Я решил, что знаю слишком мало о человеке, колесничим которого был, и отправился в то место причитаний, где дети человеческие заботились о своих раненых. Нужно было видеть царившее там убожество. Любая пещера кобольдов чище, чем эта перевязочная. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не указать им на глупость и не начать учить их, как нужно обрабатывать раны, как лечить лихорадку и насколько важна чистая вода. Эти перевязочные - места, где умирают. Раненым там едва ли лучше, чем на поле боя, только, если им повезет, рядом будет кто-то, когда они будут умирать.
И вот в таком месте, куда волокут будущие трупы, я встретил двух друснийцев, которые от одиночества и лихорадки стали очень разговорчивыми. Оба были в числе оловянных, и они рассказали мне о своих сражениях. О том, как бессмертный Аарон, король с мечом духов, как они его называют, пришел на остров Кирна и заставил их себе служить. Как они нашли спрятанные железные кузни лувийцев и выкрали кузнецов. Они утверждали, что в Нангоге их ждет богатство, и жалели о том, что не умрут смертью, которую обещал им Коля - в красивой постели, с красивой девушкой рядом. Они болтали без умолку и выложили все о публичных домах, принадлежавших оловянным, и о Володи, которым они хоть и восхищались, но который не обладал деловым чутьем и ввязался в кошмарную ссору с цапотцами. Я не стану рассказывать здесь обо всех ужасных подробностях, которые они поведали мне про одного из своих друзей по имени Атмос. Дети человеческие - варвары и, боюсь, такими всегда и останутся. По крайней мере, оба мужчины сходились в том, что Володи виноват в этой ссоре, потому что влез в постель к цапотской жрице. И это несмотря на то, что баб в полудюжине борделей было более чем достаточно.
Когда они расписывали зачарованный Нангог, глаза у них блестели не только по причине лихорадки, но и от воспоминаний о летающих кораблях и пещерах, полных изумрудов. О возможностях начать там новую жизнь. Каюсь, я поддался искушению и сплел заклинание, успокоившее лихорадку и изгнавшее яд из их крови. Их вряд ли можно считать достойными людьми, и позже я задавался вопросом, не пришлось ли умереть другим, лучшим людям потому, что я спас этих двоих. Но в тот день я был настолько благодарен этим двоим, что совершенно не думал об этом. Они указали мне путь в Нангог. Теперь я знал, что нужно искать у цапотцев, потому что насколько плохо ни знал я того сына человеческого, колесничим которого был, идти нужно было именно туда.
Он наверняка не забыл ту жрицу. Она была ключом ко всему.
Поэтому я присоединился к длинной череде отчаявшихся и солдат удачи, ступавших на путь над пропастью между мирами, чтобы попасть в зачарованный Нангог. Если бы я знал, что ждет меня там, то бежал бы в Альвенмарк, ибо Нангогу предстояло лишить меня юношеского высокомерия и еще много чего (…)"
"Долгая река", том III, "Вдали от истока - воспитанник драконов", глава XXVI "Люди-ягуары", стр. 73 и далее, составленная Элеборном, правителем Царства под волнами, сохраняемая в библиотеке глубин.
Полный камней кувшин
Коля посмотрел на небо. Полдень уже почти миновал, а она все еще не появилась. Он выругался. Эта проклятая шлюха осмеливается перечить ему. Рабы этого дома уже давно попрятались, опасаясь его ярости. Больше всего ему хотелось кого-нибудь ударить. Наконец красная дверь в городской дворец Датамеса распахнулась, и вошел Эврилох. Один.
- Где она! - не удержался и заорал на него Коля. - Я собираюсь подарить ей дворец, а она не является.
Штурман остановился в пяти шагах от него.
- Сегодня утром она ушла из дома.
- Хочешь сказать, она смылась?
- Нет, ушла. Она ведь ничего не знает о подарке. Ее уже не было дома, когда я пришел.
- Так верни ее. Куда она могла пойти.
- В порт, - напряженно ответил Эврилох. - Но она вернется. Я бежал за ней, но она уже была на реке. Собирается встретиться с кем-то. Слуги тоже ничего конкретного не знают. Я действительно испробовал все, поэтому так опоздал. Она вернется через два-три дня. Что значат два дня?