Она прижалась щекой к моему колену.
- Ка-ла-на сюда! - приказал я.
Принесли кубок с вином. Взяв ее за волосы, я запрокинул ей голову и стал лить вино в ее раскрытый рот, заливая повернутое ко мне лицо, грудь и увешанный колокольчиками ошейник.
- Вам понравилось? - наконец смогла произнести она.
- Да, - ответил я.
- Не посылайте меня обратно к вашим людям, - взмолилась она. - Оставьте Сандру для себя.
- Посмотрим, - ответил я.
- Сандра хочет доставить хозяину еще большее удовольствие, - продолжала она. Хитрая стерва, подумал я про себя.
- Вы использовали Сандру только один раз, - не унималась она. - Это так мало, - она пристально смотрела мне в лицо, - Сандра лучше. чем Мидис.
- Мидис, - ответил я, - очень хороша.
- Сандра лучше, - прельщала она, - попробуйте Сандру, и вы убедитесь.
- Может быть, - сказал я и, отпустив ее волосы, позволил ей стоять на коленях у своего кресла. Я заметил, что обслуживающие столы рабыни поглядывают на нее с ревностью и нескрываемой ненавистью. Она же, как удовлетворенная кошка, застыла на коленях, грациозно выгнув спину.
- Золото, капитан, - доложил один из хранителей моих сокровищ.
В этот день чествования моей победы я подготовил для своих приверженцев сюрприз.
Хранитель опустил к подножию моего кресла тяжелый кожаный мешок, доверху набитый золотыми монетами - все до одной двойного веса - Коса, Тироса, Ара, Порт-Кара, даже далекого Тентиса и затерявшейся где-то на юге, отрезанной от остальных городов Тарии. Мало кто из присутствующих, за исключением сидевших поблизости, увидел, что было в мешке.
- Послать за рабыней из Тироса! - приказал я.
За столами раздались сдержанные смешки.
Я поднял кубок и заметил, что он не наполнен. Я раздраженно оглянулся и окликнул проходящую мимо обслуживающую столы рабыню.
- Где Телима? - недовольно спросил я.
- Минуту назад она была здесь, - ответила рабыня.
- Она пошла на кухню, - добавила вторая. Странно, я не давал ей разрешения уходить.
- Позвольте, я налью вам паги, - попросила Сандра.
- Нет, - ответил я, убирая от нее кубок, и, обращаясь к одной из рабынь, сказал: - Наказать Телиму плетьми и направить сюда. Меня нужно обслужить.
- Да, хозяин, - ответила рабыня, торопясь выполнить мое приказание.
Сандра, надув губы, опустила глаза.
- Не раздражай меня, - бросил я ей, - иначе тоже получишь плетей.
- Я только хотела обслужить вас, хозяин, - покорно ответила она.
Я расхохотался. Нет, она действительно хитрая стерва.
- Ты хотела налить мне паги? - спросил я. Она подняла на меня взгляд, и внезапно ее глаза засияли, а губы чувственно приоткрылись.
- Нет, - с придыханием ответила она, - вина.
Я окинул ее понимающим взглядом и уcмехнулся.
Тут послышался звон цепей и, к удовольствию всех присутствующих, ко мне подвели Вивину.
Я услышал шорох у себя за спиной и увидел, что Телима снова стоит на прежнем месте. Глаза у нее были заплаканы. Она несомненно получила четыре-пять плетей от старшего кухонного мастера, от которых ее старая репсовая туника служила плохой защитой. Я протянул ей свой кубок, и он был тут же наполнен.
Я снова посмотрел на Вивину.
Внимание всех присутствующих было приковано к ней. Даже некоторые из рабов, прислуживающих в дальнем конце зала, осторожно подошли поближе. Я заметил среди них и своего мальчишку-раба Фиша.
Я внимательно рассматривал стоящую передо мной девушку. Она была самой главной моей добычей.
Сегодня я уже представлял ее вместе с ее девушками-фрейлинами, закованных в цепи, перед Советом капитанов Порт-Кара, на котором были официально зачитаны результаты подсчета привезенных мною сокровищ и продемонстрированы их образцы, одними из которых несомненно являлись убара Вивина и ее фрейлины.
В узких серебристых туниках, с руками, стянутыми за спиной позолоченными цепями, они были очень красивы и стояли на коленях, как рабыни удовольствия, среди слитков золота, драгоценных камней, многочисленных отрезов шелка и бочонков со специями. Та, которой предназначалось быть убарой острова Кос, стала добычей Порт-Кара.
- Мои приветствия Вивине, - обратился я к ней.
- Это имя - вы хотите, чтобы меня по нему знали впредь? - спросила она.
В этот вечер, после возвращения с заседания Совета капитанов, я надел ей ошейник и поставил клеймо.
Сейчас же на ней, кроме клейма и ошейника, были только кандалы.
Она была очень красива.
- Сними с нее кандалы, - сказал я приведшему ее человеку.
Тот быстро исполнил приказание.
- Развяжи ей волосы, - распорядился я.
Волосы были развязаны и под восхищенные крики присутствующих густой волной упали ей на плечи.
- На колени, - приказал я. Она опустилась на колени.
- Тебя будут звать Виной, - сказал я. Она опустила голову, признавая данное ей мною имя. Затем она посмотрела на меня.
- Примите мои поздравления, хозяин, - сказала она. - Это прекрасное имя для рабыни.
- Итак, как твое имя? - поинтересовался я.
- Вина, - ответила она.
- Кто ты? - спросил я.
- Рабыня.
- В чем состоят твои обязанности, рабыня? - продолжал я.
- Об этом хозяин мне еще не сообщил, - ответила она.
Я внимательно наблюдал за ней. К тому времени на всех ее девушках уже были надеты ошейники и поставлено клеймо. Сейчас они сидели на цепях в моем доме. Я еще не решил, как с ними поступить. Возможно, отдам их своим офицерам и охранникам. Они могли бы быть выставленными в качестве приза на соревнованиях или послужить поощрительной наградой за верную службу для моего персонала. Также я забавлял себя идеей об открытии собственной пага-таверны в центральной части города - и назвать ее, к примеру, "Таверной сорока фрейлин". Б Порт-Каре не найдется больше ни одного владельца подобного заведения, в котором посетители обслуживались бы высокородными красавицами Тироса.
Но все мое внимание было сосредоточено на этой девушке Вине, некогда бывшей Вивиной и собиравшейся стать убарой Коса, а ныне - обычной рабыне в доме Боска, рабовладельца из Порт-Кара.
- Какие одеяния тебе принести? - спросил я у нее.
Она подняла на меня глаза.
- Это будет туника рабыни-горничной? - поинтересовался я. Она молчала.
- Или, - продолжал я, - ты предпочитаешь духи и шелка рабыни наслаждения? На ее губах появилась усмешка.
- Насколько я понимаю, - холодно заметила она, - меня в любом случае будут использовать в качестве рабыни наслаждения.
Я не ответил и, достав из стоящего у моего кресла кожаного мешка, наполненного по большей части золотом, кусок сложенной материи, бросил ее девушке.
Она поймала легкую полупрозрачную накидку, и в ее глазах появился испуг.
- Нет! - воскликнула она.
- Надевай, - приказал я.
- Нет! Нет! - гневно закричала она, зажав в руке клочок материи.
Она бросилась было бежать, но была тут же остановлена моими людьми. Она снова повернулась ко мне лицом.
- Нет! Нет! - продолжала бушевать она.
- Надевай! - повторил я.
Вне себя от гнева, она накинула на себя одеяние.
По залу прокатился громкий хохог.
Убара Вивина стояла передо мной в одеянии рабыни-посудомойки.
- На Косе, - сказал я ей, - ты была бы убарой. В моем доме ты будешь рабыней-посудомойкой.
Едва сдерживая переполняющую ее ярость, краснея от стыда, в короткой тунике рабыни-посудомойки Вивина стояла под обращенными к ней со всех сторон взглядами присутствующих.
Зал сотрясался от громогласного хохота.
- Старший кухонный мастер! - позвал я.
- Я здесь, капитан! - отозвался Телиус, появляясь из-за столов.
- Подойди сюда, - приказал я. Мастер приблизился к столу.
- Это наша новая кухонная служанка, - указал я ему на девушку.
Он с хохотом обошел вокруг нее, сжимая в руке кнут.
- Красивая, - одобрительно заметил он.
- Смотри, чтобы она хорошо работала, - инструктировал я.
- Она будет, - пообещал он. Вивина не спускала с меня пылающего бешенством взгляда.
- Фиш! - позвал я. - Где раб-мальчишка Фиш?
- Я здесь! - воскликнул он, показываясь из угла комнаты, откуда он вместе с другими рабами потихоньку наблюдал за тем, что происходит в зале.
Я указал ему на девушку.
- Ты находишь эту рабыню привлекательной? - спросил я.
На его лицо отразилось полное недоумение.
- Да, - робко ответил он.
- Хорошо, - произнес я и повернулся к стоящей посреди зала Вивине. - Ты нравишься этому рабу. Фишу, - сказал я. - Значит, он будет пользоваться тобой.
- Нет! - закричала она. - Нет! Нет!
- Ты можешь ею пользоваться, - сказал я мальчишке.
- Нет! - не унималась она. - Нет! Нет! Нет! Нет!
Она бросилась на колени и, рыдая, протянула ко мне руки.
- Он всего лишь какой-то раб! - глотая слезы, кричала она. - А я должна была стать убарой Коса! Убарой!
- Он будет тобой пользоваться, - настойчиво повторил я.
Не переставая захлебываться рыданиями, она закрыла лицо руками.
Смех в зале стал еще громче. Я с удовлетворением оглянулся по сторонам. Из всех присутствующих не смеялась только Лума. В ее глазах блестели слезы. Во мне поднялась волна негодования. Завтра же, подумал я, она будет наказана плетьми.
Стоя рядом со мной на коленях, Сандра заливалась хохотом. Поймав ее за волосы, я резким рывком отбросил ее от себя. Она тут же принялась целовать мне руку, но я снова отшвырнул ее от себя. Уже через мгновение ее щека опять терлась о мою ладонь.
Мальчишка Фиш поглядывал на девушку Вину с легким состраданием. Они оба были еще слишком молоды: ему, вероятно, было около семнадцати, ей на вид - пятнадцать - шестнадцать. Поколебавшись с минуту, он подошел к ней и помог встать на ноги.
- Я - Фиш, - сказал он.
- Ты всего лишь какой-то раб! - закричала она, не желая даже взглянуть на него.
Он взял ее за ошейник и, осторожно потянув за него вверх, заставил ее посмотреть ему в лицо.
- Кто ты? - спросил он.
- Я - убара Вивина! - раздраженно бросила она.
- Нет, - покачал он головой. - Ты - рабыня.
- Нет! Нет, - истерично повторила она.
- Да, - сказал он, - и я тоже - раб.
И тут он, ко всеобщему удивлению, держа ее лицо в своих ладонях, едва коснувшись, поцеловал ее в губы.
Она смотрела на него сквозь застилающие ее глаза слезы.
К ее губам, губам девушки, воспитанной в духе высокородных женщин, в отрезанных от окружающего мира покоях дворца на Тиросе, я полагаю, впервые прикасались губы мужчины. Она несомненно ожидала получить этот первый поцелуй, стоя в обвивающих ее тело шелках свободной спутницы, под сияющими золотистым огнем светильниками над ложем косского убара. Но именно здесь, а не в мраморном дворце убара Коса ей довелось встретить этот первый в ее жизни поцелуй. Не убарой приняла она его, и не убаром был он ей подарен. Этот поцелуй был встречен ею во дворце Порт-Кара, во владениях ее врагов, под чадящими на стенах варварскими факелами, стоя перед развалившимся за столом ее хозяином. И не в шелковых одеяниях свободной спутницы и убары стояла она, а в короткой измятой тунике рабыни-посудомойки, со стягивающим ее горло рабским ошейником. И губы, прикоснувшиеся к ее лицу, тоже были губами ничтожного раба.
К нашему удивлению, она не выказала никакого сопротивления поцелую мальчишки.
Он продолжал держать ее лицо в своих ладонях.
- Я - раб, - сказал он.
К нашему всеобщему несказанному изумлению, она, при всей своей холодности, высокомерии и неприступности, ответила ему долгим взглядом и подняла, с величайшей робостью, свои губы к его лицу, чтобы он, если ему это приятно, мог коснуться их снова.
И он снова осторожно и бережно тронул их своими губами.
- Я тоже рабыня, - едва слышно произнесла она. - Меня зовут Вина.
- Ты достойна быть убарой, - сказал он, удерживая ее лицо в своих ладонях.
- A ты - убаром, - прошептала она.
- Я думаю, - сказал я ей, - ты найдешь объятия мальчишки Фиша, пусть и на рабской подстилке, более подходящими для себя, чем заваленную шкурами постель толстяка Луриуса, этого убара, в жены которому ты предназначалась.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах.
- На ночь, - распорядился я, обращаясь к старшему кухонному мастеру, - скуешь их одной цепью.
- Покрывало одно? - спросил он.
- Да, - ответил я.
Девушка снова разразилась рыданиями, но Фиш, осторожно поддерживая ее за руку, вывел ее из зала.
Глядя на них, я рассмеялся.
Остальные поддержали меня дружным хохотом.
Шутка удалась на славу: действительно - не только сделать рабыней-посудомойкой девчонку, которой предназначалось стать убарой всего Коса, но и бросить ее в постель самому обычному мальчишке-рабу! Об этом еще долго будут рассказывать не только во всех портах Тассы, но и по всему Гору! Как посрамлены будут Кос и Тирос - извечные враги моего Порт-Кара! Какое это удовольствие - унизить врага! Как приятно иметь власть, богатство, успех!
Нетвердой рукой я полез в стоящий у моих ног мешок и, набрав полную горсть золотых монет, швырнул их в зал, с улыбкой наблюдая, как падают на пол золотые кружочки, попавшие ко мне из Ара, Тироса, Коса, Тентиса, Тарии и самого Порт-Кара! Приверженцы мои с диким хохотом, расталкивая друг друга, полезли под столы, подбирая раскатившиеся по всему залу золотые монеты. И каждая из них - двойного веса!
- Паги! - крикнул я, поднимая кубок, мгновенно наполненный Телимой,
Жаль только, что Мидис с Табом не могут сейчас разделить со мной весь этот триумф. Я стоял, покачиваясь и держась рукой за стол.
- Паги! - потребовал я, и Телима снова наполнила мой кубок. И тогда опять полез в мешок и, зачерпнув пригоршню золотых кружочков, с диким хохотом швырнул в самый дальний конец зала, криком подбадривая бросившихся подбирать их, ползающих по полу на четвереньках моих приверженцев.
Я пил и расшвыривал монеты, пил и расшвыривал.
Зал наполнился безудержным хохотом и ликующими воплями.
- Да здравствует Боcк! - доносилось до меня со всех сторон. - Слава Боску, адмиралу Порт-Кара!
Я с остервенением швырял пригоршни все новых золотых кружочков в зал, и все громче звучали в ответ прославляющие меня голоса моих при верженцев.
- Да! - кричал я и сам. - Да здравствует Боек!
И все подносил и подносил Телиме свой ненасытный кубок.
- Слава Боску! - стояло у меня в ушах. - Слава адмиралу Порт-Кара!
- Да! - хрипел я. - Да здравствует Боек! Да здравствует!
До меня донесся какой-то словно исполненный страха крик, и я, повернувшись, сквозь застилавшую мне глаза мутную пелену разглядел сидящую на краю стола, прикованную к нему Луму. Она смотрела на меня. В ее глазах застыл ужас.
- Ваше лицо! - воскликнула она. - Что с вашим лицом?
Пошатываясь на нетвердых ногах, я недоуменно уставился на нее.
В зале внезапно воцарилась тишина.
- Нет, - пробормотала она, встряхивая головой. - Ничего. Уже ушло.
- Что случилось? - спросил я.
- Ваше лицо… - едва слышно ответила она.
- Что с ним? - не понял я.
- Нет-нет, ничего, - она опустила глаза, г. - Что с ним такое? - потребовал я ответа.
- На мгновение, - пробормотала она, - я подумала… мне показалось… что это лицо Сурбуса.
Кровь ударила мне в голову.
- А-аа! - завопил я вне себя от ярости и изо всех сил отшвырнул ногой стол, за которым я сидел, сметая с него блюда и кубки с паги. Тура и Ула истерично закричали. Сандра, в ужасе закрыв лицо руками, с диким воплем кинулась прочь, звеня совершенно неуместными в начавшейся панике колокольчиками. Лума, ошейник которой был цепями прикован к ножке перевернутого мной стола, упала вместе с ним на пол, тщетно пытаясь выбраться из-под сыплющихся на нее объедков. Рабыни заметались по залу.
Бешенство клокотало во мне. Я схватил стоящий у подножия кресла мешок с золотом и, высоко подняв его над головой, со всего размаху швырнул его в середину зала, усеивая золотым дождем копошащихся на полу, подбирающих монеты моих приверженцев.
И тут же, круто развернувшись, я нетвердой походкой зашагал из зала.
- Адмирал! - доносились до меня чьи-то крики. - Адмирал!
Я зажал в кулаке висящую у меня на шее золотую медаль с изображением боевого корабля и бегущей вокруг него надписью "Совет капитанов Порт-Кара".
Грохоча сапогами по выложенному паркетом полу, крича от распиравшего меня бешенства, я зашагал к своим покоям.
Из зала, перекрывая звуки начавшейся свалки, доносились испуганные вопли.
Наконец я добрался до своей комнаты и ударом ноги распахнул дверь.
Мидис и Таб отпрянули друг от друга.
Я едва не задохнулся от гнева и дико завопил, брызгая слюной из широко раскрытого рта и пытаясь вытащить из ножен меч.
- Вы хотели доконать меня, - с трудом удалось произнести мне. - Ну что ж, Мидис, готовься к расплате.
- Нет, - вступился Таб. - Это моя вина. Это я заставил ее.
- Нет, нет! - воскликнула Мидис. - Это я, я во всем виновата!
- Пытать, я буду тебя пытать, - бормотал я. - Я посажу тебя на кол! - мне кое-как удалось взять себя в руки. Я повернулся к Табу. - Ты был неплохим человеком, Таб, - сказал я ему, - поэтому тебя пытать я не буду. Защищайся, - указал я ему на меч.
Таб пожал плечами. Он не стал обнажать оружие.
- Вы можете просто убить меня, - сказал он.
- Защищайся! - крикнул я.
- Хорошо, - ответил он и вытащил меч. Мидис, рыдая, бросилась между нами на колени.
- Нет! - причитала она. - Убейте лучше Мидис!
- Я убью тебя прямо у нее на глазах, - бросил я Табу. - А потом подвергну ее пыткам.
- Да, да, убейте Мидис, - рыдала она. - Только дайте ему уйти! Пусть он уйдет!
- Но почему, почему ты это сделала? - закричал я. - Почему?
- Я люблю его, - рыдая, пробормотала она. - Люблю!
Я расхохотался.
- Ты любишь? Ты не можешь любить, - бросил я ей. - Ты ведь Мидис - маленькая, ничтожная, эгоистичная, тщеславная дрянь! Ты не можешь любить никого, кроме себя!
- Я люблю его, - прошептала она. - Люблю.
- А меня ты не любишь? - спросил я.
- Нет, - покачала она головой. - Не люблю.
- Но ведь я дал тебе так много… всего, - я чувствовал, как слезы подступают у меня к глазам. - И разве я не дал тебе самое большое удовольствие?
- Да, - ответила она. - Вы дали мне очень многое.
- А удовольствие? - допытывался я. - Разве ты не получила наивысшего наслаждения?
- Да, - ответила она, - получила.
- Тогда почему? - закричала я.
- Я не люблю вас, - ответила она.
- Нет, ты любишь! - кричал я. - Любишь!
- Нет, - сказала она, - не люблю. И никогда не любила.
Слезы покатились у меня по щекам. Я снова спрятал меч в ножны.
- Забирай ее, - сказал я Табу. - Она твоя.
- Я люблю ее, - сказал он.
- Забирай ее! взорвался я. - И чтоб я тебя больше не видел! Убирайтесь отсюда!
- Мидис, - хрипло пробормотал Таб.