– Они знают об Александре, – встревоженно ответил Павел. – И не слишком рады тому, что его убили.
Вопли толпы стали громче – продвижение кареты замедлялось все больше и больше, по мере того как увеличивалось число собравшихся вокруг. Теперь Каспар уже сомневался в разумности путешествия через весь город в экипаже, снабженном его личным гербом и гербом Империи. Рыцари орали на кислевитов, чтобы те держались подальше и отступили, и, хотя их слов никто не понимал, намерения стражников были ясны хотя бы по тому, как они тыкали тупыми концами копий в тех, кто оказывался слишком близко к карете.
Каспар видел, что до дворцовых ворот осталось меньше сотни ярдов, – там, перед массивным зданием, сидели, точно окаменев на своих всхрапывающих боевых конях, два десятка вооруженных рыцарей в бронзовых доспехах.
Почему они не действуют? Наверняка ведь стражники видят, что посол нуждается в помощи!
Так думал Каспар, пока не понял, что рыцарям, по видимости, приказано не вмешиваться.
Затрещало дерево – кто-то выковырял из земли булыжник и метнул его в карету.
За первым камнем последовал второй и третий, снаряды бомбардировали экипаж, превращая тонкую резьбу в щепки, а стекла – в смертоносные узкие осколки, и Каспар при каждом ударе нервно вздрагивал. Охранники на козлах то и дело вскрикивали от боли.
И тут вал неистовой толпы хлынул вперед.
VI
Дверь не выдержала его натиска и раскололась, створка слетела с петель и упала, сбивая со стены позади себя штукатурку. Он прыгнул в проем, чуя запах жертвы, скрывающейся где-то на верхних этажах дома. Жилище внутри оказалось хорошо обставлено, очевидночеловеком богатым, хотя он понятия не имел, как зовут хозяина этого особняка.
Он проснулся с горящим в сознании образом, пылающим чужим лицом, и ранняя вечерняя тьма растаяла в жарком потоке гнева и ненависти, заструившимся по венам при виде представшей перед ним его грядущей трапезы. Он никогда не знал, откуда приходят видения, развязывающие его истинное "я", да его это и не заботило; они являлись и освобождали его от адской неволи, от рабства под маской избиваемого и оскорбляемого второго "я".
Его истинное "я" никогда не будет страдать из-за брани и поношений, которыми его щедро осыпали. Разве с его появлением им не пришел конец?
Она увидела то, что скрывалось под оболочкой хнычущего сопливого мальчишки, которого Он из него сделал, и пробудила его истинную суть в ее полной силе. Как он смеялся и плакал в тот день, когда прекратил муки другого "я", порубив Его на кровавые куски топором, прежде чем усесться и насладиться свежими ломтями мяса, отрывая их зубами прямо от костей.
Только ради нее он делал и продолжает делать подобные вещи.
Коридор был темен, но он видел две вооруженные фигуры, быстро спускающиеся по лестнице, выставив перед собой мечи. Рыцари со шкурами пантер, переброшенными через плечи, встали между ним и его жертвой, а этого позволить было нельзя.
Даже несмотря на закрытые шлемы, он чувствовал их отвращение к нему, к его наготе, к маске из мертвой кожи, которую он носил. Как плохо они понимали его, как мало знали о нем. Один из рыцарей крикнул ему что-то, и он увидел еще три бегущие фигуры. Запах жертвы переполнил все чувства, и он яростно взревел.
Первый рыцарь сделал выпад, целясь мечом в его живот, но он перекувырнулся, поднырнув под удар, выхватил из плоти нож и воткнул его в брешь между поножами и металлическим набедрием рыцарских доспехов.
Человек пронзительно вскрикнул, когда узкий клинок рассек звенья его кольчуги и, точно в ножны, вошел в мягкое бедро. Поворот клинка разрубил главную артерию, и, когда боец упал, брызжа кровью, он вскочил на ноги.
Второй рыцарь шагнул к нему и с размаху опустил меч, но там, куда упало оружие, его больше не было, он сделал сальто назад, ускользая от рубящего лезвия. Легко приземлившись на одну ногу, босую ступню другой он обрушил на бедро противника. Металл смялся под чудовищной силы ударом, и он услышал, как под плотью хрустнула кость рыцаря.
Человек взревел от боли и рухнул. Рыцарь не успел еще удариться о землю, а он уже бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки разом. Оказавшись на площадке, он понесся туда, где ждала его жертва, вышибая все двери, стоящие между ним и его целью.
Ближе, ближе, плечо обрушивается на очередную створку, и вот он в роскошно обставленной спальне. Массивная кровать с пологом на четырех столбиках, задрапированная красными и золотыми шелками, занимала центральное место в комнате, но он не обратил на нее никакого внимания, потому что увидел троих человек.
Их лица исказились от ужаса, когда он предстал перед ними во всем великолепии своей наготы.
Чужой страх наполнил воздух сочным острым запахом, и он рассмеялся.
Потом он увидел ее.
И мир перевернулся вверх дном.
VII
– Гони! – крикнул Каспар в разбитое оконце кареты.
Он услышал щелканье хлыста, но экипаж не сдвинулся с места, так тесно его обступила толпа. Злые вопли перемешались с криками боли и ярости, вырывающимися у охранников и рыцарей, защищающих посла.
А бойцы уже отказались от пик, которые слишком неудобно использовать, когда противник так близко, и вытащили мечи.
– Нет! – рявкнул Каспар, заметив это. – Никаких убийств.
Он не знал, услышали ли его рыцари или нет, до тех пор, пока не увидел, что они наводят вокруг себя порядок, орудуя рукоятями мечей или нанося удары плашмя.
Охранники посольства, все еще цепляясь за запятки кареты, пинались подкованными сапогами, ломая руки и ноги тем, кто неосторожно оказывался возле дверей коляски, отгоняя их. Все больше и больше камней и других снарядов барабанило по крыше и стенкам экипажа, и Каспар понимал, что еще чуть-чуть и они будут побеждены.
– Проклятие, почему бы этим чертовым кислёвским рыцарям не пошевелить задницами? – взвыл Каспар и ударил по лицу какого-то мужика, пытавшегося забраться в карету.
– Думаю, Ледяная Королева дает нам урок, – предположил Павел, выворачивая кисть, сунувшуюся в разбитое окно. Раздался крик, и рука исчезла.
Рыцари Пантеры окружили карету, избивая толпу повернутыми плашмя мечами, их лошади тревожно переступали ногами, высекая из камней мостовой искры. Мощные плечи крупных боевых коней возвышались над головами большинства людей из толпы, и уже сами размеры скакунов устрашали и сдерживали беснующийся народ не меньше, чем опасные копыта.
Ничего больше сделать рыцари не могли, чтобы не покалечить собравшихся на площади, так что вскоре они были окружены сердитой толпой и оказались вынуждены принимать удары импровизированных дубинок, камней и всего, что было под руками кислевитов. Конечно, это самодельное оружие не имело шансов пробить броню рыцарей, но нападающие брали не качеством, а количеством.
Одного из рыцарей стащили с коня, и толпа насела на него, осыпая ударами, пока из-под шлема и латного воротника на брусчатку не потекла кровь. Неожиданно площадь огласило дикое лошадиное ржание – какой-то предприимчивый кислевит подобрался сзади и перерезал животному поджилки. Скакун упал, сбросив седока, который каким-то чудом ухитрился встать на ноги. При падении рыцарь потерял меч, но продолжал драться, боксируя латными перчатками.
Каспар бил руками и ногами – нападающие пытались протиснуться в двери кареты. С другой стороны их сдерживал Павел, но было ясно, что это всего лишь вопрос времени и скоро их выволокут наружу. Каспар проклинал безумие толпы и то, что его деятельность в качестве посла, весьма вероятно, окончится на столь скорбной ноте; быть разорванным в клочья теми самыми людьми, помочь которым он приехал, – какая чудовищная ирония!
Дерево трещало – люди напирали на тонкие стенки кареты.
– Павел! – крикнул Каспар.
– Вижу!
В образовавшийся в стенке пролом нырнул орущий человек, с губ его летели брызги слюны, он тянулся к Каспару. Теснота кареты стесняла движения нападающего, но удар достиг цели. Каспар почувствовал, как лопнула кожа на его щеке, в ярости он рванул противника за грудки его потрепанной крестьянской рубахи, пригнул голову и ударил лбом в переносицу мужика.
Тот завопил и повалился назад, заливая все вокруг хлынувшей из сломанного носа кровью.
А в дыру уже тянулись руки других людей, они схватили посла и потащили его наружу.
– Проклятие! – взвыл ударенный в висок Каспар.
Кулаки и сапоги тыкались в его бока. Рухнув на брусчатку, он заметил лежащего с противоположной стороны кареты Павла. Посол прикрыл голову руками и подтянул к животу ноги, а удары все продолжали сыпаться на него.
Крики и шум разрывали воздух, но даже в свеем тяжелом положении Каспар уловил, что характер их поменялся. Напавшая на него толпа рассыпалась, улепетывая так, словно сами демоны Хаоса поджаривали им пятки. Посол перевалился на живот, морщась от острой боли в ребрах, и пополз по покрытой жидкой грязью земле, рассчитывая укрыться под разбитыми остатками кареты.
Там к нему присоединился Павел. Лицо его превратилось в кровавую маску – удар чьего-то сапога рассек кожу над левым глазом великана.
– Ублюдки, ждали до последнего… – буркнул гигант кислевит.
– Что? – переспросил Каспар, задыхающийся и оглушенный.
– Вон. – Павел показал на два десятка рыцарей в бронзовых латах, скачущих сквозь толпу, прорубая мечами путь к поверженным. Их нагрудники украшало серебряное изображение медведя, а шлемы венчали черепа с длинными оскаленными клыками.
Они отгоняли толпу от разбитой кареты, не оставляя ни одного шанса тем, кто не поторопился убраться с их дороги. Кровь лилась на камни мостовой. Шестеро Рыцарей Пантеры – одного, потерявшего в свалке шлем, поддерживали двое соратников – выстроились цепью между всадниками и послом. Охранники посольства, пошатываясь, присоединились к ним, и Каспар, видя их растерзанную форму и заплывшие синяками лица, говорящие о том, что они яростно дрались с разгневанной толпой, преисполнился гордости за солдат.
Рыцари-кислевиты остановили коней перед Рыцарями Пантеры, которые уже подняли мечи, готовые принять бой.
Но скакавший впереди воин убрал в ножны окровавленный клинок и сказал:
– Посол фон Велтен, Ледяная Королева примет вас немедленно.
Каспар выполз из-под кареты и с трудом поднялся, уцепившись за сломанное колесо экипажа. Колено болезненно хрустнуло. Посол кое-как отряхнул грязь, одернул порванную рубаху, пригладил штаны и только после этого обратился к рыцарю, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно:
– Отлично, если она хочет играть по таким правилам, так тому и быть.
И Каспар в окружении избитой свиты проследовал за рыцарями в ворота Зимнего Дворца.
VIII
Залы дворца Ледяной Королевы не изменились с тех пор, как он был здесь в прошлый раз. Стены изо льда по-прежнему ослепительно сверкали, мозаики высокого потолка впечатляли как и раньше, и воздух остался таким же холодным, каким запомнился послу. Но сегодня Каспар пришел сюда не званым гостем, а заступником, апологетом. Желчь приливала к горлу при мысли о том, что сейчас придется унизиться перед этой надменной женщиной, которая, как он считал, едва не допустила, чтобы их всех убили. Одному из его рыцарей раскололи череп, и он наверняка не сможет встать в строй много недель. Охранники посольства отделались переломами, резаными ранами и синяками, последними они с Павлом, похоже, тоже будут щеголять.
Павел шлепнул себе на лоб холодную тряпицу, вытирая с лица кровь, а Каспар предпринял еще одну тщетную попытку придать себе более приличный вид, чтобы не походить на оборванного и грязного селянина.
Он надеялся, что им дадут время привести себя в порядок, но оказалось, что Ледяная Королева не собирается предоставить им такой возможности. Как только они вошли во дворец, им навстречу торопливо бросился Петр Лосев. Лицо его прочертили морщины тревоги.
– Посланник фон Велтен! – выпалил он. – В какие дикие времена мы живем! Чтобы толпа нападала на человека вашего положения! Это не останется безнаказанным, заверяю вас.
– Этого не произошло бы вовсе, если бы ваши треклятые рыцари пришли на помощь вовремя, – фыркнул Каспар, чье терпение уже подходило к концу.
– Знаю, знаю, извинений, конечно, недостаточно, repp посол, – кивнул Лосев, – но у дворцовых рыцарей особый приказ, который не дозволяет им покидать пост без специального разрешения их командира. К сожалению, чтобы разыскать его, мне потребовалось некоторое время.
– Какое неудобство… – буркнул Павел.
– Воистину, – улыбнулся Лосев, но рассеянности или, что более вероятно, намеренно игнорируя сарказм Павла.
– Некоторые из моих людей серьезно ранены, – сказал Каспар. – Они нуждаются в воде и бинтах.
– Я сейчас же позабочусь об этом, – заверил Лосев, щелкнул пальцами и бросил приказание слуге в голубой ливрее. – Вашими людьми займутся, герр посол, но, боюсь, мне придется настаивать, чтобы вы сами проследовали за мной в Южный Зал немедленно. Царица и так уже ждет вас, и ей не понравится, если ей придется ждать еще дольше.
Главный советник Ледяной Королевы провел их через вестибюль к увитой гирляндами лестнице, по которой они поднимались во время прошлого посещения дворца, хотя на этот раз она показалась менее грандиозной.
На протяжении всего путешествия Каспар изо всех сил старался держать себя в руках. Ледяная Королева, судя по словам Лосева, недовольна тем, что они заставили ее ждать! Будь проклята эта женщина, она, видимо, и впрямь испытывает его терпение.
Они вошли в главный зал, туда, где во время прошлой аудиенции танцевали, и посол обнаружил, что любуется великолепием Зимнего Дворца.
Он одернул себя и насильно вернул взгляд к двустворчатым дверям в конце зала, понимая утонченную хитрость Ледяной Королевы, избравшей для проведения приемов это место, где так явно демонстрируются ее немыслимые колдовские силы.
Двери широко распахнулись, и в зал вошла Ледяная Королева в сопровождении бесчисленной свиты бездельников, фаворитов, советников, писцов и прихлебателей. Она явилась во всей своей величественной красе, и Каспар почувствовал, как при приближении царицы температура в зале резко упала. Одетая в длинное, цвета слоновой кости платье, сверкающее жемчугом и осколками льда, она, казалось, не идет, а скользит по полу. Волосы, отливающие инеем еще сильнее, чем раньше, вольно рассыпались по плечам, на высокий лоб им не позволяли упасть украшения из цветного льда. И вновь женщина вооружилась древним клинком королев-ханш Страх-Морозом. Ее глаза были подобны бриллиантам; взгляд твердый и острый; на щеке поблескивала ледяная слеза.
– Она не выглядит радостной, – заметил Павел.
– Нет, – согласился Каспар, когда три крепких, обнаженных по пояс воина с длинными чубами и навощенными усами принесли роскошное, из золота и ляпис-лазури, кресло с высокой спинкой, поставили его рядом со своей королевой и застыли за ее спиной, скрестив на груди сильные, мускулистые руки.
Женщина села на трон, не соизволяя пока взглянуть в сторону гостей, и уложила свой покоящийся в ножнах меч на колени.
Каспар поежился, ощутив волны ледяного холода, исходящие от царицы и ее оружия. Не успел он вымолвить и слова, как Ледяная Королева, скрестив руки на прозрачных ножнах, произнесла:
– Нам нанесена мучительная рана, посол фон Велтен. Один из возлюбленных сынов Кислева отнят у нас.
Каспар знал, что должен тщательно подбирать слова.
– Ваше величество, позвольте мне от имени императора Карла-Франца и от всей моей нации принести вам самые искренние извинения и выразить наши горячие соболезнования. Мне известно, как дорог был Александр вашей семье.
Уголки рта Ледяной Королевы дернулись.
– Да, он был достойным человеком, и его потерю все мы ощущаем очень остро. Расскажите, как он погиб?
На короткий миг Каспар заколебался, понимая, что лгать бессмысленно, но и вдаваться в грязные подробности смерти Александра было не время. В простом, небрежно заданном вопросе царицы посол чуял скрытую угрозу и прежде, чем заговорить, тщательно составил в уме ответ.
– Он… ах, мне говорили, что он был убит бандитами из-за долга.
– Долга? Из-за денег? Как дворянин Кислева мог оказаться кому-то должен? Мой царственный кузен был состоятельным человеком. Более вероятно, что ваши альтдорфские ростовщики затравили его до смерти из-за пары пфеннигов.
– Ваше величество, я не слишком много знаю об обстоятельствах, предшествовавших смерти Александра, я здесь лишь для того, чтобы передать соболезнования императора и предложить возмещение потери.
– Возмещение?! – возмутилась Ледяная Королева. – Никакое возмещение не исцелит боль от потери столь дорогого для меня человека, как Александр. Он был святым среди людей, а ваша проклятая назойливая нация наверняка наслаждалась, видя его попранным и униженным.
– Заверяю вас, ваше величество, это не так, – невозмутимо ответил Каспар.
– Не надо играть со мной, посол фон Велтен, для меня не секрет, каким представляется мой народ вашему драгоценному императору: мы для него вассалы, удобный буфер между Империей и северными племенами варваров. Мы для вас всего лишь выгодные союзники.
– Ваше величество… – начал Каспар, но Ледяная Королева еще не закончила.
– Каждый год северные племена совершают грабительские набеги на наши земли, убивают сотни моих людей. Мы проливаем кровь, но вновь и вновь отгоняем варваров в их пустоши. А какую благодарность мы получаем за свою великую жертву?
Под шквалом обвинений Ледяной Королевы Каспар стиснул кулаки. Он не мог поверить, что у нее хватило наглости говорить подобные вещи. Разве люди Империи не погибают прямо сейчас, защищая ее треклятое царство? Ледяная Королева продолжала поносить его народ, и Каспар чувствовал, что самообладание, изрядно потрепанное спущенной с привязи жестокостью толпы на площади Героев, угрожает окончательно покинуть его.
– Мы взывали к вашему императору о помощи, но вы послали солдат только тогда, когда решили, что ваши земли в опасности.
– Черт побери!.. – рявкнул Каспар, исчерпав запас терпения.
Он шагнул вперед, и телохранители царицы тут же заслонили собой трон, не подпуская к владычице разгневанного имперского генерала.
– Каспар, нет… – начал Павел. Но было уже слишком поздно.
– Как вы можете говорить такое?! – воскликнул Каспар. – Мои земляки умирают здесь и сейчас в вашей жалкой стране, чтобы защитить нас всех. Вы не хуже меня знаете, что наши народы всегда сражались бок о бок против племен Хаоса. Тысячи воинов императора стоят лагерями под стенами вашего города, холодные, голодные, но готовые насмерть биться с нашими врагами. Я не намерен выслушивать оскорбления, которыми вы осыпаете этих храбрых людей. И если вам это не нравится, то можете катиться в ад… ваше величество.
Ошеломленное молчание встретило вспышку Каспара.
Лицо Петра Лосева стало бледнее, чем у Ледяной Королевы, а армия ее лизоблюдов не могла бы выглядеть более потрясенной, даже если бы посол вдруг раскинул крылья и поднялся в воздух.
За спиной Каспара Павел еле слышно шептал:
– Да спасет нас Урсан, да спасет нас Урсан…