А гость тем временем уже дошел до крайней степени напряжения. Цыкни над ухом - порскнет, только его и видели.
Шак еще потоптался в своем углу, потом медленно подошел и уселся напротив.
- Как тебя зовут?
- Александр.
- Угу, - Апостол косо глянул на Жука. Тот пожал плечами.
- Родительница Леком звала?
- Нет.
- А как?
- Не знаю. Меня чужие люди подобрали. - Саня, между прочим, говорил чистую правду.
- Ну, а они-то как тебя кликали? - продолжал въедаться Апостол.
- Саней.
Шак собрал лоб в складки и улыбнулся, показав большие желтые зубы. Улыбка вышла до жути ненастоящей - арлекин. И страшный арлекин. Зато сразу понятно: ни одному слову парня он не верит.
- Человек, говоришь, - усмешка стала просто-таки зловещей.
Саня крепче зажал руки коленями. Не хватало, чтобы на глазах у чужаков когти полезли. А они полезли. Сами, сволочи! Он же еще не решил враги они или друзья. Он только насторожился. А когти - вот они. Они, гадство, его не спрашивают, когда вылезать.
- Ты кому врешь? - донеслось со стороны.
Саня быстро оглянулся. Ешь, твою трешь! Собака! Верхняя губа Жука поднялась. Под ней обнаружились клыки, не хуже волчьих. Нос заострился. Уши прижались к черепу.
Шерсть у Сани на загривке встала дыбом. Он уже готов был вскинуть руки: нате, выкусите, если сможете, когда напротив громко стукнуло. Это Шак выложил на стол свои кулаки - каждый с Санину голову. При соприкосновении с деревом, они издавали сухой копытный стук.
Значит - драка. Зачем? Саня не любил насилия. Ни в каком виде. Ни когда тебя, ни когда - ты. Зачем они нарываются? Ой, дурак! Да им просто раб нужен: манатки таскать, за скарбом присматривать. Думают, вдвоем осилить и ошейник надеть.
Значит, будем драться, решил Саня. Рабом он не станет. Он - кот!
Руки легли на стол. Лапы, конечно, поменьше Шаковых копыт, но тоже весьма и весьма внушительные. Пальцы заканчивались длинными острыми как бритвы когтями. Раз вжикнут по шее, и прощайся с белым светом.
Жук-собака метнулся от стола и встал у стены. А вот Шак как сидел, так и остался на месте. Копыта, правда, не убрал, но и нападать пока не собирался. Саня опешил: или испугал арлекинов?
- Зачем тебе кровь, котяра? - глядя исподлобья, спросил главарь.
- Я рабом не стану.
- Он сумасшедший? - не поворачивая головы, спросил Шак у собаки.
- Не думаю. Просто, напугался парень, - отозвался тот.
- Ты какой-то совсем дикий, - озадаченно протянул Шак. - Сам подумай, кому кот в рабах нужен? Тем более нам. Мы вообще рабов не держим. Мы - свободные арлекины.
- Зачем тогда сюда привели? Зачем стращаете?
- Кто это тебя пугал?
- А чем тебе мое имя не понравилось?
- О, дает! Если ты шерсть на лапах вывел и человеческое имя присвоил, думаешь тебе все верить должны? Людей дурачь. А нас-то зачем?
Отвлекает, решил Саня, зубы заговаривает, а сам готовится. Собаку он, пожалуй, возьмет с первого рывка. Но не пропустить бы удар копытом. Если такая болванка в лоб прилетит - мозги по всему сараю брызнут.
От стены послышался короткий лающий смех:
- Ты прав, Шак, он действительно дикий. Но в городе, сам понимаешь, было не до расспросов. За ним гнались. Дай, думаю, помогу котику. Поймают - кастрируют. Жалко. Молодой еще.
- Так бы сразу и сказал, - главарь обернулся к Сане. - Я к тебе, как к нормальному, а ты - драться. Когти-то убери. Сейчас девчонки вернутся, напугаешь.
Неа, не будет он убирать когти. Хоть и напруга в пальцах ослабла - не чувствовалось в собеседниках злого напора - а вдруг, таки, отвлекают?
Об арлекинах ходили самые разные слухи. Что они детей крадут, что кровь по ночам сосут, что зельями торгуют, что воры, разбойники, что людей спасают, что последним делятся, что никого к себе из чистых людей не принимают, что все поголовно колдуны, что между княжествами ходят невозбранно. В общем - вне закона.
А сам-то ты кто, - пронеслось в голове у Сани. Когти-предатели поползли, пока не спрятались совсем. Только что на столе лежали страшные лапы и уже - обычные руки. Если присмотреться, на тыльной стороне ладоней видны темные треугольники. Там когда-то росла шерстка. Еще приемная мамка ее вывела, свела Саню к деревенскому знахарю. Он пошептал и притирание дал. Долго чесалось. Да и сама шерстка была красивая. Но мамка сказала: зачем? Имя у тебя человеческое, так и представляйся человеком. А что на спине полоска из такой же шерсти, кто под рубахой видит? Чистому человеку легче в жизни, чем алларию. В нашем-то княжестве, все едино, а в других законы бывают очень даже строгие. Где и в города полулюдей не пускают.
Слово получеловек Саня не любил. Его только мамка говорила необидно. Другие так ругались. Со временем, когда пообтерся, да привык и вовсе себя человеком представлял. Почему: полу? Он ведь такой же, как все. Шерсть на спине растет? Так у другого вся туша курчавится. Раздень - медведь медведем. Однако, он - человек. А ты - нет. Но мир не переделаешь. Живи и приспосабливайся. Когти еще! Саня одно время даже хотел их вырезать, но, как раз, нарвался в поле на шайку чистюков. Они сперва не поняли, что он кот - привязались, лишь бы подраться. А как рубаху на нем рванули, да увидели спину, тут уж разговор пошел предметный: ты не имеешь права находится на нашей земле, нечисть, погань, выродок… Когти как раз пригодились. Бежали от него те чистюки, только пыль столбом стояла.
Вообще-то он предпочитал не нарываться, и шел в те княжества, где законы позволяли жить рядом с обычными людьми, и где чистюки не встречались. Он и в Кленяки-то забрел, потому что не добраться до его родного княжества, кроме как через эти земли. По Камишеру, говорят, моровая прошла. Саня хотел повидаться с приемными родителями и сестренкой, если живы, конечно. Говорили, Камишер в последние годы сильно обезлюдел. То нашествие диких трав, то - железная саранча, то, как нынче - моровая. А приемные родители уже старенькие. Раньше нет-нет да посылали весточку. А с начала этого года замолчали.
И всего-то надо было - заработать на подорожную. Без нее через границу не пустят. Он и заработал. Осталось, заплатить и бумагу выправить. Нет же! колдун, будь он неладен, подвернулся.
Но арлекинам свои трудности объяснять не будешь. Они им даром не нужны. Что им нужно, Саня не понимает, а спрашивать не станет. Спрашивать - еще больше нарываться.
Однако обстановка как-то сама собой устаканилась и замирилась. Шак убрал со стола копыта, да и собака не казал больше клыков, стоял у стенки, ногти ковырял.
- Давай разойдемся красиво, - после долгой паузы предложил Сане Апостол, - Жук хотел тебе помочь из чисто гуманных побуждений. Его вина. Нечего! - прикрикнул он на собаку. - Не ерепенься. Каждому помогать, сам без головы останешься.
- Значит, надо было кота бросить, чтобы ему яйца оторвали?
- Его проблемы.
- Он же совсем молодой.
- Будет таким дураком, никогда не состарится.
- Да брось ты, Шак, все путем. Котик пойдет своей дорогой, мы - своей.
Саню вовсе отпустило. Удерживать силой его ни кто не собирался. Наоборот: Шак не чаял, побыстрее избавиться от глупого кота. Осталось, встать и уйти. Другое дело - куда? Подорожной у него нет. В город не сунешься, там законный колдун у ворот караулит, все глаза проглядел… Кстати, о какой кастрации речь? В этом княжестве за самовольное поселение аллария в городе, всего-то штраф полагался. Саня помнил.
- Я про кастрацию… - решился он подать голос. - Нет такого закона.
- Для всех остальных нет, а для тебя особо изобрели, - отбрил собака. - Те, двое, которые за тобой гнались, знаешь кто?
- Девка и колдун.
- Не просто девка, а колдунова дочь. Разницу понимаешь?
Саня понимал. Вернее, только сейчас понял - аж в мошонке закололо. Особым пунктом законодательства оговаривалось: соитие незнатного аллари мужского пола с лицами, принадлежащими к высшим кругам, по согласию, или без согласия последнего, карается кастрацией посягнувшего.
Дочь законного колдуна как раз теми самыми кругами и является. Тут не поспоришь.
- А она соврала, что папаша - лавочник, - заспорил Саня.
- Иди, доказывай! Судьи будут оскорбленного родителя слушать. Тебе никто слова не даст сказать в свое оправдание. И заметь, положение действует по всему княжеству, а не только в городе.
Все, приехали! Свободен аккурат до первого поста. Родитель девки, само собой, по всем перекресткам приметы разослал, а уж на границу - и подавно. Капкан!
- Иди, кот, - устало прогудел Шак. - Никто тебя держать не станет. Собаку только не забудь поблагодарить.
- Спасибо, - вежливо выговорил Саня, встал и направился к двери.
Надо бы смириться и попросить помощи. Только он не мог. Ну, никак не мог. Еще мамка приемная в свое время ругалась, что за пасынок ей достался. Другой без мыла в задницу влезет, а этого хоть режь - г-о-о-рдый!
- Стой! - рявкнул Шак, когда одна нога уже стояла на пороге. - Куда пойдешь-то?
- На улицу. Отлить.
Послать бы их подальше! За что? Да просто, никого другого рядом не случилось. Эти, кстати, не самые плохие - даже в лоб не получил. Просто, мир плох или он, Саня, для этого мира плох…
- Отольешь, возвращайся, - велел Апостол.
И будто гора с плеч. Когда есть куда вернуться, угроза, остаться перед людьми и законом совсем одному, уже не грызет, выедая в душе лунку для страха. Он больше не думал, что ему тут придется делать. Манатки сторожить? Да - запросто. Скарб таскать? Он, что, боится тяжелой работы? Арлекина представлять? Научится, не велика затея.
За дверью охватило сухим зноем. Промокшая потом рубаха вмиг высохла и заскребла по спине соленой щеткой. Во рту давно навязла горькая слюна. Саня осмотрелся в поисках колодца. Такового не нашлось, зато в дальних зарослях блестел ручей. Туда он и направился, по дороге окропив кустики горячей как кипяток мочой.
Рубаху и штаны он прополоскал, выжал и разостлал на низких кустиках жимолости, а сам ухнул в заводь с головой, благо воды хватало. Первым делом надо было смыть с себя пот, грязь и страх.
Запах страха Саня чуял за версту. Другие аллари, впрочем, тоже. И самому от собственной вони противно, и арлекинов злить не стоит. Сколько их всего? Лошадь, собака… Шак помянул каких-то девчонок. Эти не в счет. Неприятности могли проистекать исключительно от мужской компании. В этом Саня за свою не такую уж короткую - двадцать пять лет - жизнь убедился. С женщинами он как-нибудь договорится.
Так бы и сидел в воде. Ни вони, ни пыли, чисто, прохладно. Случись ему когда-нибудь разбогатеть, заведет себе бассейн и будет в нем плавать все лето. А зимой - в горячей ванне.
Размечтался! Вылазь, давай, да поторапливайся. Тебя в сарае заждались: один с клыками, другой с копытами.
Но ни злости, ни страха уже не осталось - один интерес. Мало ли что про арлекинов болтают. Про котов тоже всякое врут: и вредные они, и ленивые, и похотливые.
А он, Саня, и добрый, и ласковый, и от работы не бегает. А что бродяга, так то его, свободного кота, дело.
Одежды на кустах не оказалось. Саня метнулся к захоронке, куда сложил содержимое карманов - все на месте. Вор, стало быть, пришел, когда кот уже плескался в заводи, как он прятал свое добро, не видел; похватал одежонку и был таков.
Да что же это такое! Что за день сегодня?! Не иначе, все звезды, будь они не ладны, встали парадом и скосили лучи на одного единственного несчастного кота. Ему артели представляться, а у него из одежды - один кожаный кошель, куда самое время сложить свои мужские причиндалы, завязать бантиком и в таком виде явиться пред очи Шака и собаки: вам клоун не нужен?
Саня опустился на корточки и обхватил голову руками. Надо успокоиться. Глядишь, здравая мысль придет.
- Ко-о-тик! - позвал из кустов нежный-пренежный женский голосок. - Ко-о-тик! Иди к нам. Мы тебе что-то дадим.
Он взмыл с места, легко разворачиваясь в прыжке. Над кустами, на тонких вытянутых вверх ручках, полоскалась его рубаха. Но стоило ломануться в ту сторону, одежда и руки исчезли. Остались легкий треск веток, да, удаляющийся в сторону сарая смех.
Ах, вот как! Шутники тут собрались. И он пошутит. Как умет, так и пошутит. Пусть посмотрят. Пусть посмеются, если кому охота придет.
Саня выбрался из кустов и неспешно двинулся в сторону каменной домины. Короткие кудрявые волосы на голове высохли, только несколько прядей прилипло сзади к шее. Под чистой белой кожей перекатывались мышцы. Сухая отава щекотала привычные ступни.
А вокруг - свет, воздух и тепло. И он - часть всего этого - чистый, сильный, невысокий, ладный. Круглые карие глаза сощурились, короткий немного вздернутый нос наморщился, губы разошлись в улыбке. Смешно. От колдуна ушел, с собакой и лошадью обошлось без драки - и они целы и он тоже - жив, здоров. Девчонки одежду утащили? Это не беда. Это - просто шутка.
За дверью сарая вместе с тусклой прохладой встретил скандал. Шак гонялся вокруг стола за тоненькой невысокой девчонкой в белом сарафане. Козявка, набегу, как знаменем размахивала Саниной одеждой.
- Отдай, Солька, поймаю, уши оторву! - ревел Апостол.
- Поймай сначала.
- Стой! Парень и так чуть с ума не рехнулся.
- А пусть выкупит свое добро. У него кошель есть. Я видела.
- Мало ли что ты видела. Он дальше с нами поедет. Не стыдно, товарища грабить?
- Ой!!! - Девушка увидела вошедшего в сарай Саню.
- Ой! - Донеслось из другого угла. Там на ворохе травы сидела еще одна девчонка. Лицо она прикрыла ладошками. Кот пуще развеселился. Скромница-то, как пить дать, между пальцами подсматривает.
Шак, пользуясь замешательством воровки, перегнулся через стол и, наконец, завладел, злополучными тряпками.
- Ты не Фасолька. Ты - свинюшка. Смотри, до чего парня довела.
- Смотрю. И чем дальше, тем больше смотреть хочется, - девушка показала Шаку язык.
Тот через весь сарай кинул штаны и рубашку владельцу. Саня их, не торопясь, развернул, встряхнул и, только убедившись в целости и сохранности, начал одеваться.
- Ну, давай знакомиться по новой, - предложил Щак, усаживаясь на свое место у стола. С торца - собака. Девчонки хихикали в углу. К разговору их особо не приглашали, но и не гнали. Такой тут порядок, решил Саня.
- Мое имя ты знаешь. Что я лошадь и так видно. Собаку зовут Эд.
- Как?
- Эдвард.
- А Жук?
- Это… что-то вроде сценического псевдонима. Он у нас выдумщик. В каждом княжестве придумывает себе новое имя.
- Тогда почему именно Жук?
- Тут, на северо-западе, о южанах знают только понаслышке. А собака любит тумана напустить. Шутник он у нас.
Ага, шутник, как иначе? Мало ли что он тут нашутит, а по другим княжествам будут искать жука с внешностью столь неприметной, что увидел, чихнул и забыл. Однако занозиться Саня не стал. Ему оно надо? Нет. Ему как раз стало хорошо и спокойно. Шак с ним разговаривал не как хозяин-наниматель, как старший товарищ. А это очень большая разница. Собака, конечно, шутник, кто спорит. Так замаскироваться! Не только стражу и законного колдуна, Саню, природного кота, который аллари с полуслова, с полувзгляда, с одной понюшки чуял, провел. И девчонки нормальные. Та, которая в светлом сарафане - вообще красавица. Лицо кругленькое, румянец во всю щеку, зубы белые - цветочек. Вторую Саня, как следует, пока не рассмотрел, но тоже молодая.
- Эй, парень! - окликнул Шак. - С девушками потом познакомишься. Давай представляйся по всем правилам.
- Александр.
- Ты нас за дураков держишь? - устало спросил Апостол.
- Нет. Правда. Меня приемные родители в реке выловили. Я в корзине плыл. Корзина по сей день, наверное, жива. Мамка в ней репу хранит. - Саня остановился, поняв, что от волнения понес лишнее. Какое арлекинам дело до его корзины? Но, опять же, кроме нее да записки, подсунутой под спящего на дне ребенка, ничего от прежней Саниной жизни не осталось. То есть вообще ничего. Он не помнил, кто он и откуда. Хотя, мамка говорила, подобрали его отнюдь не младенцем, лет пяти был пацан.
А теперь пойди и докажи чужакам, что ты не врешь. Ладони опять взмокли. Самое время спрятать между коленями, да постараться унять когти.
- Шак, - подала голос вторая девушка. - Он правду говорит.
- Смотри, не ошибись, Цыпа.
- Он действительно не знает, кто его настоящие родители.
- Ну, а имя-то, откуда взялось?
- Ко мне записка прилагалась, - поторопился разъяснить Саня. - Прочитали, много позже, когда проезжий грамотей в деревне случился.
- А батистовые пеленки и золотой медальон в той корзине не находили? - издевательски спросил собака?
- Я уже большой был. В штанах и куртке…
- И так вот, просто, люди кота усыновили? - в свою очередь усомнился Шак.
- Я из Камишера.
- А-а. Тогда, понятно. Слышал, что в твоем Камишере творится?
- Да. Я туда как раз шел, своих хотел проведать.
- Стоп! - Вскинул руку Эд. - С этого места поподробнее.
- Что?
- Прошение на визу подавал?
- На подорожную?
- На нее, на нее.
- Подавал.
- Заплатил?
- Те деньги сначала надо было заработать.
- Что указал в прошении?
- Иду, мол, навестить родной дом.
- Доложился по всем правилам? Котом себя отрекомендовал или человеком?
- Человеком, - потупился Саня.
- Странно…
- Что странно? - насторожился Шак.
- Да это я - так. Размышляю. Парень, похоже, не врет. Другое дело, почему ему сразу не сказали, что граница с Камишером закрыта.
- Как закрыта?! - вскинулся кот.
- Накрепко. Оттуда можно, а туда - ни-ни. Мы дошли до кордонов и повернули. Стража на наши подорожные даже смотреть не стала. Говорят, там вообще живых нет. Да погоди, ты, - остановил он, заволновавшегося парня. - Еще говорят, туда для наведения порядка прибыл отряд герцогских егерей. А еще говорят, там объявилось особо поганое чудище. Ловят всем княжеством, а чтобы тварь не сбежала, границы закрыли. Короче: никто ничего толком не знает.
- Думаю, заплати парень сразу, дали бы ему бумагу и отправили на границу, а там завернули, мол, новое приказание случилось ровно за три минуты до его прибытия. Денег не нашлось - позволили заработать и напустили на него девку. Та сообразила, что он кот. Осталось поймать нарушителя, деньги отобрать, а заодно хозяйство отрезать, чтобы другой раз не баловал.
Шак рассуждал спокойно, как о покупке сена, от чего только больше пробирало.
- Стоило ли городить такой огород из-за его медяков? - заупрямился Эд. - Сколько они за визу просили?
- Марку.
- Не сходится.
- Угум. - Согласился Шак. - Сидим тут с тобой, из головы выдумываем. Между тем, все просто: деньги сами по себе, девка - сама по себе. Будем считать, нарвался котяра.
- Наверное, ты прав, - нехотя согласился Эд. - Но в последнее время столько непоняток. Возня какая-то…
- Ладно. Проехали. Давай думать, как из этого поганого княжества выбираться.
- И - в какую сторону, - подала голос Фасолька.
- Ой, только не начинай свою песню с начала! - одернул ее Апостол. - На юг мы точно не поедем. Для начала направимся в Венс.
- Там в город не пускают. Опять по сараям ютиться? Скоро зима…