- В лесной деревушке Глимвуд живут мой старый отец - дровосек - и мать. Их хижина стоит на отшибе. Я приготовлю хлеб, масло и сыр, и их отвезет туда на осле мой сын Коллен. Завтра утром, по пути на рынок, я принесу вам плащи, шляпы и сапоги. Завтра вечером, через час после заката, я встречу вас здесь, на этом месте, и вы будете спать в стоге сена. На восходе Коллен проводит вас в Глимвуд. Никто не узнает о вашем побеге, и вы сможете идти днем; кто свяжет принцессу Сулдрун с тремя крестьянами и ослом? Мой отец и мать позаботятся о вас, пока опасность не пройдет, а потом вы сможете уплыть в Тройсине, возможно через Даут; дорога более долгая, но и более безопасная.
- Не знаю, как и отблагодарить вас, - робко сказал Аилл. - По меньшей мере до Тройсине. Вот тогда я смогу поблагодарить не только словами.
- Не надо меня благодарить! Я буду вполне вознаграждена, если смогу украсть бедняжку Сулдрун у этого тирана, Касмира. Завтра вечером, через час после заката, я буду ждать вас обоих на этом месте!
Аилл вернулся в сад и рассказал Сулдрун о предложении Эхирмы.
- И нам не нужно будет по-воровски красться через ночь.
На глазах Сулдрун появились слезы.
- Ах, моя дорогая верная Эхирма! Я никогда полностью не ценила твою доброту!
- Из Тройсине мы сможем наградить ее за верность.
- И нам все равно нужно золото. Я должна проникнуть в мою комнату в Хайдионе.
- Эта мысль пугает меня.
- Нечего бояться. В мгновение ока я проскользну во дворец и обратно.
Настали сумерки.
- Пора, - сказала Сулдрун. - Я иду в Хайдион.
Аилл вскочил на ноги.
- Я пойду с тобой, хотя бы до дворца.
- Как хочешь.
Аилл перебрался через стену, снял с двери брус и Сулдрун вышла наружу. Какое-то мгновение они постояли рядом со стеной. Полудюжина тусклых огней светилась на различных этажах Пейнхадора. Уркиал был пуст.
Сулдрун всмотрелась в аркаду.
- Пошли.
Через арки мерцали огоньки города. Ночь была теплой, в аркаде пахло камнем, хотя иногда воняло аммиаком, если кто-нибудь опустошал свой мочевой пузырь. У оранжереи все запахи забил аромат цветов и фруктов.
Над ними темнел Хайдион, в его окнах светились лампы и свечи.
Дверь в Восточную башню казалась глубоким и темным полуовалом.
- Лучше, чем мы могли ожидать, - прошептала Сулдрун.
- А если кто-нибудь придет?
- Иди в оранжерею и жди там. - Сулдрун нажала на ручку тяжелой двери из железа и дерева. Та со скрипом отворилась. Через щель Сулдрун всмотрелась в Восьмиугольник.
Она обернулась к Аиллу.
- Я... - В это мгновение из аркады донесся звук голосов и топот шагов.
Сулдрун втащила Аилла во дворец.
- Идем со мной.
Оба пересекли Восьмиугольник, освещенный несколькими толстыми свечами.
Дверь слева вела в Длинную галерею, лестница впереди на более высокие этажи.
В Длинной галерее не было никого. Из Согласия донесся звук голосов: кто-то пел и весело смеялся. Сулдрун взяла Аилла за руку.
- Пошли.
Они взбежали по лестнице и остановились перед дверью в комнаты Сулдрун. Массивный замок соединял тяжелые петли, вделанные в камень и дерево.
Аилл внимательно оглядел дверь и пару раз нерешительно дернул замок.
- Здесь не войти. Дверь слишком прочная.
Сулдрун привела его к другой двери, на которой замка не оказалось.
- Спальня для моих фрейлин.
Она открыла дверь и прислушалась. Ни звука. Комната пахла духами и мазями, с намеком на зловоние грязной одежды.
- Кто-то спит здесь, - прошептала Сулдрун, - но сейчас она где-то веселится.
Они пересекли комнату и подошли к окну. Сулдрун открыла створки.
- Жди здесь. Я много раз ходила этим путем, когда не хотела объясняться с дамой Боудеттой.
Аилл с сомнением поглядел на дверь.
- Надеюсь, никто не войдет.
- Тогда спрячешься под кроватью или в комоде с бельем. Я быстро.
Она выскользнула из окна и по широкому каменному парапету подошла к окну своей старой комнаты, открыла створку и спрыгнула на пол. Пахло пылью и долгими днями одиночества, дождем и солнцем. В воздухе висел и след духов, печальное воспоминание о прошедших годах, и на глазах Сулдрун выступили слезы.
Она подошла к сундуку, в котором лежали ее вещи.
Ничего не потревожено. Она нашла потайной ящик и открыла его; внутри, как сказали ей пальцы, лежали украшения, драгоценные камни, золото и серебро, которыми она обладала - главным образом подарки родственников; Касмир и Соллас не подарили своей дочери даже пенни.
Сулдрун быстро связала все в шарф. Подойдя к окну, она обернулась и попрощалась с комнатой. Она чувствовала, что больше никогда не войдет в нее.
Выбравшись в окно, она закрыла створку и по парапету вернулась к Аиллу.
Они пересекли темную комнату и выскользнули в полуосвещенный коридор. Сегодня вечером, в отличии от других вечеров, дворец гудел жизнью; приехало множество аристократов и из Восьмиугольника доносились оживленные голоса; Аилл и Сулдрун не могли незаметно выбраться наружу. Они растерянно посмотрели друг на друга, их сердца громко бились.
Аилл тихонько выругался.
- Мы в ловушке!
- Нет! - прошептала Сулдрун. - Мы спустимся по задним лестницам. Не беспокойся, мы убежим, так или иначе. Пошли!
Они проворно пробежали по коридору, и началась неожиданная, но захватывающая игра. Где-то они бежали, где-то, замирая от страха, скользили на ватных ногах по старым коридорам, от комнаты к комнате, избегая людей; они прятались в тенях и выглядывали из-за углов: из Согласия в Зеркальный зал, потом вверх по спиральной лестнице в старую обсерваторию и гостиную под самой крышей, в которой молодые аристократы назначали свидания; затем вниз, по лестнице для прислуги, в длинные задние коридоры, а оттуда в музыкальную галерею, нависавшую над Залом чести.
В стенных подсвечниках горели свечи; зал подготовили для какой-то церемонии, которая должна была состояться позже, но сейчас в нем никого не было.
Лестница вела в закуток, из которого можно попасть в Розовую гостиную, называвшуюся так из-за розово-лилового шелка, которым были обтянуты стулья и диваны: роскошную комнату украшали коричневые панели из слоновой кости и яркий изумрудно-зеленый ковер. Аилл и Сулдрун неслышно подбежали к двери и выглянули в Длинную галерею, в которой в это мгновение никого не было.
- Уже близко, - сказала Сулдрун. - Сначала мы подойдем к двери в Зал чести, потом, если там никого нет, в Восьмиугольник и оттуда наружу.
В последний раз поглядев направо и налево, оба вбежали в арочный альков, в котором находилась дверь в Зал чести. Сулдрун оглянулась назад и схватила Аилл за руку.
- Кто-то вышел из библиотеки. Быстрее, внутрь.
Они проскользнули в Зал чести и остановились, лицом друг другу, сдерживая дыхание.
- Кто это был? - прошептал Аилл.
- По-моему священник Умпред.
- Может быть, он не увидел нас.
- Может быть... Но если увидел, то захочет убедиться. Бежим в заднюю комнату!
- Не вижу никакой задней комнаты!
- Она за занавесом. Быстрее! Он идет к двери! - Они промчались через зал и спрятались за занавесом. Глядя сквозь щель, Аилл увидел, как дверь очень медленно открылась и появилась внушительная фигура брата Умпреда: темный силуэт на фоне светлой Длинной галереи.
Какое-то мгновение брат Умпред стоял неподвижно, только быстро тряс головой. Потом удивленно фыркнул и вошел в зал, поглядывая направо и налево.
Сулдрун отступила к задней стене, нашла железный стержень и вставила его в отверстия-замок.
- Что ты делаешь? - удивленно прошептал Аилл.
- Умпред может знать о задней комнате. Но ничего не знает об этой.
Дверь открылась, оттуда вырвался фиолетово-зеленый свет.
- Если он подойдет поближе, спрячемся там, - прошептала Сулдрун.
- Нет, - сказал Аилл, стоявший у прорези. - Он поворачивает... вышел. Сулдрун?
- Я здесь. В этой комнате мой отец, король, прячет свою личную магию. Заходи!
Аилл вошел в дверь и осторожно поглядел направо и налево.
- Не бойся, - сказала Сулдрун. - Я уже была здесь. Вот этот маленький черт - скак; он заперт в своей бутылке. Я уверена, что он хотел бы освободиться, но я боюсь его злобы. Зеркало зовут Персиллиан, временами оно говорит. Коровий рог содержит свежее молоко или мед, в зависимости от того, как держать его.
Аилл медленно прошел вперед. Скак с раздражением посмотрел на него. Окрашенные пылинки света возбужденно носились в бутылках. Маска гаргульи, висевшая высоко на стене, презрительно усмехнулась.
- Пойдем! - с тревогой сказал Аилл. - Пока эти вещи ничего не сделали нам.
- Я уже была здесь, - ответила Сулдрун, - и они ничего не сделали мне. Зеркало знает мое имя и говорит со мной!
- Магические голоса - проклятые вещи! Пошли! Нам надо уходить из дворца!
- Погоди, Аилл. Зеркало говорило со мной очень доброжелательно; быть может оно сделает это опять. Персиллиан?
Послышался печальный голос:
- Кто сказал "Персиллиан"?
- Это Сулдрун! Ты уже говорила со мной и называла меня по имени. Вот мой любовник, Аилл!
Персиллиан тяжело вздохнула, и запела, глубоко, протяжно и очень медленно, так что каждое слово было отчетливо слышно.
Аилла унес безлунный прилив,
Сулдрун спасла от бед.
Слились их души навсегда,
Чтоб сын их явился на свет.
Аилл, пред тобою много путей,
На всех крови пелена.
Сегодня вы пожениться должны,
Чтоб матерью стала она.
Уже давно я служу королю,
Три раза спросил меня плут.
Но больше не спросит, ибо тогда
Я стану свободной от пут.
Аилл забери меня с собой,
И спрячь от людей меня.
У древа Сулдрун я буду лежать
Под камнем, все тайны храня.
Аилл, как во сне, протянул руки к раме Персиллиан и снял зеркало с металлического крючка, на котором оно висело. Держа зеркала перед собой, он изумленно спросил:
- Что это значит "Сегодня вы пожениться должны"?
Из зеркала донесся сильный красивый голос Персиллиан.
- Ты украл меня у Касмира; я твоя. И это твой первый вопрос. Ты сможешь спросить еще два. Если спросишь в четвертый раз, то освободишь меня.
- Очень хорошо, как хочешь. Но как мы можем пожениться этой ночью?
- Возвращайтесь в сад, путь открыт. И там будут выкованы ваши брачные узы; увидишь, что они сильные и верные. А сейчас быстрее; время давит! Вы должны уйти раньше, чем все двери Хайдиона закроют на ночь!
Без лишних слов Сулдрун и Аилл вышли из тайной комнаты и плотно закрыли за собой дверь, чтобы зелено-фиолетовый свет не просачивался наружу. Сулдрун взглянула в прорезь занавеси: в Зале чести не было никого за исключением пятидесяти четырех стульев, чьи личности величаво наблюдали за ней во время детства. Сейчас они, казалось, съежились и состарились; все их великолепие исчезло. Тем не менее, пробегая мимо них, Сулдрун почувствовала, что они задумчиво глядят на нее.
Длинная галерея была пуста; они выбежали в Восьмиугольник, а оттуда в ночь.
Они вбежали было в аркаду, но тут же поспешно нырнули в оранжерею, пока четверо стражников, топая, гремя доспехами и ругаясь, спускались с Уркиала. Наконец их шаги затихли, настала тишина. Арки, освещенные лунным светом, отбрасывали на аркаду бледные тени, то серебряно-серые, то угольно-черные. В городе все еще светились лампы, но из дворца не доносилось ни звука. Сулдрун и Аилл выскользнули из оранжереи, пробежали по аркаде и через дверь вошли в старый сад. Аилл вынул Персиллиан из-под туники.
- Зеркало, я уже спрашивал тебя и уверен, что больше у меня вопросов не будет, пока не возникнет необходимость. И сейчас я не спрашиваю, как спрятать тебя; тем не менее, если ты скажешь об этом немного побольше, я послушаю.
- Спрячь меня, Аилл, спрячь меня сейчас, под старой липой спрячь меня. В трещине под камнем спрячь меня, вместе с золотом, как можно быстрей.
Аилл спустился к старой липе, поднял камень, на котором так часто сидела Сулдрун, и действительно нашел щель, в которую положил Персиллиан и мешочек с золотом и драгоценностями.
За это время Сулдрун подошла к двери часовни и замерла, увидев свечу, горящую внутри.
Она нерешительно открыла дверь. Внутри сидел брат Умпред и дремал, опершись о стол. Услышав скрип, он открыл глаза и посмотрел на Сулдрун.
- Сулдрун! Ты вернулась, наконец! Ах, Сулдрун, нежная и распутная! Ты такая озорница! Что заставило тебя выйти из твоих маленьких владений?
Сулдрун стояла молча, с тревогой глядя на него. Брат Умпред поднял осанистое тело, и пошел к ней, обаятельно улыбаясь и полузакрыв веки; его глаза казались немного косыми. Подойдя, он взял ее безвольные руки.
- Дражайшее дитя! Скажи мне, где ты была?
Сулдрун попыталась отодвинуться, но брат Умпред схватил ее покрепче.
- Я ходила во дворец за плащом и платьем... Отпустите мои руки!
Но брат Умпред только притянул ее поближе. Он задышал быстрее, лицо стало розово-красным.
- Сулдрун, самое прекрасное из созданий земли! Знаешь ли ты, что я видел, как ты танцуешь в коридоре с одним из дворцовых юношей? И я спросил себя, может ли это быть чистая Сулдрун, целомудренная Сулдрун, такая печальная и сдержанная? И я ответил себе: нет, невозможно! Но, быть может, в ней все-таки пылает огонь, несмотря ни на что!
- Нет, нет, - выдохнула Сулдрун, и попыталась оттолкнуть от себя священника. - Отпусти меня!
Но брат Умпред не ослабил хватку.
- Будь подобрее, Сулдрун! Даже я, мужчина с благородным умом, не смог остаться безразличным к твоей красоте! Долго-долго, драгоценнейшая Сулдрун, я только мечтал испить твой сладкий нектар, и, помни, моя страсть вложена в святость церкви! Так что теперь, дорогое дитя, сегодняшняя шалость только согреет твою кровь. Обними меня, моя золотая прелесть, моя сладкая шаловница, моя лукавая притворщица! - И брат Умпред потянул ее на кровать.
В двери появился Аилл. Сулдрун увидела его и жестом указала отойти подальше. Встав на колени, она попыталась отползти от брата Умпреда.
- Священник, отец узнает о твоих поступках!
- Ему все равно, что происходит с тобой, - хрипло сказал брат Умпред. - А сейчас покорись! Иначе я все равно заставлю тебя, но тебе будет очень больно.
Аилл больше не мог сдерживаться. Шагнув вперед, он с такой силой ударил брата Умпреда по голове, что тот покатился по полу.
- Аилл, ну зачем ты вмешался? - с тревогой сказала Сулдрун.
- А что, разрешить этой скотине обнимать тебя? Сначала я его убью! Нет, я убью его прямо сейчас, за наглость.
Брат Умпред отполз к стене, его глаза свернули в свете свечи.
- Нет, Аилл, - нерешительно сказала Сулдрун. - Я не хочу его смерти.
- Он донесет о нас королю.
- Нет, никогда! - крикнул брат Умпред. - Я знаю тысячи тайн, и все они умрут со мной!
- Он засвидетельствует наш брак, - задумчиво сказала Сулдрун. - Пусть он поженит нас по христианскому обряду, который такой же законный, как и любой другой.
Брат Умпред с трудом встал на ноги, что-то несвязно бормоча.
- Пожени нас, - сказал ему Аилл. - И сделай это как подобает.
Брат Умпред привел с порядок сутану и выпрямился.
- Поженить вас? Это невозможно.
- Еще как возможно, - сказала Сулдрун. - Ты уже женил слуг в Хайдионе.
- В часовне Хайдиона.
- Это тоже часовня. Ты сам освятил ее.
- Она осквернена. В любом случае я могу провести таинство брака только над христианами.
- Тогда сделай нас христианами, и побыстрее!
Брат Умпред насмешливо тряхнул головой.
- Сначала вы должны искренно поверить и стать новообращенными. Кроме того, король разгневается и отомстит нам всем!
Аилл подобрал толстый обломок плавника.
- Священник, для тебя эта дубина страшнее короля Касмира. Жени нас, или я проломлю тебе голову.
Сулдрун взяла его за руку.
- Нет, Аилл. Мы поженимся так, как женятся в нашей стране, а он будет свидетелем; тогда не будет иметь значения, кто христианин, а кто нет.
- Я не буду участвовать в вашем языческом ритуале, - запротестовал брат Умпред.
- Будешь, - угрожающе сказал Аилл.
Молодые люди встали у стола и нараспев заговорили крестьянскую свадебную литанию:
- Пусть все будут свидетелями того, как мы обмениваемся супружескими клятвами. Мы клянемся этим куском, который едим вместе.
Они разделили кусочек хлеба и съели.
- Водой, которую пьем вместе.
Они выпили воду из одной чаши.
- Огнем, который греет нас обоих.
Они провели руку через пламя свечи.
- Кровью, которую смешиваем.
Аилл уколол тонкой иголкой палец Сулдрун, потом свой, и смешал две капли крови.
- Любовью, которая связывает наши сердца.
Они поцеловались и улыбнулись.
- Таким образом мы вступаем в законный брак и объявляем себя мужем и женой в соответствии с законами людей и царственным великодушием Природы.
Аилл взял перо, чернила и лист бумаги.
- Пиши, священник! "Сегодня ночью я был свидетелем брака между Сулдрун и Аиллом". И не забудь подписаться.
Дрожащими руками брат Умпред оттолкнул перо.
- Я боюсь гнева короля Касмира!
- Священник, лучше бойся меня!
Охваченный отчаянием, Брат Умпред написал, как ему сказали.
- А теперь дайте мне уйти.
- Чтобы ты побежал докладывать королю Касмиру? - Аилл покачал головой. - Нет.
- Не бойтесь! - в отчаянии крикнул брат Умпред. - Я буду нем, как могила! Я знаю тысячи секретов!
- Тогда поклянись! - сказала Сулдрун. - Встань на колени. Поцелуй священную книгу, которую всегда носишь с собой, и скажи: Клянусь надеждой на спасение и страхом перед вечным Адом, что я никогда не открою никому того, что видел, слышал или сделал сегодня ночью.
Брат Умпред, с мертвенно бледным лицом, поглядел на одного, потом на другого, и тихонько выругался. Затем, медленно, опустился на колени, поцеловал Евангелие и произнес клятву. Потом встал на ноги.
- Я засвидетельствовал и поклялся; теперь я могу уйти!
- Нет, - мрачно сказал Аилл. - Я не верю тебя. Я боюсь, что злоба заставит тебя пожертвовать своей честью и ты донесешь на нас. Я не могу такого допустить.
От возмущения брат Умпред на мгновение потерял дар речи.
- Но я поклялся всем святым!
- Ты легко отречешься о своих слов и очистишься от греха. Должен ли я хладнокровно убить тебя?
- Нет!
- Тогда я должен сделать что-нибудь другое.
Все трое на мгновение замерли, глядя друг на друга.
Наконец Аилл зашевелился.
- Священник, жди здесь, и не пытайся убежать, иначе узнаешь, что такое боль от хорошего удара дубины. Мы будем сразу за дверью.
Аил и Сулдрун вышли в ночь и остановились в нескольких ярдах от часовни. Аилл заговорил хриплым полушепотом, опасаясь, что брат Умпред прижал ухо к двери.
- Этому священнику нельзя доверять.
- Согласна, - кивнула Сулдрун. - Он скользкий, как угорь.