– А вы не можете сами им воспользоваться?
Стрендж задумался.
– Не представляю как. Это дело случая, как цвет глаз: у одного они голубые, у другого – карие. – Он помолчал, словно перебирая в уме возможные варианты. – А впрочем, может, вы и правы. Теперь, когда вы сказали, мысль не кажется такой уж дикой. Вспомните ауреатов! Некоторые из них в безумстве и необузданности приближались к эльфам! Вспомните Ральфа Стокси и его слугу-эльфа, Тома Голубое Седло. В молодости Стокси не так уж отличался от Тома! Возможно, конечно, я слишком ручной волшебник. Однако как вызвать в себе сумасшествие? Каждый день на улице я встречаю безумцев, но никогда прежде не задумывался, как они утратили рассудок. Может быть, надо бродить по пустошам и пустынным берегам? Это излюбленные места безумцев – во всяком случае, в романах и пьесах. Может быть, дикая Британия поможет мне сойти с ума.
Стрендж встал и подошел к окну, словно надеясь прямо сейчас увидеть дикую Британию, однако увидел лишь Сохо-Сквер в густом моросящем дожде.
– Думаю, вам в голову пришла весьма стоящая мысль, Поул.
– Мне? – воскликнул сэр Уолтер, несколько обеспокоенный тем, к чему могут привести его слова. – У меня не было подобных намерений!
– Но, мистер Стрендж, – вступил в разговор деликатный лорд Портисхед, – вы, конечно, шутите. Человеку с вашими знаниями не может прийти в голову стать… бродягой. Что за мысль!
Стрендж скрестил на груди руки и еще раз взглянул на Сохо-Сквер.
– Ну, я не сегодня отправлюсь в путь. – Он улыбнулся своей ироничной улыбкой и внезапно стал почти похож на себя прежнего. – Подожду, пока закончится дождь.
50. "История и практика английской магии"
Апрель – конец сентября 1816 года
Друзья Стренджа обрадовались, узнав, что волшебник не собирается бросать удобный дом, хороший доход и слуг и, словно цыган, бродить под дождем и ветром, однако мало кто из них воспринял его новые настроения с полным спокойствием. У них были все основания опасаться, что он утратил чувство меры и готов прибегнуть к любым, даже самым рискованным видам магии. Данное Арабелле обещание не позволяло ему отправиться в путешествие по Дорогам Короля, однако никакие увещания сэра Уолтера не могли помешать его постоянным раздумьям и разговорам касательно Джона Аскгласса и эльфов.
К концу апреля три новых ученика мистера Стренджа, а именно досточтимый Генри Пурфуа, Уильям Хедли-Брайт и Том Леви, учитель танцев, сняли квартиры поближе к Сохо-Сквер. Ежедневно они отправлялись в дом мистера Стренджа для занятий магией. В свободное от наставлений время Стрендж работал над книгой и занимался собственной практической магией по заказу армии и Ост-Индской компании. Он также получил заказы и контракты на сотрудничество от Ливерпульского городского совета и Сообщества торговых предприятий в Бристоле.
Тот факт, что к Стренджу поступают заказы от официальных учреждений – да и от кого бы то ни было, – так разгневал мистера Норрелла, что он пожаловался лорду Ливерпулю, премьер-министру.
Лорд Ливерпуль, однако, сочувствия не выразил.
– Генералы могут поступать, как им угодно, мистер Норрелл, – заявил он. – Вы прекрасно знаете, что правительство не вправе вмешиваться в военные вопросы. Генералы уже несколько лет пользуются услугами мистера Стренджа и не видят необходимости отказываться от них просто потому, что вы с ним поссорились. Что до Ост-Индской компании, то мне говорили, что ее руководство обращалось к вам первому, но вы отказались помочь.
Мистер Норрелл быстро замигал маленькими глазками.
– Моя работа на благо правительства – работа на вас, милорд, – отнимает слишком много времени. Вполне естественно, что я не могу пренебречь ею ради интересов частной компании.
– Поверьте, мистер Норрелл, мы умеем это ценить. Однако вряд ли надо напоминать, как важна Ост-Индская компания для процветания нации. А компании крайне необходима помощь волшебника. Ее корабли полагаются на милость волн и ветров; обширные территории требуют мудрого руководства, а военные отряды постоянно подвергаются нападениям со стороны индийских князьков и разбойников. Мистер Стрендж взялся управлять погодой у мыса Доброй Надежды и в Индийском океане и советует, как наилучшим образом использовать магию на враждебных территориях. Совет директоров Ост-Индской компании считает, что опыт, полученный мистером Стренджем в Испании, просто неоценим. Это лишний раз доказывает постоянно растущую нужду Британии в волшебниках. Мистер Норрелл, даже при вашей удивительной работоспособности вы не в состоянии оказаться повсюду и заниматься всем. Да, впрочем, никто и не вправе этого от вас ожидать и требовать. Мне говорили, у мистера Стренджа появилось несколько подающих надежды учеников. И я бы очень обрадовался, если бы и вы решили сделать то же самое.
Несмотря на одобрение лорда Ливерпуля, обучение трех новых волшебников, Генри Пурфуа, Уильяма Хедли-Брайта и Тома Леви, продвигалось ничуть не быстрее, чем обучение самого мистера Стренджа шесть лет назад. Единственная разница состояла в том, что если Стренджу приходилось постоянно сталкиваться с неискренностью мистера Норрелла, то его питомцам больше всего мешали угрюмость и вялость учителя.
К началу июня работа над "Историей и практикой английской магии" закончилась. Стрендж отправил рукопись мистеру Мюррею. Никто не удивился, когда он на следующий же день заявил Генри Пурфуа, Уильяму Хедли-Брайту и Тому Леви, что придется сделать перерыв в занятиях, потому что их наставник собирается за границу.
– Отличный план! – воскликнул сэр Уолтер, едва Стрендж рассказал ему о своем намерении. – Перемена обстановки. Изменение окружения. Именно это я бы вам и посоветовал. Поезжайте!
– А вам не кажется, что отъезд несколько поспешен? – с тревогой поинтересовался мистер Стрендж. – Получится, что я оставляю Лондон мистеру Норреллу.
– Неужели вы считаете, что у нас такая короткая память? Мы уж как-нибудь постараемся за несколько месяцев вас не забыть. Кроме того, скоро выйдет ваша книга, и, читая ее, мы не сможем не думать, как нам вас не хватает.
– Да, конечно. Ведь останется книга. Норреллу потребуются месяцы, чтобы опровергнуть состоятельность сорока шести ее глав, а к этому времени я уже давно вернусь.
– Куда вы едете?
– Скорее всего, в Италию. Меня всегда притягивали страны южной Европы. Когда я был в Испании, меня неизменно потрясали ее пейзажи. Точнее сказать, я думаю, что потрясали бы, если бы их не скрывали солдаты и клубы дыма.
– Надеюсь, время от времени вы будете писать? Хотя бы коротко рассказывать о своих впечатлениях?
– О, уж я вас не пощажу! Главная привилегия путешественника – изливать разочарование по поводу любого, даже самого мелкого неудобства в длинных письмах друзьям. Так что ждите подробных описаний всего и вся.
Как это часто случалось в последнее время, настроение Стренджа внезапно испортилось. Моментально испарился легкий иронический тон, он замолчал и угрюмо уставился на ящик с углем.
– Интересно, а вы… – наконец прервал он молчание. – То есть хотел бы попросить… – Он хмыкнул, словно презирая себя за нерешительность. – Не передадите ли вы от меня поклон леди Поул? Был бы чрезвычайно признателен. Арабелла очень ценила дружбу ее милости и огорчилась бы, если б я уехал из Англии, не попрощавшись с ее подругой.
– Конечно, с удовольствием! Что сказать?
– О, да просто передайте пожелания самого крепкого здоровья. Как сами считаете нужным. Слова не важны. Только не забудьте сказать, что привет передает муж Арабеллы. Пусть ее милость знала, что муж подруги ее не забыл.
– С превеликой охотой, – ответил сэр Уолтер. – Спасибо.
Вообще-то, Стрендж полагал, что сэр Уолтер пригласит его навестить леди Поул и поговорить с ней лично, однако этого не случилось. Никто даже не знал, живет ли ее милость в доме на Харли-стрит. Не так давно прошел слух, что сэр Уолтер отправил жену куда-то в деревню.
Не только Стренджу пришло желание отправиться за границу. Внезапно подобные путешествия сделались чрезвычайно модными. Война с Бонапартом слишком долго держала англичан запертыми на собственном острове. Слишком долго им приходилось удовлетворять жажду нового поездками на Шотландское нагорье, в Озерный край или Дербишир. Однако война наконец-то кончилась; теперь они могли посетить Европу, увидеть горы и побережья совершенно иного свойства, узреть великие произведения искусства, которые до того разглядывали лишь на гравюрах. Некоторые отправились за границу в надежде, что жизнь там окажется дешевле. Другие бежали от долгов или скандалов, а третьи, как сам Стрендж, пытались найти то душевное спокойствие, которого не могли обрести в родной Англии.
Брюссель
Джонатан Стрендж – Джону Сегундусу
12 января 1816 г.
Насколько могу судить, я путешествую по следам лорда Байрона и отстаю от него примерно на месяц. В каждом городке, где мы останавливаемся, тут же находится масса гостиничных служащих, почтальонов, чиновников, просто горожан, лакеев и дам самого различного толка, которые все еще не могут опомниться после непродолжительной встречи с его милостью. И хотя мои спутники не устают твердить этим людям, что я ужасное существо, английский волшебник, все равно по сравнению с английским поэтом я – ничто. Везде, куда приводит меня путешествие, я пользуюсь репутацией – совершенно для меня новой – тихого добропорядочного англичанина, который не шумит и ровным счетом никому не доставляет неудобств…
Лето в тот год выдалось странное. Вернее сказать, лета не было вовсе. Зима протянула длинные щупальца вплоть до самого августа. Солнце почти не показывалось. Небо покрывали толстые серые облака. По городам и полям, на которых чахли поникшие колосья, дули отчаянно холодные ветры. Всю Европу сотрясали громы, освещали молнии, поливали ледяные дожди и посыпал град. Лето казалось хуже зимы: длинный день лишал людей утешения долгих, темных вечеров, способных хоть на время скрыть неприглядную картину.
Лондон наполовину опустел. Парламент ушел на каникулы, и его члены разъехались по загородным домам, чтобы получить возможность лучше разглядеть дождь. В Лондоне, в доме на Албермарл-стрит, остался мистер Джон Мюррей, издатель. В иное время комнаты этого дома были самыми оживленными в городе; их заполняли поэты, эссеисты, обозреватели и вообще великие и не очень великие литературные мужи королевства. Однако сейчас великие и не очень великие литературные мужи королевства отправились в свои поместья. Дождь стучал в окна, ветер завывал в дымоходе. Мистер Мюррей подбросил в камин совок угля, уселся за стол и начал читать полученные сегодня письма. Каждое письмо он подносил очень близко к левому глазу (правый ничего не видел).
Так получилось, что в этот день пришло сразу два письма из Женевы. В первом лорд Байрон жаловался на Джонатана Стренджа, а во втором Джонатан Стрендж жаловался на лорда Байрона. Джентльмены как-то встречались в доме мистера Мюррея, но лично знакомы до сих пор не были. Недели две тому назад Стрендж нанес Байрону визит в Женеве. Однако назвать успешной эту встречу было никак нельзя.
Стрендж (который в настоящее время чрезвычайно высоко ценил семейные узы и вообще все то, что утратил со смертью Арабеллы) крайне отрицательно отнесся к образу жизни Байрона.
"Я нашел его милость на прелестной вилле рядом с озером. Он был не один. Компанию ему составляли другой поэт, Шелли, миссис Шелли и еще одна совсем молодая дама, почти девочка, которая представилась как миссис Клермонт. Характер ее отношений с названными джентльменами я так и не смог понять. Если вы знаете, в чем они состоят, то не говорите мне. Кроме того, присутствовал весьма странный молодой человек, который все время говорил ерунду, – некий мистер Полидори".
Лорд Байрон, со своей стороны, не одобрил одежду мистера Стренджа.
"Он по-прежнему в трауре. Его жена умерла в Рождество, не так ли? Хотя, возможно, он просто считает, что черный цвет придает ему загадочность".
Не понравившись друг другу с первого взгляда, они плавно перешли к разногласиям на политические темы. Стрендж писал:
"Не знаю, как так получилось, но мы почему-то сразу заговорили о Ватерлоо – самая неудачная из тем, поскольку я состою волшебником при герцоге Веллингтоне, а они ненавидят его и боготворят Бонапарта. Миссис Клермонт со всем пылом своих восемнадцати лет спросила, не стыдно ли мне быть орудием уничтожения великого человека. Я ответил, что вовсе не стыдно".
Байрон же написал следующее:
"Он ярый сторонник герцога В. Ради вашего блага, мой любезный Мюррей, хочу верить, что книга его окажется интереснее, чем он сам".
Стрендж закончил свое письмо так:
"Люди имеют самые дикие представления о волшебниках. Они просили меня рассказать о вампирах".
Мистер Мюррей огорчился, что два его автора не смогли найти общий язык, однако, поразмыслив, решил, что иначе и быть не могло, поскольку оба прославились своей неуживчивостью. Стрендж скандалил с Норреллом, Байрон – практически со всеми.
Закончив читать письма, мистер Мюррей решил спуститься на первый этаж, в книжную лавку. Он издал книгу Джонатана Стренджа очень большим тиражом и теперь волновался, как она будет продаваться. Магазином управлял некто Шеклтон, который выглядел именно так, как и должен выглядеть управляющий книжного магазина. Он не подошел бы на роль приказчика, скажем, галантерейной лавки, поскольку такой приказчик должен выглядеть элегантнее своих покупателей, однако в качестве книгопродавца оказался просто великолепен. Возраст его определить было невозможно. Худой, пыльный, весь в мелких чернильных брызгах, с налетом ученой рассеянности. На носу его красовались большие очки, за ухом торчало гусиное перо, а голову венчал растрепанный и съехавший набекрень парик.
– Шеклтон, сколько экземпляров книги мистера Стренджа мы сегодня продали?
– Думаю, шестьдесят или семьдесят.
– Великолепно! – обрадовался мистер Мюррей.
Шеклтон нахмурился и поправил очки.
– Ну да, вроде бы все отлично, так ведь?
– Что вы хотите сказать?
Шеклтон зачем-то вытащил из-за уха перо.
– Очень много людей заходили дважды и оба раза покупали эту книгу.
– Еще лучше! Такими темпами мы обгоним лорда Байрона с его "Корсаром"! А к концу недели может понадобиться второй тираж!
Здесь, заметив, что мистер Шеклтон не перестал хмуриться, мистер Мюррей поинтересовался:
– Так что же вас не устраивает? Полагаю, второй экземпляр люди приобретают в подарок друзьям и знакомым.
Шеклтон замотал головой так, что заплясали волоски на парике.
– Очень странная история. Ни с чем подобным я еще не сталкивался.
Тут дверь магазина открылась, и на пороге возник молодой человек, низенький и худой. Черты его лица казались правильными, и, сказать по правде, он выглядел бы даже красивым, если бы не манеры. Незнакомец относился к тому сорту людей, чьи мысли не успевают задерживаться и развиваться в голове, а неустанным потоком изливаются на окружающих. Молодой человек непрерывно разговаривал сам с собой, и выражение его лица постоянно изменялось. Минуты за две он успел удивиться, оскорбиться, принять решение и рассердиться – чувства, судя по всему, служили следствием бесед, которые он вел с воображаемыми идеальными собеседниками.
Магазины, в особенности лондонские магазины, нередко страдают от набегов различного рода сумасшедших, так что и мистер Шеклтон, и мистер Мюррей мгновенно насторожились. Их худшие подозрения тут же оправдались, поскольку молодой человек пригвоздил Шеклтона к месту пристальным взглядом голубых глаз и закричал:
– И это называется внимание к покупателям! Предупредительность! – Он повернулся к мистеру Мюррею и обратился к нему со следующей тирадой: – Послушайте моего совета, сэр! Не покупайте здесь книги. Здесь все – лжецы и воры!
– Лжецы и воры? – удивленно переспросил мистер Мюррей. – Ошибаетесь, сэр. Не сомневаюсь, что мы сумеем вас переубедить.
– Ха! – выкрикнул молодой человек и пристально взглянул на мистера Мюррея, показывая, что уже не видит в нем своего брата-покупателя.
– Я владелец, – поспешно представился мистер Мюррей. – Уверяю вас, мы никого не обираем. Поведайте мне, в чем состоит ваша претензия, и я с удовольствием исправлю все, что только можно. Не сомневаюсь, что произошло какое-то недоразумение.
Вежливый тон и любезные слова не успокоили молодого человека. Он продолжал кричать:
– Вы не будете отрицать, сэр, что это заведение пользуется услугами бесчестного мага, этого мошенника мистера Стренджа?
Мистер Мюррей принялся было что-то объяснять насчет сотрудничества с мистером Стренджем в качестве автора, но молодому человеку некогда было слушать.
– Вы не будете отрицать, сэр, что этот человек заколдовал свои книги таким образом, что они тут же куда-то исчезают – чтобы читателю пришлось покупать еще экземпляр? А потом и еще один! – Разгневанный посетитель ткнул пальцем в мистера Шеклтона: – Вы, разумеется, сейчас начнете утверждать, будто не помните меня!
– Напротив, сэр, я очень хорошо вас помню. Вы одним из первых приобрели книгу "История и практика английской магии", а потом, примерно через неделю, пришли за вторым экземпляром.
Молодой человек вытаращил глаза.
– Мне пришлось покупать второй экземпляр! – воскликнул он. – Потому что первый исчез!
– Исчез? – озадаченно переспросил мистер Мюррей. – Если вы потеряли книгу, мистер… э-э-э… то я очень сожалею, но не могу представить, при чем тут приказчик.