Клыков замолчал и поставил гитару возле стола. Народ безмолвствовал, всё ещё находясь под впечатлением музыки и слов. Ольга Сарапулова смотрела на директора глазами, полными восхищения и слёз.
- Эх, душевно поешь! - сказал Егоров. - Такой талант загубил!
- А лунной шахтой руководить талант не нужен? - отшутился Клыков.
И веселье продолжилось. До глубокой ночи они пели песни, спорили, произносили тосты, мечтали о счастливом будущем Луны. Клыков, подобрев от выпитого, посвятил Ольгу и Андрея в некоторые тонкости местного уклада жизни. Обычно он предоставлял новичков заботам коллектива, но что-то его тронуло на этот раз в молодых лицах, с энтузиазмом смотрящих на него. Или только одном лице?
Он поймал себя на мысли, что украдкой рассматривает белокурый завиток у виска девушки, её улыбку, обнажающую ровные зубы…
"Вздор! - одёрнул он себя. - Не о том думаешь сейчас, Николай Иванович. Вот что я тебе скажу".
V
"Тополь" отбыл точно по расписанию. Минута в минуту. Уже перед самым закрытием люка они ещё раз обнялись с Петровичем и пожелали друг другу несколько дежурных банальностей. Так иногда случается: чувства сильнее слов, которые есть лишь оболочка, чуждая эмоциям.
Клыков подождал, пока не исчезла в небе светящаяся точка и немедленно отправился на склад.
Поликарп Андреевич, его заведующий и по совместительству батюшка местной Христианской общины (наместник Бога на Луне, как он сам себя величал), уже с самого утра всячески намекал Клыкову, что, мол, нужно кое-что обсудить. Лицо его выражало при этом озабоченность, что не предвещало ничего хорошего. Впрочем, и без его намеков Клыков не собирался откладывать этого дела в долгий ящик - распределение прибывшей провизии никогда не терпело отлагательств.
- Вот посмотри, - показал рукой отец Поликарп.
Клыков наклонился к поддону, на котором возвышалась стопка картонных коробок с тушёнкой. Бок одной из них был разорван. Он просунул руку внутрь и тут же разочарованно вытащил обратно.
- Пустая? - не поверил он.
- Почти. Половины банок не достаёт. И так - в каждой третьей коробке.
- А по документам что?
- По документам должны быть полные.
- Как же ты принимал товар?
Поликарп Андреевич покачал головой.
- Не гневи Бога, Коля! Сам прекрасно знаешь, что невозможно всё проверить. Не обнюхивать же каждую упаковку. Да и не случалось такого никогда раньше.
Клыков задумался.
- Будем проводить ревизию, - наконец, выдохнул он. - Это же форменное свинство!
- Согласен.
- Перепиши всё. Протоколы составь, как положено. Понятых пригласи.
- Ясно.
- И пока - никому ни слова.
- Само собой.
На деле всё оказалось ещё хуже. Недостача обнаружилась практически во всём: прохудившиеся мешки с сахаром, промокший до степени непригодности чай, рваные пачки с махоркой… Стало очевидно, что это не случайность. Но что тогда?
Собранный в кабинете Клыкова партактив впервые за много лет прошёл за закрытыми дверями.
- Какие будут мнения? - спросил поникших товарищей Клыков после того, как ознакомил с фактами.
- Первым делом необходимо составить рапорт и отправить его в ВПС, - сказал без раздумий Востриков.
- Это понятно, - согласился с ним Богатырёв. - Что в рапорте будет?
- Во-первых, копии протоколов.
- Во-вторых?
- Запрос на внеплановый грузолёт.
Бригадир взрывников Евлоев грохнул кулаком по столу:
- Какая же сволочь могла пойти на такое?!
- Погоди, Магомет! - одернул его Клыков. - Не будем торопиться с выводами.
- Как не торопиться? Что ты кушать через месяц собираешься? Вакуум ты кушать собираешься?
Егоров покачал головой.
- Сомневаюсь я насчёт внепланового грузолёта. Мы того, что по расписанию положено, добиться не можем, а здесь…
- Пессимизм, - одёрнул его Востриков. - Не сомневаться и пеплом голову посыпать нужно, а действовать.
- Хорошенькое действие - написать рапорт и ждать у моря погоды.
- А что предлагаешь ты?
Егоров встал и нервно прошёлся по кабинету.
- Провести общее собрание коллектива.
- Повестка?
- Сокращение дневного пайка. - Егоров сделал паузу. - И составление рапорта, как того добиваешься ты. Но только не по адресу абстрактного ВПС…
- Абстрактного? - ужаснулся Востриков.
- Да! А на имя самого что ни на есть конкретного Президента.
- Поддерживаю! - поднял руку Евлоев.
- Я тоже, - сказал Богатырёв.
Клыков обвёл взглядом окружающих.
- Принимается, - согласился он. - С этого дня я прошу снять с меня все дополнительные привилегии, касающиеся режима питания. Надеюсь, что и другие члены партактива поступят так же.
VI
Клыков всегда верил, что под уютными сводами "Румольской" собрались лучшие сыны и дочери человечества, но даже он не мог предположить, насколько мужественны и самоотверженны люди, которыми ему доверено руководить.
Его речь выслушали в полной тишине, не перебивая и не задавая лишних вопросов. Потом, так же спокойно они обсудили текст письма, приняв его единогласно. Нет, они не сыпали пустыми угрозами и жалкими мольбами. Предельно кратко они изложили ситуацию и перечислили по пунктам ряд мер, необходимых к немедленному принятию.
Факс с ответом пришёл уже на следующий день, но почему-то не от Президента, а опять-таки от ВПС. Без подписи. Клыков зачитал его вслух перед оказавшимися в кабинете отцом Поликарпом и Егоровым:
"Румольская", Клыкову
Совершенно секретно
В связи с обнаружившимися фактами вредительства и растраты срочно произвести расследование с целью выявления злоумышленников и их пособников. О результатах проверки доложить не позднее четверга этой недели.
- Это что же такое получается? - воскликнул Поликарп Андреевич. - То есть это мы сами у себя украли? Так что ли?
- Погоди, не кипятись!
- А может, это я украл? Как же! Я же ведь завскладом! Я один принимал товар, без свидетелей. Потом закопал его в кратере. Теперь бегаю туда по ночам и отъедаюсь.
- Никто тебя не обвиняет…
- Да? А какие же ещё выводы можно сделать из этой сраной бумажки?
- Хорошо, что Востриков тебя не слышит, - попытался пошутить Егоров.
- Да чихал я на вашего Вострикова! Где тут хоть слово, хоть полслова про дополнительный рейс? Расследование вместо ужина? Так?
Клыков играл желваками, рассматривая свои плотно сжатые кулаки, с побелевшими костяшками пальцев.
- Думаю, что ситуацию нашу в полной мере можно отнести к разряду чрезвычайных, - проговорил он. - Нужен четко разработанный план дальнейших действий.
Товарищи его закивали головами, но тут раздался какой-то шум вдалеке, и через некоторое время в кабинет ворвался Евлоев, сопровождаемый толпой своих подрывников. Клыков опешил - он ожидал увидеть всё, что угодно, но только не ту радость, которой буквально захлёбывался Магомет.
- Николай Иванович! Дорогой! - закричал с порога он.
- Что случилось?
- Помнишь, я говорил тебе, что Магомет - самый удачливый человек на Луне?
- Да не тяни ты!
- Кислород!
- Какой кислород?
- Что он говорит?
- Где?
Магомет вскочил прямо на стол. В своих грязных сапожищах. И топнул ногой, рискуя повредить казенную мебель.
- Кислород! Понимаешь? Кислород нашли! Много кислорода! Струя до неба бьёт! Скоро зацветут здесь луга, полетят птицы. Жизнь начнётся. Настоящая! Я привезу сюда тётю Зайнаб. И Амин приедет. Брат.
До Клыкова понемногу стала доходить суть.
- Вези! Показывай! - скомандовал он.
Скоростной вездеход домчал их до места за десять минут. Они оказались у самого южного края разреза, где ещё только вчера лежала нетронутая пустыня.
Клыков издалека заметил его - столб кислорода, бьющий из недр Луны. Правда, взрывники уже умудрились слегка обуздать его - врезали в грунт вентиль и теперь постепенно сужали отверстие, через которое рвался наружу живительный газ. Скоро его закроют совсем и направят по трубам туда, где он более всего нужен людям - в их жилища и производственные цеха.
Клыков порывисто опустился на колени перед скважиной и неумело перекрестился. Многие последовали его примеру, включая Магомета. Хотелось сорвать с себя скафандр к ядрёной фене и нырнуть головой в холодную струю.
- Жизнь! - что есть силы закричал Клыков, насилуя лёгкие. - Это жизнь!
VII
В обед к месторождению потянулись грузовые вездеходы, а проходчики стали прокладывать рельсы. Клыков отдал распоряжение - немедленное приступить к строительству парникового комплекса. Первого на Луне! Он давно лелеял про себя эту мысль, более напоминавшую фантастику. Мечтал. И вот теперь получалось так, что она становилась явью.
Объём залежей кислорода, по самым скромным оценкам, составлял четыреста триллионов кубометров. Этого хватит и на грядки, и даже на собственный животноводческий комплекс. Многочисленные попытки учёных достичь этой цели с помощью специальных скафандров для коров и свиней теперь можно выбросить на свалку истории. Животные будут расти в хорошо отапливаемых, наполненных настоящим воздухом фермах.
- Что, Емельян Захарович, прорвёмся? - радовался Клыков. - Ещё, чем чёрт не шутит, на Землю кислород будем продавать!
Но Востриков почему-то не выглядел ликующим.
- Ты погоди радоваться, Николай Иванович. Не всё так просто.
- Что-то я тебя не понимаю.
- А я объясню. Мы с тобой не первый год вместе работаем. Знаешь, что я зря горячку пороть не буду.
- Говори.
- Вот мы начали теплицу строить. Так?
- Так.
- Людей с добычи и переработки сняли. Так?
- Так.
- Плана в конце месяца не дадим. Так?
- Ну, допустим.
- Ты думаешь, тебя в Москве за это по головке погладят?
- Не погладят. Это точно. Но я готов доказать перед сколь угодно высокой комиссией, что в перспективе мы выиграем и в добыче тоже. Наладив собственное производство овощей, мы сможем принять на "Румольской" в два раза больше рабочих. Потом - в три. В десять раз больше. Ты-то хоть способен разглядеть мою правоту?
- Я-то да, но вот помяни моё слово - трудно тебе придется. Не всегда то, что правильно, находит себе дорогу.
- К трудностям мне не привыкать. Я как без матери да без отца в пять лет остался, хлебнул такого… В конце концов, положу партбилет на стол.
Клыков видел, как трудно приходится самому Вострикову. Он ведь, если разобраться, между двух огней сейчас находится. С одной стороны - партийная дисциплина, с другой стороны - родной коллектив и борьба за выживание.
- А мы вот возьмём и ничего про теплицу пока не скажем. - Клыков решил немного ободрить своего товарища. - Умолчим.
- Чем же ты объяснишь недовыработку?
- А кто тебе сказал, что она будет?
Востриков непонимающе уставился на него.
- Что ты ещё задумал, Николай?
- Немцы.
- Что?
- Детлефф даст нам полкило калдония.
- Это за какие такие шиши?
- А ты пораскинь мозгами.
Востриков хлопнул ладонью себя по лбу.
- Ну, Клыков! Ну, голова! Неужели на кислород обменяешь?
- И ещё мешок семян в придачу!
Парторг явно оживился. В его взгляде появились какие-то новые искры.
- В Москве, конечно, никто не узнает? Ох, попаду я вместе с вами на плаху! - уже полушутя, сказал он. - Пойду поразмыслю над всем этим делом. А то голова кругом идёт.
- Да, ты пойди, посоветуйся с совестью, - поддержал его тон Клыков. - А там, как решишь, так и поступай.
К вечеру каркас первой теплицы был готов. Пока без остекления, конечно, но Клыков рассчитывал успеть все работы завершить дня через два-три. Если что, ещё людей привлечём. Ночей спать не будем. Авралить нам не привыкать.
Инженеры параллельно вели монтаж установок для поддержания микроклимата и водоснабжения в теплицах. Технически они давно к этому подготовились. Реголит, из которого на девяносто процентов состояла лунная поверхность, идеально подходил в качестве топлива для котлов. Теперь, когда они надежно обеспечены кислородом, КПД отопительных агрегатов вырастет многократно. И с водой можно будет не экономить: хочешь - добывай её из растопленного и очищенного кометного льда, хочешь - получай искусственным способом, смешивая кислород с водородом.
На шахте царило оживление, подобное тому, какое происходит в преддверии больших праздников. Люди обсуждали между собой перспективы и просто радовались неожиданно свалившейся на них удаче.
Факс, полученный вечером того суматошного дня, послужил для Клыкова ушатом холодной воды. Ложкой дегтя в бездонной медовой бочке. Высший Партийный Совет выражал обеспокоенность тем, что происходит на шахте, и требовал немедленно прекратить строительство теплицы и вернуться к выполнению производственных задач.
- Опасения твои оправдываются, Емельян Захарович, - протянул он Вострикову листок. - Вот полюбуйся.
- Что значит, опасения? - набросился на парторга Егоров. - Может, это он и сообщил на Землю дружкам своим.
- Ты говори да не заговаривайся! Иудой я никогда не был, и к старости привычек своих менять не собираюсь.
- Кто же тогда настучал? - гнул своё Егоров.
- Самому хотелось бы узнать. Я бы этого гадёныша…
- Погодите, - осадил спорящих Клыков. - Не время сейчас выяснять отношения. С этого дня я прекращаю свободный доступ в кабинет. Ключ будет только у меня и Богатырёва. Так что канал утечки мы перекроем.
- А с теплицей что?
- Как что? Продолжаем строительство. Или есть другие мнения?
В Москву ушёл факс, подтверждающий выполнение приказа.
VIII
Встреча с Детлеффом происходила на базе у немцев. Вдоль стен комнаты аккуратно стояли раскрытые мешки с семенами, и улыбающийся ариец всем своим видом показывал, что он горд их содержанием.
Когда Клыков говорил Вострикову о немецкой помощи, он блефовал - Детлефф не предлагал ему ни калдония, ни семян. Эта идея родилась у Клыкова в момент спора, импровизированно, так сказать. Но в результате он оказался прав на все сто процентов - Детлефф ухватился за предложение обеими руками.
- Откуда у тебя такие сокровища? - удивился Клыков, разглядывая на ладони зёрна пшеницы.
Детлефф только рассмеялся.
- Не ты один про это думаешь, коллега. Немецкие учёные тоже шевелить мозгами умеют.
- Ну, и до чего же они дошевелились?
- Эти семена специально созданы для проращивания в лунных условиях. У нас есть экспериментальная грядка, на которой пройден весь цикл созревания. Понятно, что объёмов позволить мы себе не могли, но принцип проверен. Работает.
- Ассортимент?
Детлефф оживился.
- О, тут целый супермаркет! Редиска, салат, томаты, огурцы. Клубника!
- Вижу по лицу твоему, директиву от начальства ты уже получил. Цена вопроса?
- Семена - в обмен на часть урожая.
Клыков присвистнул.
- А у вас губа не дура.
- Что ж, вполне нормальные условия. Кислорода же ты не отдашь, чтобы мы сами сельским хозяйством занимались.
- Да, тут ты прав. Об этом забудь. По крайней мере, пока мы не заткнём все свои прорехи.
- Ну так вот. В обмен на семена - треть от первого урожая. И пятнадцать процентов - от всех последующих.
- Не многовато ли?
- Плюс дам тебе десяток своих людей. Кое-какие приспособления. Поверь, у вас такого и в помине нет. Контрольно-измерительные приборы, садово-огородный инструмент.
- Что-нибудь ещё?
- Чернозём. Удобрения.
Клыков откинулся ни спинку кресла в раздумье. Он всегда считал себя плохим коммерсантом, и сейчас боялся продешевить. Ладно бы он покупал всё это для себя, но тут ведь речь идёт о многих человеческих судьбах. Однако, как он ни пытался найти в предложении Детлеффа какой-нибудь подвох, у него ничего не получалось.
- Чёрт возьми! - воскликнул он. - Мне иногда кажется, что я сам себя перехитрить боюсь. По рукам! Подписывать договор будем?
Детлефф опять продемонстрировал свои белоснежные зубы.
- Зачем? Нет ничего надёжнее честного слова соседа. Ведь так?
Вызванные с "Румольской" ребята погрузили на вездеход немецкий товар и доставили его прямо в теплицу, практически готовую к посевной. Так, мелкие детали остались. Штрихи. Доделаем походу. Клыков лично бросил в землю первую горсть семян, а отец Поликарп произнёс короткую молитву во плодородие.
После этого объединённая русско-немецкая бригада приступила к рутине. Детлефф, как и обещал, подогнал инвентарь и рабочую силу. И дело у них сразу заспорилось.
Клыков лишь немного понаблюдал за ними, потому что вспомнил - за целый день он не притронулся к еде. Так поглотили его новые заботы.
Он вернулся на "Бурлаке" в спальный корпус вместе с бригадой проходчиков, оттрубивших смену, по дороге обсуждая с ними последние новости. Настроение среди рабочих преобладало приподнятое, и это не могло не радовать.
"Всё у нас получится, - подумал Клыков. - Ещё ни у кого так не получалось, как получится у нас".
На кухне его радостно встретила Тамара со своей новой помощницей, налив полную тарелку супа. Клыков с жадностью принялся уничтожать пищу, испытывая не физическое наслаждение. Ольга присела на краешек стула, наблюдая, как он ест, и улыбаясь.
- Не бережёте вы себя, Николай Иванович, - упрекнула она. - Принимать пищу нужно по расписанию.
- Кто сказал? - пошутил директор. - Каким документом регламентируется?
- Не документом, а целой наукой. Медицина называется. Режим благоприятствует пищеварению, а ведь именно от него, вернее, от его неправильности - все наши болезни.
- Красиво излагаешь, - похвалил Клыков и вдруг остановился. - Что это? - спросил он, подняв на ложке какой-то темный кусок.
- Мясо.
- Откуда?
- Вам положено, Николай Иванович.
Клыков покачал головой и выложил мясо на стоявшее рядом блюдце.
- Отдайте его строителям. Вот кому сейчас положено. И не пытайтесь со мной спорить.
Ольга порывисто, возможно, неожиданно для самой себя, схватила его руку и прижала к щеке.
- Какой вы хороший! - прошептала она.
Клыков замер на месте, не в силах отнять руку. Или боясь, что сделав это, причинит девушке напрасную боль.
IX
К прибытию следующего по расписанию грузолёта Клыков подготовился совершенно по-другому. Он приехал на космодром на "Бурлаке" в сопровождении десяти грузчиков во главе с отцом Поликарпом, захватив автокары с подъемниками.
"Каждую коробку лично перетрясу!" - мысленно пообещал он, однако душу его сверлили сомнения в том, что всё пойдет именно по такому сценарию.
Из грузолёта вышли двое. Не оглядываясь по сторонам, они быстрым шагом направились к встречавшим их румольцам.
"Почему двое? - удивился Клыков. - О пассажире никто меня не предупредил".
Когда они приблизились вплотную, Клыков понял, что не знает ни одного из них. Один - в штурманской форме, другой - в обычном гражданском скафандре.
- Кто здесь Клыков? - спросил гражданский.
- Я.
- Вам пакет.