- И хорошо, и прекрасно, дорогая моя, все сделаю, что смогу, благородный рыцарь. Все сделаю, что смогу. Прошу вас. - Мартинус смахнул пыль с висевшего на стене пергамента, явно стараясь обратить на него внимание Хольгера. Надпись гласила, что Мартиус, филиус Голофи, выполнил все задания, экзаменаторами поставленные, и так далее; волею и благорасположением Регентов Университета в Рианоне сим присвоен ему титул Магистра Наук Магических со всеми привилегиями и обязанностями, сему титулу сопутствующими.
- Боюсь, что я не смогу… - Хольгер хотел объяснить, что денег у него нет, но локоть Алианоры толкнул его под ребра.
- Страшные тайны связаны с этим делом, - сказала она быстро. - И ни одни обычный чародей с ним не справится. Потому и и привела этого рыцари к тебе.
И одарила мага такой улыбкой, что даже Хольгер, собиравшийся потихоньку убраться отсюда, застыл на месте.
- И весьма мудро поступила, девочка, весьма мудро, если можно так выразиться. Проходите, прошу вас, там мы все обговорим.
Семеня впереди, Мартинус привел их в комнатку, столь же неопрятную и пильную. Сбросил с кресел книги на пол, извиняясь за нерадивого слугу, потом громко пропищал:
- Вина! Принесите всем вина! - помолчал и крикнул: - Эй, ты! Кончай дрыхнуть. Вина нам всем.
Хольгер уселся в кресло, тут же затрещавшее под его тяжестью. Алианора присела на краешке соседнего, стреляя глазами, как птица в клетке. Мартинус устроился в третьем, скрестил ноги, почесал ладони и спросил:
- Так какие у тебя сложности, господин мой?
- Дело в том… - сказал Хольгер. - Все началось, когда… вот черт, не знаю, с чего и начать.
- Может, тебе прилечь на софу? - спросил Мартинус участливо.
Бутылка и три пыльных бокала проплыли по комнате, опустились на стол.
- Наконец-то, - пробурчал чародей. Подождал, пока невидимый слуга удалился. - Нынче, говорю я вам, приличной прислуги не сыщете. Ну никак. Вот этого духа взять - невыносим! Совершенно невыносим! Все обстояло иначе, когда я был мальчишкой. Вот тогда они знали свое место. А уж что касается зелий, мумий, порошка из сушеных жаб - нынче такого товара не найдешь, а нынешние цены! Господи мой, ты не поверишь, но Михаэлмас в последний раз запросил…
Алианора кашлянула.
- Ох, простите, - спохватился Мартинус. - Заговорился. Противная эта привычка - болтливость. Нужно записать для памяти - произнести заклятье от болтливости, - он наполнил бокалы и подал гостям. Вино оказалось сносное. - Говори, господин мой, прошу тебя. Расскажи мне все.
Хольгер вздохнул и начал свой рассказ. Мартинус перебивал его комментариями и вопросами столь же дотошно, как раньше герцог Альфрик. Едва Хольгер упомянул о ночлеге у Мамаши Герды, чародей встрепенулся:
- Знаю я ее. Неприглядная особа. Герда балуется черной магией. Из-за таких вот прохиндеев без лицензии наша профессия и теряет доброе имя. Продолжай, господин мой.
Когда Хольгер закончил, Мартинус наморщил лоб:
- Удивительная история. Думаю, ты прав - ты в самом центре какого-то весьма важного предприятия…
Хольгер с трепетом наклонился к нему:
- Кто я? Кто носит в гербе три сердца и трех львов?
- Не знаю, сэр Хольгер. Подозреваю, что ты был - или останешься - какой-то важной особой из краев, лежащих к западу отсюда, например, во Франции. Тебе знакома мистическая география? Мир Порядка, мир человека со всех сторон окружен демонами Хаоса, мир Порядка - словно бы остров в океане Серединного Мира. На севере живут великаны, на юге драконы. Наш Тарнберг лежит вблизи восточных рубежей заселенных людьми мест, и потому мы чуточку наслышаны о королевствах вроде Фаэра и Тролльхейма. Но известия путешествуют медленно, к тому же по дороге они пропадают и искажаются. Так что не только о демонах Серединного Мира в западном океане, на островах Авалон, Лайонесс, Хай Бризейл, но и о государствах людей вроде Франции пли Испании до нас доходят лишь смутные, перелицованные слухи. И потому я не могу определить имя рыцаря трех сердец и трех львов, хотя в тех краях он, быть может, принадлежит к знатному роду и весьма известен. Не думаю, что в моих книгах отыщется что-нибудь на этот счет - хотя, честно тебе скажу, поскорее бы привести мою библиотеку в порядок и составить ее каталог. Однако мне кажется, - он принял важный вид, словно бы расстался с долей рассеянности, - что в общих чертах я могу реконструировать происшедшее. Этот рыцарь с запада был противником, с которым силы Хаоса опасались сойтись в открытом бою. Вероятнее всего, он был одним из Избранных, подобно Карлу, Артуру и высшим из их паладинов. Я имел в виду не святого, а воина, которого отметил Господь и взвалил на его плечи нечеловеческую тяжесть. Рыцари Круглого Стола и паладины Карла давным-давно покоятся в земле, и их место должен был запять другой герой. И Хаос, прежде чем пуститься в дальнейшее завоевание, должен был убрать этого рыцаря с дороги. Это могла осуществить Моргана, похороня в его сознании воспоминания о прошлой жизни так глубоко, что ни одно обычное заклятье не в силах их освободить. А потом она превратила его в младенца и отправила в какой-то другой мир, надеясь, что назад он вернется лишь после окончательной победы Хаоса. Не знаю, почему она его попросту не убила. Может быть, не хотела. А может, он, будучи одним из Избранных, защищен был могучими силами, превосходящими возможности Морганы. Словом, как бы там ни было, в один прекрасный миг, который кажется мне переломным, рыцарь вновь вернулся в наш мир. Вряд ли причиной тому послужило непосредственное вмешательство Господа. При всем моем уважении к тебе, рыцарь, я так не думаю - ведь чары все еще держат твою память под спудом. Думаю, что Моргана просто-напросто не приняла во внимание единства всего сущего. Герой должен был появиться, когда в нем возникла наивысшая нужда. И теперь Серединный Мир приложит всю свою мощь, чтобы усложнить ему жизнь Ему… или, точнее, тебе. Это, разумеется, чистейшей воды теория, игра ума, господи мой, но позволю себе заметить, что она великолепно подходит ко всем известным нам фактам…
Хольгер ссутулился - ситуация… Роль фигуры на шахматной доске ему ничуть не улыбалась. Да нет, он был свободен. Даже чересчур. Был телесным воплощением сил, о которых ничего не знал и не мог ими овладеть. Черт побери! Ну почему это выпало именно ему?
- Ты можешь отправить меня назад? - напрягся он.
Алианора глубоко вздохнула и отвернулась. Она ведь знала, что я хочу вернуться, подумал Хольгер, чуя смутное беспокойство. Но притворялась, жила словно во сне…
Мартинус покачал головой:
- Нет, господин мой. Боюсь, это превосходит мои силы.
И не только мои. Вряд ли кто-либо, смертный или житель Серединного Мира, сможет тебе помочь. Если я не ошибаюсь, ты не просто вмешался в борьбу Порядка и Хаоса. Ты - неотъемлемая часть этой борьбы, - маг тяжко вздохнул. - Будь я, как встарь, молодым, веселым и дерзким, попробовал бы. В те времена я бы на что угодно отважился… Ты никогда не бывал на факультете магии и не знаешь, какие штучки выделывали студенты… Но сейчас не жди от меня помощи, даже ценного совета подать не сумею.
- Что же мне делать? - безрадостно спросил Хольгер. - Куда идти теперь?
- Не знаю. Правда… Есть ведь Кортана, меч, изготовленный из той же стали, что Дюрандаль и Экскалибур. Есть и предание, оно гласит, что святой человек, настоящий святой благословил меч и предрек, что в руках законного владельца Кортана будет защищать христианский мир, когда вслед за своими хозяевами уйдут в небытие другие великие мечи. Но впоследствии, гласит легенда, меч Кортана был украден… быть может, как раз подданными феи Морганы? Уничтожить его они были не в силах, но, чтобы меч не использовали против них, они где-то укрыли его с помощью язычников, на коих святое благословение не действовало.
- Значит, нужно мне попробовать его отыскать?
- Это опасная затея, молодой человек. Но только этот меч спасет тебя от врагов. Знаешь что? - Мартинус хлопнул Хольгера по плечу. - Вот как я сделаю. Употреблю всю свою силу - а многие согласятся, что не столь уж она ничтожна - чтобы доискаться, кто ты такой, и где укрыт меч. Его святой ореол способны учуять подвластные мне духи воздуха. Да, это лучший выход.
- Я тебе несказанно благодарна, - сказала Алианора. Похоже, никакие опасности ее не пугают - главное, Хольгер не исчезнет у нее из-под носа.
- Увы, в моем доме нет комнат для гостей, - сказал Мартинус. - Но в городе есть постоялый двор, вы там можете остановиться. Скажите хозяину, что я вас прислал, и что я… гм, не забыл о том должке. И приходите сюда завтра утром. Да, быть может, ты хочешь укрыться от того сарацина? У меня есть неплохие заклятья для изменения внешности, по умеренным ценам.
- Какой сарацин? - удивился Хольгер.
- Я не сказал? Ну вот, снова память подвела, рассеянным становлюсь… Нужно записать, в ближайшее же время навести на себя улучшающие память чары… Я говорил о сарацине, который тебя разыскивает. Он уже в городе.
16
Порывшись в книгах, Мартинус убедился, что не может найти заклятья, вернувшего бы Хольгеру память. Зато он с помощью пассов и клубков вонючего дыма снабдил датчанина новым лицом. Датчанин увидел в зеркале свою физиономию: довольно-таки подозрительная рожа, смуглая, светлые волосы и бородка стали черными, глаза карими. Алианора вздохнула:
- Раньше ты мне больше нравился…
- Когда захочешь вернуть свой прежний облик, произнеси "Белангор Меланхос", и заклятье растает, - сказал Мартинус. - А до того держись подальше от священных мест. Меч Кортана, кстати, тоже уничтожает заклятье. Не скажу, что его наложение - столь уж тяжкий грех, но в чарах на изменение внешности есть кое-какие языческие элементы, и потому освященные предметы… Словом, держись от них подальше, если хочешь остаться неузнаваемым. - Неплохо было бы сделать то же для моего коня, - сказал Хольгер. - Он бросается в глаза.
- Ну, это уж! - запротестовал Мартинус.
- Я тебя умоляю, - проворковала Алианора, трепеща ресницами.
- Ну ладно, ладно. Ведите его сюда. Но пусть ведет себя пристойно.
Папиллон заполнил собой комнату. Назад он вышел гнедым, не столь уж рослым коньком. В придачу Мартинус изменил и щит Хольгера. Он спросил, какой герб изобразить, но датчанину ничего не пришло в голову, кроме "Айвенго" - и щит его украсил вырванный с корнем дуб. Но эти перемены Хольгер мог увидеть только в зеркале - потому что сам был объектом волшебных превращении.
- Приходите ко мне завтра, - сказал чародей. - Но не раньше полудня. Это вы, лесные жители, встаете с первым лучом солнца.
Направляясь на постоялый двор, они проехали мимо церкви. Хольгер придержал коня. Ни с того, ни с сего захотелось вдруг зайти и помолиться, но он вспомнил о заклятьи и не отважился. Вновь ожила память того рыцаря? Наверняка тот был по-своему набожен. Трудно пускаться в неизвестность, не вознеся перед тем молитв Господу… Хольгер пустил коня рысью.
Уже настала ночь, они ехали погруженными во мрак улочками почти на ощупь. Навстречу им вышел толстый, широко улыбавшийся хозяин.
- Хотите остановиться на ночлег? У меня найдется, господин мой, прекрасная комната, где случалось, спали коронованные особы.
Хольгер подумал: хочется верить, что они при том не страдали от блох и прочей живности.
- Нам нужны две комнаты, - сказал он.
- Ох, да я могу спать в конюшне, - сказал Гуги.
- Все равно нужны две.
Когда они спешились, Алианора подошла к нему вплотную. Хольгер вдохнул нежный солнечный запах ее волос.
- Зачем? - шепнула она. - У костра мы спали под одной попоной.
- Да, - буркнул он. - Но теперь я за себя не ручаюсь.
Алианора захлопала в ладошки:
- И прекрасно!
- И… ко псом чертям! Две комнаты, я сказал!
Хозяин пожал плечами. И постучал себя пальцем по лбу, когда ему казалось, что никто на него не смотрит.
Комнаты оказались маленькими, из мебели там имелись только кровати. Но выглядели они достаточно опрятно. Хольгер ломал голову - как же он уплатит по счету? У них ведь ни гроша. До сих пор у нею хватало забот И без раздумий о деньгах. Алианора, дитя лесов, могла вообще забыть о таких тонкостях. И еще… Известие о их въезде в город наверняка разошлось широко. Кто-нибудь легко догадается, что светловолосый рыцарь, вдруг ставший смуглым брюнетом, получил новое лицо от Мартинуса. Слух о том может дойти до сарацина. Ну что ж, кинулся в воду - плыви…
Он снял доспехи, переоделся в лучшую накидку и чулки, но меч повесил на пояс. Выйдя из комнаты, столкнулся с Алианорой, порадовался, коридор слишком темный, и девушка не видит его нового лица.
- Пойдем поужинаем? - спросил он неуверенно..
- Да, - ответила она приглушенно и вдруг взяла его за руки. - Хольгер, я тебе не нравлюсь?
- Ну что ты. Я очень тебя люблю.
- Может, все оттого, что я - дева-лебедь, дикая и некрашеная? Это можно исправить. Я могу научиться быть дамой.
- Алианора… Я… Ты ведь знаешь - я должен вернуться домой. Что бы там ни говорили, в этом мире нет для меня места. Когда-нибудь мне придется уйти навсегда. Нам обоим будет нелегко, если… я твое сердце заберу с собой, а свое оставлю тебе.
- А если ты не сможешь вернуться? - спросила она. - Если останешься здесь навсегда?
- Н-ну… это уже будет совсем другая история.
- Ох, как мне хочется, чтобы ты тут остался. Но я все равно буду помогать тебе искать путь домой, раз ты так хочешь, - она отвернулась, понурила голову. - До чего же неприятная штука - жизнь..
Хольгер взял ее за руку, и они спустились вниз, в длинный зал с низким потолком, освещенный свечами и пламенем большого камина. Там сидел еще один постоялец. Завидев Хольгера и Алианору, он сорвался с лавки с криком: "О…", но замолк, едва Хольгер вышел на свет.
- Я ошибся, благородный рыцарь, - поклонился незнакомец. - Принял тебя за того, кого разыскиваю. Простите мне, господин, и ты, госпожа.
Хольгер присмотрелся к нему. Несомненно, это был сарацин. Среднего роста, худощавый и гибкий, весьма элегантный в белом кафтане, просторных шароварах и красных туфлях с загнутыми носками. На поясе, обвивающем несколько раз его тонкую талию, висела булатная сабля. Лицо под тюрбаном со страусиными перьями и изумрудной заколкой было узкое и смуглое, с орлиным носом, острой черной бородкой и золотыми серьгами в ушах. Двигался он с кошачьей грацией, голос его был спокоен и вежлив, но Хольгер чуял, что в битве это был бы страшный противник.
- Охотно прощаю, - сказал Хольгер, стараясь не уступить в учтивости. - Могу ли я представить госпожу Алианору де ла Форе?- Я… гм, я сэр Руперт из Граустарка.
- Боюсь, я никогда не слышал твоего имени, сэр рыцарь, но я приехал с дальнего юго-запада и места эти мне совершенно неизвестны. Сэр Сарах, некогда король Мавритании, к твоим услугам, - сарацин склонился до самой земли. - Не окажете ли честь отужинать со мной? Для меня будет большой радостью, если…
- Охотно, - тут же согласился Хольгер. Он рад был, что платить по счету придется другому. Они сели. Коротенькая тупика Алианоры явно удивила Сараха, но он тактично отвел глаза. Потребовал у хозяина принести образчики всех вин, отпил по глотку из всех кубков и выбрал к каждой перемене еды надлежащий сорт. Хольгер не удержался:
- Я думал, что твоя вера, сэр Сарах, запрещает пить спиртное.
- Ах, сэр Руперт, ты меня принял за кого-то другого. Я христианин, как и ты. Это правда, когда-то я сражался за язычников, но победивший меня рыцарь, честный и благородный, завоевал и мою душу для Истинной Веры. Но оставайся я приверженцем Магомета, все равно не осмелился бы быть столь неучтивым, чтобы не выпить за здоровье твоей госпожи, наипрекраснейшей из дам.
Ужин прошел в дружеской обстановке, за приятной беседой. Потом Алианора зевнула и ушла наверх спать. А Хольгер с Сарахом взялись за вино как следует. Датчанин, правда, сначала отнекивался, заявив, что не любит пить за чужой счет, но сарацин настаивал:
- Мне весьма лестно оказаться в обществе человека, который одинаково хорошо сложит балладу и преломит копье. Такие редко встречаются в этом диком пограничье. А потому не отвергай моего угощения, сэр Руперт.
- Ну да, здесь не самые лучшие места для путешествии, - согласился Хольгер. И добавил, зондируя почву: - Наверняка, сэр Сарах, тебя привели сюда важные дела?
- Да, я ищу одного человека, - пронзительные глаза сарацина уставились на него поверх кубка. - Может, ты слышал о нем? Он рослый и могучий, в точности как ты, только волосы у него светлые. Скорее всего он ездит на огромном вороном скакуне, а в гербе у него или черный орел на серебряном поле, или три сердца с тремя львами на ало-золотых полосах.
- Гм-м… - Хольгер погладил подбородок, стараясь сохранить спокойствие. - Кажется, - что-то я о нем слышал, но в точности не помню. Какое имя ты назвал?
- Я никакого не называл, - сказал Сарах. - Прости мне эту таинственность, но как его зовут, так и зовут. У него много сильных врагов, которые тут же ринулись бы по его следам, узнав, где он пребывает.
- Значит, тебе он друг?
Сарах сказал вежливо:
- Быть может, лучше будет, если мои побуждения останутся тайной. Не то чтобы я тебе не доверял, сэр Руперт, но у стен есть уши, и не только человеческие. А я чужой здесь - не только в этих краях, но и в этом времени.
- Что?!
Сарах зорко приглядывался к Хольгеру, словно ловя малейший оттенок его реакции: