Она неподвижно лежала на полу. Олимпиец повел рукой у нее перед глазами, пощелкал, поднял веко и посветил в глаз фонариком. Вскоре вся троица вышла и закрыла за собой дверь.
Снова тишина и темнота. Хорошо, просто отлично. Лима не хотела бы умереть при ярком свете или стечении народа, нет, публичная казнь не для нее.
Полежав, она медленно поползла к стене. Может быть, если она ударит об нее головой правильно и приложит достаточно сил, хватит одной-единственной попытки.
Стена оказалась за километры от того места, где Лима лежала, поэтому у нее ушли часы, чтобы добраться до нее. Исходя липким холодным потом, она протянула руку и нащупала грубую поверхность низкокачественного бетона. Рука бессильно упала.
Что ж, если решилась, действуй, сказала Мятежница в ее голове. Это будет единственный твой смелый поступок за всю жизнь.
Мне больше нечего терять.
Я знаю, бросила Мятежница. Ты перешла эту границу.
Странный шум наполнил подземелье. Грохот, гул, нечто, напоминающее крики. Затем? выстрелы?
Лима замерла, отчаянно прислушиваясь. Очередная галлюцинация? Однажды она даже слышала голос отца, который спрашивал, почему ее не было рядом, когда он умирал там, на дороге.
Выстрелы. Резкое эхо и вопли. Вскоре потянуло дымом, успевшим преодолеть расстояние по коридору до ее камеры.
Лима оперлась на руки и с трудом села, прислонясь спиной к стене, о которую только что собиралась размозжить голову.
Больше всего сейчас она боялась снова потерять сознание и пропустить нечто важное.
На подземном уровне, совсем недалеко шел бой. Кто-то кричал. Затем оглушительное хлопнула граната, после чего повисла тяжелая тишина, в которой сердце Лимы билось с силой пневматического молота.
Голоса, приглушенные. Резкая вонь дыма и горелой плоти вплыл в камеру Лимы, и она зажала рот и нос рукой.
Шаги по коридору, скрежет замков.
- Туда? - Мужской голос. Дальше неразборчиво.
Лима зажмурилась. Кто бы не атаковал это место, он определенно расправился с охраной и сейчас проверяет камеры.
Зачем? Краеугольный вопрос бытия, верно? Мятежница тихо рассмеялась в ее голове.
Скрежет - скрип. Очередная дверь распахнута. Внутри пусто. Затем ближе. Человек остановился на пороге, тихо свистнув. Он нашел тело Майи, наверное, оно еще теплое.
Лима навострила слух. Невидимка вступил в камеру, потоптался там, затем вышел и позвал кого-то. Второй подбежал посмотреть.
Лима дважды открывала рот, чтобы крикнуть и дать понять, что она здесь, но всякий раз раздумывала. Кто знает, зачем они пришли. Не будет ли встреча с неизвестными для нее большим злом, чем плен у олимпийцев?
Абсолютный бред, прокомментировала Мятежница. Перестань! Это твой шанс выбраться отсюда, это твой шанс жить.
И все равно, Лима так и не смогла произнести ни звука. Когда пришелец сунул ключ в замочную скважину и повернул его, она в панике отползла в угол и сжалась в комок. Сработал успешно привитый олимпийцами рефлекс.
Высокий мужчина в форме и с оружием остановился на пороге, осветив камеру лучом фонарика.
Наконец, он увидел Лиму. Она же закрыла голову руками, помня каждый удар, что пришелся на нее с первого дня.
- Эй! - крикнул человек в открытый проем. - Есть выживший!
Лима не хотела смотреть на него. Может быть, это просто очередной кошмар, затянувшийся и цепкий.
К первому присоединился второй. Лима слышала их разговор.
- Это кто, ребенок?
- Не знаю. Трудно сказать.
- Осторожно.
- Слушай, это девушка, смотри.
- На кого она похожа! Кожа да кости!
Они были рядом. Лима дрожала от ужаса, видя, как первый присел на корточки рядом с ней.
Сейчас он снова заговорит и начнет предлагать сделку?
- Нужен врач, - послышался голос. - Не трогай ее.
Лима всхлипнула. Сейчас ей хотелось вернуться во тьму и тишину, к которой она так привыкла. И чтобы никто не приходил, никогда.
- Не бойся нас, - сказал человек с оружием, тот, что открыл дверь. Его напарник бежал по коридору. - Мы выведем тебя отсюда. Ты понимаешь?
Конечно, Лима понимала, но ответить не могла - у нее нашлось неотложное дело. Спустя секунду она лишилась сознания.
5
Кое-кому придется постараться и рассказать, что произошло с ней начиная с момента, как ее вынесли из подземной тюрьмы, и до этой минуты. По ощущениям, пролетели годы.
Открыв глаза, Лима уставилась на потолок. В комнате было сумрачно, на тумбочке горела лишь лампа, бросающая желтоватый свет. Тихо. Тихо, но не так напряженно, как было в камере. Эта тишина давала самый настоящий покой, сообщая чувство уверенности. Что дальше? Какие твои дальнейшие шаги, Лима.
Она попробовала пошевелить правой рукой. Слишком слаба, чтобы даже поднять ее над кроватью. Ноги? - те словно свинцом налиты. Мышцы отказываются выполнять свою работу.
Как хорошо просто лежать и смотреть в никуда, ни о чем не думать, ни о чем не заботиться.
Определенно, ей что-то вкололи. Опять. Но в этот раз, кажется, с вполне благими целями.
Лима облизнула губы. Они не были сухими, корка исчезла, голода и жажды не чувствовалось, но? эта безграничная слабость, при которой даже двигать глазными яблоками невероятно тяжелая работа.
Раз так, сказала Мятежница, лучше спи. Пороху сейчас ты все равно не изобретешь. Спи!
Оставалось только отдаться на волю обстоятельств. Лима по-прежнему видела потолок и спрашивала себя, куда ее занесло на этот раз, но внезапно веки ее сомкнулись. Лима полетела в глубокий сон. Утонув в нем, она не видела, как через буквально пару мгновений в комнату вошла девочка-подросток с подносом, на котором стояла миска воды. Девочка остановилась, глядя на Лиму, и улыбнулась?
Какое по счету возвращение в реальность?
Чувство, что она вполне оправилась и к тому же зверски голодная. Когда в последний раз ей пришлось есть до сыта, Лима не помнила. Наверное, в другой жизни, той, что уже не вернется. Там осталось все. Отец, мама - они ушли безвозвратно. И тетя Кира. Несмотря ни на что, Лима сожалела, что так получилось. Предательство - хуже некуда, но, откровенно говоря, Лиме было трудно судить ее. Чего не сделаешь ради семьи? Откажись Кира стать шпионом олимпийцев, кара последовала бы незамедлительно.
Итак, можно осмотреться с более ясной головой. Комната вроде спальни, небольшая очень напоминает детскую. Есть игрушки, самодельные, но выполненные довольно неплохо. Лима смотрела на куклу, сидящую вместе с другими на тумбочке, и завидовала ее хозяйке. В ее собственном доме были куклы, но не такие. И теперь там они и останутся. Блок 3 Восток? Лима почему-то твердо уверила себя, что туда больше не вернется.
Если рвать с прошлым, то сразу, одним махом, сказала Мятежница. Ни к чему тянуть.
Лима была согласна. Нет, она не заплачет, хотя в носу щиплет привычно и противно. Хватит лить слезы.
На борьбу с эмоциями - сколько можно? - у нее ушло, наверное, минут пять. Она вспоминала все, что с ней произошло в подземной тюрьме. Крик Майи, которую застрелили ни за что. Боль от электрошока и свой подавляющий, парализующий страх? Почему память не спрятала от нее эти воспоминания?
До ноздрей донесся запах с кухни. Готовили еду, настоящую домашнюю еду. Здесь жили нормальные люди, и у них, похоже, все было хорошо.
Лима сжала кулаки и попыталась сесть. Прежней слабости не было, но ей явно требовалось подкрепиться. Желудок целиком и полностью разделял это мнение.
Ей удалось опереться на локти, она подождала немного и затем, используя стену слева от себя, села. Все равно что стокилограммовый мешок поднять! Лима замерла, прислушиваясь к собственному дыханию.
На ней было нижнее белье, разумеется, чье-то чужое, постиранное, пусть и не новое. Стеганое одеяло, матрац, простынь, подушка с наволочкой - чистые.
Лима погладила подушку, вспоминая свой вонючий грязный матрац в камере. Ну ясно, кто-то помыл ее, переодел, ухаживал за ней, пока она была в бессознательном состоянии. Осталось выяснить, кому Лима обязана в прямо смысле слова, жизнью.
И кажется, она догадывалась, что это за место и чей это дом.
Издали слышались голоса, стучала посуда. Лиму на секунду охватил страх - она слышала шаги. Сюда кто-то шел. Она закрылась одеялом, словно щитом, натянув его до самого подбородка, и так и сидела, ожидая худшего.
Открылась дверь и вошла Киниска, младшая сестра Клеона.
- Проснулась! Хорошо. А я все думала, как там наша засоня! - У девочки в руках был поднос с чашкой дымящегося бульона и двумя кусками темного хлеба.
Киниска подошла и поставила поднос на тумбочку возле кровати, затем без церемоний села на край матраца.
Лима облизнулась, ее язык буквально взбрыкнул во рту.
- Ну? Как чувствуешь себя? Хоть помнишь, как меня зовут?
Киниска улыбалась - так же, как ее брат, - и выглядела самым счастливым человеком на свете. Чудная.
- Да, - тихо произнесла Лима. - И это ваш дом? Я у вас? В Ксанте?
- А где же еще? И это, между прочим, моя кровать! И моя комната! - Киниска захихикала.
- Э? спасибо?
- За что?
- За все?
- Не бери в голову. Кстати, о голове! Не кружится? Нет тошноты? Дезориентации? - Киниска потрогала отрастающий ежик на черепе Лимы и пристально оглядела ее лицо. - Тебе досталось, но практически все зажило. Будешь лучше прежней.
- Сомневаюсь, - пробормотала Лима, взгляд которой сам тянулся к миске с бульоном.
- Ага, так и знала, что ты голодная. Это тебе. Могу покормить с ложки, если хочешь.
- Спасибо, я?
Она едва не выронила миску, которую цапнула с тумбочки. Киниска помогла ей придержать ее за край. От бульона пахло да так, что Лима опасалась захлебнуться слюной.
Девочка улыбнулась и сказала:
- Ты еще не совсем оправилась. Не спеши. Вот так. Если что, я здесь. Бери хлеб. Лучше размачивай куски.
- Что это? - спросила Лима, глотнув несколько раз.
- Куриный бульон. Из настоящей курицы, - ответила Киниска.
- Никогда не ела. Только нечто концентрированное, якобы куриное, но вкус - ничего общего.
- Понятно.
Хлеб исчез за считанные мгновенья, после чего Лима медленно и со смаком доела бульон. Наверное, это была самая вкусная едва в ее жизни. Насыщенная, жирная, удивительно придающая силы.
Киниска почти с восхищением взирала на свою гостью, и этот взгляд Лиму порядком смущал.
- Сейчас принесу чай, - сказала девочка, беря чашку и вставая. - Пока больше дать не могу. Ты слишком долго голодала, твой организм отвык нормально питаться. Но пару-тройку дней, и он войдет в норму.
Лима облизала губы.
- Ты говоришь словно? взрослая.
- Мне двенадцать? - Киниска повела плечами. - А в моем возрасте ты сама была дурой, что ли?
Лима впервые с момента пробуждения улыбнулась.
- Начинаю сомневаться, откровенно говоря.
Голод стих. Лима легла на спину.
Хорошо.
- Может, ты расскажешь, наконец, что произошло? Как я здесь оказалась?
- Мама расскажет. Я ее позову.
Киниска покинула комнату. Все шло не так плохо, пока, во всяком случае.
Мея появилась через несколько минут, вошла, держа поднос, на котором стояла большая чашка чая. От чашки тянуло ароматными травами. Лима тут же села, испытывая неловкость.
- Не вскакивай, - сказала илотка своим мягким, но в то же время уверенным голосом. Лима оперлась спиной о стену.
- Простите, что вас стесняю.
- Не говори глупостей. - Мея села на стул, который подвинула к кровати ногой и протянула Лиме чашку чая. Та стала пить небольшими глотками. Напиток был ни излишне горячим, ни излишне холодным, словно Мея заранее знала, какой она любит. И еще сладким. - Меньше, что мы могли сделать, это позаботиться о тебе.
- Почему? - спросила Лима.
- Ну? - Мея внимательно посмотрела ей в глаза. - Ты ведь могла выдать нас. Наш город. Понимаешь? Но ты ничего им не сказала, верно?
- Как я могла? - Лиме было неприятно говорить об этом, копаться в деталях. На миг она снова увидела себя лежащей на полу в луже воды, окруженной молчаливыми церберами.
Мея расправила передник на своих коленях.
- Скажу тебе откровенно, девочка? похоже, ты до конца не осознаешь, в какой переплет угодила тогда и как тебе повезло, что мы освободили тебя.
- Так вы знали?..
- Нет. Послушай. Тебя нашли случайно? так вышло - просто чудо какое-то. Невероятное совпадение.
- Да уж? - Лима смотрела в чашку.
- Попытаюсь объяснить просто, - сказала Мея. - Наши люди время от времени совершают вылазки. Цель таких вылазок самая разная: где-то можно ограбить склад, где-то освободить илотов, захваченных полицией или олимпийцами. Понимаешь?
- Да. Вы бунтовщики, - ответила Лима. - Я видела, как ваш сын победил Агиса и? все прочее. Я знаю.
Мея кивнула.
- Тем лучше? Тюрьма, где тебя держали, не единственное подобное место. Там олимпийцы запирают похищенных или арестованных илотов. Для чего? Ну, ты и сама теперь знаешь. Вербовка, добыча сведений. Развлечения. Не представляешь, Лима, что нашим штурмовым группам иной раз приходится находить?
Лима вскинула голову.
- Почему же? Отлично представляю. Мою соседку, мою ровесницу застрелили почти у меня на глазах.
Мея кивнула.
- Клеон рассказывал, что им доводилось видеть подвалы, наполненные гниющими трупами по самый потолок.
Лима опустила взгляд, сделав еще пару глотков.
- В общем, было принято решение атаковать эту тюрьму. Персонала в ней оказалось мало и внезапное нападение не оставляло олимпийцам шанса. По счастливой случайности, одной из узниц была ты, Лима. Точнее, единственной живой узницей. Представь, что чувствовал Клеон, когда увидел именно тебя! Бедный мальчик, на нем лица не было!
Лима ощутила жар в голове и дрожь в пальцах.
- Он принес тебя сюда, и я еле убедила его, что он сделал все, что мог, а остальное - наше дело. - Мея вздохнула. - Тебя требовалось привести в порядок. Ты подошла к той черте, за которой уже поздно было бы что-то делать. Истощение и обезвоживание в подобных ситуациях главные враги. Не сразу, но нам удалось тебя вытащить.
- Спасибо, - тихо сказала Лима, испытывая крайнее смущение.
Беспомощная, на грани смерти - что может быть хуже? Клеон видел ее такой?
Она допила чай и поставила пустую чашку на поднос.
- Сколько я пробыла в тюрьме?
- По нашим подсчетам почти месяц, - ответила, помедлив, женщина.
Лима очень стремилась не показать своих чувств.
- А сколько я уже у вас?
- Почти две недели.
- Невероятно.
- Зато теперь с тобой будет полный порядок, - сказала с теплой улыбкой Мея.
- Как? Что именно будет в порядке? - огрызнулась Лима. - Моя жизнь уничтожена. Мой отец мертв, тетя предала меня? дом? Что с моим домом?
- Клеон сказал, его разграбили соседи. Был даже пожар.
Лима закрыла глаза и сидела так, пока не насчитала двадцать ударов сердца. Это помогло ей не сорваться, едва-едва.
Значит, на этом все. Фактически она перестала существовать.
- Но есть еще Полифем? - сказала Лима, посмотрев на Мею. - Я работала с ним в оранжерее, мы друзья.
- Хочешь, чтобы мы передали ему послание?
Лима прикусила губу.
- Не знаю, - призналась она, не в силах принять решение. - Что мне теперь делать? Куда я пойду?
Мея протянула руку и положила свою ладонь на ее запястье.
- Послушай меня внимательно, девочка. Никто тебя отсюда не гонит и не прогонит никогда. Ксанта может стать твоим домом, если пожелаешь, и, думаю, тебе здесь понравится? здесь живут хорошие люди. Когда ты узнаешь их ближе, многие вопросы отпадут сами собой. Ни я, ни мой муж, никто в этом доме не станет торопить тебя с принятием решения, Лима. Не забивай голову...
Клеон говорил, его мама учительница. И правда, она умела объяснять так, что хотелось верить каждому слову. Без пафоса, но весьма убедительно и разумно. Мея заслуживала доверия, и если бы кому-то и открыла Лима свои чувства и мысли, это была бы она.
- Как я уже говорила, мы все обязаны тебе жизнью, - добавила илотка. - Ты в Ксанте самая важная персона.
Лима фыркнула.
- В сравнении с вашими? не знаю, как можно их назвать, людей, отправляющих олимпийцев в нокаут? я просто ребенок. Я не солдат, не террорист, я ничего не умею. Я даже убить себя не смогла. Не нашла в себе сил? просто лежала на грязному полу и ждала очередного сеанса. - Лима посмотрела на Мею в упор. - Так, по-вашему, делают герои?
- Героизм проявляется по-разному, - ответила та. - Ты выносила пытки, зная, что если дашь слабину, погибнет много людей. На такое способен далеко не всякий.
Лима скорчила мину.
- Могу я спросить прямо? Почему ты не выдала нас? Говори откровенно, ничего не бойся, тут мы одни.
Мея терпеливо ждала, пока Лима соберется с мыслями.
- Не знаю. Честно. Начинаешь думать, все кажется глупым, - наконец, выговорила она, теребя край одеяла. - Конечно, я не хотела, чтобы олимпийцы нашли ваш город. Но? словно для меня не было другого выхода. Разве можно о чем-то договариваться с бандитами и убийцами?
Мея медленно кивнула.
- И ты готова была умереть, не сказав ни слова?
- Я подумала, что мне и так нечего было терять. И что, наверное, и поделом: я была чересчур неосмотрительна и глупа.
- Ну-ну, - улыбнулась Мея, - не нужно самоуничижения. Поверь, если ты видела себя моими глазами, то думала бы по-другому.
- Интересно, как? - Лима устало провела ладонью по своей голове. Волосы понемногу отрастали, за них можно было даже схватиться. Красавица, должно быть.
- Ты человек, которого не удалось сломать. Может, ты и гнешься, но уж точно не ломаешься.
- Вы мне льстите, хотя это и приятно. Однако я не герой и никогда им не была. И ума не приложу, что теперь буду делать. Хотелось бы вернуться в оранжерею. Я люблю цветы, люблю работать с землей и растениями.
- Понимаю, - сказала Мея. - Хм? не хотела тебя торопить, но все же: почему бы тебе не остаться здесь?
Лима пожала плечами.
- Вы сражаетесь с Олимпией. Боюсь, я вам не подхожу.
- Уверена?
- Из меня вышел бы самый скверный солдат в истории, - попыталась пошутить она.
- Не буду спорить, потому что я не специалист в таких вопросах, - усмехнулась илотка, - однако в Ксанте много и других дел. Поверь, много. И вполне мирных. Работа на ферме, уход за огородами - по-моему, это весьма близко к тому, что делал ты в оранжерее.
Звучало довольно неплохо. Так или иначе, а Лиме требовалось какое-нибудь занятие. Быть героиней, на которую все смотрят с восхищением и указывают пальцем за спиной? только не это. И бездельничать под таким предлогом тоже не вариант.
Но можно просто уйти из Ксанты.
Такая перспектива еще более туманна. За пределами убежища бродяг находится мир, где все контролируется Олимпией. И куда ей идти? В Блок 3 Восток Лиме нельзя. Возвращаться не к чему и не к кому. И могут узнать - вдруг ее официально объявили в розыск, как многих других, покинувших без нужного разрешения свое место жительства! Нет, Город больше не для нее. Пора свыкнуться с мыслью, что возврата к прежней жизни не будет.