Это она сама. Больше некому.
Возле ее головы монолитом застыл черный ботинок.
- Ваше решение, - произносит олимпиец. - Будете отвечать на наши вопросы?
Клеон умрет, а вместе с ним и все остальные?
- Нет, - еле слышно отозвалась Лима.
Что произошло дальше, она плохо помнила. Наверное, ее ткнули электрошоковой дубинкой. Замечательный эффект на мокрое голое тело! Дикая скручивающая боль, ослепительный фейерверк в голове - и темнота.
Как хорошо.
3
Когда она пришла в себя, то заметила рядом с матрацем, на котором лежала, деревянную миску с какой-то бурдой. Что это, Лима не поняла, но запах уловила. Еще толком не проморгавшись, она набросилась на еду и, как собака, мигом проглотила все, а затем вылизала посудину. Рядом стоял деревянный же стакан с водой. С ней Лима расправилась в три глотка.
Возможно, зря она так спешила. Желудок болезненно скукожился и вполне мог выбросить из себя то, что в него закинули.
Лима перевернулась на спину и ждала дальнейших событий. В конце концов, желудок прекратил свои фокусы. Она рыгнула, прикрыв рот по привычке.
Сейчас, наверное, церберы наблюдают за тобой через скрытую камеру и хохочут.
Внутренний голос вернулся и не мог не воспользоваться случаем поиздеваться над ней.
Но что еще оставалось делать? Лима не хотела умирать от голода.
Что ж, пользуясь передышкой, надо провести инвентаризацию. Голова, руки и ноги пока целы, даже ни одни палец не сломан. Ожогов нет, кроме того места, где к кожу прикоснулась электрошоковая дубинка. Оно саднит. Волос нет по-прежнему, но так даже лучше. Практичнее. А еще с лысой головой меньше шансов, что на ней заведутся вши, например. Чем не плюс ее положения? Но тело начинает вонять от грязи и пота. {Помыли} Лиму, конечно, хорошо, однако на этом матраце вряд ли можно сохранить себя в нормальном состоянии. Он ужасен, при этом лежать на голом полу не вариант.
Голод утих, жажда, хотя не целиком, но отступила. И то, и другое вселяло надежду.
Впрочем, {хорошее} настроение не вечно. Вскоре одолевают тяжелые мысли, заполняют сознание. Относительное спокойствие сменяется нарастающей тревогой и страхом.
Лима поднимается и бродит по камере, в темноте хватаясь за стены. То и дело она оказывается возле двери. За ней все так же сумрачно, ничего не понять. Время остановилось. Лима потеряла чувство смены дня и ночи. Теперь для нее существовала лишь тьма.
Что сейчас делает Клеон? Может быть, он уже знает и предпринимает нужные шаги?
Конечно, сказал внутренний голос, сейчас он готовит армию, чтобы взять твою тюрьму штурмом. Пойми, если ты попала сюда, выхода нет. Вряд ли олимпийцы, наигравшись, просто откроют перед тобой дверь и скажут: {Иди домой!}
Лима слушала этот голос. Иной раз ей становилось жутко - вдруг она обезумела? - но не поддаться очарованию его стального тембра было трудно.
Главное, он помогал ей обрести некое подобие уверенности. Наверное, им и общалась с ней та ее часть, которую впору назвать мятежницей.
Мятежница?
Лежа на грязном матраце, Лима бессознательно улыбнулась. А что, вполне подходящее имя для того {злого духа неповиновения}, что засел в глубине ее личности.
Мятежница.
Пусть будет так. Можно даже вести с ней беседы, когда она в настроении, получить совет?. К примеру, как перестать хныкать и реветь. Вот как сейчас.
Что ты делаешь, Лима?
Умираю от страха. Что, не видно?
Слабачка. Да, это говорю тебе я, Мятежница. Теперь у меня есть имя, и я никуда не собираюсь уходить!
Лима вытерла слезы.
Мятежница выждала немного, потом добавила. Чем быстрее ты смиришься с неизбежным, тем быстрее начнешь мыслить здраво.
Как это? Кроме пыток и смерти в будущем ее не ждет ничего.
Мятежница была не согласна. Пугает неизвестность, так уж человек устроен, но как только он видит перспективы и конец пути, то его образ мысли меняется. Итак, что ты намерена делать?
Лима не могла ничего ответить. Не могла и не хотела.
Постепенно голос пропал. Наверное, он это только слуховая галлюцинация, не более.
Мыслить здраво?
Лима ткнулась лицом в матрац. Ей было наплевать на грязь и вонь, она от души дала волю слезам. Когда дверь снова с грохотом распахнулась, пленница была даже рада приходу церберов. Заикаясь, не в силах вымолвить ни слова, Лима обвисла в их руках.
Сцена повторилась: комната, стул, ледяная вода. Вопросы командир убийц задавал те же самые, выдвигал те же требования и давал те же обещания: горячая еда и душ.
Лима молчала, настаивая на том, что ничего не знает.
Вы просто ошиблись! Арестуйте другую!
Снова электрошок, но на этот раз сила тока куда меньше. Ее настроили так, чтобы Лима не теряла сознание. Заходясь криком, она каталась по полу. Прокусила губу, содрала кожу на плечах, запястьях и коленях.
Снова вода и вопросы, на которые Лима традиционно отвечала: не знаю.
Олимпийцев, конечно, не удовлетворяло такое упрямство.
Затем один из церберов пустил в ход кулаки, и все, что было с ней до этого, показалось Лиме легко разминкой.
Примерно десять часов спустя - или, может, неделю? - в камеру к ней явился олимпиец, проводящий допросы. Один. Присев на корточки перед лежащей Лимой, он посветил ей в глаза ручным фонариком. На нем была та же пластиковая маска в виде оскаленной демонической морды.
Поняв, что происходит, Лима начала отползать в угол, пока не забралась в него. Дальше отступать было некуда. Она обхватила колени руками, напряглась, ожидая новой порции побоев. Ее лицо опухло, один глаза превратился в сплошную гематому, губа разбита. Боль невероятная. Боль всюду. Кровь на открытой плоти засыхает обширными коростами. Сам нос вроде бы не сломан, но дышать трудно, так как он забит соплями.
Вдобавок ко всему Лима простудилась. Свет фонаря слепил ее, но она видела, где сидит олимпиец.
Если он пришел продолжить воспитательную беседу, она умрет.
- Боишься? - спросил он, глядя на ее грязные окровавленные руки и распухшее лицо.
Переход на {ты} произошел в недавнем прошлом, но когда - Лима не помнила.
- Убей меня, - хрипло каркнула она. - И закончим.
- Я бы мог это сделать, но зачем?
- Доставляет удовольствие мучить безоружных?
Олимпиец склонил голову набок, затем отвел фонарь чуть в сторону, чтобы не слепить пленницу.
Он молчал довольно долго.
- Но если бы я освободил тебя, что бы ты сделала? Ответь честно.
- Ушла бы домой? - подумав, ответила Лима.
Ее эмоциональное состояние было далеко от идеального, но она держалась.
Никаких слез.
- Забыла бы обо всем?
- Забыла? Вот так просто?
- Да!
Олимпиец покачал головой.
- Нет. Уверяю тебя, ты этого не забудешь никогда. До самого последнего вздоха.
Лима не понимала, почему он ничего не предпринимает. Зачем пришел? Поговорить не с кем? Зачем ему вести душещипательные беседы с илоткой, приговоренной к уничтожению?
Наверное, это часть бесконечной пытки.
- Хотите убить - убейте!
- Сначала ты расскажешь мне все, что знаешь о бунтовщиках.
- Ничего не знаю. Слышала о них только по телевидению, - ответила Лима.
- Неправда. Ты знаешь некоего Клеона. Скажи, где он, и? да, обещаю, ты пойдешь домой.
- Вы ошибаетесь? У меня нет друзей, и Клеон мне неизвестен.
Олимпиец мог быть неимоверно терпеливым.
- Еще пару недель, и ты заговоришь.
- Нет.
- Откуда такая уверенность? Кто ты, чтобы противостоять нам?
Лима молчала. Больно было говорить, глотать. Жар от простуды выжигал мозги.
- Никто. Ничто. Как все они, живущие в Блоках. Жалкие, ни на что не способные твари. Среди вас нет ни одного, кто бы мог противостоять нам!
Неправда! В горле Лимы забился ком крови. Неправда! Пусть не я, но другие?
- Поэтому все ваши бунты ни к чему никогда не приведут. Вы бессильны. Мы вырастили из вас рабов. Ваши предки были куда сильнее и умнее, но века отбора сделали свое дело, - прошипел олимпиец, чей голос усиливала маска демона. - Знаешь, что бы сделал кто-то из них, если я освободил его?..
Лима молчала, дрожа.
- Он не пошел бы домой, чтобы спрятаться там. Он бы попытался меня убить. Руками, зубами - не суть важно. Он предпочел бы смерть в последнем бою, и у него были бы шансы прихватить своего мучителя с собой.
Лима пыталась собрать разбегающиеся мысли.
- Мы - воины, вы - трусы.
Ей хочется ответит. Хлестко. Так, чтобы заставить его заткнуться.
Олимпиец тихо посмеивается.
На миг ослепляющая ненависть подавляет в Лиме всякий страх, и она воображает, как запускает ногти в его глаза и начинает давить.
Образ стремительно исчезает, ведь сама мысль о нападении на олимпийца кощунственна. И Лима не из тех, кто ломает хозяевам носы и расстреливает их, словно мишени в тире.
И как же несправедливо! Бунтовщики в Ксанте знать не знают, что она здесь и отдувается за них. Они в безопасности, они сыты и, главное, готовы сражаться. Сколько среди них Клеонов и Таис? Как быстро пополняется их подпольная армия?
От вопросов болит голова. Вопросы провоцируют еще больший страх. Лиме кажется, что смотрящий на нее олимпиец без труда читает ее мысли.
А она здесь, без надежды на спасение.
- Могу предложить отличную сделку, - сказал человек-демон, - немногие удостоились такое чести, Лима. Слушай. Ты хоть сейчас выйдешь отсюда, если согласишься работать на меня. Будь моими глазами и ушами в Блоке 3 Восток. Смотри, слушай, докладывай. Как тебе роль шпиона?
Она смотрела на него глазами затравленного зверя.
- Ты знаешь, что работающие на меня илоты свободны от охот и неожиданных встреч с олимпийцами, приезжающими в Блоки развлекаться? Стоит показать им особый значок, как все проблемы мигом исчезают. Неплохо, правда? Только дурак откажется. К тому же шпион имеет право спасти кого-то из своих родных или друзей от охоты. Не больше одного за раз, но все-таки.
Олимпиец засмеялся.
- У меня много шпионов в твоем Блоке, Лима. Почему ты оказалась здесь, как думаешь?
- Донос?
- Донос. А кто его сделал, ты в курсе? Может, догадаешься сама? Твоя тетя Кира. О! Не делай такие глаза, девочка. Это чистая правда.
- Ложь, - прохрипела Лима. - Как можно вам верить?
- Твоя тетя живет припеваючи, - покачал головой олимпиец. - Дополнительный паек, иммунитет против охоты. Список илотов, которых она отправила на смерть, впечатляет.
- Ложь!
- Тебе нельзя кричать, Лима. Ты простудила горло?
- Ложь! - Она уже чувствовала на языке вкус крови.
- Тетя видела тебя и Клеона вместе, после чего сообщила нам. Так это и работает. Ничего сложного, - прибавил олимпиец. - Хочешь?
- Замолчите! Это ложь! - Лима зажала уши ладонями.
Олимпиец поднялся, осветив ее фонариком.
- Подумай над моим предложением, - сказал он перед уходом. - У тебя есть шанс вернуться к нормальной жизни. Скажи мне, где убежище бунтовщиков и работай на меня. Никто и никогда больше не сделает тебе такого щедрого предложения.
Железная дверь грохнула. Стало темно. Лима, дрожа всем телом, доползла до матраца и скорчилась на нем.
Просто принять предложение - и все закончится. Надо быть круглой идиоткой, ничего не соображающей идиоткой, чтобы отвергнуть подобную щедрость. Хозяин желает добра, разве не видно?
Прекратятся пытки. Ни воды, ни электричества, ни избиений больше не будет.
Чушь, вмешалась в ее размышления Мятежница. Наобещать он мог что угодно, однако выполнит ли? Нет. Ты - илотка, а хозяева не дают обещаний илотам, а если и дают, но не выполняют.
Агис выполнил свое.
Агис, судя по всему, самый тупой из олимпийцев и за свою тупость поплатился сполна. Он давно мертв.
В следующий миг произошло то, что чуть не разорвало ей сердце. Олимпийцы включили музыку - на полную мощь. Адский грохот затопил камеру, стократно отражаясь эхом от стен.
Закрывая уши, Лима закричала, но если мучители и видели ее, то лишь получали удовольствие от ее страданий.
- Стойте! Прекратите! - Она не слышала даже собственного голоса.
Без толку.
Патетические завывания бравурных маршей Олимпии длились много часов. Или дней. Лима окончательно потеряла чувство времени.
4
Еду ей приносили вечность назад, но Лиме было уже все равно. Чем быстрее голод и жажда прикончат ее, тем лучше. Сил у нее оставалось ровно на то, чтобы сползать к дыре в углу. Умирать в собственных испражнениях Лиме не хотелось.
В какой-то момент она стала мечтать о допросе. Пусть снова ледяная вода из шланга, пусть электроток, но пусть хоть что-то происходит. Одиночество невыносимо. Оно быстрее сведет ее с ума, чем оглушающая пытка звуком, которой сто лет назад ее подвергли тюремщики.
Лима лежала на матраце словно мертвая. Мысли текли вяло. Память выцвела, и все образы, который ей удавалось из нее достать, выглядели как нечеткие фрагментарные картинки без смысла. Некоторые, говорят, находят утешение в воспоминаниях, но Лима очень быстро поняла, что это бред. Всякий раз действительность грубо вырывала ее из мира грез, не давала забыть о себе. Эта камера и эта тьма - все, что у нее осталось. Память - увы, ненадежный союзник. Ее легко обмануть да и что хорошего в бесконечном перебирании болезненных воспоминаний о родителях? О давних счастливых днях? Только больше боли и стыда.
Грань между сном и явью постепенно стиралась. Лима уже с трудом определяла, в каком именно состоянии сейчас находится, поэтому когда за стеной раздался плач, она просто подумала, что это очередная галлюцинация. Со временем, однако, ее посетила иная мысль. Звук был очень реальным. Как такое возможно? Если там правда кто-то есть, почему Лима так хорошо слышит его?
На четвереньках она добралась до стены. Голос - голос девушки, - раздавался совсем близко.
Лима некоторое время прислушивалась, пока не нашла щель в бетоне, откуда слабо тянуло сырым воздухом. Раньше она ее не замечала, впрочем, неважно. У нее появилась соседка, наверное, такая же неудачница из Блока 3 Восток. Кто предал ее? Тоже кто-то из родни? Сосед по улице? Или просто девочка сделала нечто, что полиция посчитала нарушением закона?
- Эй! Как тебя зовут? - хрипло спросила Лима, пристроившись у щели.
Плач прекратился, теперь раздавались всхлипывания.
Лима подумала, что ее голос, должно быть, звучал хуже некуда. Да. И она сама выглядит определенно так же. Краше в гроб кладут. В ссадинах, синяках, грязи и крови. Исхудавшая до того, что лифчик теперь висит на ней, словно на три размера больше.
- Я за стенкой, - прибавила она, - я все слышу. Мы можем поговорить?
Исключительная удача, сестра по несчастью.
- Я? Майя? - Девушка за стеной дышала через рот, тяжело и хрипло.
- Лима.
- Тебя тоже?
- Да, я здесь давно. Не знаю уже сколько.
Снова плач.
- Чего они хотят от тебя?
- Не знаю. Просто схватили на улице, связали и привезли сюда. Где мы?
- Со мной было так же. Это место может быть где угодно?
- Но я ничего не сделала!
- И я, - отозвалась Лима, - но, боюсь, этот аргумент на них не подействует.
- Я умру? Они меня убьют?
- Не знаю, прости. Но? наверное, лучше так, чем пытки.
Майя долго не могла успокоиться. Она кричала, бегала к двери, стучала в нее.
Совсем как я, думала Лима. Ей придется пройти через тот же кошмар или умереть.
Звучит пафосно и глупо, сказала Мятежница, появляющаяся, как всегда, когда ей вздумается. Брось. У вас обеих нет шансов. Олимпиец прав. Даже если бы вам дали возможность, вы бы не стали драться.
Ты этого не знаешь, ответила Лима.
Вот как? Это становится интересно!..
Через какое-то время Майя прекратила истерику и вернулась к прежнему месту у стены.
- Что? от тебя? требовали? - Слова давались ей с трудом.
Лима поколебалась.
- Выдать кое-кого? но я не знаю их? не пойму, с чего они взяли? понимаешь?
- Да? - ответила девушка, подумав.
Лима облизала покрытые коростой губы. Все может случиться. Откуда ей, в конце концов, знать, что Майе можно довериться? Она может выдать ее на допросе. Это первое. Второе: разве олимпийцы не способны нарочно подсадить стукача?
- Что мне теперь делать? - спросила Майя.
- Не знаю. Прости. Держись.
Снова плач.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать.
- Верно. Они выбирают тех, кто помоложе. Их легче сломать, - сказала Лима.
- Но я ничего не знаю!
- Может, это все только чтобы повеселиться. Может, им не нужно от тебя никаких сведений.
В ответ - полное ужаса молчание.
- Прости, я только предположила, - сказала Лима, чувствуя вину и досаду. - Может, еще обойдется.
Однако не обошлось. Майю уволокли на допрос буквально через несколько минут. Скорчившаяся у двери Лима вслушивалась в звуки, доносящиеся из пыточной. Она не могла разобрать ни слова, хотя командир церберов кричал, словно безумный, но хорошо себе представляла, каково это. Потом стала кричать и девушка, да так пронзительно, что у Лимы волосы зашевелились на голове. Хотя они были еще коротки, но ей чудилось, от ужаса они выросли на добрый метр.
Допрос длился много часов, после чего Майю притащили обратно в камеру и швырнули на пол. Лима не слышала плача или стонов - пока. Видимо, девушка потеряла сознание.
Церберы, взяв перерыв, вошли в камеру к ней. Лима, затаившись за дверью, бросилась на них. Зачем она это сделала? Кто знает? Ее сознание в тот момент словно отключилось. Лима видела свои действия со стороны, но ее телом точно руководил кто-то другой. И этот другой готов был убивать голыми руками?
Разумеется, ничего не вышло. Лима оказалась слишком истощена, слишком слаба и понятия не имела о том, как правильно бить. Зато умели олимпийцы. Ее свалили с ног одним махом, пнули пару раз по ребрам, выбив весь воздух, затем приложили электрошоком.
Скрючившись на полу у ног церберов, Лима пыталась восстановить дыхание. Даже пробовала смеяться, но кашляла, сипло хватая зловонный воздух широко открытым ртом.
- Что я вижу? Слабачка устроила бунт? - спросил олимпиец в маске демона, присев рядом с ней. - Неужели в твоем мозгу, наконец, что-то сдвинулось?..
Лима ощерила зубы. От натяжения ее нижняя губа лопнула.
- Не трогайте Майю... Прекратите?
- А! Так ты пыталась спасти ее? - улыбнулся олимпиец. - Понятно. Благородная душа? - Он покачал головой. - Увы, все бесполезно. Она ничего не знает. - Подняв руку, командир дал знак одному из своих людей.
Тот вышел в коридор. Лима подняла голову и задергалась.
- Нет!
Заскрипел замок. Олимпиец шагнул в камеру Майи. Послышался громкий отчаянный вопль, за ним выстрел - и тишина.
У Лимы больше не было сил кричать, проклинать? делать вообще что-то. Едва угасло эхо от выстрела, она поняла, что спасения нет. Разве она не знала об этом раньше? Знала, но поверила - по-настоящему! - лишь сейчас. Ей не выйти отсюда. Вариантов нет.
Одно до сих пор неясно: почему с ней так долго возятся.
Цербер, державший в руке дымящийся пистолет, вернулся. Командир посмотрел на него, затем обратил взгляд на Лиму.