеров.
- У меня дед под Харьковом в сорок втором в таком же сгорел, - стянув с головы кепку, пробормотал один из мастеров.
Было ясно, что под остальными брезентами скрывается то же самое. Битые и горелые советские танки.
Наконец, последний раз лязгнув сцепкой, состав остановился.
- Внимание. В технике могут быть боеприпасы. Приступим после того, как их осмотрят саперы, - крикнул старший инженер после которого раздумья.
Пока ждали саперов, несколько мастеров и грузчиков не удержались и заглянули в некоторые боевые машины.
- Ребята, тут в крови все. Пробоина на уровне мехвода, - крикнул один из грузчиков. Раздался гул голосов, заводчане обсуждали шокирующие новости.
Среди поврежденной техники были не только известные каждому русскому человеку Т-34, но и другие танки. Среди них мастера смогли опознать только Т-28 и Т-26.
Вернувшийся из диспетчерской инженер Павлов ответил на вопросы мастеров:
- Да, Москва сама не знала, что на ремонт везут. В заявке написано, что поломанная техника из Беларуси.
- Понятно. Видимо, Минский завод не справляется. Жаркие бои идут, - качали головой мастера.
- В вагонах запчасти, - озвучил инженер, заметив, как все рассматривают четыре вагона в конце состава.
- Короче, Степаныч, когда их восстановить нужно? - рубанув рукой, спросил один из мастеров у инженера.
- Как можно быстрее, - несколько растерянно ответил он.
- Сделаем. - Мастер обернулся. - Так ведь, ребята?
- Да-а!!!
- Мы еще и модернизацию проведем. У меня сын этими делами увлекается. Сделает проект.
Подхватив сумку со спецпайком, я направился было к выходу, как столкнулся в дверях с Гоголевым-старшим.
- А, Демин. Ты-то мне и нужен. Время есть?
- Конечно, я уже шестой день отдыхаю. Отчеты не работа, так, можно сказать, разнообразие. Гуляю, город изучаю. В Эрмитаж вот собрался.
- Эрмитаж в Ленинграде.
- Да? - Я на несколько секунд завис. - А что в Москве? Вот, значит, в Третьяковку. Еще и на "Аврору" посмотреть охота.
Горестно вздохнув, Гоголев сказал:
- Зайди ко мне часам к шести вечера. Хорошо?
- В шесть как раз проблема. Родители решили проведать свое любимое чадо. Может, пораньше?
- Пораньше? Пораньше… пораньше, - задумчиво нахмурился генерал. - Тогда к трем. Как раз будет двадцатиминутный перерыв.
- К трем так к трем. Буду.
- Хорошо, и про субординацию не забывай. Ты же майор госбезопасности!
- А я в гражданке и с непокрытой головой, тем более в отпуске, - сразу же отмазался я.
Зря, что ли, джинсы надевал? Тут пока идешь по учреждению, замучаешься отмашки давать. Дали отдых, отдыхаю.
- Иди уже, - отмахнулся от меня генерал.
- Есть.
Выскользнув за дверь, спустился к дежурному в фойе, но был остановлен удивленным окриком:
- Демин? Александр?
Обернувшись, сразу узнал Воронова. Он был в форме полковника с общевойсковыми эмблемами.
- Здравия желаю, товарищ полковник.
- К пустой голове руку не прикладывают, - машинально ответил он.
- Знаю.
- Ну привет.
Не обращая внимания на нескольких присутствующих в фойе мужчин, мы обнялись, хлопая друг друга по спине.
- Есть тут, где поговорить? - оглядевшись, поинтересовался Воронов.
- В столовой можно, но лучше в ресторан. Отметить надо. Тем более Аля к подружкам сбежала, до вечера не будет. Пошли.
- Подожди. У меня совещание через час, так что давай просто пообщаемся. А встречу и после отметить можно.
- Да? - Мельком глянув на часы, я скривился: - У меня тоже несколько назначено. До трех всего два часа осталось. Может, в парк пойдем? Там много укромных мест есть. Посидим. Я еще паек получить успел, есть чем отметить и закусить.
- Пошли.
Расположились мы в ближайшем парке на одной из скамеек, укрытых от глаз прогуливающихся.
- Хорошее место. И аккуратно все, - оглядевшись, пробормотал Воронов.
- Боковая тропинка, тут мало кто гуляет, - ответил я, нарезая колбасу.
- Ты сейчас где? А то я смотрю, в гражданке ходишь?
- В бессрочном отпуске. Сказали, пока не вызовем, отдыхай. Развлекаюсь помаленьку. Гоголева недавно встретил. Совсем заработался, шуток не понимает. Ты не сиди, разливай пока, зря, что ли, я у дежурного стаканы тиснул?
- Угу, - захрустел Воронов крышкой бутылки коньяка. - Ты же вроде не пьешь?
- Не пью. Водку. А коньяк буду, немного, так, за компанию. Сам где?
- Сперва в мотострелковом корпусе служил, замкомандира. Обучал. Новые армии. А семь дней назад сюда перевели. В Генеральный штаб.
- А, понятно. Видел, как же. Нехило они там устроились.
- Сам удивлен был, нам бы такие компьютеризированные штабы. Представляешь, у них там везде над местами боев авиаразведчики висят, в основном из местных. Плюс наши два высотника, недавно еще шесть "тушек" переправили, вот они посменно и бороздят границы. Немцы только подумают, штаб уже знает и приказы отдает. Мы знаем, где каждая наша часть стоит вплоть до батальона, и можем командовать ими. Но это все так, мелочи, а вот когда на орбиту спутники выведут…
- Неплохо устроились. А потери большие? Ну среди разведчиков?
- Есть, - скривился полковник. - Шестнадцать уже ссадили. Как мы только их ни прикрываем… Эх, девять комплектов наблюдения потеряли. Безвозвратно.
- Понятно. А накал боев какой?