- Да никакого бы не было, не держи нас за руки. С такой разведкой нам немцы на один укус. Мы даже ночью их мониторим, вдруг какая часть с места дислокации снимется. А авиация? Их штабы вплоть до полкового уровня можем вынести "на раз". Но - отбой. Только крупные железнодорожные станции. Даже на заводы всего пару налетов сделано было, а ведь мы можем за пару недель вообще всю их промышленность на ноль помножить. Чего тянут? - непонимающе пожал плечами Воронов. - У Джека Лондона в "Лютом звере" Пат тоже попробовал с Голландцем поиграть, так ведь пару раз едва не доигрался. Но он и подготовлен был не чета нынешней РККА. А тут, как в поговорке: отмеряй микрометром, отмечай мелом, руби топором. Да через раз мимо метки!
- Ладно, не будем о грустном, между первой и второй перерывчик небольшой.
Чокнувшись, мы закусили, обдумывая сказанное.
- Ждут, значит так надо, - ответил я.
- Да хрен с ними. Мы, знаешь, на диверсантах какого опыта набрались в использовании аппаратуры? Ого-го. Можем вызвать любую группу и направить ее на уничтожение любого объекта. Если надо - помощь или поможем уйти от преследователей. Кстати, я когда в первый раз попал в главный зал…
- Это где монитор во всю стену?
- Он самый, только там несколько больших телевизоров, совмещенных в один экран. Так вот, там как раз рассматривали бой в прямой эфире, нашей тяжелой танковой роты против механизированного полка немцев. Нашей роте дезу слили, что на них всего батальон идет, испытывали экспериментальные машины на полном серьезе… Вот как раз и попал на конец боя.
- А что с ротой? Потери большие? - заинтересовался я.
- Потери? Потери… - Воронов вздохнул. - Потери почти шестьдесят процентов, но полк они уничтожили.
- Молодцы.
- Это да. Там один экипаж - вроде лейтенанта Хакимова - тридцать шесть танков и самоходок уничтожил. К Герою лейтенанта представили, а экипаж к орденам. Там многих к наградам представили.
- Я и говорю молодцы.
- Ну да. Там после боя почти все машины на ремонт отправили. Ни одной без попадания. А у Хакимова, представляешь, в башню ахт-ахт два раза засандалила - и ничего, броню не пробила, хотя осколками экипаж посекло.
- Фигасе, что за танки? Наши?
- Не. Кавэшки модернизированные. Пушки из нашего мира стомиллиметровые, снаряды тоже наши, привозные. Но их скоро выпускать начнут, прошли испытания на все сто. Сам Ка Вэ тоже изменили, башня приплюснута, как у пятьдесятчетверки, двигуны тысячесильные. Хорошие машинки. Ходовая тоже сделана. Оптика там. Короче, испытывали их во всех категориях, не только как они поведут себя в бою. Я разговор двух генералов слышал, так что знаю.
- Выпускать будут?
- Наверное. Танкисты от них в восторге. Особенно те, что на старых Ка Вэ войну начинали.
- А не проще пятьдесят четвертые или пятьдесят пятые сразу выпускать?
- Ни фига. В начале войны, когда танки нужны как воздух? Небольшие переделки еще возможны, но полностью перепрофилировать производство под другой танк это уже время, которого у нас и так мало. Хотя… машины экспериментальные. Те, которых из-за ленточки в бой не посылали, возможности наших танков только по фильмам и знают. Может, уже начали какой завод оборудовать под пятьдесят пятые. Кто знает? Кстати, заметь, мы получаем множество битой техники, причем в основном старой. Двадцать шестые тдм или вообще монстры тэ тридцать пятые, грузят и отправляют их куда-то по железке.
- А, так это я в курсе. Все побитые, в основном те, что трудно восстановить, а выкинуть жалко, к нам отправляют. Причем не в Белоруссию, а в Россию, накал патриотизма хотят поднять, что-то они там затевают, - задумчиво почесал я затылок.
- Хорошее дело, может, под это дело еще что добудут? Ништяков много надо.
- Голова у них на плечах есть, пусть думают. Тебе, кстати, не обидно, что в штаб отправили?
- С чего бы это? Я тут квалификацию поднимаю. Опыт он и есть опыт. Да и нравится мне тут. Подо мной шесть операторов-радистов, вот ими я и командую. Общее руководство на Шапошникове. Он, знаешь, как развернулся?
- Знаю, вчера с ним разговаривал, провел он мне экскурсию.
- Черт, время, - воскликнул полковник, вскакивая. - Ладно. Сегодня встретиться не получится, давай завтра?
- Вечером, часов в шесть встретимся в управлении.
- Лады.
Проводив взглядом спешившего Воронова, я собрал все, что осталось, и убрал в сумку. После ста грамм коньяка появилась легкая бодрость в теле. Мельком глянув на часы, решил идти к Гоголеву, вдруг раньше освободится.
Мир СССР. Окраина Минска.
Тяжелая танковая рота капитана Куницына.
18 июля. 15 часов 12 минут.
- И что, выдержала? - недоверчиво спросил невысокий рыжий танкист.
- Сам посмотри, там два сердечника торчат, - ответил Плохиш.
Вместе с рыжим встали еще шестеро пришлых танкистов и стали осматривать башню - как наиболее пострадавшую часть, на предмет пробоин.
Остатки роты капитана Куницына после рембата ждали погрузки на железнодорожной станции, их отправляли вместе с экипажами на завод, где временно расквартировался КБ, проводивший модернизацию танков. Однако приказ из штаба фронта перейти в подчинение представителя Генштаба фактически вернул их с платформ.
За два часа с момента приказа они успели занять позиции на окраине города. То, что Минск готовят к сдаче - особо не обсуждалось и не афишировалось тоже, но все про это знали.
Представитель Генштаба, тучный полковник с фамилией Бродман, не только снял роту с погрузки, но даже велел вывести все способные стрелять танки из рембата и подготовить из них неподвижные огневые точки, подчинив их все Куницыну.
Вот сейчас как раз экипаж КВ-2, которого притащили на тросе и столкнули в неизвестно кем вырытый капонир и башня которого торчала в тридцати метрах от танка лейтенанта Хакимова, обсуждали прошедший шесть дней назад бой, проходивший в тридцати километрах от Минска.
Незнакомые танкисты не только осмотрели кавэшку снаружи, но и изучили ее изнутри.
- М-да. Как только броня выдержала? Нас вон с первого выстрела срезали. Прямое попадание в двигатель, - хмуро проговорил командир "двойки" старший лейтенант Проса.
- Это экспериментальные машины. Скоро в общий выпуск пойдут, - ответил Хакимов, гордо оглядывая свой танк.
Пока Плохиш рассказывал не верящему рыжему, который, кстати, тоже был мехводом, про ходовую, а Панин в красках описывал попадание их снаряда в лобовую броню "тройки": "… у того аж двигатель вылетел сзади…", показалась наконец "эмка" полковника.
- Товарищи командиры? Попрошу подойти ко мне, - приказал он, расстелив на капоте карту.
Командиров осталось одиннадцать. Это только в самоходках командовали сержанты. В остальных танках, даже зенитных, командиры были в званиях не ниже младшего лейтенанта.
- Так, товарищи командиры, ваша задача…
Возвращаясь к своему танку, капитан Куницын размышлял над поставленным заданием.
"Танков осталось одиннадцать. Восемь КВ. Три "тридцатьчетверки", две самоходки и зенитки. Да еще эти пришлые. Хотя… Два КВ, "двойка" и "единица" тоже неплохо. Но куда мне восемь тэ двадцать шестых? Да еще у одного башня заклинена, вон экипаж починить пытается. Металлолом!"
- …а вы что скажете, товарищ капитан? - отвлек комроты от размышлений вопрос одного из подчиненных, командира батареи самоходок старшего лейтенанта Скворца.
Оказалось, шедшие рядом командиры вслух обсуждали тот же приказ. А приказ был странным. Было бы неудивительно, если бы их поставили оборонять город, перекрыв шоссе или другие важные подступы. Однако приказ был довольно четок и немногословен. Не оборонять, а именно охранять группу специалистов из Москвы и спецбатальон, которые сейчас как раз разгружались на станции.
Вообще-то практически все железнодорожные пути были уничтожены, осталась только одна ветка на Минск, которую охраняли особо, но и она была готова к уничтожению. Дорога в основном использовалась для вывоза поврежденной и сгоревшей бронетехники, которую почему-то эвакуировали, даже если восстановить ее невозможно. Также трофейную технику и, конечно же, раненых. Санитарные поезда курсировали по ней постоянно. Так что ничего удивительного в прибытии не было, они и сами должны были отбыть по этой единственной нитке, снабжающей войска у города.
- Странный приказ.
- Да нет, товарищ капитан. Мы тут обсуждали, что за батальон нам нужно охранять.
- Да это и так понятно. Опять что-то новое будут испытывать в боевых условиях, - отмахнулся Куницын.
Как ни странно, в этом он не ошибся. Когда подошел батальон - они увидели оружие, которое несли бойцы.
- Пулеметы, что ли?
- Странные какие-то, на треногах. Тяжелые, наверное, - обсуждали сидевшие на броне ближайшей бронемашины танкисты.
Как и для танкистов, для спецбатальона тоже были подготовленные позиции. Окопы полного профиля, а не привычные и ненужные ячейки. Охрана из бойцов НКВД никого к ним не подпускала и отслеживала все перемещения рядом чужих бойцов. Особенно охрана крутилась у десяти молодых командиров со странным оружием в руках, которое они то и дело закидывали на плечо и как будто прицеливались.
- Расчет три человека. Первый номер, второй… Третий точно подносчик, - профессионально оценил бойцов спецбата Куницын.
- А эти? - поинтересовался Проса, кивнув на непонятных командиров. В ответ комроты только пожал плечами.
Однако, к удивлению танкистов и роты танкодесантников, которые тоже с интересом наблюдали за прибывшими, оружие на бруствер они не устанавливали, а только приготовили позиции.
- Воздух!!! - раздался крик наблюдателя.
Танкисты спокойно стали укрываться, лениво наблюдая за небом. Это был уже не первый налет, и парни ожидали увидеть очередной воздушный бой. Что-что, а воздушное прикрытие города было на высоте. Первыми захлопали зенитки, не ротные, те молчали, не выдавая свои позиции. Через минуту они смолкли, в дело вступили истребители прикрытия. Немцы шли двумя эшелонами. Первыми истребители расчистки воздуха. Вторыми уже сами бомбардировщики.
- Десять "мессеров" и тридцать "юнкерсов", - пробормотал Плохиш.
- Наверху еще четыре "мессера". Вон, видишь? - ткнул пальцем в точки под облаком сержант Панин.
- Наших мало, шесть только, - вздохнул Плохиш.
- Это да… Черт, прорвались все-таки, - стукнул кулаком по брустверу Панин.
В это время масксети сползли с ротных зениток, и тонкие пятидесятисемимиллиметровые стволы приподнялись и, как будто принюхиваясь, стали выискивать свои жертвы.
- Ща им дадут, - радостно усмехнулся Плохиш.
У него была причина для уверенности. Во время следования к месту первого боя на них наткнулось звено "лаптежников", которые куда-то шли. Реакция зенитчиков была незамедлительной. Несколько коротких очередей - и три костра на земле.
- Может быть, - не совсем уверенно ответил Панин.
- Чего опять? - недовольно спросил мехвод.
- Те на бреющем шли, а эти на километровой высоте, - пояснил свои сомнения сержант.
Однако наводчик ошибся. Высота не стала преградой для "зэсэушек", и через секунду в слегка разобщенный после прорыва строй бомбардировщиков полетели первые снаряды.
- Горит, - радостно воскликнул Плохиш, - смотри, еще один!
- Вижу. Молодцы наши соколы, а то разлетались, понимаешь, - довольно кивнул сержант.
Несколько бомбардировщиков освободились от своего груза, и, судя по взрывам и сильным пожарам неподалеку от воинских складов, сбросили его туда, куда надо.
После того как последние "юнкерсы" стали удаляться, стараясь сбросить с хвоста четверку "яков", которые только что подоспели, - видимо, дежурное звено, - капитан Куницын покинул противовоздушную щель. Первое, что он отметил - это довольное лицо полковника, провожающего взглядом немецкие самолеты.
- Капитан? Передайте приказ на отдых. Противник подойдет к городу через два часа.
- Есть, - козырнул Куницын и, развернувшись, направился к своей роте. После докладов всех командиров, что в расположении все в порядке, - еще бы, их не бомбили - капитан отдал приказ на оборудование запасных позиций. Отдых отдыхом, но вбитые в него советниками азы танковой тактики засадных боев требовали действовать.
И под рев двигателей зениток, менявших свои позиции, бойцы, взяв в руки лопаты и кирки, направились на оборудование ложных и запасных позиций.
Через три часа пришел злой полковник, ругающий наших сталинских соколов, разбомбивших понтонный мост, по которому переправлялись немцы.
- Теперь даже не знаю, что делать. Может, саперов им в помощь отправить? - горько пошутил Бордман.
Посмотрев на недоумевающих командиров, он пояснил:
- Не успеют они сегодня мост починить и переправиться. Ладно, капитан. Отбой. Завтра их ждать будем, - махнул рукой полковник и направился к своей машине.
Закинув пакет с пайком на заднее сиденье машины, я направился в управление. Гоголев был занят, так что пришлось подождать в приемной, когда из кабинета выйдут люди.
- Проходите, - кивнул секретарь генерала в форме старшего лейтенанта.
- Посиди пока. Изучай последние новости. Я сейчас, - кивнув на папку, сказал Гоголев, широким шагом выходя из кабинета. Судя по его виду, что-то срочное.
Подхватив папку, я присел на один из стульев у шкафа.
"Ну что тут у нас? Отчеты… О, а это что? Дневник? Ну-ка?"
Взяв в руки слегка потрепанную тетрадку, открыл первую страницу. На лицевой стороне был приклеен бланк.
"Копия дневника плененного в лесочке под Сосновкой командира танка, старшего капрала Войска Польского Матеуса Дубожинского. Взят в плен подразделением Белорусской армии у "Объекта-2" в приграничном конфликте. Передан белорусской СБ представителям НКГБ в республике. Принят капитаном НКГБ Смеловым Александром Николаевичем".
"…5 июля 2011 года.
Ну вот, кажется, началось. Около часа назад, в 21:00 была объявлена боевая тревога. И уже в 21:30 было произведено общее построение нашего танкового батальона. Перед нами была поставлена боевая задача: внезапным ударом захватить секретный военный объект противника, расположенный, как мы и ожидали, на территории соседней Беларуси. Впрочем, все это когда-то принадлежало нашему великому государству, и настало наконец время для восстановления справедливости. Особо радует, что именно моей танковой роте предстоит оказаться на острие атаки.
После построения, загрузив боеприпасы и отдав приказание экипажу моего "Леопарда" о дальнейшей подготовке к маршу, как и полагается истинному польскому шляхтичу, уделяю немного времени своему дневнику. Должны же мои будущие потомки знать о том, что их предок участвовал в воплощении в жизнь идеи о великой Польше от моря и до моря! Поэтому предстоящие судьбоносные для нашей страны события постараюсь описать как можно более подробно. Экипаж моего танка, как мне говорили мои друзья, втихомолку посмеивается над литературными упражнениями своего командира, но я не беру это в голову. Это ведь у меня древний шляхетский род, идущий еще со времен первых польских королей, а они и про своих дедов-то мало что знают! Ладно, ближе к делу, времени осталось совсем немного, колонна отправляется ровно в 23 часа.
Сейчас нам предстоит выдвинуться в район пограничного перехода через Буг и ожидать там приказа о пересечении границы.
6 июля 2011 года.
В 1:25 ночи вышли на заданную позицию, не доехав где-то с полкилометра до нашего пограничного пункта. Тут нас уже ожидал ранее прибывший пехотный батальон на бронетранспортерах. С ним нам и предстоит взаимодействовать в дальнейшем. Сразу по прибытии командир роты собрал командиров взводов и танков на небольшое совещание. С нами он обговорил дальнейший план действий и дал команду отдыхать до особого распоряжения. Что мы и сделали, выставив предварительно караулы. Остальные танки батальона остались где-то позади. У них была своя задача. Ладно, теперь надо поспать, так как вставать придется рано.
В 3 часа утра поступил сигнал "подъем". Все наскоро перекусили и стали готовиться к операции, которая назначена на 4 часа утра. Наверное, дневник продолжить удастся не скоро. "Леопард", конечно, не древний Т-72, на котором довелось служить моему отцу. Идет плавно и ровно, но в движении не очень-то попишешь. Но, главное: мы идем вершить справедливость. Мой прадед, сгинувший в Катыни от проклятых большевиков, мною бы гордился. Я удивляюсь, что такое мнение разделяют почему-то не все мои сослуживцы. Кстати, моя бабушка показывала письмо от деда, которое он послал ей из плена. Оно, правда, почему-то было датировано сентябрем 1941 года. Но тут нет ничего удивительного: мой покойный дед утверждал, что проклятые большевики переправили дату, чтобы замести свои кровавые преступления перед польским народом. Я ему верю. И мы им и это припомним. Колонна бронетехники, готовая к победоносному маршу, уже выстроилась. Два взвода роты, включая и мой второй, возглавили ее. Остальные танки пристроились к хвосту колонны. Сейчас тронемся, до старта остались считанные минуты.
Уже светало. И тут произошла непредвиденная остановка. Подъехали к какой-то деревушке Чернавчицы, если верить GPS-навигатору, и только тут выяснилось, что местечек Сосновка целых 2 штуки: одно недалеко от нас - в 4 километрах, а до другого - километров 70. Проклятые штабные крысы, опять что-то там перепутали! От командира роты нам поступила команда на остановку, и он сейчас по радио уточняет маршрут. А я вот занялся опять дневником. Доехали, кстати, довольно быстро. Почти без стрельбы. Ну вмазали пару раз по зданию таможни да пару-тройку постов милиции по дороге раздолбили. Что интересно: белорусы даже не сопротивлялись. Наверное, от страха заранее разбежались. Недаром же они годились только прислуживать моим предкам. Впрочем, что-то и на шоссе машин не видно совсем. Даже когда мы проезжали почти рядом с Брестом. О, кажется, с маршрутом разобрались, мой радист говорит, что поступила команда заводить двигатели.
Проклятые белорусы!!! Ну не умеют они честно воевать. С открытым, как говорится, забралом. Не зря, выходит, их наши нынешние союзники-немцы недочеловеками в ту войну называли. Если бы они с немцами тогда так же честно воевали, как и мы - доблестные поляки, то СССР не продержался бы и месяца против вермахта.