- А ты за словом в карман не лезешь, - заметил он. - Ну а тебе, Помело, тоже нужен свой человек во дворце?
- Тоже, - ответил за него Кенет. - Это очень важно.
Он замолчал и отхлебнул немного вина.
- Ну-ну, говори, - подбодрил его Гвоздь.
- Ты как к королю относишься? - осведомился Кенет.
- Как всякий вор с головой, - удивленно откликнулся Гвоздь. - Неплохо. Он не знает меня, а я - его, и все довольны. А что?
- Ты бы не хотел сменить его на другого? - Кенет вновь ответил вопросом на вопрос.
- Ни в коем разе! - ужаснулся Гвоздь. - Смена власти - это всегда мутное времечко.
- Так ведь и пожива неплохая, - подначил его Кенет.
- Для бандитов неплохая, - отрезал Гвоздь. - А я - вор. И главарь шайки, между прочим. И никто из моих людей никогда не был под судом. Даже схвачен не был. Я еще ни одного человека не потерял, ясно? И мне неохота видеть, как половина моих парней ради этой самой легкой наживы уйдет в бандиты, а другую половину те же самые бандиты на блеск поднимут.
Гвоздь был так взволнован, что употребил, забывшись, поэтически-воровское "поднимут на блеск" вместо обычного "прирежут", но и Кэссин, и Кенет его отлично поняли.
- Тогда тебе самый прямой резон помочь мне, - откровенно произнес Кенет. - Зреет тут один заговор. Если он преуспеет, дело закончится сменой династии и войной.
- Упаси Боги, - искренне воскликнули в один голос Гвоздь и Покойник.
- Вот потому-то мне и нужен свой человек во дворце, - добавил Кенет.
- Сделаем, - коротко кивнул Гвоздь и выпил чашку вина единым глотком.
Дружеская пирушка затянулась далеко за полночь. Когда Гвоздь и Покойник - почти трезвые, невзирая на все выпитое, - удалились, оставив Кенета и Кэссина ночевать в бывшем обиталище Порченого, те настолько устали, что повалились спать на разноцветные циновки, едва лишь закрылась дверь за гостеприимными хозяевами.
Кэссин уснул, едва коснувшись циновки щекой. Снилось ему что-то странное, спутанное, сбивчивое. Даже если бы он запомнил свой сон, он ни за что не смог бы его связно пересказать. Одно он знал наверняка: Юкенна в его сне присутствовал. Да и странно было бы ожидать обратного: ведь все или почти все события ближайшего будущего накрепко связаны с Юкенной - а если еще нет, так наверняка будут. Принц-гадальщик прочно завладел воображением Кэссина. Кенет на него, даром что маг, подобного впечатления не произвел: он был слишком прост и одновременно непонятен. Юкенна же, напротив, был личностью совершенно загадочной и оттого куда более понятной. Принц, посол, гадальщик... игрок, авантюрист. Он словно создан для того, чтобы им грезили юнцы, мечтающие о великих свершениях. Вот Кэссин им и грезил, видя себя в мечтах столь же опытным, хитроумным и неуловимым. Кенет, в конце концов, почти сверстник. Друг, готовый выручить из беды. И штаны стирает сам. Врага могущественного министра, коварно околдованного с помощью наговорного перстня, можно сделать своим идеалом. Но как обвести романтическим ореолом приятеля, стирающего штаны? Совершенно даже никак. Того, что и Юкенна умел стирать штаны, а за время своих скитаний под видом гадальщика наверняка так и делал, Кэссин покуда не уразумел.
Утро началось с посещения Покойника. Кэссин еще спал, когда дверь тихо отворилась и в комнату вошел господин Тайгэн.
- Ну ты и храпишь! - ухмыльнулся он. - На улице слыхать. Словно якорная цепь грохочет.
Кэссин попытался смущенно улыбнуться, но вместо этого широко и сладко зевнул.
- Отчего так рано? - удивился Кенет. Сам он хотя и успел проснуться, но разве что минуту-другую назад.
- Гостинец принес, - объявил Покойник. - И весточку.
Он положил на столик объемистый пакет.
- Айго просил передать, что с дворцом все улажено. Есть у нас один приятель-стражник, он вам и поможет.
- Кастет? - сообразил Кэссин.
- Кастет, Кастет, - кивнул Покойник.
Он поддел ножом веревки, стягивающие сверток, и перерезал их.
- Как вам гостинец, нравится?
- Тайгэн, да ты нас за кого принимаешь? - ахнул Кенет, когда из свертка показался великолепный шелковый кафтан. - Мы... нет, спасибо тебе, конечно, но мы не можем этого принять.
- Не обижай мою жену, - хмыкнул Покойник. - Это вам от нее. Она сказала, что раз уж благодаря вам ей не придется тратиться в ближайшее время на траурный наряд, то она с большой радостью истратит эти деньги на одежду для вас.
Кенет засмеялся.
- Похоже, повезло тебе с женой, - заметил он.
Кэссин не мог понять, что позволило Кенету сделать подобный вывод: Покойник ведь ни единым словом не обмолвился, любит ли его жена или он - ее, живут ли они в ладу или ссорятся. Он даже удивился немного. Мгновением спустя он удивился еще больше, ибо по устам Покойника скользнула удивительная улыбка, нежная и даже какая-то беззащитная.
- А ты, я вижу, тоже женат. - Покойник хлопнул Кенета по плечу. Это движение выражало нечто большее, чем простое дружеское расположение, - скорее некую непонятную для Кэссина общность.
Кенет кивнул.
- Разве твоя жена поступила бы иначе? - И снова Кэссин не понял смысла тех взглядов, которыми обменялись Кенет и Покойник. Зато он понял, что Кенету с женой повезло наверняка.
- Так же, - вновь кивнул Кенет. - Но пойми, это ведь такой дорогой подарок. Вот если бы сразу спросил...
- По-моему, маг, ты спросонья туго соображаешь, - хмыкнул Покойник. - Да кто тебя спрашивать станет! Подарок не дорогой, а в самый раз. Вам ведь спрятаться надо. Вот эта одежда вас и укроет. Не смотрятся на тебе лохмотья, понимаешь? Стать у тебя не та. Ты не ходишь, как оборванец, не жмешься к стене, чтобы пропустить вперед богатого господина, как сделал бы оборванец... да что уж там, ты и кланяешься, как человек, которому во всю его жизнь ни разу не приходилось унижаться. Твое тело никогда не знало настоящего голода, и это заметно. Ты хоть какую рвань на себя натяни, а ходишь ты с достоинством мага и выправкой воина. В богатой одежде это не будет бросаться в глаза, а в лохмотьях ты похож на двухпалубное судно, которое пытается притвориться самодельным плотиком. И друг мой Помело тоже позабыл, как подобает вести себя человеку, который бывает сыт от силы раз в три дня.
- К хорошему быстро привыкаешь, - вздохнул Кенет. - Правда твоя. В деревне меня уважали... да и потом мне в лохмотьях ходить не доводилось. Я носил хайю или плащ мага. Ты прав, нищий из меня не получится. Я еще мог зарабатывать поденщиной в предместье, но в городе, да притом что мне нельзя быть приметным... будь по-твоему.
- Гляди-ка ты, впору! - восхитился Кэссин, когда они с Кенетом облачились в подаренные одежды.
- Еще бы, - бросил Кенет, завязывая пояс. - Что такое для опытного вора снять мерку на глазок? Ничего не скажешь, мастер своего дела.
Покойник широко ухмыльнулся.
- Вот, держи. - Кенет высыпал ему в ладонь горстку гадальных бирок. - Пусть ваш человек во дворце найдет посла Юкенну и незаметно передаст ему это. Говорить ничего не надо. Тот и так все поймет. Да, и вот еще что... если он спросит у твоего парня, как его зовут, пусть назовет свое имя без опаски. Спрашивать будут не из пустого любопытства. Лучшего гадателя по именам, чем Юкенна, я еще не видел.
- Ладно. - Покойник ссыпал бирки в привесной кошель. - Вечерком я к вам наведаюсь, а покуда посидите тут. Хоть вы и приоделись, а самим вам по первому времени лучше в город не выходить.
- Не понимаю, - изрек Кэссин, когда Покойник удалился. - Они ведь парни не из доверчивых - что Гвоздь, что Покойник. Конечно, меня они знают, а тебе благодарны... но все же я понять не могу, почему они так легко согласились тебе помочь.
Кенет устремил на Кэссина ясный спокойный взгляд.
- Повезло, наверное, - ответил он. - Мне и вообще везет, а на хороших людей - особенно.
Глава 4
Лицом к лицу
- Не тревожься, - посоветовал Юкенна, пристально разглядывая ногти на левой руке. - Никуда мы не опоздаем.
- Это я никуда не опоздаю, - возразил Хакарай. - Если ты не будешь готов вовремя, я отправлюсь во дворец один и скажу королю, что хотя ты и нашелся, но болен и прийти засвидетельствовать свое почтение не можешь.
- Ни в коем случае! - Юкенна даже привстал чуть-чуть, и охранник, массирующий его ноги, сделал неловкое движение.
- Прошу простить, ваше высочество, - пробормотал он.
- Ничего страшного, - произнес Юкенна, - продолжай.
- Не пойму, зачем тебе это, - недовольно пробурчал Хакарай.
- Я тоже, - осмелился встрять в разговор охранник. - У вашего высочества крепкие сильные ноги.
- Это тебе так кажется. - Охранник слишком сильно нажал на колено, и Юкенна поморщился. - Твои ноги куда крепче моих. Я могу идти хоть два дня без передышки, могу проскакать верхом больше, чем любой уроженец Загорья... но я не смог бы отстоять неподвижно в карауле и двух часов. А ведь мне сегодня предстоит провести на ногах не два часа, а куда больше.
Он отстранил готового продолжить охранника и осторожно встал.
- Отвык я, понимаешь? - обернулся Юкенна к Хакараю. - В Загорье церемониал совсем другой, там подолгу стоять не приходится. А у гадальщиков и вообще ремесло сидячее. Привык я за это время сидеть, а не стоять.
- Ну, допустим, - ворчливо уступил Хакарай, глядя, как Юкенна перед зеркалом собственноручно закладывает свои еще слегка влажные волосы в подобающую случаю прическу.
- А еще я не знаю, когда мне предложат поесть. Конечно, если я останусь до вечернего пира, там меня накормят... хотя послу неприлично хватать с блюда еду и вгрызаться в нее. - Юкенна неожиданно ухмыльнулся. - Это в Загорье нужен луженый желудок. Кочевники - они и есть кочевники. Если ты хоть крошку в миске оставил, значит, не уважаешь того, кто тебя угощал. Или еду тебе подали невкусную. Словом, в том или другом случае ты навлек позор на голову хозяина дома. Кобра, ты не представляешь, чего и сколько мне пришлось съесть за годы моего посольства в Загорье.
- Представляю, - вздохнул Хакарай, - и завидую.
- Не завидуй, - отпарировал Юкенна. - Для того чтоб возглавлять посольство в Загорье, ты слишком склонен к полноте. Ты бы там за год превратился в шарик с глазками.
- Это лучше, чем голодать в приемные дни до вечера, - снова вздохнул Хакарай. - В лучшем случае король угостит какими-нибудь сладостями или подсоленными орешками. Я не знаю, что ты ел в Загорье, но я знаю, что, когда мое посольство окончится и я вернусь домой, я в жизни больше не притронусь к орехам! И к сладостям тоже!
- А что тебе мешает последовать моему примеру? - удивился Юкенна. - Ты что, пословицу забыл?
- Какую? - В этот момент распахнулась дверь, и все тот же охранник, что недавно растирал Юкенне ноги, внес в комнату небольшой поднос.
- Идешь на день - хлеба бери на неделю, собираешься во дворец - наедайся на месяц вперед, - хладнокровно сообщил Юкенна и принял поднос из рук охранника. - Спасибо, дружище.
- Что это? - сдержанно удивился Хакарай: он не только никогда не ел ничего подобного, но даже и не видел никогда.
На подносе стояли две миски - одна с горячим супом из водорослей на мясном отваре, другая с кашей из дробленого зерна и большим куском мяса. Пища отнюдь не изысканная. Такое едят состоятельные крестьяне, неплохо зарабатывающие грузчики, ярмарочные борцы - словом, все те, чье ремесло требует изрядной затраты сил, а заработок позволяет эти силы поддерживать. Но никак уж не вельможи, не послы при дворе чьего-нибудь величества!
- Еда, - хладнокровно ответил Юкенна, заедая суп лепешкой. - Я попросил твоего стражника принести мне то, чем он обычно питается сам. Конечно, тебя кормят вкуснее, но он на твоем рационе давно бы ноги протянул. Кстати, и тебе советую - хотя бы в дни королевских приемов. Хочешь?
- Спасибо, - все так же сдержанно отозвался Хакарай, - я уже позавтракал.
- Я тоже. - Юкенна отставил пустой поднос. - Теперь только переодеться - и я готов.
Переодевание не отняло у Юкенны много времени. Хакарай позаботился об этом заранее. Покуда Юкенне полировали ногти и массировали ноги, купали его и втирали в тело целебные ароматические масла, дабы привести его в надлежащий вид, Хакарай лично выбирал для него одежду и драгоценности: родственник самого князя-короля просто не может явиться на аудиенцию, не вырядившись наилучшим образом. Значение имеет каждая мелочь: серьга с камнем неподобающего цвета или пряжка недозволенной формы может вызвать серьезный дипломатический конфликт.
Результат его трудов заставил Юкенну слегка прищуриться.
- Я бы предпочел что-нибудь попроще... ну, да и так сойдет. - Юкенна торопливо облачился в длинный кафтан. - А вот украшений многовато. Я - посол, а не невеста на выданье. Вот это - лишнее... и вот это тоже... а вот это тем более!
Он отодвинул от себя все три перстня.
- Колец я сегодня надевать не собираюсь, - почти промурлыкал он. - В другой раз - да. Но только не сегодня.
- Юкенна, - запротестовал Хакарай, - так нельзя. Так не принято. По последней моде человек твоего ранга просто обязан носить кольца. Ты будешь похож на провинциала.
- Хоть на макаку облезлую, - отрезал Юкенна. - Никаких колец. Не шипи, Кобра. Это тебе нельзя, а мне можно. За мной так прочно закрепилась слава шута, что это сочтут еще одной моей выходкой. Только и всего.
- Будем надеяться, - только и сказал Хакарай, выходя из комнаты вслед за Юкенной.
Хакарай прекрасно понимал, что неспроста Юкенна отказался от колец. Но выспросить у друга детства, что тот задумал, он не успел, а позже ему не представилось возможности: в паланкине не особенно и побеседуешь. То есть поговорить, конечно, можно... но только о том, что обязано достигнуть посторонних ушей. Поэтому Хакарай смирил свое любопытство до поры до времени и заговорил о том, чего на самом деле никогда не происходило, - как они с Юкенной и условились.
- Ты не боялся, что разбойники тебя убьют? - негромко спросил он, как бы продолжая прерванную беседу. Этот тон и голос был им отработан за годы дипломатической службы до безупречности. Чуть тише - и его никто не услышит. Чуть громче - и тем, кто подслушивает его, не придется напрягать слух, а подобная неосторожность всяко подозрительна.
- Было дело, - в тон ему очень доверительно признался Юкенна. - Особенно когда они сообразили, что я и есть тот пропавший посол, которого всюду ищут.
Паланкин колыхался в прежнем ритме. Ни один из носильщиков не вздрогнул, не замедлил шаг, не сбился невольно с ноги. Но Юкенна и Хакарай не сомневались: их слова услышаны.
- Надо же, до чего неудачно получилось, - вздохнул Юкенна. - Господин Главный министр хотел оказать мне особый почет, а взамен я едва с жизнью не расстался. Ведь обычно встречами иноземцев ведает господин Дайритэн. Если бы он выехал меня встречать, никто бы меня не похитил.
- Это верно, - глубокомысленно подметил Хакарай. - Похитить иноземного посла - дело невыгодное и опасное, а вот похитить человека из свиты министра - затея неглупая. Кого попало министры в своей свите не держат, значит, можно рассчитывать на богатый выкуп. И на то, что министр, опасаясь огласки, предпочтет это дело замять. Искать виновников он, конечно, будет... только они успеют далеко уйти еще до начала поисков.
Юкенна с трудом удержался от смеха: Кобра-Хакарай излагал соображения несуществующих разбойников с таким знанием дела и воодушевлением, словно собирался отныне зарабатывать на жизнь, похищая людей из свиты здешних министров.
Поскольку все, что должно быть сказано в расчете на подслушивание, и было сказано, дальнейшая беседа приняла исключительно светский характер. Юкенна живописал красоты природы Загорья - впрочем, вполне искренне, - а Хакарай ответствовал в том смысле, что восхитительные ландшафты - это, конечно, хорошо, но захолустье есть захолустье, а по сравнению со столицей любая другая местность, даже сколь угодно красивая, и является таковым. Зато столичная утонченность всенепременно порадует его высочество Юкенну, и уж особенно ему понравится дворец короля Югиты. Это... это нечто несравненное! Юкенна покладисто соглашался, что он и сам ждет не дождется возможности узреть королевский дворец, - и опять-таки не очень лгал при этом. Ему и в самом деле было любопытно посмотреть, какой дворец выстроил себе король, вступивший на престол в пятнадцать лет, после того, как снес до основания ненавистный дворец своего полубезумного отца. Юкенна слышал, что ни один камешек, ни одна щепочка из прежнего дворца не пропала даром: что-то было использовано для починки сторожевых башен, что-то - для укрепления главной дворцовой стены. Золото и серебро в первый же день царствования Югиты отправилось под монетный пресс. Драгоценности по большей части перекочевали в казну. О характере нового короля это говорило многое. Любопытно, очень любопытно будет взглянуть на новый дворец, на этот воплощенный в камне и дереве символ нового царствования. Посмотреть на душу короля раньше, чем увидеть его самого. Да и похвалы Хакарая, насколько Юкенна мог понять, звучали довольно-таки искренне. Тем более любопытно будет посмотреть на это чудо.
Возможность такая ему вскоре представилась. Носильщики с паланкином остановились у главных дворцовых ворот, и Хакарай молча тронул Юкенну за плечо: пора, мол, вылезать. Юкенна вылез из паланкина без особого изящества: вот уже почти десять лет он передвигался почти исключительно верхом. От долгого сидения в паланкине у него заломило поясницу. Он было направился к воротам, но Хакарай остановил его.
- Не спеши, - предостерег Хакарай. - У тебя нет входного талисмана, и ты попросту заблудишься в королевском саду. Сейчас за нами пришлют еще один паланкин и отнесут прямехонько к самому дворцу.
- О Боги, - вздохнул Юкенна. - Не слишком ли много роскоши для пришельца из Загорья?
Однако он безропотно сел в паланкин и столь же безропотно покинул его по команде Хакарая уже возле входа во дворец.
Снаружи дворец не производил особого впечатления. Прежде всего он не отличался высотой - сторожевые башни по углам замковой стены, да и сама стена были значительно выше. Взоры вновь прибывших ласкал не столько дворец, сколько сад, устроенный и в самом деле с отменным вкусом. Насыпные горки и небольшие искусственные водопады, тенистые уголки и восхитительные беседки...
- Успеешь еще на сад наглядеться, - прервал Хакарай раздумья Юкенны. - Идем. Король не любит опозданий.
Юкенна последовал за Хакараем - и только сила воли помешала ему отстать на полдороге. Внутреннее убранство дворца короля Югиты и впрямь являло собой весьма примечательное зрелище.