- Та-ак, - удовлетворенно резюмировал Лис. - Кли-но-чек. Сантиметров этак пятьдесят. А что под ним? О, а вот и золотишко сыскалось! Здесь не высыпай, возьмешь посох с собой. Посмотрим, какие нынче командировочные у абарской резидентуры. И вот еще что: если мой посох был сделан по тому же образцу, что этот, верхнюю часть рукояти можно повернуть на пол-оборота. В ней должен быть еще один тайник.
- Так и есть! - радостно подтвердил Бастиан.
- Что там?
- Пергамент. - Ла Валетт развернул свиток. - Похоже, какая-то карта.
ГЛАВА 14
Создал Господь тайну и нарек Жизнью. И создал человека, дабы он силился постичь ее.
Из Апокрифов
Пипин негодовал. Его бароны, не в силах уразуметь причины скверного настроения предводителя, выпучив глаза, смотрели, как выскочил он из тронного зала и, точно позабыв о них, бросился к выходу. Затем у самых дверей остановился, повернулся, сообщил ратной свите о начале войны и хмуро зашагал в гинекей.
Стаи мыслей, точно птицы, вспугнутые неосторожным охотником, проносились в его голове безо всякого порядка. Как ни пытался майордом придать им какое-то направление - собраться с мыслями не удавалось. Он чувствовал, как земля уходит из-под ног. Неведомым образом мальчишка умудрился разгадать его план и, что уж совсем невероятно, опередить его! Опять все впустую! Более того, сейчас надлежало срочно что-то придумать, дабы не отправиться в гибельную схватку с абарами впереди авангарда. Такой вариант Пипина Геристальского никоим образом не устраивал.
Когда-то от заезжих купцов он слышал, что где-то на Востоке живут таинственные халдеи, умеющие предсказывать будущее по расположению звезд на небосклоне. Сейчас, быть может впервые, он пожалел, что сам не обладает способностью предугадывать ход событий по движению небесных светил.
"Надо что-то предпринять. Очень быстро", - крутилось в голове. Пожалуй, сейчас встреча с сестрой была совершенно некстати. Однако давала немного бесценного времени, чтобы привести мысли в порядок.
Брунгильда лежала в кровати в своей комнате и разглядывала резной узор на потолочных балках.
- Я желаю стать его женой, - не отрывая взгляда от примитивного орнамента, произнесла она, едва Пипин переступил порог. В безапелляционном тоне сестры майордому невольно послышались знакомые нотки речей другой Брунгильды - гарпии, свирепого каменного вихря. Он поморщился. Воспоминания о тех недавних временах не вызывали радости, и уже из-за одного этого хотелось немедленно ответить отказом.
Пипин уже открыл рот, чтобы дать резкую отповедь невесть что возомнившей родственнице, как вдруг оборвал себя на полуслове. "Ну конечно, я не могу покинуть город, пока не устрою судьбу оскорбленной - да что там, обесчещенной! - сестры. Все складывается не так уж плохо. Разве у кого-то вызовет сомнение, что именно коварство герцога Нурсийского, воспользовавшегося глупостью и невинностью юной девы, едва не погубило ее? И, слава богу, подорвало здоровье бедняжке. Хорошо бы она пару недель так и оставалась в постели. Все, что нужно было, уже сделано, нечего впредь своевольничать! А повод хорош… что называется, удружила".
- Я отомщу за тебя! - Пипин вздернул подбородок и, развернувшись, вышел из комнаты.
- Нет, я не хочу мести! - неслось ему вслед. - Я хочу стать его женой!
"А разве это не месть?" - сам себе в длинные усы усмехнулся майордом.
Женя ходила по комнате.
- Сергей, что, по-твоему, я теперь должна делать? Сказать: "Да ладно, у нас в Нурсии так заведено, обычные молодецкие забавы"? Даже если и так, франки меня не поймут. Гизелла, вон, полчаса меня уговаривала не плакать. Того, что я не проронила ни слезинки, она, похоже, даже не заметила. Классическая аберрация сознания. Она ясно видела то, чего не было, ведь даже представить себе не могла, что может быть иначе. Готова поспорить, завтра она будет рассказывать, какие горькие слезы я проливала после разрыва с сэром Жантом.
- Ой, да ладно. После того, как одна девица-красавица поутру томно попросила подать ей цветные невидимки, я женской логике уже ничуть не удивляюсь. Шо-нибудь конструктивное наша августейшая блондинка говорила?
Благородная дама Ойген пожала плечами:
- Говорила, как она за меня волнуется и что в такую трудную минуту ни за что не отпустит от себя.
Между прочим, ты был прав. Гизелла почти напрямую предложила мне породниться. О женитьбе речь еще не шла, но заявление о том, что она ко мне привязалась, как к родной, а также мечтательная оговорка, что из меня со временем получилась бы настоящая властительница франков, не оставляет сомнения в ее намерениях.
Женя вышла из комнаты и, миновав опасливо посторонившегося часового, направилась в сад.
- Как говорят братья-математики, шо и требовалось доказать, - прокомментировал Сергей. - Дальше возможны следующие варианты: по старинному нурсийскому обычаю ты, с помощью скалки или другого массивного увещевателя, прощаешь неверного жениха промеж глаз, после чего трепетно ухаживаешь за ним, недели две обеспечиваешь постельный режим, да и забываешь его милые шалости, как несущественные.
Вариант второй: бьешь себя кулачком в грудь с криком: "Не забудем! Не простим!" - и продолжаешь глубинный внедреж, как о том мечтает Гизелла.
Оба варианта имеют свои "за" и свои "против". Например, в первом случае против буду я, поскольку война на носу, не время наших размахаев табуретками глушить…
- Благородная госпожа! Благородная госпожа! - какой-то невзрачного вида слуга в обносках с чужого плеча подбежал к девушке, кланяясь низко, будто собирался почистить ее сафьяновые башмачки. - Вас тут спрашивает один человек.
- Что еще за человек? - удивилась благородная дама Ойген.
- Очень важный. Ему нужно говорить, - не прекращая кланяться, бормотал мужичонка, указывая вельможной даме, куда идти.
Сама толком не понимая, почему, Женя последовала за ним. Они прошли через сад к стене, той самой, из-за которой совсем недавно Лис наблюдал за передвижениями ночного вора. Лачуги у ее основания нелепо и убого смотрелись вблизи резиденции кесаря. Но прислуге тоже нужно было где-то жить. Покосившиеся, с просевшими крышами, поросшими кое-где травой, они казались кучами хлама на фоне стройного римского великолепия.
Женя с удивлением поглядела на скособоченные развалюхи, словно пытаясь угадать, что за важный господин назначил ей свидание в таком странном месте.
- Зачем ты привел меня сюда? - недовольным тоном знатной дамы спросила Евгения.
- Сзади!!! - послышалось у нее в голове. Женя привычно отпрянула, вернее, попыталась отпрянуть. Чья-то очень сильная рука схватила ее за плечо и притянула к себе.
- Тихо! - прошипел ей в ухо незнакомый голос с отчетливым акцентом. - Ты пойдешь со мной!
Дверь в покои сэра Жанта распахнулась без всякого стука, и Пипин Геристальский возник на пороге, открывая объятия.
- Мой друг! - возгласил он, расплываясь в самой широкой из известных ему улыбок. - Я так рад, так рад! Фрейднур мне все рассказал. Как опекун Брунгильды, я благословляю вас. - Карел попятился, чуть не вжавшись в стену, но вовремя взял себя в руки. - Признаюсь, - все так же ласково продолжил майордом, - ваши чувства стали для меня неожиданностью. Вы так умело скрывали свою страсть. Но теперь, когда ваша взаимная любовь перестала быть тайной, я счастлив, что род майордомов Нейстрии породнится с властителями Нурсии.
Пипин говорил со столь искренним радостным возбуждением, что у богемца невольно заныло в груди.
- Господин инструктор, - взмолился он. - Я не хочу жениться!
- О! - в голосе Лиса слышалась назидательная интонация. - То есть, наконец, ты пришел к светлой мысли о пользе учения.
- Я же серьезно! - обиженно выговорил Карел.
- Да кто ж спорит? Женитьба - это всегда серьезно. Особенно последствия. Особенно если узнают, что Нурсия расположена на соседнем глобусе. То есть, мы-то, конечно, не скажем. Но, рупь за сто, многоуважаемый господин майордом запросит у новоиспеченного родственника поддержку людьми и драконами в ближайшем военном конфликте.
- Так что же делать?
- Богемский лев, вот что б тебе спросить меня об этом пораньше?! До того, как ты начал демонстрировать барышне приемы борьбы нанайских мальчиков с нанайскими девочками.
- Может, начистоту им сказать, что все это нелепая случайность и никакой свадьбы не будет?
- Это ты здорово придумал! Одна беда - тебя после такого заявления тоже не будет. И, главное, никто во всех франкских землях убийц не осудит - настоящий джигит отомстил за поруганную честь любимой сестры. Они тебя, болезного, всей толпой прямо тут затопчут и скажут, шо так и было.
- Так что же делать? - в тоне герцога Нурсийского слышалось отчаяние.
- Ядрен-батон! - возмутился Лис. - Чему вас там учили на высших курсах повышения безграмотности? Если ты не можешь ничего предпринять в данной ситуации - меняй ситуацию. Ты у нас кто - не хрен с бугра и даже не чертополох с оврага, ты - полувенценосная особа! Соответственно, при всем желании, брак твой - дело не быстрое. Тут важен баланс государственных интересов, влияющих на процессы миграции конфигуративных экстраординарностей в полях субатомарных аномалий.
Из чего следует, что ты должен отписать папеньке, затем отослать ему почтовым драконом слезное прошение о расторжении помолвки, ну и заодно испросить новое разрешение на брак. А так - ты за, и даже напротив. Но, пока суд да дело, как настоящий доблестный размахай, ты просто обязан совершить какой-нибудь жутко героический подвиг. Например, вломить абарам и спасти отчий край новоявленной возлюбленной. А там уже война - дело известное, - всегда найдется случай по-тихому свалить.
Перестань смотреть на майордома, как будто тебе именно на нем предстоит жениться. Ты принц или куда? Надень поверх лица горделивый вид. - Лис, похоже, чувствовал себя в столь щекотливой ситуации как рыба в воде. Он хотел еще что-то добавить, но на канале связи послышался тревожный сигнал. - Карел, к хреням Пипина! Женю захватили!
Женя чувствовала кожей холодное острие кинжала.
- Ты можешь умереть, а можешь выжить. Как пожелаешь.
Благородная дама Ойген молча кивнула, всем своим видом давая понять, что вариант номер два гораздо предпочтительнее.
- Женечка, не бойся, я его вижу, - звучали в ее голове успокаивающие, но какие-то очень злые слова Лиса. - Это наш беглый скотовод нарисовался - хрен сотрешь. Вот же ублюдок хитрый! Пока его вокруг Парижа искали, он прямо во дворце заныкался. И я, дурак, ушами прохлопал. Сразу надо было догадаться, что кого-то здесь абары подкупили. Иначе откуда бы им так хорошо знать расположение помещений, все подходы и пути отступления?
- Ты меня выведешь из города, - сквозь зубы цедил абарский резидент. - Я буду в безопасности - ты будешь жива. Попытаешься бежать - убью, даже если через мгновение и сам подохну. Если кто-то решится тебя отбить - тоже сдохнешь, лучше не сомневайся. Быстрее меня здесь нет никого. Все уразумела?
Клинок абара приподнялся, вдавливаясь в кожу подбородка.
- Да, - выдавила благородная дама Ойген, опасаясь кивать.
- Веди себя естественно и спокойно, - потребовал террорист.
- Не, ну каков упурок! - возмутился Лис. - Ладно, в эту игру можно играть вдвоем. Женечка, у меня к тебе большая просьба: если ты можешь себя контролировать, сделай так, шоб этот овечий козел решил, будто ты его жутко испугалась и на все согласна.
- А если нет, если я не смогу сделать вид? Если мне и вправду страшно?
- А если нет, если ты его и впрямь жутко испугалась и на все согласна, то мы его положим прямо здесь, в коридоре, и я лично с превеликим удовольствием настрогаю его бекон крупными ломтями. Но одна беда: мы потеряем след местной резидентуры и, может быть, единственный источник информации об абарах. Всем нам это может еще крайне дорого обойтись.
- Я попробую, - смирившись с необходимостью, ответила благородная дама Ойген.
- И помни: в любом случае ничего не бойся, мы будем рядом!
Его золотистый плащ развевался над бурой скалой, хотя ветер, словно не выспавшийся с утра, не имел сил даже для того, чтобы задуть свечу. Он стоял, мрачно сложив руки перед грудью, исподлобья глядя на петляющую между скал дорогу. Фигура его казалась высеченной из гранита. Огромный, на две головы выше среднего мужчины, с широченными плечами, он скорее походил на древнее изваяние, облаченное в отливающую золотом, как и плащ, чешуйчатую броню.
Он видел, как, горяча измотанных долгой скачкой коней, мчатся по горной дороге Родерик, сын Пелайо, дукс Астурии и жалкие остатки бывшего грозного войска.
Такого опытного военачальника не было во всех землях к западу от Альпийского хребта. Созданное его отцом королевство Астурия - все, что осталось от некогда великого государства вестготов. И, как говорили в мавританских городах, дети рождались там с мечом в руках. Родерик среди них был наилучшим.
Когда стало известно, что сам храбрейший наследник астурийского престола двинул войска навстречу абарам, многие предрекали ему скорую победу. Другой бы, пожалуй, возгордился от столь бурного восхищения единоверцев, но Родерик был не таков.
Холодно и деловито, почти без неизбежных в дороге потерь, довел он свое войско, без помех занял выгодную позицию. И был разгромлен столь бесповоротно и стремительно, что едва смог унести ноги. Ужас гнал несчастного полководца и жалкие остатки его свиты. Ужас прилаживал крылья к ногам скакунов. Подальше, подальше от дышащего кошмаром места битвы.
Исполин в золотистом плаще не отводя глаз смотрел на приближающуюся кавалькаду. Ему виделись совсем другие горы совсем иного мира. Казалось, творец всего сущего создал тот мир в наказание самому себе. Ибо что, как не наказание, - видеть выжженные горные кряжи, похожие на скелеты огромных драконов, смотреть на вечный песок, катящий бесчисленные валы, черные, рыжие, почти алые, способные отшлифовать камень подобно морским волнам.
Но хуже безжизненных скал и песков, не пригодных для существования, были те, кто все же обитал в этих горах и этих песках. Их было великое множество, и ни один не был похож на другого. Каждый был так причудлив и ужасен, что даже ночной кошмар не мог породить подобного образа.
Хотя нет, бывали сны - вернее обрывочные видения, - в которых вожди народа хаммари являлись жителям иного мира. Являлись, овладевали сознанием, сводили с ума. Ни один человек не мог сохранить ясный разум после такого видения.
Хаммари ни на час не оставляли попыток завладеть умами жителей этого мира. И, главное, завладеть самим миром. Враждебные всему, готовые при случае растерзать друг друга, эти твари были обуяны одной-единой страстью: они рвались в мир изначальный, вгрызались в скалы, рыли лабиринты, заставляя дрожать грань миров, разрушая унаследованной от первоотцов силой казавшийся незыблемым предвечный рубеж.
Лишь его народу - драконам - под силу было остановить жуткое воинство. Впрочем, к счастью, не воинство. Каждый хаммари жаждал стать владыкой мира. Даже старейшины, управлявшие их племенами, удерживали видимость какой-то власти, лишь когда им удавалось на время одержать верх.
Увы, и драконий народ не мог собраться воедино. Всякий клан обладал своей охотничьей территорией, всякий дракон - своими пещерами. Отыскать и уничтожить новые лазейки хаммари, найти их, прячущихся под чужими личинами, - было непростой, но обыденной задачей каждого из них. Задачей, которую исполнял всякий клан во все времена, но, по сути, каждый дракон в отдельности.
Исполин в золотистом плаще вновь поднял глаза на приближающуюся кавалькаду. Всадники были уже совсем близко. "Пора", - сам себе прошептал он и через миг, точно видение, предстал перед дуксом Родериком и остатками его воинства. Сын повелителя Астурии осадил заморенного коня, дав ему долгожданную передышку.
- Куда спешишь ты, сын храброго Пелайо? - пророкотал мощный голос незнакомца. Казалось, скалы вторили ему глухим эхом. Родерик и его люди замерли, безмолвно глядя на воителя в сияющей броне. - Торопишься принести в христианские города весть о победе абаров? Спешишь посеять ужас в трепещущих сердцах тех, кто поверил в тебя? Знаешь ли ты, каковы будут всходы?
Родерик спешился и молча преклонил колени. Соратники безмолвно последовали его примеру.
- Знаешь ли ты, чья коса соберет жатву в мире твоем?
Родерик опустил голову.
- Вижу, что знаешь. Не смей же убегать от судьбы, предуготованной тебе, ибо это великая судьба. Не уподобляйся зайцу, вспугнутому соколом, ибо зайцу не уйти от когтей. Собирай новое войско, соединись с юным кесарем Дагобертом, владыкой франков, и сокруши врага дома твоего.
- Но… - открыл было рот пораженный дукс. Лишь золотистым сиянием полыхнуло в его глазах, - истоптанная дорога между скал была пуста.
Острие, упиравшееся в горло благородной дамы Ойген, исчезло.
- Сейчас ты пойдешь медленно, с видом, полным достоинства, как подобает знатной госпоже. Я за тобой. И не забудь мои слова!
Женя молча кивнула. Абарец поманил своего подручного.
- Подведи коней к воротам.
- Женя, будь пай-девочкой, постарайся его разговорить. Если он планирует тебя прикончить, то, вполне возможно, начнет фонтанировать информацией.
- А если он меня решит прикончить до того, как начнет фонтанировать?
- Женя, что за страхи? Ну ходит человек с ножиком, ну метет языком почем зря… Они, пока живые, - все немерено крутые. Но это все временно. С этим явлением мы будем неуклонно бороться. Не мандражируй, мы тут рядом.
- Иди! - Абарец подтолкнул благородную даму Ойген к выходу из сада.
- Как мне вас называть? - довольно реалистично вздрагивая, пролепетала заложница.
- Никак, - отрезал пастух и вновь подтолкнул ее. - Иди!
Они проследовали мимо стражи, скучающей у дверей казны, и двинулись дальше по пустому коридору гинекея. Абарец шел, склонив голову, точно слуга, ждущий приказа высокой госпожи.
- Когда будем идти через двор, - прошипел беглец, - обращайся ко мне, точно чем-то недовольна и распекаешь за нерадение. Ни к кому больше не поворачивай головы и все время говори.
Вот и двор позади. Чуть в отдалении от ворот переминался с ноги на ногу слуга с тремя оседланными лошадьми.
- К нему! - коротко скомандовал абарец. И в этот момент на улице показался Бастиан с длинным сучковатым посохом в руках. Увидев Женю в столь необычной компании, он перехватил посох, как дубину.
- Стой! - не сговариваясь, закричали Лис и абарец.
- Но они похищают!..
- Без тебя знаю, - огрызнулся Сергей. - Не суетись!
- Бросай посох сюда! - скомандовал шпион, выхватывая клинок из рукава. - Быстро!
- Делай, что он говорит! - послышалось на канале связи.