Вторым был мужчина. Десми, у которой, благодаря капризу времени, еще остались какие-то чувства, быстро завернула его в плащ, чтобы другие (такие как Тамурелло) его не нашли.
А третье, безумное верещащее создание, вобрало в себя самые отвратительные черты личности Десми. Трясясь от отвращения, Десми подчинила себе мерзкую тварь и сожгла ее в кузнечном горне; тварь корчилась от боли и визжала. Из горна пошел зеленый дым; Меланча отшатнулась от него, но невольно вдохнула клуб вонючего воздуха; второе создание, завернутое в плащ, тоже вдохнуло его, с наслаждением.
Последние искры жизни вышли из Десми, она превратилась в дым и исчезла.
Из трех созданий, на которые она разделилась, только Меланча, по-прежнему излучавшая слабый запах фиалок, осталась во дворце. Второе, все еще завернутое, отправилось в замок Тинзин-Фираль, стоявший в Долине Эвандер. А третье превратилось в пригоршню черного пепла, долго наполнявшую зловонием всю мастерскую.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
КРОВАТЬ СУЛДРУН ПОСТАВИЛИ в часовне на вершине сада, и каждый полдень высокая суровая судомойка по имени Багнольд приносила туда еду. Багнольд выбрали за то, что она была наполовину глуха и, возможно, нема, и не могла разговаривать с принцессой. Она проверяла, что пленница не сбежала, и, если Сулдрун не было в часовне, сердито топала вниз, в сад, разыскивая ее, что и происходило почти каждый день, поскольку Сулдрун не следила за временем.
Через какое-то время Багнольд это надоело, и она просто ставила полную корзину на ступеньки часовни, забирала пустую и уходила: порядок, который устраивал обеих.
Уходя, Багнольд ставила тяжелую дубовую перекладину в железные скобы, запирая дверь. Сулдрун легко могла взобраться на скалы с любой стороны сада; она сказала себе, что однажды так и сделает и уйдет из сада навсегда.
Прошла весна, ее сменило лето; сад был прекрасен, хотя и погружен в тишину и непреходящую грусть. Теперь Сулдрун знала, как выглядит сад в любое мгновение: во время серого рассвета траву покрывала обильная роса, а птицы пели ясно и живо, как в начале времен. Поздно ночью, когда луна плыла высоко над облаками, девушка сидела под липой и глядела на море, а прибой грохотал по гальке.
Однажды вечером появился брат Умпред, его круглое лицо светилось невинными добрыми намерениями. Он принес корзину, которую поставил на ступеньки часовни. Потом внимательно оглядел Сулдрун, снизу до верху.
- Чудесно! Вы прекрасны, как всегда! Волосы сияют, кожа светится. Как вам удается оставаться такой чистой?
- Неужели вы не знаете? - спросила Сулдрун. - Я каждый день моюсь в этом бассейне.
Брат Умпред в притворном ужасе всплеснул руками. - Это же купель со священной водой! Да вы святотатствуете!
Сулдрун пожала плечами и отвернулась.
Счастливо улыбаясь, брат Умпред распаковал корзину.
- Давайте порадуемся жизни. Вот темно-красное вино; давайте выпьем!
- Нет. Пожалуйста, уходите.
- Быть может вы устали и чем-то раздражены?
- Нет, совсем нет. Забирайте ваше вино и уходите.
Брат Умпред молча ушел.
Пришла осень. Листья пожелтели, сумерки приходили рано. Печальные и великолепные закаты сменяли друг друга, потом начались дожди. Настала зима, в часовне стало уныло и холодно. Сулдрун наносила камней и под одним из окон сложила камин. Остальные окна она заделала сучьями и травой. Течения, огибавшие мыс, выбрасывали на гальку плавник, который Сулдрун высушивала в часовне и сжигала в камине.
Дожди почти прекратились; лучи солнца начали нагревать холодный ядреный воздух, приближалась весна. На клумбах расцвели желтые нарциссы, на деревьях появились новые листья. В ночном небе можно было видеть весенние звезды: Капелла, Арктур, Денебола. По утрам ярко светило солнце, кучевые облака высоко поднимались над морем и, казалось, кровь Сулдрун бежала по жилам быстрее. Она чувствовала странное нетерпение, никогда прежде не волновавшее ее.
Дни стали длиннее, и Сулдрун более отчетливо ощущала их: каждый день отличался от других, как будто их число было ограничено. Начало образовываться напряжение, непонятная опасность, и часто Сулдрун не спала всю ночь, потому что хотела знать все, что происходит в ее саду.
Брат Умпред решился на вторую попытку. Он нашел Сулдрун, сидевшую на ступеньках часовни и гревшуюся на солнце. Брат Умпред с любопытством поглядел на нее. Руки, ноги и лицо загорели, солнце проделало более светлые полосы на волосах. На вид она была спокойной и здоровой; на самом деле, подумал брат Умпред, она казалась почти счастливой.
И это возбудило его худшие подозрения: наверняка в дело замешан любовник.
- Дражайшая Сулдрун, мое сердце обливается кровью, когда я думаю о вашем одиночестве. Скажите мне, как вы себя чувствуете?
- Достаточно хорошо, - ответила Сулдрун. - Я люблю одиночество. Пожалуйста, не оставайтесь здесь для того, чтобы развлекать меня.
Брат Умпред весело хихикнул, и уселся рядом с ней.
- Ах, дражайшая Сулдрун... - Он положил свою руку на ее. Сулдрун посмотрела на жирные белые пальцы; они были влажными и чрезмерно любезными.
Она шевельнула рукой; пальцы недовольно убрались.
- ... я принес вам не только христианское наставление, но и человеческое утешение. Вы должны понимать, что я не только священник, но и мужчина, восприимчивый к вашей красоте. Не хотите ли принять мою дружбу?
Голос Умпреда стал масляный и елейным.
- Или другое чувство, более теплое и нежное, чем простая дружба?
Сулдрун мрачно рассмеялась, встала на ноги и указала на ворота.
- Сэр, немедленно уходите. Я надеюсь, что вы никогда не вернетесь. - Она повернулась и спустилась в сад. Брат Умпред негромко выругался и ушел.
Сулдрун сидела под липой и глядела на море.
- Хотела бы я знать, - спросила она себя, - что со мной будет? Я прекрасна, так говорят все, и это принесло мне одни несчастья. Почему меня наказали? Что плохого я сделала? Я должна встряхнуться; нужно что-то менять.
После ужина она пошла в разрушенную виллу, в которой любила сидеть ясными ночами и смотреть на звезды. Сегодня они сияли сверхъестественно ярко и, казалось, хотели что-то сказать ей, как замечательные дети, переполненные тайнами... Она встала на ноги и прислушалась. В воздухе висела неотвратимость, но она не могла сказать чего именно.
Поднялся холодный бриз, и Сулдрун вернулась в часовню; в очаге еще дымились угли.
Сулдрун подула на них, и они разгорелись. Она подбросила сухого плавника, и в комнате стало тепло.
Утром она встала рано и окунулась в рассвет.
На листьях и траве лежала обильная роса; царила первозданная тишина. Медленно, как во сне, Сулдрун спустилась к берегу моря. Прибой грохотал по гальке. Солнца, поднимаясь, окрасило далекие облака, плававшие на горизонте. И на южной излучине пляжа, там, куда течения приносили плавник, она заметила человеческое тело, которое волны несли на себе. Сулдрун остановилась, потом осторожно, шаг за шагом, подошла к нему и с ужасом и жалостью уставилось на покойника. Какая трагедия, умереть такой холодной смертью; такой молодой, бледный, симпатичный... Волна пошевелили ноги юноши. Пальцы конвульсивно вытянулись, схватились за гальку. Сулдрун встала на колени и вытащила тело из воды. Она откинула назад его промокшие кудри. Руки в крови, голова в царапинах и ушибах.
- Не умирай, - прошептала Сулдрун. - Пожалуйста, не умирай!
Веки юноши вздрогнули; глаза, тусклые, покрытые морской водой, поглядели на нее, потом закрылись.
Сулдрун вытащила тело на сухой песок. Когда она дернула за правое плечо, юноша глухо застонал. Сулдрун сбегала в часовню, принесла угли и сухой плавник, и разложила костер. Потом вытерла холодное лицо тряпкой.
- Не умирай, - повторяла она снова и снова.
Наконец его кожа начала теплеть. Свет солнца перевалил через утесы и устремился на пляж. Аилл опять открыл глаза и спросил себя, не умер ли он и не ходит ли по райскому саду, а самый прекрасный из всех золотоволосых ангелов ухаживает за ним.
- Как ты себя чувствуешь? - спросила Сулдрун.
- Плечо болит. - Аилл подвигал рукой. Приступ боли убедил его, что он жив. - Где я?
- Это старый сад около города Лайонесс. Меня зовут Сулдрун. - Она коснулась его плеча. - Ты думаешь, оно сломано?
- Не знаю.
- Ты можешь идти? Я не смогу поднять тебя на холм.
Аилл попробовал встать, но упал. Он попробовал опять, на этот раз с рукой Сулдрун на поясе, и с трудом сумел устоять.
- Пошли, я попытаюсь удержать тебя.
Шаг за шагом они взобрались к разрушенной вилле, где остановились, чтобы отдохнуть.
- Я должен сказать тебе, - слабо прошептал Аилл. - Я - тройс. Упал с корабля. Если меня схватят, то посадят в тюрьму - в самом лучшем случае.
Сулдрун рассмеялась.
- Ты уже в тюрьме. В моей. Мне не разрешают выходить отсюда. Но не беспокойся, я смогу уберечь тебя.
Она помогла ему подняться на ноги; наконец они добрались до часовни.
Сулдрун сделала самое лучше что могла: наложила на плечо Аилла повязку и укрепила ее ивовыми прутьями; потом заставила лечь на кровать. Аилл принял ее помощь и, лежа на кровати, наблюдал за ней: за какое преступление эту прекрасную девушку посадили в тюрьму?
Сулдрун накормила его медом и вином, а потом и кашей. Аилл согрелся и уснул.
Вечером у него начался жар. Сулдрун не знала другого лекарства, кроме мокрых тряпок на лоб. В полночь жар прошел, и Аилл опять заснул. Сулдрун устроилась как можно удобнее на полу перед очагом.
Утром Аилл проснулся, наполовину убежденный в том, что этого не было, ему все приснилось. Мало-помалу он разрешил себе вспомнить Смаадру. Кто бросил его в море?
Треван? Внезапно сошел с ума? Или есть другая причина? Он очень изменился после того, как побывал на тройском коге. Что там произошло? Что заставило Тревана подойти к грани безумия?
На третий день Аилл решил, что кости не сломаны и Сулдрун ослабила его повязку. Когда солнце встало повыше, они оба спустились в сад, уселись среди упавших колонн старой римской виллы и, наслаждаясь золотым полуднем, рассказали друг другу свою жизнь.
- Мы уже встречались, - сказал Аилл. - Лет десять назад. Ты помнишь гостей из Тройсине? Я тебя помню.
Сулдрун задумалась.
- Мы принимали дюжины посольств. Но я действительно вспоминаю кого-то, похожего на тебя. Так давно; я не уверена.
Аилл взял ее руку, в первый раз он коснулся ее с обожанием.
- Как только я наберусь силы, мы убежим. Очень просто взобраться вон на те камни, потом через холмы и наружу.
Сулдрун съежилась.
- Если нас поймают, - она боязливо сгорбилась, - король безжалостно накажет нас.
- Нас не поймают! - приглушенный голосом сказал Аилл. - Особенно если мы все хорошо спланируем и будем очень осторожными. - Он выпрямился и энергично продолжил. - Мы пойдем полями и лесами! Будем путешествовать по ночам и прятаться днем; будет заодно с бродягами, и кто узнает нас?
Оптимизм Аилла начал заражать Сулдрун, а возможность освободиться подбодрила ее.
- Ты на самом деле думаешь, что мы сможем убежать?
- Конечно! А как же иначе?
Сулдрун задумчиво посмотрела на сад, потом взглянула на море.
- Не знаю. Я никогда не надеялась на счастье. А сейчас я счастлива - хотя и боюсь. - Она нервно рассмеялась. - Странное состояние.
- Не бойся, - сказал Аилл. Ее близость захлестнула его, и он обнял ее за пояс.
Сулдрун вскочила на ноги.
- Я чувствую себя так, как будто на нас смотрят тысячи глаз!
- Насекомые, птицы, пара ящериц. - Аилл оглядел холмы. - Больше никто.
Сулдрун оглядела сад.
- Я тоже никого не вижу. И все-таки... - Она скромно уселась в трех футах от него и бросила на него лукавый взгляд. - Похоже тебе стало получше.
- Да. Я чувствую себя хорошо, и не могу смотреть на тебя, не желая коснуться тебя. - Он подвинулся ближе к ней; смеясь, она отодвинулась.
- Аилл, нет! Пока твоей руке не станет лучше.
- Я буду очень осторожен с рукой.
- Кто-нибудь может придти.
- Кто осмелится?
- Багнольд. Священник Умпред. Мой отец, король.
- Судьба не может быть такой злой, - тяжело вздохнул Аилл.
- Судьбе все равно, - тихо ответила Сулдрун.
В сад пришла ночь. Сидя перед огнем, они поужинали хлебом, луком и мидиями, которые Сулдрун собрала на омываемых приливом скалах. Потом опять заговорили о побеге.
- Ты знаешь, возможно без этого сада я буду чувствовать себя странно, - задумчиво сказала Сулдрун. - Я знаю в нем каждое дерево, каждый камень... Но, с тех пор, как ты пришел, все изменилось. Сад уходит от меня. - Она посмотрела в огонь и слегка вздрогнула.
- Что с тобой? - спросил Аилл.
- Я боюсь.
- Чего?
- Не знаю.
- Мы могли бы убежать сегодня, но моя рука... Еще несколько дней, и ко мне вернется сила. А пока надо разработать план. Женщина, которая приносит тебе еду; что с ней?
- В полдень она приносит полную корзину и забирает пустую, вчерашнюю. Я никогда не разговариваю с ней.
- Ее можно подкупить?
- Для чего?
- Чтобы она приносила еду, как обычно, но выбрасывала ее и на следующий день уносила пустую корзину. Таким образом мы сможем выиграть неделю, и нас точно не поймают.
- Багнольд никогда не осмелится, даже если бы была к этому расположена. Но это не так. И нам нечем подкупить ее.
- У тебя есть золото или драгоценности?
- Да, во дворце, в моей комнате. Там у меня есть и золото, и драгоценности.
- То есть до них не добраться.
Сулдрун задумалась.
- Быть может добраться. После заката жизнь в Восточной башне замирает. Я смогу пойти прямо туда, никто и не заметит. В комнату, обратно, и все в одно мгновение.
- Неужели это так просто?
- Да! Я делала это сотни раз, и очень редко встречала кого-нибудь.
- Если мы не можем подкупить Багнольд, у нас останется только один день, от полудня до полудня, плюс то время, которое понадобится твоему отцу чтобы организовать поиски.
- Час, не больше. Он действует быстро и решительно.
- Нам нужна крестьянская одежда, и это легче сказать, чем сделать. Есть кто-нибудь, кому ты можешь доверять?
- Только няня, которая ухаживала за мной, когда я была маленькой.
- И где она?
- Ее зовут Эхирма. Она живет на ферме к югу отсюда. Она даст нам одежду и все остальное, если узнает, что мы в нем нуждаемся.
- Если мы сумеем переодеться, получим день форы и деньги на проезд до Тройсине, считай, что мы уже на свободе. Как только мы пересечем Лир, ты станешь Сулдрун из Теневодья. Никто не будет знать, что ты принцесса Сулдрун из Лайонесса, за исключением меня и моего отца, который, я уверен, полюбит тебя, как я.
Сулдрун взглянула на него.
- А ты действительно любишь меня?
Аилл взял ее руки и поднял Сулдрун на ноги; их лица находились в дюймах друг от друга. Они поцеловались.
- Я люблю тебя. Ты для меня дороже жизни, - сказал Аилл, - и я хочу никогда не расставаться с тобой.
- Я люблю тебя, Аилл, и хочу никогда не расставаться с тобой.
С неописуемым восторгом они посмотрели в глаза друг другу.
- Сюда меня привели беда и предательство, но я благодарю за них судьбу, - сказал Аилл.
- Мне здесь было так печально, - сказала Сулдрун. - Тем не менее, если бы меня не услали из дворца, я бы не сумела спасти твой бедный утонувший труп!
- Тогда да здравствует убийца Треван и жестокий Касмир! Мы благодарим их! - Он наклонился к Сулдрун, они поцеловались, потом еще и еще; не разжимая объятий, они легли на кровать и отдались страсти.
Недели прошли быстро и странно: период наслаждения, ставшего еще более пылким благодаря их приключениям. Постепенно боль в плече Аилла затихла, и однажды, вскоре после полудня, он взобрался на утес к востоку от сада и пересек обращенный к морю каменистый склон Уркиала; он шел босиком, медленно и осторожно, потому что его обувь лежала на дне моря. За Уркиалом он пробрался через маленькую рощу из дубов, бузины и рябины, и выбрался на дорогу.
В это время по дороге шло не так много народа. Аилл встретил только торговца скотом, гнавшего стадо овец, и маленького мальчика, ведущего козла; и тот и другой едва взглянули на него.
Пройдя милю по дороге, он свернул на узкую тропинку, вившуюся между живыми изгородями; она привела его к ферме, на которой жила Эхирма вместе с мужем и детьми.
Аилл остановился в тени изгороди. Слева от него, на дальнем конце луга, Хастейн, муж Эхирмы, и его два старших сына косили сено. Сам дом лежал за огородом, на котором аккуратными рядами росли лук порей, морковь, турнепс и капуста. Из дымохода валил дым.
Аилл обдумал положение. Если он пойдет прямо к двери и его увидит кто-нибудь, кроме Эхирмы, ему могут начать задавать неприятные вопросы, на которые у него нет ответов.
Трудность разрешилась сама собой. Из двери вышла коренастая круглолицая женщина с корзиной в руках. Она пошла прямо к свинарнику.
- Эхирма! Госпожа Эхирма! - позвал Аилл.
Женщина остановилась, с сомнением и любопытством оглядела Аилл, и медленно подошла к нему. - Что вы хотите?
- Вы Эхирма?
- Да.
- Не смогли бы вы втайне помочь принцессе Сулдрун?
Эхирма поставила корзину на землю.
- Пожалуйста, объяснитесь, и я скажу, могу ли я помочь ей.
- А вы сохраните все в тайне?
- Да, сохраню. А кто вы такой?
- Я Аилл, джентльмен из Тройсине. Я упал с корабля. Сулдрун спасла меня, иначе бы я утонул. Мы решили убежать из сада и уехать в Тройсине. Нам нужна старая одежда, шляпы и обувь, а у Сулдрун нет другой подруги, кроме вас. Мы не можем заплатить сейчас, но, если вы нам поможете, я вознагражу вас, как только вернусь в Тройсине.
Эхирма задумалась, морщины на ее обветренном лице подергивались в соответствии с ее мыслями.
- Я помогу всем, чем смогу, - наконец сказала она. - Я долго страдала от жестокости по отношению к бедной маленькой Сулдрун, которая не обидела и муравья. Вам нужна только одежда?
- Ничего больше, мы будем благодарны вам по гроб жизни.
- Эта баба, которая приносит Сулдрун еду - я хорошо знаю ее; Багнольд, злая как черт, мерзкая и отвратительная. Как только она заметит, что еда не тронута, она тут же побежит к королю Касмиру, а тот бросится на поиски.
Аилл безнадежно пожал плечами.
- А что мы можем сделать? Днем нам придется прятаться.
- У вас есть оружие? По ночам бегают злые твари. Я часто вижу, как они прыгают по лугу или летают среди облаков.
- Я найду хорошую дубину; этого должно хватить.
Эхирма уклончиво фыркнула.
- Я хожу на рынок каждый день. По дороге обратно я могу открыть заднюю дверь, опустошить корзину и Багнольд ничего не узнает. А через неделю след остынет.
- Большой риск. Если Касмир узнает, вам не сносить головы.
- Дверь спрятана за кустом. Кто меня заметит? И я позабочусь, что быть как можно более незаметной.
Аилл вяло запротестовал, на что Эхирма не обратила внимание. Он оглянулась, посмотрев на лес и луг.