Сейчас, при одном воспоминании о кознях этой красотки, его душили гнев и ненависть, ценой жесткого самоконтроля скрываемые под маской любезности. Больше всего в жизни он хотел бы видеть эту гордячку на коленях, униженной, втоптанной в грязь. Но ссориться с ней пока было опасно и - Пипин скривился: опять эта государственная необходимость - крайне невыгодно. Если за ней, вернее, за ее дядей стояло войско невидимых драконов, как утверждал честнейший Фрейднур, то в дни грозящего нашествия приходится подобных союзников принимать во внимание.
Пипин шел по городу в сопровождении десятка комисов. Возглавлял свиту барон Фрейднур. Кардинал Бассотури пожелал встретиться с майордомом, едва вернулся к себе после аудиенции у кесаря. Фра Гвидо был несказанно раздражен. "Если писать об этом в Рим… Если же соотносить с реалиями… - Парижская резиденция кардинала содрогалась от взрывов его ярости. - Что удумал этот щенок?! Что он о себе возомнил? Да как он смеет?"
Папский легат уже вознамерился было продиктовать гневное воззвание ко всем добрым христианам франкских земель, предать анафеме нерадивого сына матери-Церкви, но вспомнил его холодный давящий взгляд, и червячок сомнения в кардинальском сердце вырос до размеров боа-констриктора. "А ведь мальчишка подобного демарша терпеть не станет, не утрется, не придет вымаливать прощение, смирившись и посыпав голову пеплом. Драконья порода! Чего доброго, кинет в застенки, а то и вовсе…" Фра Гвидо опасался даже представить, что, вероятнее всего, сделает с ним молодой Дагоберт. И войско пойдет за ним. Люди оружия всегда идут за такими…
Что же предпринять? Писать в Рим о немыслимом условии, которое имел наглость выдвинуть кесарь франков? Да об этом страшно даже подумать! Но армия здешних баронов, вторгшись со стороны Альп, может подоспеть к Риму еще быстрее, чем абары, движущиеся с Балкан… - об этом тоже не следовало забывать. "Этот не остановится, - крутилось в его голове. - И никого не станет слушать. Я жестоко ошибся, ожидая увидеть на троне мальчишку, чье воображение легко увлечь славой Рима, подавить устрашающими словами очевидца и купить обещанием высоких наград, возможно, не в этой, но в загробной жизни точно".
Юный правитель оказался вовсе не таков. И, что уж совсем досадно, он и не думал заблуждаться по поводу той роли, которую играла Церковь в заговоре против его отца.
Секретарь тихо, чтобы не нарушать размышлений его высокопреосвященства, подошел к столу. Кардинал поднял на него хмурый взгляд.
- Что-то важное?
- Ничего особенного, монсеньор. Прибыл мессир Пипин Геристальский.
Папский легат отбросил подальше очиненное перо, которое перед тем крутил в пальцах, кивнул:
- Пусть войдет.
"Быть может, Дагоберт изменил решение?" - мелькнула приятная, но совершенно безосновательная мысль.
С Пипином фра Гвидо вел дела уже много лет. И, будь его воля, рад был бы вести их и дальше. Как человек скрупулезный и последовательный, как человек, прекрасно осведомленный о богатствах этой земли и нравах людей, ее населяющих, Пипин был незаменим.
Войдя в зал кардинальской резиденции, посетитель плотно закрыл за собой дверь.
- Что вы намерены предпринять дальше? - прямо с порога жестко спросил он.
- У меня не остается выбора, - фра Гвидо в волнении поднял холеные руки, точно прося Творца небесного вразумить венценосного грешника. - Я должен представить святейшему Папе категорическое требование франкского кесаря.
- Но это же абсурд! - возмутился майордом. - Даже затевать речь о том, чтобы дракон и сын дракона был признан святым! Возмутительная ересь! Нелепо и крамольно!
- Да, это так, - кивнул прелат. - Меня это ужасает не меньше. Но Риму нужны франкские мечи и копья. А Дагоберт, увы, за это требует гарантий, и как можно быстрее.
- Вы это серьезно?
- Куда как серьезно, друг мой.
- Что же вы станете писать, требуя создать комиссию по беатификации, а уж тем более, канонизации? Какие заслуги перед Богом и Церковью назовете? Этот нечестивец даже не считал его святейшество наследником власти святого Петра и отказывался платить десятую часть в пользу Церкви!
- Но все же десятина сполна поступала в казну. - Фра Гвидо вышел из-за стола, молитвенно сложил руки перед собой и склонил голову с благодарностью Всевышнему за попечение о своей Церкви.
- Это была моя заслуга! - возмутился Пипин.
- Мы оба знаем это, друг мой. Но теперь будет его. Как и те монастыри, которые строились в годы его царствования…
- Его царствования, но моего правления! - напомнил майордом Нейстрии.
- Поверьте, мессир, и я, и его святейшество, и вся наша Церковь помним об этом и весьма признательны вам. Но, пока вы не можете справиться с этим драконьим выродком, мы, как ни прискорбно, вынуждены идти у него на поводу. Я потребую немедленного созыва комиссии. Процесс этот не скорый, понадобится урегулировать множество формальностей, найти свидетелей чудес, совершенных покойным кесарем… - Фра Гвидо выразительно поглядел на собеседника, желая убедиться, хорошо ли тот его понимает. - Возможно, такие чудеса и не сыщутся. Кто знает, кто знает… А войско - с храбрым ли Дагобертом, без него ли, - нужно уже сегодня.
- Если мы победим, - задумчиво начал Пипин, - работу комиссии можно будет утопить в бесчисленных оттяжках и уточнениях.
Кардинал промолчал, благостно поднимая очи горе и поглаживая кончиками пальцев теплое золото наперсного креста.
- А если, не дай Бог, враг одолеет нас, то сие и вовсе не будет иметь никакого значения.
- Увы, так и есть, - склонил голову фра Гвидо. - А потому вам следует приложить все силы и убедить кесаря, что мы делаем максимум возможного для выполнения его прихоти, а потому следует поторопиться с оказанием помощи Риму.
Хотя я говорил и говорю, что Риму предпочтительнее иметь правителем франков взрослого умудренного опытом мужчину, чем вздорного мальчишку нечистой крови. - Он вновь поглядел на собеседника темными, почти черными глазами, будто стараясь понять, все ли тот уяснил. - Ступайте, и да поможет вам Бог!
Связь заработала в тот момент, когда Лис проверял посты, выставленные на стенах резиденции и в пределах виллы.
- Господин инструктор! Пипин Геристальский только что покинул особняк легата, - сообщил Бастиан.
- Ты знаешь, о чем они там языки чесали?
- Простите, что?
- Простить все - это как раз основное занятие Всевышнего. Говорили о чем?
- К сожалению, не могу сказать. Беседа состоялась за плотно закрытыми дверями, стража…
- Учу вас, учу - толку ноль. Мне шо, нынче утром стража помешала, когда нужно было в зал попасть? Включайте соображаловку. Ладно, как там наш старина Пип?
- Он вошел в особняк крайне разозленный, а вышел задумчивый. Со мной чуть было не столкнулся, но, кажется, не заметил.
- Оскорбись и воспой это в следующей балладе, - хмыкнул Лис. - Нам-mo с того что толку?
- Я думаю, - не слишком уверенно, но настойчиво продолжал Бастиан, - в этом как раз есть толк. Если в своих действиях майордом рассчитывал на поддержку Рима, то, видимо, ему была обещана весьма значительная помощь. Сейчас и планы заговорщика рухнули, и Рим в большой опасности. Конечно, такое положение вещей вывело майордома из равновесия. Однако после аудиенции у легата он выглядел куда более спокойным, чем до нее. Следовательно, фра Гвидо и Пипин составили какой-то новый план.
- Ценное наблюдение. Знать бы еще, какой, - прокомментировал Лис. - А так - быть может, не исключено, что при удачном стечении обстоятельств, ежели все сложится и ничего не помешает, то, наверное, может быть. Ладно, ничего, молодец, на хлеб с маслом наработал. Но чай будешь пить без сахара.
- Я тут еще хотел сказать, - не давая инструктору прервать связь, вставил Ла Валетт.
- Хороший мальчик, проявляешь активность на уроке, все время тянешь руки в нужное место. Хотел - говори. Когда-нибудь твою голову повесят на доску почета.
- Ох, не надо вешать мою голову. Лучше я и дальше буду ею пользоваться.
- Ладно, шо-то я сегодня не в меру добрый. Вплоть до гробовой доски почета можешь думать спокойно. Я тебя не выдам. Давай, выкладывай, шо за мысль пронеслась по твоим извилинам, взметая пыль.
- Да-да, вот примерно об этом. В смысле, о коннице абаров. Сегодня днем, когда вы переводили рассказ пастуха, меня удивили кое-какие детали.
- Интересно, интересно, поделись наблюдениями, - заторопил Лис. - Я тоже там кое-что не догнал, в смысле не въехал. Сверим показания.
- Этот несчастный говорил, что абары захватили молодых парней и девушек и повели невесть куда, за тридевять земель. Но такая тактика не свойственна кочевым народам. А ведь абаров квалифицируют именно как кочевников. Рабы им не нужны, хозяйства особого нет, а кормить при этом лишние рты - выгоды никакой. Было бы понятно, когда б они угоняли только девушек. Так долгое время делали аравийцы, до принятия Корана. Они закапывали в пустыне собственных новорожденных девочек, а девушек для продолжения рода захватывали у соседних народов.
- Добрые люди, - заметил Сергей. - Стало быть, ты хочешь сказать, что они не кочевники?
- Возможно, они и кочуют, но по очень небольшой территории. При этом подавляющее большинство мужчин, чуть устанавливается путь и у коней появляется подножный корм, пускаются в набег. У вас так, кажется, поступали крымские татары до присоединения Крыма к России.
- Было дело, - согласился Лис. - Но для набега как-то очень далеко. Ни один из балканских народов прежде не знал абаров.
- При этом, насколько можно судить из университетского курса истории, набеги при всей своей жестокости вовсе не так кровавы, - продолжал Ла Валетт. - Сколь бы ни были свирепы абары, они должны понимать, что на следующий год им опять нужно будет идти в набег. А значит, если это так, их задача - ограбить и устрашить, а вовсе не оставить после себя выжженное пепелище.
- Верно, - согласился инструктор. - И здесь концы с концами не сходятся. Вот тебе еще несуразицы, может, и не столь глобального свойства, но примечательные. Номер раз: свидетель утверждает, что в дороге их неплохо кормили и не изнуряли. Допускаю, что абары награбили столько продовольствия, шо даже на рабов не жалко. Но шо-то мне подсказывает, какая-то здесь лажа. Морить голодом и физически изводить - это же в рабовладении первое дело. Как иначе довести до скотского состояния? Голод, усталость и жестокость - вот три акулы, на которых стоит этот строй. А тут - рекламный ролик "Миссия Красного Креста в действии".
Номер два: нападение на караван пленных. Если за спиной у абаров не осталось народов, способных оказывать сопротивление, а при таком размахе их не должно было остаться, то кто напал? Если это какие-то местные партизаны, то непонятно, почему бы им не попытаться освободить ра-бов, - это же готовое пополнение. Да и не по-партизански это - ввязались в открытую бойню, положили кучу народа…
Ну и, наконец, номер три: быстрое выздоровление от ран. Что-то здесь не так. Пока не знаю, что. А кроме того, абарские клинки - это шо-то неправдоподобно превосходное. Чтобы ковать такие, нужен металлургический центр с большими запасами высокоуглеродистого железа и вековыми традициями, да и то не факт, шо получится.
- Поэтому, господин инструктор, я бы хотел просить, если это, конечно, не идет вразрез с нашими планами, разрешить мне более обстоятельный контакт с пастухом. В конце концов, почему бы менестрелю не порасспросить о столь диковинных событиях? Надеюсь, мне удастся выудить из него дополнительную информацию.
- Хорошо, - после короткой задумчивости согласился Лис. - Разрешаю. Так вот, Валет: на сахар к чаю ты сегодня тоже заработал!
ГЛАВА 8
"Земле от нас не отвертеться!"
Из протоколов инквизиции по делу Галилео Галилея
Отряд телохранителей под предводительством Фрейднура, расталкивая зевак, двигался к резиденции кесаря по единственной мощеной улице Парижа. Озабоченный недавним разговором, майордом задумчиво глядел в спину могучего северянина. Этот безоговорочно преданный, но не в меру сообразительный воин последнее время перестал ему нравиться. Что предводитель комисов готов был сложить голову за своего господина, не вызывало сомнений, но он смел рассуждать и, что раздражало Пипина больше всего, - он приятельствовал с мерзкими нурсийцами! При одной мысли о них Пипин стиснул зубы, точно намереваясь перемолоть в муку несказанные слова. А еще этот герцог спас нынче утром Брунгильду!
"Что, право, за ерунда?! С чего его вообще потянуло прогуливаться с моей сестрой, имея такую красотку-невесту? Но молодец, отличился! Мне теперь ему только что не в ноги кланяться. Как же, удружил, родную сестрицу спас!"
Мысль о Брунгильде, как обычно, вызвала у майордома досаду. Конечно, он радовался, что рядом нет гарпии, один вид которой заставлял его сердце холодеть от ужаса. Но было бы спокойнее, когда бы дражайшая сестрица и далее оставалась лежать в каменном саркофаге.
"Как бы то ни было, случившегося не воротишь. Этот сэр Жант ее спас, и не просто спас - закрыл собой! А может, - Пипин на мгновение остановился, пораженный внезапно мелькнувшей мыслью, - воспользоваться возникшей комбинацией? Что бы ни привлекло нурсийского престолонаследника к этой заурядной девице… но что-то же привлекло? В таком случае, не выдать ли ее замуж за этого самого Жанта?..
Конечно, трудно вообразить, будто у такой красавицы, как Ойген, Брунгильда, которая постарше, попроще, да и неизмеримо глупее, уведет жениха. Посмешище было бы знатное. После такого девице хоть в омут головой. Да и ход получится беспроигрышный: я смогу вовремя оказаться рядом с оскорбленной особой и тихо, незаметно для нее самой, превратить ее в мстительную фурию. Если удастся убедить эту особу в своей любви и преданности, нурсийская свора еще узнает, на что способна обезумевшая от ревности женщина! Да еще и с невидимыми драконами за спиной. А между такими жерновами и Дагоберта, огненное семя, можно стереть в порошок".
Он вновь поглядел в спину Фрейнура, сына Зигмунда. Кажется, и для него роль нашлась.
"Раз уж я - заботливый брат, не подобает мне оставлять любимую сестренку, когда на нее покушаются неведомые злодеи, без защиты и присмотра. А этот храбр и простодушен. Он станет моими глазами и ушами. А заодно, если понадобится, - непоколебимой защитой для дорогой сестрицы!"
- Привет участникам забега! - донеслось с крепостной стены двора резиденции.
Пипин досадливо дернулся, узнав голос самого невыносимого из нурсийцев.
- Не к старине ли Гвидону, часом, забегали? - свесив ноги меж зубцов парапета, участливо поинтересовался Лис и, не дождавшись ответа, продолжил:
- Ну, оно и по-христиански. А то он такой бледно-зеленый отсюда выскочил, я уж, было, решил, какое-то расстройство с ним приключилось. То ли душевное, то ли желудочное.
Пипин недовольно поджал губы, решив гордо отмолчаться. Но не тут-то было: Рейнар исчез из виду и уже через мгновение встречал кавалькаду в воротах.
- Что вам нужно? - с почти открытой неприязнью осведомился Пипин.
- Мне? Сапоги со страшным скрипом, жар-птицу и упряжку скаковых единорогов. Дружище Пип, мы ж договорились в скупку краденого, ну, в смысле, к ювелиру сходить! Ты обещал, а потом свалил в туман с такой скоростью, будто кардиналу срочно нужно было делать искусственное дыхание рот в рот. Как там, кстати, больной, поправляется?
- С божьей помощью, - буркнул майордом.
- А на сколько фунтов?
- Я непременно представлю вам придворного ювелира, - поспешно натянув на физиономию довольно кривую улыбку, пообещал вельможа. - Но сейчас прошу извинить, меня ожидают государственные дела.
- А, ну, раз государственные… - лицо Лиса приняло насмешливо-почтительное выражение. - Куда уж нам-то? - Он достал из сумы загадочный амулет и вновь покачал им перед носом Пипина. - А это так, бирюльки. Правда, за них уже четверо бедолаг к праотцам отправились, но это ерунда, мы еще подождем. Интересно, кто будет следующий?
Взгляд Пипина невольно сосредоточился на желтом, прозрачном, словно затягивающем в глубину камне. Точно такой же украшал шею Брунгильды. Он видел его еще там, у пещеры в лесу и… Майордом прищурился, вспоминая, - на шее у гарпии был похожий амулет. Только побольше. Если именно за ним идет охота, значит, все это не просто красивые побрякушки. А если они что-то значат, необходимо знать, что.
- Хорошо, - почти искренне улыбнулся Пипин. - Мы сейчас же отправимся к мастеру Элигию. Всего пару мгновений - я лишь осведомлюсь о здоровье сестры.
Ушиб Брунгильда при падении с коня получила довольно болезненный. И если в первый миг общее возбуждение и радость избавления от смертельной опасности затмили все остальные ощущения, теперь, когда все осталось позади, боль нахлынула, не давая встать. Сестру майордома слуги перенесли в его резиденцию, и тот велел призвать к ней лекаря, втайне досадуя, что не священника. Но вскоре знатная дама заявила слугам, что ей много легче, и велела сопровождать ее во дворец кесаря.
Когда майордом распахнул приоткрытую дверь ее комнаты, она лежала, пристально разглядывая потолочные балки, украшенные незатейливой резьбой.
"Впрочем, - разглядывая не лишенное приятности, однако в сравнении с лучезарной красотой Ойген довольно блеклое лицо сестры, подумал майордом, - если эта дура сможет окрутить нурсийца, глядишь, и от нее будет хоть какой-то прок. Хорошо, что не сломала себе шею".
Пипина нельзя было назвать любящим братом. Если прежнюю сестру-гарпию он боялся и ненавидел, то доставшаяся взамен раздражала его, как ему казалось, непроходимой глупостью.
"Если не выйдет с Жантом, - безучастно слушая тихие стоны пострадавшей, размышлял вельможа, - придется отослать ее в какой-нибудь монастырь. А то ведь, неровен час, выскочит замуж, наплодит мне родни. Жди потом, кто из племянников нож в спину всадит!"
Слушать причитания и жалобы было невыносимо скучно, и, отключив восприятие, Пипин лишь кивал в моменты, когда голос сестры затихал. Ему было над чем подумать. "Неспроста этот тощий верзила Рейнар упорно тряс у меня перед носом случайно добытым амулетом. Если бы он и в самом деле хотел продать странную штуковину ювелиру, вовсе не обязательно было спрашивать у меня, где того отыскать. В Париже любая собака знает золотых дел мастера Элигия. И венец кесаря, и трон, равного которому нет от Северного моря до Средиземного, - его работа.